https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/
А чудовищный зверь с пылающими красным огнем глазами присел, готовясь к прыжку. Присел на четырех задних ногах. Из его пасти вырвался шипящий свист.
- Горошек! - прозвучал отчаянный вопль Ики. - Вперед!
Она подбежала сзади, размахивая брошенной Горошком огромной пылающей жердью.
Хищник вздрогнул. Горошек ударил его горящей веткой, и "кот" с пронзительным визгом отскочил в сторону. Тогда Горошек вырвал из рук Ики горящую жердь.
- Уведи его к морю! - крикнул он.
Зверь отступил, но он явно готовился к новому нападению. Он отскочил вбок, пронзительно свистнул. Глаза его запылали еще яростнее, короткий хвост застучал по земле, когти рвали дерн. Задней лапой он отбросил пылавшую ветку, оброненную Горошком.
Уголком глаза Горошек увидел: Ика подняла на ноги потерявшего сознание Голубого Мальчика и потащила к аллее. К морю.
Он облегченно вздохнул.
И тут же, словно вой лепящей мины, прозвучал вой трехглазого хищника.
Горошек увидел в воздухе змеиное тело, распластавшееся в полете, успел заметить рубиновый блеск глаз, разинутую пасть.
И тогда...
Тогда Горошек, размахнувшись, изо всех сил ткнул хищнику прямо в пасть пылающий конец жерди. Вопль зверя был почти невыносим. Ослепленный хищник завертелся волчком и несколькими огромными прыжками с шипением и свистом скрылся в чаще.
- Ура, ура, ура! - завопил Горошек. Он хотел было повторить свой победный клич, как вдруг у него вновь перехватило дыхание.
Он что-то увидел... Увидел, как основание ствола "пальмы" лижет голубой огонек.
Горошек понял, что это означает. Понял, что если в э_т_о_м лесу начался пожар, его не остановить. А при той температуре, какую дает здесь огонь, они погибли. Никакая сила их не спасет.
Несколько долгих секунд он стоял как вкопанный, не в силах отвести глаз от огня.
Огонь рос и рос. Дерево сухо трещало. Голубые искры падали уже на середину поляны... Пока что занялся только ствол одной пальмы и маленький кустик возле нее. А свет озарял уже все до самого неба, и жар был невыносим.
Горошек повернулся, отшвырнул жердь и, тяжело дыша, помчался за Икой.
Голубой Мальчик все еще не пришел в себя. Ика почти несла его: ноги его, с удивительно маленькими ступнями, то и дело подламывались, и мальчик беспомощно повисал на ее плече. Хорошо еще, что он был поразительно легкий. Иначе она бы не справилась. Да и так она совершенно запыхалась.
- Ну, иди, - просила она. - Иди. Не бойся!... Иди! Горошек не даст нас в обиду! Не бойся!
Сама она с трудом удерживалась от слез. Только, конечно, от них никакого... Но ведь Горошек один там, на поляне. Один против страшного шестиногого хищника.
На секунду она остановилась. До нее долетел пронзительный вой зверя. И сразу же в жарком неподвижном воздухе затрещали резкие, сухие, словно пистолетные выстрелы, хлопки.
Над лесом поднялось голубое зарево.
- Горошек! - крикнула Ика. - Го-ро-о-шек! Голубой Мальчик снова выскользнул у нее из рук и тяжело опустился на землю. Ика наклонилась над ним:
- Горошек!
Какое же это было счастье, когда совсем близко в аллее раздался топот шагов и задыхающийся крик Горошка:
- Иду! Ика, я здесь!
Она было протянула к нему руку. Но сразу же отступила. В голубом свете пожара лицо Горошка было серым, как пепел.
- Бери его! - приказал он, хватая Голубого Мальчика за плечи. - Бежим! Быстрей! Лес горит! Быстрей, или мы погибли!
- Куда?
- К лодке!
Вдвоем ребята легко понесли мальчика. Он был в обмороке, голова его беспомощно свисала, из-под тонких синих век поблескивала только узкая полоска белков.
Несли почти бегом. Костер на пляже по-прежнему пылал жарким пламенем. И по-прежнему в Зеленом Городе не было заметно никаких признаков жизни.
- В лодку! - повторял Горошек. - В лодку!
Наконец берег! Ика намочила платок, обмыла мальчишке лицо, грудь. Он тихо застонал. Веки его затрепетали.
Сейчас они смогли рассмотреть его подробнее.
Ростом примерно с Ику. Кожа - голубая, гладкая как шелк. Тело - необычайно узкое, тонкокостное, крохотные ступни и руки, с длинными, гибкими пальцами. Пальцев было ш_е_с_т_ь. Да, это не был человек. И вместе с тем по-человечески прекрасно было его стройное, тонкокостное тело. Лицо с раскосыми, заходящими на виски глазами, с пряменьким носиком, с маленьким округлым, темносапфировым ртом и высоким гладким лбом. Необычайно мягкие, пушистые волосы цвета червонного золота доходили мальчику до плеч.
В первую минуту им показалось, что одет он очень примитивно. Повязка на бедрах, сандалии, и, кажется, все.
Но теперь они заметили, что набедренная повязка была из удивительно красивой ткани, застегнута великолепной рубиновой пряжкой, с которой на них смотрело изображенное несколькими штрихами лицо этого самого мальчика; простые сандалии были необычайно изящны и того же золотого цвета, что и его волосы.
- Горошек! - шепнула Ика. - Какой он прелестный!
- Прелестный или не прелестный, - буркнул Горошек, - дело не в этом. Дело в том, что надо его спасать. И самим спасаться! Ты чувствуешь жар?
Действительно, пожар все разгорался, и над лесом все шире разливалось грозное зарево. И хотя огонь был еще очень далеко, но уже сейчас чувствовалось дуновение долетавшего к ним, несмотря на лесной заслон, палящего жара.
- Садись в лодку! - скомандовал Горошек. - Садись в лодку и бери его на руки... этого прелестного!
- А ты?
- Я поплыву за вами... Подумаешь - какой-то километр!
- А если течение? Или... Горошек! А акулы?
- Ну да еще, - фыркнул он, - сразу и акулы! Это не Земля!
- А в лесу кто был? - крикнула Ика. - Воробьиное пугало?
Горошек с досадой мотнул головой. Зеленый Город по-прежнему молчал. И вдруг...
И вдруг Горошек погрозил в его сторону кулаком.
- Оглохли вы, что ли? - крикнул он. - Ослепли?
Оба разом оглянулись, потому что в воздухе словно бы прозвучал тихий, хрустальный женский смех. Но, конечно, это был обман чувств. Может быть, голос птицы?
- Горошек! - коротко сказала Ика. Но он все еще злился.
- Нет, ты понимаешь? - рявкнул он. - Великая техника, чудеса гра... гравитации... А чуть что - все приходится самим! Садись в лодку! Живо!
- Погоди-ка, - схватила его Ика за плечо. - А эти жерди, ветки? Ведь они же легче воды? Ура! Плот!
- Какой плот?... - не поняв, переспросил Горошек.
- Какой? Вот какой!
Ика мгновенно начертила пальцем на песке плот: две длинные, связанные поясами вязанки, переплетенные поперечными прутьями.
Щеки ее горели. Именно тут Горошек совершил неслыханный поступок: схватил Ику за руки и р_а_с_ц_е_л_о_в_а_л прямо в пылающие щеки.
- Ты с ума сошел? - крикнула она. Но Горошек не смутился.
- И не думал! Ика! Ты - Колумб! Коперник! Кроме шуток! Гениальная идея!
Оба молча взялись за работу.
Четырнадцать самых длинных веток (по семь в каждой вязанке) связали поясами. Потом положили поперечины - ветки средней длины, и начали укреплять их маленькими веточками. Жар становился все нестерпимее.
- Ух, как жарко! - пожаловалась Ика.
- Бери плот, - распоряжался Горошек. - Живо! Подымай над головой. Сейчас мы его бросим оземь.
- Ошалел?
- Ика! Это испытание на прочность!
- Ага!
Огромный, метров пять длиной, плот весил всего килограммов двадцать. Ребята легко подняли его, с размаху бросили не песок и...
И радостно переглянулись. Из левой вязанки выскочили всего лишь две маленькие веточки.
Укрепить их было делом буквально нескольких секунд.
- Ну? - спросила Ика.
- Очень просто, - сказал Горошек. - Мальчика кладем в лодку. Сами на плот. Держи-ка! Ты будешь вести лодку на буксире, я возьму весло, и поплыли. Поняла? Направление - к Зеленому Городу!
Ика села ближе к корме плота - так, чтобы ей было удобнее буксировать лодку с Голубым Мальчиком, - он все еще был без сознания. Горошек, зайдя в воду по пояс, оттолкнул сначала плот, затем лодку от берега.
Наконец сам влез на свое место и взял в руки весло.
Весло было короткое, неудобное. Особенно неудобно было им грести с плота. К счастью, видимо, начинался отлив. Они стали довольно быстро удаляться от берега. Это было вовремя, даже более чем вовремя. Потому что могло показаться, что край леса попал под ливень зажигательных артиллерийских снарядов. Под ураганный огонь. Пожар гремел, разбрасывал искры. Огромные деревья разрывались от жары, как гранаты. Пылающие бревна летели во все стороны.
Вот, видимо, взорвалось какое-то большое, высокое дерево: над лесом, черным в зареве пожара, словно взвилась ослепительная ракета. Потом другая, третья...
- Н-да, - хмыкнул Горошек. - На той поляне сейчас, наверно, можно домашним способом плавить сталь! - И вдруг он ужасно расстроился: - Форменное безобразие!
- Что случилось? - удивилась Ика.
- Что у них тут такие взрывчатые леса, а нет никакой пожарной охраны. Ни на что не похоже! Странно что-то выглядит эта их "высшая техника"!...
- Нет, прелестно, - начала было Ика.
- Тьфу! - рассвирепел он еще больше. - Мальчик у тебя прелестный. Пожар прелестный... Прелестней всего было бы, если бы мы все трое зажарились в. этих твоих прелестях!
- Было бы телячье жаркое? - спросила она наивным голоском.
- Опять начала?
- Я не начала, - продолжала она тем же тоном. - Но, может быть, ты бы начал... грести?
Это его обезоружило. Он хотел еще что-то рявкнуть, тем более что руки у него начали основательно гореть от весла, но кончилось все тем, что он - представьте себе! - разразился смехом. Совершенно как его отец. Он, как правило, именно так завершал домашние неурядицы.
- Ладно, - сказал Горошек, - плывем!
Становилось светло как днем. Этот пожар развивал действительно необычную, буквально неземную силу огня и света. Похоже было, что одновременно работают несколько десятков сварочных аппаратов. Небо бледнело, пропадали звезды.
Морская вода становилась все более голубой и прозрачной...
- Раз, - командовал сам себе Горошек, - и два! Раз... и два! Раз и два!
Каждый удар, весла приближал их к берегу Зеленого Города.
Огни его становились все яснее: из мрака выступали очертания сводчатых строений, висячих мостов, огромных, повисших в воздухе шаров.
- Понятно, - вполголоса рассуждал Горошек. - Если "они" овладели тяготением, то могут... то могут строить прямо в в_о_з_д_у_х_е! Раз... и два! В... в воздухе!
И вдруг раздался крик Ики. Отчаянный, испуганный крик.
Горошек оглянулся и замер. То, что он увидел, лишило его на мгновение способности думать, двигаться, говорить...
Возле самой лодки с Голубым Мальчиком вынырнула слепая собачья морда какой-то рыбы. Да, собачья - у нее были зубы, как у собаки, а главное, она... р_ы_ч_а_л_а!
Сквозь прозрачную воду было видно, что сама рыба не такая большая. Толщиной с мужскую руку, длиной не больше метра.
Но, видимо, страшно сильная. Своей горбатой спиной она начала приподнимать борт лодки с Голубым Мальчиком, стараясь перевернуть лодку и сбросить свою жертву в море.
Лодка сильно накренилась. Беспомощная фигурка мальчика заскользила к борту.
"Продумывать" было нечего и некогда.
Но в эту минуту Горошек вспомнил все. Маленького Яцека и Сахару, родителей и школьных товарищей, битву с Рубиновоглазым и любимые книжки. И вспомнил он еще рассказы об охотниках на акул об отважных героях-полинезийцах, которые с одним ножом нападали на тигра морей и побеждали!
Он глянул на Ику - она молча, закусив губы, пыталась вырвать одну из поперечин, чтобы хотя бы этим слабым оружием отогнать хищника. Лицо у нее было побелевшее, но решительное.
И тут Горошек сорвал штормовку, рубаху, молниеносно сбросил ботинки, схватил в зубы открытый нож и, подняв руки над головой, классическим стартовым прыжком кинулся прямо в море.
Он не услышал отчаянного вопля Ики. Он только видел, как рыбособачья слепая морда отворачивается от лодки, направляется к нему.
Еще два гребка.
Рыба застыла неподвижно, Горошек перехватил нож в руку...
И именно в эту минуту произошло нечто непредвиденное. Совершенно, абсолютно - да, абсолютно непредвиденное.
Все исчезло: море, пылающий остров и зеленый город. Пропала и страшная рыба.
Все куда-то исчезло. Словно земля разверзлась.
Остался только Голубой Мальчик. Остались, конечно, Ика и Горошек, все еще державший в руке открытый перочинный нож.
Они находились на большой круглой сцене, а Голубой Мальчик с_т_о_я_л возле Горошка и, выразительно улыбаясь, сверкая великолепными белыми зубами, держал его за руку. Руку эту он, словно судья на боксерском матче, поднял вверх!
А вокруг них открылся огромный сферический зал с несколькими выпуклыми, сиявшими целой радугой красок экранами. Зал, заполненный до самых краев силуэтами стройных тел, освещенный тысячами маленьких светильников, шумевший тысячами веселых, радостных голосов.
Голубой Мальчик что-то сказал.
Ика и Горошек стояли без движения, ничего не понимая, ничего словно бы даже еще не видели. Стояли в оцепенении.
Только из руки Горюшка выскользнул нож и упал на пол.
- Ика, - спросил Горошек, - ты видишь то же самое, что и я?
- Да, - шепнула она.
- Ика, - сказал Горошек. - Когда мы с тобой наконец проснемся?
Он хотел еще добавить: "Ущипни меня, только покрепче", но не успел, потому что в это время из невидимых мощных репродукторов поплыли, как эхо, их с_о_б_с_т_в_е_н_н_ы_е г_о_л_о_с_а. Их собственные, а тем не менее произносящие слова на совершенно неведомом и необычайно певучем языке.
Едва эти голоса замолкли, по всему огромному залу снова начали мигать огоньки и со всех сторон зазвенел смех. А Голубой Мальчик взял руки ребят и положил к себе на грудь.
Тогда возгласы, шум и смех в зале так усилились, что нельзя было расслышать даже собственных мыслей. Экраны снова замерцали. Раздался звучный удар не то колокола, не то гонга. И сразу наступила тишина. Огни пригасли. И над молчанием зала зазвучал чей-то голос. Голос этот начал говорить на том же певучем, мелодичном непонятном языке. Но почти одновременно Ика и Горошек услышали возле себя тот же самый голос, произносящий слова вполне понятные:
- Представители вегов!
- Слышишь? Они называются "веги"! - шепнула Ика.
- Тссс! - прошипел Горошек.
- Представители вегов! Разрешите приветствовать молодых землян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23