Все те же округлые черты, пухлые щеки, мягкая линия подбородка… Одета она была скромно: серая накидка без пуговиц наброшена на простенькое голубое платье, украшенное вышивкой на груди и рукавах. Мелисендра держалась свободно и уверенно. Тут Барда кольнула мысль — вот в кого пошел мальчик рассудительностью. Раньше она была другой… Ну, какая она была раньше, Бард, собственно, и припомнить не мог, что-то смутно маячило в памяти: хныканье, безответность, пышная грудь. Да, это точно… Остальное расплывалось в дымке лет.— Леди Джерана была очень добра к нам. Так же как и ваш отец… — сказала Мелисендра.— Рад слышать, — отозвался Бард. — Я был воспитан в доме отца. Не вижу причин, почему моему сыну должно быть отказано в этом.В глазах женщины блеснула ирония.— Как раз об этом вы мне сказали в тот вечер — заверили, что ваш отец не позволит сослать меня и ребенка на ферму.— Внук есть внук! — Бард словно не заметил укола. — Даже если его рождение обошлось без всякой церемониальной чепухи. Без благословения…— Любое рождение угодно небесам, — тихо заметила Мелисендра. — Церемония, Бард, должна всего-навсего смягчить сердце неверующих. Мудрые люди ведают, что в любом случае благословляет только богиня. Разве может то, что утешает душу, просветляет мысли, быть чепухой?— Я так понимаю, что ты не относишься к числу невежд, которые жаждут официальных обрядов?— Я нуждалась в них, мой лорд, когда была столь неопытна, что вы вряд ли можете себе представить. Молодая, глупая… Теперь я знаю, что только богиня способна утешить человека. Все остальное — церемонии, обряды — всего лишь декорации.Бард хмыкнул:— Все богиня да богиня! О какой именно вы говорите? Как мне известно, их несколько дюжин.— Спасительница одна, как ее ни назови. Каким бы стихиям ни поклонялись непосвященные, над всеми ними довлеет одна рука. Справедливость и добро едины…— Выходит, мне следует самому выбрать подходящую форму обращения, чтобы поблагодарить ее за подаренного мне сына. Но мне как-то приятней думать, что в первую очередь следует выразить признательность вам, Мелисендра.Она покачала головой:— Это вовсе не обязательно, Бард, — и тут же повернулась и ушла.Он хотел было последовать за ней, однако в эту минуту в зале появились музыканты и сразу заиграли знакомую мелодию. Бард вернулся и вновь сел рядом с отцом. В другом конце зала начались танцы, женщины вышли в круг, однако краем глаза Бард заметил, что Мелисендры среди них нет. Он наклонился и негромко спросил отца:— На каком основании Джереми заявляет, что эти земли принадлежат Хастурам? Ведь само название Астуриас — производное от нашей фамилии. Астуриас — значит «земли, принадлежащие ди Астуриен». При чем здесь Хастуры?— Он заявляет, — ответил дом Рафаэль, — что когда-то ими владела одна из ветвей рода Хастуров и что они были отданы ди Астуриен исключительно по воле Хастуров. Со временем первый звук перестали произносить, за ним на письме исчезла согласная, а на древнем языке Астуриас — значит «земли Хастуров».— Он сумасшедший!— Если и так, то это очень удобная форма помешательства. Исключительно в свою пользу. Одним словом, Джереми заявляет, что сувереном Астуриаса является король Карелии из каркосских Хастуров.— Фантастическое заявление! — развел руками Бард и тут же выпрямил спину, как-то подобрался. — Давай-ка покончим с главным. Я скорее соглашусь с претензиями принца Валентина на трон — пусть даже ты прав, говоря, что несчастья приходят на землю, где в правителях двухлетний ребенок, — чем с требованиями Джереми, основанными на преданиях и мифах о потомках Хастура и Кассильды. Я никогда не присягну тому, чье право на корону основывается на бабушкиных сказках.— Я тоже, — поддержал его дом Рафаэль. — Я скорее поверю, что когда-то, как утверждают легенды, Хастуры являлись богами и первый Хастур был сыном Властелина Света. Да пусть он окажется сыном самого Алдонеса — все равно они не дождутся, чтобы я безропотно уступил свое право на земли Астуриаса, которые все эти годы принадлежали нашей семье. К тому же народ решительно настроен против Хастуров. Однако я и пальцем не могу пошевелить, пока Аларик в их руках. Возможно, Джереми рассчитывает использовать Аларика как марионетку, но для этого они должны сломать парня. — Рафаэль на мгновение задумался, потом бросил в сердцах: — Негодяй!— Как только Хастур узнает, что я вернулся, у него появится веская причина для беспокойства, — заметил Бард. — Однако все происходит как-то странно. Я считал, что для Джереми есть более короткий путь к трону. Всего-то жениться на дочери короля Одрина и якобы сохранить трон для ее детей!— Ты имеешь в виду Карлину? — И, не дожидаясь ответа, дом Рафаэль покачал головой: — Я о ней ничего не слышал, однако знаю наверняка — Джереми на ней не женился, иначе я бы узнал об этом.Вскоре, когда музыкантов отпустили, леди Джерана позволила уйти и женщинам. Дом Рафаэль пожелал сыну спокойной ночи.Когда Бард явился в свою комнату, постель уже была расстелена. В комнате царил полумрак. Он разделся, разулся, и тут в дверь постучали. Пришел лакей, чтобы забрать его одежду и обувь. Уже стоя у порога, слуга почтительно осведомился — не желает ли молодой господин женщину? Бард долго раздумывал, и слуга вышел из комнаты. Он хотел было вернуть его, потом зевнул, пожал плечами… Он очень устал за долгий путь. К тому же девицы, что прислуживали в зале, не заинтересовали его. Он задул свечу и полез под одеяло. Тут рука наткнулась на что-то теплое и мягкое. Кто-то уже занял его место.— Зандру меня побери! Кто здесь?— Это я, Бард, Мелисендра.Женщина села в постели. На ней была длинная тонкая полупрозрачная рубашка, рыжие волосы светились в полумраке. Бард рассмеялся:— Значит, ты все-таки пришла, хотя, помнится, хныкала и горько жаловалась, что я тебя принудил. А теперь явилась по своей воле?— Нет, Бард. По воле леди Джераны, — ответила Мелисендра. — Возможно, она опасается, как бы ты не испортил еще одну лерони. Что касается меня, я уже потеряла то, что можно потерять единственный раз в жизни. — Она цинично пожала плечами. — Она позволила мне жить в этих комнатах — сказала, что я имею на это полное право. Маленький Эрленд и его няня спят поблизости. Ты не хуже, чем любой другой. Богиня ведает, что я не настаивала. Согласна была и уйти, лишь бы сохранить мир в этом доме. Леди Джеране приятно думать обо мне, как о барраганье Официальной любовнице.

приемного сына, к тому же я принесла тебе ребенка. Если ты не хочешь, чтобы я осталась, я с удовольствием уйду. Где-нибудь найду местечко, хотя бы рядом с сыном.Барда озлобила тихая, безразличная покорность. Тут же понял, что, окажи она сопротивление, прояви недовольство, это тоже вызвало бы раздражение. Он уже совсем было собрался вышвырнуть женщину из постели и пинками прогнать из комнаты, однако мысль, что и это унижение она примет без ропота, заставила смириться. Чертова баба! Мелисендра, должно быть, считает, что он обидел ее тогда, но, если здраво рассудить, он подарил ей сына благородной крови и достаточно почетное место барраганьи в знатном доме. И леди Джерана, чертовка! Тоже что-то замышляет, интригует потихоньку. Что за жизнь — куда ни плюнь, повсюду эти бабы. Только одна является исключением — Карлина. Она должна была лежать в этой постели, даже если в темноте все бабы выглядят одинаково.Что было делать? Бард ничего не мог придумать.— Ладно, оставайся, — мрачно объявил он. — Только лежи тихо. Не люблю, когда от женщин сплошная суета. И больше не упоминай при мне о богинях… Вообще помалкивай…Она удивленно глянула на него и, когда Бард обнял ее, улыбнулась.— Как прикажете, господин. Я покоряюсь. Боги… — Тут же спохватилась, ойкнула, но все-таки закончила: — Боги запрещают мне хоть чем-нибудь, хоть самой малостью вызвать ваше неудовольствие.Больше Мелисендра рта не открывала. Бард потом долго не спал, терзался от гнева, ждал… Чего ждал, сам понять не мог — может, ее болтовни, хныканья, упреков, восторгов, обвинений, оправданий?.. Одним словом, лежал и ждал, чтобы был повод спихнуть женщину с кровати. Можно было и поддать хорошенько, только ради того, чтобы взглянуть, будет ли она при этом улыбаться.Как сейчас, уже во сне, отвернувшись, улыбается… 2 Бард проснулся от грохота и криков — тут же сел в постели. Он участвовал во многих битвах, приходилось засыпать, не окончив сражения, так что он хорошо знал, что означает этот шум. Мелисендра прижалась к нему.— Нас что, штурмуют?— Похоже. Как же это, дьявол их побери, случилось? — Он уже выскочил из постели и быстро начал одеваться.Мелисендра тоже встала, набросила поверх ночной рубашки накидку.— Мне необходимо спуститься к моей госпоже, позаботиться о безопасности женщин и детей. Позволь, я помогу тебе обуться.Бард удивился — как она догадалась, что отсутствие слуги в самый нужный момент, когда нельзя медлить, вызвало у него раздражение. Ну, конечно, Мелисендра же лерони… Была…— Вот твой меч и плащ, — сказала женщина, протягивая ему вещи.Бард бросился к выходу, уже у порога бросил через плечо:— Побереги ребенка!Тут он совсем расстроился — вчера еще этого мальчишку знать не знал, а сегодня, когда шум за окном ясно свидетельствовал, что началась осада, он вдруг вспомнил о нем. Мало того что вспомнил, еще и сердце защемило…Он нашел отца в парадном зале:— Нас атакуют?— Нет, всего лишь разбойное нападение. Чужаки ворвались в деревню, захватили коней, которых мы оставили в резерве, и какое-то количество зерна. Шум подняли крестьяне — они еще затемно прискакали сюда. Я направил солдат, чтобы схватить грабителей. Может, и коней удастся вернуть…— Люди Джереми?— Вряд ли. Эти сразу бы ударили по замку. Что им в деревне делать? Эти налетчики из Серраиса. Пронюхали, что в стране анархия, вот и полезли через границы. Какое только отребье не попадается! Астуриас буквально кишит ими!.. Как бы я хотел, чтобы они потрепали королевский замок, где отлеживается Хастур.В этот момент в зал, запыхавшись, вошел Гвин. Дом Рафаэль нетерпеливо повернулся к нему:— Что еще?— Послание от короля, мой лорд.Хозяин замка нахмурился и требовательно спросил:— Где на этой земле ты нашел короля?— Прошу прощения, ваи дом. Я должен был сказать, что доставили послание от дома Джереми Хастура. Гонец прибыл как раз в самый разгар заварушки, когда наши люди бросились преследовать разбойников.— Я должен был отправиться с ними, — сказал Бард, однако отец погрозил ему пальцем:— Не сомневаюсь, что этого они жаждут более всего на свете. Чтобы ты растратил свой пыл, участвуя в мелких стычках. — Затем повернулся к Гвину и заявил: — Я приму посланца Джереми. Передай леди Джеране, чтобы ее лерони навела здесь чары и прочла мысли гонца. Я не стану разговаривать с ним, не приняв мер предосторожности. Бард, ты будешь присутствовать при этом.К тому моменту, когда в зал вошел посланец Джереми — в руках мирный флаг и знамя Хастуров из Каркосы: серебряное дерево на голубом фоне и горящие свечи, — Бард успел перекусить. Быстро проглотил ореховую кашу, запил кислым пивом, не теряя времени бросился к себе и переоделся в костюм цветов ди Астуриен — голубой с серебряным. Дом Рафаэль встретил гонца, восседая в огромном резном кресле. Сзади на стене висели две скрещенные боевые секиры. Бард стоял рядом, руки — одна на другой — на рукояти меча. Мелисендра, тоже в голубом с серебряным — Бард, глянув на нее, с удивлением отметил, что и Хастуры, и ди Астуриен выбрали одни и те же цвета, — сидела на низкой скамеечке, склонившись над матриксом, голубоватым кристаллом, излучавшим слабое сияние. С помощью его определяли истинные мысли говорившего.Посланник на мгновение задержался у порога, хмуро глянул в сторону Мелисендры:— Ваи дом, разве это необходимо?— Здесь, — ответил дом Рафаэль, — я сам решаю, что необходимо, что нет. Я не признаю за Хастуром право указывать мне. Тем более его гонцу… Либо ты изложишь суть дела, с которым тебя прислали сюда, в лучах звездного камня, либо можешь покинуть мои владения.Гонец был слишком хорошо вышколен, чтобы выказать свои чувства, тем не менее все присутствующие догадались, что полномочный представитель Джереми Хастура остался крайне недоволен.— Как вам угодно, ваи дом. До сих пор с моих уст еще ни разу не срывались лживые слова, так что использование матрикса говорит больше о нравах, царящих при вашем дворе, нежели касается данного мне поручения. Теперь спокойно и без предубеждения выслушайте, с чем обратился к вам высокорожденный лорд Джереми Хастур, повелитель Астуриаса и наместник его величества, законного короля этой земли Каролина из Каркосы…Дом Рафаэль вежливо, но решительно перебил его:— Что скажет об этом заявлении уважаемая лерони? Думаю, мы пошли на эту меру не для того, чтобы выслушивать здесь ложь и всякие невероятные утверждения…Бард сразу догадался, что дом Рафаэль сказал это только ради того, чтобы вывести гонца из равновесия — звездный камень имел дело только с фактами (вернее, с их изложением в устах говорившего) и интонацией, но не с официальными заявлениями, сложившимися формами обращения и титулами. Посланец, конечно, был знаком с подобными тонкостями и сделал вид, что не обратил внимания на реплику хозяина замка. Он даже позу не переменил, только голос его стал как бы чужим, вещающим — точно гонец впал в транс и принялся излагать послание слово в слово, вплоть до акцентирования отдельных слов. Каждый опытный вестник мог передать сообщение со стенографической точностью и так же донести ответ до пославшего его человека.— Родственнику и старому другу моего отца, дому Рафаэлю ди Астуриен, — заговорил посланник чужим, измененным голосом. Бард даже вздрогнул, лицом к лицу столкнувшись с таким превращением, словно сам Джереми Хастур держит речь. Однако и не верить глазам тоже было нельзя — перед ним стоял невысокий, упитанный мужчина с рыжеватыми усами, любитель выпить и поесть. И в то же время Бард явственно видел перед собой друга детства, у которого теперь, как говорят, одно плечо выше другого, искалеченная нога чуть короче и касается пола кончиками пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64