Что-то всколыхнулось в душе, и я вдруг ощутила, что меня неудержимо влечет эта россыпь огней, узкой полосой протянувшаяся вдоль набережной.— Что это на тебя нашло? — осведомилась Минерва, неслышно подошедшая сзади и обратившая внимание на мое необъяснимое смятение.— Сама не знаю, — пожала я плечами, но все же постаралась подобрать слова, способные хоть в малой степени передать овладевшие мною чувства.Мы обе побывали на грани и едва не перешагнули черту, что не могло не отразиться на нашем душевном состоянии. Запинаясь и путаясь в выражениях, я пыталась объяснить свое странное настроение, сменившее первоначальную эйфорию, естественную для любого человека, избежавшего смертельной опасности. Я испытывала одновременно печаль и радость, усталость и подъем, апатию и нетерпеливое ожидание.Минерва, не перебивая, выслушала мои сбивчивые откровения, нахмурилась и неожиданно предложила:— Пожалуй, нам с тобой тоже не помешает прогуляться в город и немного развеяться.— А как оденемся? — тут же загорелась я. — Мужчинами?Раньше я сходила на берег только в женском платье, но все когда-нибудь случается в первый раз.— Разумеется! — снисходительно улыбнулась подруга. — Я буду Юпитером Джонсом, а тебя… — Она на миг задумалась, но быстро нашлась: — А тебя я нарекаю Дэйвом. Дэйвом Гордоном. Ну что, Дэви, нравится тебе твое новое имечко?Я кивнула, но тут же спохватилась:— Ой, а мне и надеть-то нечего!Я как-то не удосужилась обзавестись приличным мужским облачением, а рабочая одежка, пропитанная морской солью и пропахшая дегтем, никак не годилась на роль выходного костюма, но Минерва с легкостью вышла из затруднения. Заговорщицки подмигнув, она поманила меня за собой.— Сейчас мы с тобой совершим рейд по сундукам Винсента, — пояснила подруга, распахнув дверь в шкиперскую рубку.— А он не рассердится?— Пусть попробует! — самодовольно усмехнулась Минерва. — Кроме того, он сам разрешил мне пользоваться его гардеробом в любое время.В своем пристрастии к модным нарядам Винсент Кросби не уступал Адаму Бруму, и сундуки его ломились от множества великолепных костюмов, реквизированных на захваченных призах. Мы долго рылись в собранной им коллекции, остановившись наконец на темно-фиолетовом бархатном камзоле, таком же жилете, шелковой рубашке цвета топленого молока, черных атласных штанах, белых чулках и коричневых башмаках с серебряными пряжками.— Замечательно! — одобрила Минерва, окинув меня критическим взором. — Прямо загляденье!Затем настал ее черед выбирать. Я настояла, чтобы она облачилась в свой любимый синий камзол с красными петлицами, который мне тоже очень нравился. К нему мы подобрали белые штаны, рубашку с длинными рукавами, отделанную белоснежным брабантским кружевом, чулки из белого атласа и черный шелковый жилет с золотым шитьем.— Ну и как ты меня находишь? — поинтересовалась Минерва, изгибаясь всем телом в тщетной попытке разглядеть свое отражение в маленьком ручном зеркальце Винсента, используемом им во время бритья.— В жизни не встречала юноши красивее, — улыбнулась я в ответ, ничуть не покривив душой. — Только кое-чего не хватает. Постой, я сейчас…Сбегав в кубрик, я порылась в своих вещах, достала рубиновые сережки и, вернувшись в каюту, прицепила одну из них к мочке правого уха Минервы. Когда она повела головой, подвеска качнулась, вспыхнув алым сиянием в лучах отраженного гранями света. Я не ошиблась в выборе: уникальное украшение выгодно гармонировало с безупречными чертами лица подруги и придавало некую завершенность ее удивительной красоте. А Бартоломе был не прав, утверждая, что рубины хороши только в сочетании с молочно-белой кожей. Видел бы он сейчас Минерву… Ой, нет, лучше не надо!— Вот мы сейчас и сравним, который из двух парней лучше смотрится! — заметила она, украсив мое ухо другой серьгой и подставив зеркало, чтобы я оценила результат. — Ладно, оба хороши, — подвела она итог, но мне все-таки показалось, что ей камень больше к лицу, чем мне.— Эй, вы что там, заснули? — крикнул сверху Винсент, да так громко, что мы аж подпрыгнули с перепугу и чуть не прикусили язык.Зато минутой позже, когда мы поднялись на палубу, уже он потерял дар речи и некоторое время лишь беззвучно открывал и закрывал рот, растерянно переводя взгляд с Минервы на меня и обратно. Мы испросили у него формального разрешения сойти на берег, но Кросби неожиданно заколебался. Видно было, что ему не очень хочется нас отпускать.— А вам не кажется, милые дамы, что вы малость переусердствовали? — промямлил он смущенно, избегая почему-то смотреть нам в глаза. — Что-то я сомневаюсь…— А в чем дело?! — переглянувшись, возмутились мы хором.— Да ни в чем. Точнее, в том, что это не дело! — огрызнулся старший помощник; давно и тесно общаясь с Брумом, он перенял у капитана, в числе прочего, и довольно своеобразную манеру выражаться. Нахмурив брови, он принялся беспокойно расхаживать взад-вперед по шканцам. — Черт, дорого бы я дал, чтобы иметь возможность сопровождать вас! — бросил он в сердцах, снова остановившись перед нами.— Зачем? — удивились мы.— Как зачем? Чтобы защищать. И оберегать, — в свою очередь удивился Винсент.— От кого это, интересно знать? — презрительно фыркнула Минерва, распахнув камзол и продемонстрировав пару пистолетов и нож за поясом. — Мы вооружены, и если кто из мужчин станет к нам приставать…Кросби заливисто расхохотался.— Да я вовсе не их имел в виду! — пояснил он, давясь от смеха, и махнул рукой. — Ладно, проваливайте, только ведите там себя поскромней и постарайтесь не ввязываться в драки.На набережной меня сразу зашатало из стороны в сторону, как после солидной дозы горячительного, хотя я в тот день выпила всего капельку рому. Ноги заплетались и плохо слушались. Казалось, будто земля качается под ногами в унисон с покачивающимися на волне кораблями в гавани. Качалось все, куда ни кинь взгляд: мачты, бортовые огни, судовые колокола, распахнутые настежь ставни ярко освещенных окон и даже их отблески в матово-черном зеркале прибрежных вод. Мне опять взгрустнулось от нахлынувших воспоминаний. Ветер совсем утих, и теплая тропическая ночь заключила нас в свои удушливые объятия, зазывно подмигивая мириадами звезд, рассыпанных по сотканному из мрака бархату небосвода. Я подняла голову, выискивая в их хаотичном мерцании контуры знакомых созвездий и мысленно прокладывая курс воображаемому кораблю, который унесет нас далеко-далеко от всех бед и невзгод и умчит туда, где мы будем свободны и неразлучны.— О чем ты опять задумалась? — с тревогой спросила Минерва.— Да так, ни о чем, — рассеянно откликнулась я и сунула руки в карманы. — Песенка одна вспомнилась. О волшебном кораблике с серебристыми парусами, снастями из шелка и мачтой из рябинового дерева. Вот я и подумала, как бы здорово было поднять на нем паруса и улететь куда-нибудь на Луну или к звездам.Минерва бросила взгляд на рейд и снова повернулась ко мне:— Ты сожалеешь о том, как повернулась твоя жизнь?Я отрицательно покачала головой, хотя на самом деле не смогла бы дать однозначный ответ на этот вопрос.— Нас обеих несет куда-то неведомым курсом, — задумчиво сказала она. — И никуда от этого не денешься. Жизнь определила нам необычные судьбы и вряд ли позволит вернуться назад.— Иногда мне бывает ужасно одиноко, — пожаловалась я. — Я сама, по собственной воле, отрезала себя от прошлого, от всех, кто искренне заботился обо мне и был мне дорог. И это меня пугает.— С чего это ты вдруг разнюнилась? — рассердилась Минерва. — Разве ты одна? Разве о тебе некому позаботиться? А я на что? Я же люблю тебя всей душой, Нэнси! Ты для меня не просто подруга, ты мне как сестра… — Она внезапно запнулась и как-то странно на меня посмотрела. Я ожидала продолжения, но вместо этого она обняла меня за плечи и повлекла к двери портовой таверны под намалеванной яркими красками вывеской с изображением внушительных размеров чарки. — Нечего кукситься, давай веселиться! Думаю, среди тех, кто уже бросил здесь якорь, найдется немало знакомых лиц. 26 — Добро пожаловать, господа! — Разбитная молодая женщина лет двадцати с небольшим окинула нас оценивающим взглядом и уверенно повторила: — Добро пожаловать!Бесцеремонно подталкивая в спину, она провела нас в глубь зала и усадила за свободный столик. Высокая и светловолосая, с ангельским личиком, она поначалу произвела на меня благоприятное впечатление, но позже я подметила, что в глубине ее глаз цвета морской лазури таится холодная расчетливость, а в играющей на чувственных губах приветливой улыбке проскальзывает что-то змеиное.— Меня зовут Элис. Элис Кэтрелл. Я хозяйка этого заведения. — Представившись, она без приглашения уселась рядом с нами и возвысила голос, подзывая служанку: — Полли! Живо принеси нам что-нибудь выпить! Да смотри не перепутай, тащи самое лучшее! — Развалившись в кресле, Элис снова принялась беззастенчиво нас разглядывать. Видимо, осмотр ее удовлетворил, потому что она с места в карьер изложила ожидающую нас программу: — Сейчас мы с вами пропустим по стаканчику, а потом потолкуем. Давненько ко мне не заглядывали такие симпатичные молодые джентльмены!Полли принесла поднос с бокалами и объемистым графином темного стекла и точно так же, не испросив разрешения, плюхнулась в кресло напротив хозяйки. Черноволосая и кудрявая, с яркими голубыми глазами и широкой, будто приклеенной к губам улыбкой, она выглядела заметно моложе Элис, но нисколько не уступала ей в развязности. Разлив ром по бокалам, она первой поднесла свой к губам и выжидательно уставилась на нас:— Ну что, молодые люди, давайте знакомиться?Мы назвались, немного ошарашенные столь стремительным развитием событий. Хозяйка переводила взгляд с меня на Минерву, очевидно запоминая, кого каким именем называть.— Очень приятно, Дэви, рада знакомству, Юпитер, — величественно наклонила она голову и тут же, без предупреждения, ухватилась пальцами за рубиновую серьгу в ухе мулатки. — Какая у тебя чудесная висюлька, миленький! — Выпустив сережку, она провела кончиком указательного пальца по скуле Минервы, задержав его на миг в уголке губ. — Тебе очень идет. — Наклонившись вперед, Элис томно проворковала: — Ну же, красавчик, смелее! Скажи, что мне сделать, чтобы примоститься у тебя на коленях? Вот так-то лучше!Минерва немного отодвинулась от стола, освободив для нее место, без тени смущения обняла за талию и что-то прошептала на ухо. Элис хихикнула, но тут же изобразила оскорбленный вид и замахнулась. Минерва в притворном испуге отдернула голову и со смехом уклонилась от пощёчины. Хотела бы я знать, что она ей шепнула? Ей-то хорошо, у нее хоть какой-то опыт имеется, в отличие от меня, бедной и невинной, даже целоваться толком не научившейся! Только теперь я поняла, о чем толковал Винсент, не решаясь отпускать нас в город одних.Полли между тем придвинулась ко мне вплотную и погладила ладонью по щеке.— Ой, мамочки, какая у тебя нежная кожа! — потрясенно воскликнула она. — А до чего гладенькая! Я знаю кучу девиц, которые отдали бы все на свете, чтобы заиметь такую же. — Обняв меня одной рукой за шею, вторую она запустила под камзол. Когда ее шаловливые пальчики нащупали пуговицы на рубашке, я вынуждена была отстраниться. Полли, похоже, не ожидала такого поворота. — Я тебе разве не нравлюсь? — удивилась она, обиженно поджав губки.— Да нет, дело не в том, — попыталась я объяснить, — а совсем в другом…Лицо Полли озарилось внезапной догадкой.— Если ты предпочитаешь блондинок, — начала она, покосившись на Элис и Минерву, внимательно наблюдающих за нами, — это запросто…— Нет! — придушенно пискнула я, поспешно отодвигаясь подальше. — Ты очень красивая, но я… но мы…— Дэви хочет сказать, что мы оба обручены, и дома нас ждут невесты, — сжалившись надо мной, пришла на выручку Минерва.— Ах, какая жалость! — вздохнула Элис, переглянувшись со служанкой. — Раз в кои-то веки удалось заполучить таких замечательных кавалеров, и на тебе… Нет, ну ты скажи, Полли, разве не обидно?— Еще как обидно! — поддержала та хозяйку. — Ни себе, ни людям, что называется!— Да вы не переживайте, — поспешила успокоить раздосадованных девиц Минерва, доставая кошелек с золотом из внутреннего кармана. — Мы вам все равно заплатим. Какой монетой предпочитаете: эскудо, луидоры, песо, пиастры? — Она высыпала на стол несколько золотых кругляшек и придвинула кучку к Элис. — Это за компанию и приятную беседу.— Какая удачная ночь! — обрадовалась хозяйка, неуловимым движением смахнув со стола монеты, которые моментально растворились где-то в оборках и лентах ее корсажа с глубоким вырезом. -Можно сказать, легко отделались, верно я говорю? — подмигнула она Полли и с улыбкой обратилась к нам: — А вы, должно быть, с той шхуны, что бросила якорь часа полтора назад?Минерва кивнула.— Так я и подумала, — снова подмигнула Элис. — Разодеты в пух и прах и деньгами швыряетесь так, будто они вам карман прожигают… Я вашего брата завсегда отличу! — Она наполнила свой бокал, потом налила Минерве. — До чего же жуткий шторм пронесся сегодня утром! Половину судов, что в бухте стояли, с якорей посрывало да раскидало в разные стороны. А на окраине все крыши с домов посносило, а которые и вовсе в развалинах. К вечеру-то улеглось, да только помяните мои слова: через день-два за ним непременно другой такой же последует.— Нас он тоже застиг. Потрепало изрядно, так что пришлось здесь прибежище искать.— Да мы уж догадались. Не самое безопасное для вас местечко, не в обиду будь сказано. — Она приподнялась, вытянула голову и оглядела зал. — А все-таки приятно снова принимать джентльменов удачи! Без них как-то скучно да и потрафить некому. Ах, какие люди сюда заглядывали! Какие громкие имена! Ситцевый Джек, Черный Барт Роберте и даже сам мистер Эдуард Тич по прозванию Черная Борода! Вот уж кто гулял так гулял! А нынче все быльем поросло да мхом заросло. Дела из рук вон, еле концы с концами сводим. Думаем, пора куда-нибудь в другое место перебираться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50