Однако, когда электромобиль покинул город и помчался по ту сторону атомного кольца, он сразу оказался на скользкой дороге среди белых хлопьев снега, медленно падающих с неба. Здесь-то была обычная зима северо-запада России.
Скоро перед глазами Павла и Ли выросли многоэтажные здания из серебристой пластмассы. Окна, или, вернее, прозрачные стены, занимали до трети их общей поверхности. За этими зданиями виднелись другие, приземистые, и уже не имевшие ни одного окна. В холле главного здания их встретил высокий пожилой человек в аккуратном белом комбинезоне. Он представился:
– Иванов, оператор. – Затем спросил: – Вы, товарищи, биологи с тихоокеанских берегов?
– Да.
– Ну, тогда мы познакомим вас немного подробнее с нашими делами. Сейчас начинается совет завода, на котором будет обсуждаться как раз план изготовления пространственно-ориентирующего устройства ис­кус­ствен­ного острова «Атлантида-1». Пойдемте.
Через минуту эскалатор доставил экскурсантов в высокий светлый зал на пятом этаже. Одна стена зала была сплошь прозрачной, а противоположная ей представляла собой громадный пульт управления центральной счетно-решающей машины завода, она была связана с другими машинами, установленными непосредственно в цехах. Центр зала занижали маленькие столики, около каждого из них стояли кресла. Вся эта мебель располагалась амфитеатром перед пультом. Пока в зале никого не было, кроме четырех миловидных девушек, сидевших в дальнем конце зала за овальным столом: они перфорировали ленты.
– До совета осталось восемь минут, и я пока кое-что вам расскажу, – сказал Иванов. – Сейчас вы увидите почти весь наш коллектив – он состоит из 92 рабочих-операторов, в их числе и я. Правда, слово «рабочий» теперь далеко не точно. Наша отличительная особенность заключается в том, что каждый из нас способен работать не только головой, но и руками. Я, например, при помощи набора простейших инструментов могу построить любую модель машины, выпускаемой нашим заводом; также и остальные. Но подумайте – сколько приборов мы могли бы сделать, предположим, в месяц? 92. А наш завод выпускает миллионы машин за тот же срок. Каждый из нас – высококвалифицированный инженер, и у нас за плечами долгие годы учебы и одновременно работы вот на таких же заводах. Правда, наша квалификация не однообразна, есть среди нас инженеры-технологи, инженеры-электрики, инженеры-скульпторы и так далее.
– Так зачем же вам быть и слесарями? – не утерпел Павел.
– Творческая фантазия иногда требует немедленного воплощения в металле, пластмассе, и тогда мы быстро сообща строим модель, штамп или деталь машины, испытываем ее и после получения хороших результатов программируем устройство и передаем кибернетическим операторам, и они уже доводят дело до конца автоматические машины завода создают тысячи копий новой детали.
– Выходит, что «золотые руки» нужны и сейчас, заметил Ли.
– Да, конечно, посмотрите, как было дело в прошлом: инженеры-конструкторы строили машину на ватмане. Общие чертежи перерабатывались в рабочие, они передавались токарям и слесарям, те делали опытный образец и за этим следовал процесс доводки. Нужно прямо сказать, что в этом процессе основную роль играли рабочие-механики-золотые руки, люди с громадным практическим опытом. Теперь мысль создателя машины не отрывается от его рук, инженер способен работать не только рейсфедером, но и молотом тогда, когда это необходимо. Дело в том, что некоторые устройства иногда требуют ремонта или постройки при помощи человека…
– Ага, понимаю, – сказал Павел, – вы являетесь и наладчиками ваших автоматических линий.
– Ну нет, – засмеялся Иванов, – это делают кибернетические автоматы-наладчики: они быстро находят повреждение, меняют деталь и снова пускают машину в ход. Это очень просто. Образно говоря – мы являемся скульпторами и воплощаем свою мысль в металле, пользуясь всеми возможностями, имеющимися у человека, но… время вышло…
Действительно, почти одновременно несколько эскалаторов доставили в зал группы мужчин и женщин в белых серебристых комбинезонах. Оживленно переговариваясь, люди расселись, видимо, каждый за свой сто­лик. После этого из-за одного столика встала женщина, подошла к небольшой кафедре.
Говор стих.
Женщина, держа в руках маленький листок бумаги, просто сказала:
– Товарищи, Ленинградский координационный центр народного хозяйства поручил нам разработать и изготовить удерживающе-координатное устройство для искусственного плота «Атлантида-1». Такое устройство нами создано в чертежах, теперь его нужно изготовить в натуре. Вопрос вот в чем: пока требуется только один комплект оборудования, а все наши машины заняты. Прошу высказаться.
– Позвольте мне, – поднялся с места сравнительно молодой человек, – я подумал об этом еще вчера и программировал задание главной машине на время и место выполнения.
– Очень хорошо, что же вы получили?
Одна из девушек, сидевших за овальным столом, подошла к пульту управления, вставила небольшую перфорированную ленту и нажала кнопку. На панели замигали разноцветными огоньками сигнальные лампочки, затем послышался мелодичный звонок, и девушка вынула из выдающего пенала зеленую картонку с текстом решения этой производственной задачи.
Она прочитала следующее: «В цехах № 7 и № 23 в 16.00 смена изделий, промывка линий; уменьшая время промывки на 7 минут, можно изготовить все детали внепланового изделия».
– Ну как, товарищи, идем на это? – спросила женщина.
– Да, можно, – отозвался кто-то, – эти линии мало загрязнены.
Вопрос был решен.
– А скажите, кто эта женщина? – спросил Ли.
– Это координатор, примерно соответствует главному инженеру в прошлом.
Вскоре совещание кончилось, все разошлись. Гостей повели осматривать цех № 7. Цех представлял собой колоссальное крытое помещение, машины размещались на трех горизонтах, так что весь объем помещения оказывался занят ими. Поскольку в цехе был полумрак, то вся эта масса машин казалась каким-то единым громадным спрутом, все время беззвучно вздрагивающим.
В разных местах этого металлического гиганта то и дело вспыхивали огоньки, лучики и иногда появлялось яркое зарево. Гости и хозяева стояли на небольшой площадке, куда выходил пульт счетно-решающего устройства цеха.
– Как же вы подходите к машинам? – спросил Ли. – Я не вижу в этом цехе места для человека.
Иванов улыбнулся.
– Там мы никогда не бываем, там нам делать нечего. Присмотритесь внимательно, вот эти верхние машины, ползущие вдоль цеха по рельсам, – суть изделия; иногда они соединяются с машинами среднего слоя – там расположены обрабатывающие механизмы.
– Станки? – попытался уточнить Павел.
– Да, они несут функцию станков и прессов, но минутку, нижний слой машин – это кибернетические братья наполнительных машин среднего слоя, их задачи – ремонт и переналадка своих верхних половин. Если какая-либо деталь в машине среднего слоя достигла определенной степени износа, возникает световой сиг­нал. Кибернетический наладчик моментально меняет деталь, а эта машина, – Иванов показал на пульт, выходящий на площадку, – меняет темп работы линии так, чтобы ремонт машины не мог вызвать хаоса.
Теперь, я думаю, вы понимаете, что делать человеку в этом цехе действительно нечего. Впрочем, к нижним машинам у нас подходы есть, но мы редко бываем там, наладчики мало работают и почти не изнашиваются.
– Непонятно одно, – сказал Павел, – почему так тихо в цехе, только какое-то шуршание и жужжание.
– Все очень просто, на нашем заводе сверление, штамповка, ковка, сваривание деталей, шлифовка уже давно производятся только светом.
– Как? Светом? – переспросил. Ли.
– Да, светом. Дело в том, что почти в каждой машине среднего слоя вмонтировав мощный квантовый генератор, формирующий световой луч или группу лучей, в которых развивается несколько миллионов атмосфер давления. Понятно, что этими лучами можно делать все с любыми материалами. Все эти процессы, конечно, происходят в кожухах – если бы их не было, то мы сейчас уже ослепли бы.
Ли и Павел покинули завод несколько ошеломленные.
– Замечательно! – воскликнул Ли. – Несколько десятков лет назад вместо одного такого завода надо было иметь пятьдесят!
Павел кивнул.
– Знаешь, Ли, я сегодня понял: то, что мы сделали – только начало, главное впереди, потому что можем мы во сто крат больше, мы можем все!
Вечером Павел говорил по видеофону с Дженни.
Она улыбалась ему и говорила:
– Знаете, Павел Сергеевич, я просто тоскую о вас. Па говорит, что если подобное случается с человеком, то дело обстоит неважно. Прошу вас – приезжайте скорее.
Павел ответил, что он также скучает и целует ее.
Тут Дженни прервала его довольно наивным восклицанием: «Правда?!» Павел сказал, что, конечно, правда и пусть она, Дженни, не скучает, ждет его и Ли и все будет хорошо.
Продолжая улыбаться, хотя разговор был уже окончен, Павел взялся за почту. С некоторым удивлением он обнаружил среди других письмо от Тани.
Включив магнитофон, он услышал:
«Дорогой Павел! Ты не находишь, что между нами установились довольно странные отношения?
Ты на меня смотришь, как на хорошего товарища, безотказного помощника в твоем деле, и за это я благодарна тебе. Но я, теперь это можно сказать, любила тебя… Впрочем, я не о том хотела… Я выхожу замуж. Будь счастлив. Таня».
…За ужином Павел передал Ли письмо Тани.
– Что ты на это скажешь?
– Ну, что я скажу – молодец она и только. И не будь я китаец, если этот вылощенный Илья Ильич не узнает теперь, что такое настоящая, хорошая жена. Жаль только, что ее не будет уже на нашем острове.
Павел молчал. Только теперь он понял, какую большую роль в его жизни и работе играла Таня.
Уже около одиннадцати часов они открыли маленькую бутылочку вина и уселись перед телевизором, решив посмотреть праздничный концерт, который двигался с востока на запад. Вначале шла программа Москвы, затем началась ленинградская передача. Выступали лучшие артисты страны, и Павел невольно отвлекся от своих мыслей.
К его крайнему удивлению ведущий вдруг объявил, что сейчас выступит заслуженная артистка балета Герда Орлова. Оказывается, она была в Ленинграде.
Герда выступала в «Танце цветов». Глаза ее сияли. «Наверное, и ее муж в Ленинграде», – подумал Павел. После выступления Герды Павел выключил телевизор и задумался:
«Была ли ошибкой его недолгая жизнь с Гердой или это было счастьем?!»
Неожиданно он понял, что не может ответить на этот вопрос, но чувствовал, что он по-доброму относится к Герде и находит в этой женщине что-то такое, чего нет ни в Тане, ни в Дженни. В то же время он сознавал, что теперь Герда так далека от него, как какая-нибудь звезда в Галактике. Потом он решил: «Раз уж мы оказались в одном городе, нужно ей послать письмо и цветы».
Но тут Павел встал перед затруднением. Дело в том, что к тому времени в обществе возник обычай посылать друг другу поздравительные письма, написанные от руки и в конвертах, вместо обычных говорящих, но зато написанные стихами. Иначе письмо считалось не праздничным, а его автор малообразованным человеком.
Не обязательно, конечно, чтобы стихи были совершенными. Общество полагало, что если ты не талантлив, то должен быть трудолюбив, и этим выражать свое уважение к адресату. Не к чести нашего героя нужно сказать, что он почти никогда не писал стихов. На этот раз Павел сел за стол и, к его удивлению, стихи, как ему показалось, получились.
На берегах Невы дворцы
Из камня и стекла.
В одном из них танцуешь ты –
Нарядна и светла.
Ты знаешь: есть цветок такой,
Растет од среди звезд.
И светлой нежностью своей
Он мне дороже роз.
На эдельвейс похожа ты,
В заоблачной дали…
Когда-то, Герда, вместе мы
Клялись одной любви.
Теперь расстались мы навек,
Ушел я в океан,
Чтоб стал счастливым человек
В любой из дальних стран.
И буду долго по ночам
Смотреть на звезды я.
И вспоминать по их огням
Твои глаза – тебя.
Когда на следующий день Герда рассматривала присланные ей цветы, она сразу заметила несколько эдельвейсов и среди них письмо. Стихи ее и тронули и удивили – кто бы мог подумать, что Павел способен писать стихи!
На следующий день наши тихоокеанцы вступили на желтоватую полимерную «землю» «Атлантиды-1». Их восторженно встретила группа ученых и инженеров. Среди них было несколько знакомых ленинградцев, два француза, добрый десяток португальцев – специалистов по выращиванию винограда, и человек пять студентов из Африки. К строительству плота приложили руку ленинградцы, а известно, что сыны этого города во все вносят свою живую мысль, и поэтому их творения всегда имеют в себе качества оригинальной целесообразности.
После легкого завтрака ленинградский инженер Федор Захаров повел Павла и Ли осматривать остров.
– Проблему удержания острова на месте мы решаем по-иному, чем вы, – сказал инженер Павлу. – Как вы помните, еще у Жюль Верна его плавучий остров был способен оставаться на месте без всяких якорей. Вы же применяете этот дедовский способ.
– Почему? – удивился Павел. – Якоря держат очень надежно. Правда, остров совершает небольшие передвижения по морской поверхности, но для нас практически это ведь не имеет большого значения.
– Пока они держат вас надежно, – подтвердил Захаров, – но время разделается с вашими якорями и тросами.
– Ну и что? Поставим новые – только и всего.
– Зачем? – продолжал свою мысль инженер. – Вот смотрите: в натуре главные приборы вы видели на заводе, – он развернул кальку. На ней оказался чертеж острова, где были показаны туннели, пересекающие остров по большой и малым осям. В туннелях помещались турбины. – Если прокачивать воду через любой сквозной канал, то развивающиеся реактивные силы будут двигать остров против тока воды. При действии обоих каналов остров будет передвигаться по равнодействующей. Таким образом, если турбины будут работать по команде дискретного устройства, всегда «знающего» скорость и направление движения острова под влиянием ветра и течений, то легко добиться, чтобы фактически остров постоянно находился в определенной географической точке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29