– Ты должен смотреть на вещи здраво, – сказал Сикстус. – Она так любила тебя! Это-то ты хоть понимаешь?Зеб пожал плечами. Конечно, он знал, что она была влюблена в него. Так же как и он был влюблен в нее вот уже черт-те сколько лет, а точнее, всю свою жизнь. Но проблема заключалась в том, что поскольку они были очень молоды, а любовь пришла к ним так легко, он просто недооценил то, что имел. Он не знал, что упустил тогда настоящее, чудесное и незаменимое чувство, которого ему больше не суждено было обрести.– И что с того? – спросил Зеб. – Она теперь с Эдвардом. Где она вообще его откопала? Ну и надменная же улыбочка у этого…– Просто у этого дурака, – засмеялся Сикстус, – с детства в жопе кочерга.– А я думал, ты одобряешь ее, – Зеб тоже засмеялся. – Тогда, за ужином, у меня сложилось такое впечатление, что ты уже благословил их.– Хрена лысого я это сделаю. Я пытался поладить с ним ради нее. Пытался изо всех сил. Видишь ли, она держит своего коня на его ферме. За прошедшие годы с кем только она не встречалась, а Эдвард терпеливо ждал, пока она обратит на него внимание. Ведь даже слепцу ясно, что все это время он хотел заполучить ее. Ну а кто бы не захотел?– Да уж, – пробурчал Зеб.– А ты думал! Она красивая, замечательная женщина. И за свои добрые дела – заботу о старом отце и каждом долбанном животном, что попадается ей на пути… она заслуживает кого-нибудь получше Эдварда. Кого-нибудь стоящего.– Ты о чем? – Зеб удивленно глянул на старика.– Ладно, забудь. И какого черта я тут перед тобой распинаюсь? Ведь именно с тебя и начались все наши беды. Она убьет меня, если прознает о том, что я был здесь, – признался Сикстус.– Это точно.– Привяжет меня к колесу и четвертует, – угрюмо сказал он. – Повесит без суда и следствия, понял?– Да, понял.– В смысле, ты должен держать язык за зубами.– О'кей.– Я жалею о том, что вообще завел эту беседу. Моя дочь не нуждается в моей помощи, чтобы привлечь к себе мужчин – уж поверь мне, у нее их было ой-ой сколько. Те, которых я упомянул раньше, а потом еще врач, юрист, ветеринар, профессор, моряк… а теперь вот этот фермер.– Эдвард.– Ага, Эдвард. Но никому, ни одному из них, не удалось подарить ей счастье. Она замечательная, моя Румер; и она должна найти такого же необыкновенного человека. Уловил намек? Того, кто ни в чем не будет ей уступать. Вот что я сказал бы, если б она захотела услышать от меня совет по поводу обустройства своей жизни.– Хороший совет, – кивнул Зеб.– Да. Но и мое предложение тебе перестать заниматься соплежуйством ничуть не хуже. Снимай власяницу, хватит изображать из себя мученика. Наверстывай упущенное, молодой человек.– Что? Ты…– У тебя целое лето впереди, Зеб.– Для чего?– Ты сам прекрасно знаешь, не придуривайся, и мне ни к чему тебе это разжевывать. Я стар, ты молод. Много лет я совершал глупейшие ошибки, которых мог бы избежать. И этот совет я даю тебе бесплатно.– И что это за совет такой?– Когда Господь вручает тебе дар, прими его.– Какой еще дар?Зеб прекрасно понимал, о чем ведет речь старик, но его разум отказывался верить в то, что он – через двадцать лет! – сможет наверстать то, что потерял! Что он, именно он, составит счастье Румер…– Правду. Правду о том, кто ты есть и что ты чувствуешь. В этой жизни у нас бывает лишь одна настоящая любовь, Зеб. Лишь одна.– Как у тебя с Клариссой?– Да. Мне подфартило, потому что, найдя ее, я сразу все понял. Другим так не везет. Сами того не зная, они выбрасывают свое счастье на помойку и только из-за того, что оно якобы недостаточно блестит. А потом всю жизнь роются и ищут то, утраченное, которое и было истинно стоящим, и корят себя за тот необдуманный поступок. И вот бродят здесь, на земле, как неприкаянные, потерянные души…– Или там, в космосе, – сказал Зеб, вспоминая, что, когда его «Челленджер» мчался над Мысом Хаббарда, он ненароком припадал к иллюминатору и думал о том, что же она сейчас делает. Он вспомнил об упомянутой в разговоре с ней черной дыре, и кровь застыла у него в жилах. Ему так много хотелось рассказать ей! О том, что с ним произошло, о том, как он спустился с небес на землю. Рассказать ей обо всем, что увидел – и перечувствовал – за эти годы в невыносимой разлуке с ней. Но станет ли она его слушать?– Не профукай это лето, Зеб, – посоветовал Сикстус.– Она не будет со мной разговаривать.– Тогда ты сам разговаривай с ней. Черт, при случае я буду отрицать, что ляпнул такое, но – ты должен доконать ее.– А тебе-то все это зачем?– Боже, да слышишь ли ты меня, Зеб?В воздухе повисло напряженное молчание. До ушей Зеба доносились крики чаек, круживших возле берега. Они раздавались словно прямиком из его детства, и, чтобы не давать волю эмоциям, он прислонился к столу. Ему казалось, что он уловил скрытый смысл всего сказанного Сикстусом, но все же сомнения не покидали его: он не мог поверить в то, что старик не испытывал к нему ненависти.– Затем, что я старый человек. Меня доканывает чертов артрит, и возможно, это моя лебединая песня – ну так напоследок я хотя бы сделаю что-нибудь полезное.– Значит, в этом причина?– Я очень люблю их обеих, – устало сказал Сикстус. – Элизабет и Румер. Видишь ли, Зеб, ты влюбился в соседскую девчонку, но женился не на ней, а на ее сестре.– Знаю.– Двумя ошибками всего не исправишь.– А какая вторая?Ответом ему был пристальный взгляд Сикстуса.Зеб закрыл глаза. Он был тогда слишком молод, чтобы понять. Да, они с Румер были неразлучными друзьями, все делали вместе, их связывала магическая нить – а потом ему застила глаза нестерпимая страсть к Элизабет.Той весной она ослепила его своими женскими чарами, и все, что было между ним и Румер, как-то сразу поблекло.Неужели Сикстус разрешал ему – нет, он приказывал! – снова завоевать сердце Румер? Стало быть, это нечто из ряда вон. Зеб хотел уточнить, убедиться, но слова застряли у него в горле. Да и какой был во всем этом смысл? К сентябрю, а то и раньше, он будет сидеть в своем новеньком кабинете в исследовательском центре, расположенном в трех тысячах миль отсюда. Даже если Румер сможет простить его и забыть о том, что было, она никогда не согласится покинуть Мыс Хаббарда.Чтобы сменить тему и немного отвлечься от собственных проблем, Зеб обратился к Сикстусу:– Когда ты намерен рассказать ей?– Ты о чем? – Зеб хохотнул.– Минуту назад ты пристыдил меня в том, что я сбежал от семьи и улетел в космос. Значит, у меня имеется опыт в этой области. И я сразу вижу, если кто-то задумал уехать далеко и надолго.– Что, так заметно? – удивился Сикстус, вскинув брови.– Да. Заметно. А Румер еще не знает?Сикстус покачал головой и уперся локтями в колени. Он выглядел совсем старым и поверженным, его лицо исказилось от боли.– Нет.– Тогда тебе лучше пойти домой и все рассказать ей. Она поймет, я уверен…Сикстус прищурился и посмотрел на берег. Куин развернула свою лодку, чтоб подобраться ближе к Майклу. Тот поднялся с валунов и пытался что-то услышать за ревом мотора. На глазах у отца и деда он снял рубашку, прыгнул в воду, подплыл к лодке, и Куин помогла ему взобраться на борт. Потом эти двое направились к острову Галл-Айленд.Лучи яркого солнца подсвечивали клумбу желтых лилий перед домом Винни. Зеб прикрыл глаза ладонью и посмотрел на небо. Звезды были повсюду. Белые огоньки в кристально-чистой синеве. Зеб – человек, который мог видеть звезды днем, – вспоминал о том, как плавал среди них, пока не лишился храбрости, и о ранних годах, прожитых здесь, на Мысе. Похоже, с возрастом он растерял всю былую мудрость.– Куда же ты собрался? – спросил Зеб.– Это неправильный вопрос, – тихо ответил Сикстус.– Да? А какой же тогда правильный?– «Почему?» – глядя на свои ладони, сказал Сикстус. – Этот…– Ну, так расскажи мне.– Потому что я стар. Потому что я не хочу висеть у нее на шее вечно… она слишком хорошая. Она готова пожертвовать своей жизнью ради того, чтоб ухаживать за старым больным отцом.– То есть ты не намерен возвращаться?– Пока не решил. Я знаю одно: мне необходимо это путешествие, чтоб потом сделать то, что придется. Не хочу сидеть в доме престарелых и жалеть, что не отправился в плавание, не пересек Атлантику, пока у меня было здоровье и силы.Зеб кивнул. Ему, как никому другому, была понятна тяга к дальним странствиям и отчаянное желание сбежать на край света.– Ты был для меня как сын, Зеб, – Сикстус был взволнован и расстроен, словно Зеб и ему разбил сердце. Мужчины молча смотрели друг на друга, пока время вершило свой привычный бег.– Поговори с Румер, – попросил его Зеб.– Обязательно, – Сикстус кивнул. – Если ты пообещаешь, что будешь присматривать за ней во время моего отсутствия.– Наверное, это единственное, что я могу сделать, – буркнул Зеб. – Но ты должен объяснить мне: в чем вторая ошибка?– В том, что тебя нет рядом с ней сейчас… – сказал старик. – Но ты и сам это знаешь. Потому и приехал.Зеба внутри начала колотить жуткая дрожь. Он не нашелся, что ответить, но тут Сикстус протянул ему свою ладонь. Его крепкое, даже слегка жесткое рукопожатие затянулось на пару секунд дольше обычного.Старый, ссутулившийся Сикстус поковылял к дверям, борясь не столько с физической, сколько с душевной болью. Зеб наблюдал за тем, как его бывший тесть медленно поднимался на Крестхилл-роуд, держа путь домой. Самого Зеба обуревало чувство вины, страх и печаль, но теперь к ним примешалось нечто неожиданное и давно забытое. Нечто похожее на надежду. Глава 10 – Да, вот так! – громко крикнула Куин. – Теперь я сбавляю скорость. И когда мы подплывем ближе, хватай буек… давай, сейчас! – Она смотрела на то, как рослый, загорелый Майкл перегнулся через планшир, чтобы дотянуться до буйка из оранжево-белого пенопласта. На его коже блестели брызги соленой воды, и Куин никак не могла оторвать глаз от широких плеч парня.Он выбирал веревку до тех пор, пока его рук не коснулись прилипшие к ней водоросли.– Фу, какая гадость, – он брезгливо поморщился и бросил линь обратно в воду.Куин пробралась к нему и, чертыхаясь, снова подцепила буек. Майкл отошел в сторону и наблюдал за тем, как она тащила ловушку наверх, не обращая никакого внимания на склизкую грязь.– Нечего тут брезговать, чистюля, – сказала она. – Это просто морская капуста и водоросли. В них полно полезного йода, чтоб ты знал.– Извини, что я бросил ее, – сказал Майкл, пока Куин одной рукой открывала крышку ловушки, а другой хватала щелкавших клешнями лобстеров.– Да ладно, – засмеялась она. – Ты бы видел, что здесь творится в августе, когда приплывают медузы. Вот уж кто противные, так это медузы, бр-р-р! Тогда на веревках остаются их щупальца, и мне приходится надевать перчатки, чтобы не пораниться. И еще они жгут руки, эти медузы.– Тебе нравится ловить лобстеров?– Этим я зарабатываю на жизнь, – Куин пожала плечами, связывая клешни непослушных ракообразных.Когда она повела лодку вдоль скалистого берега, Майкл рассмеялся.– Но тебе же не о чем беспокоиться. Ты ведь живешь с теткой, разве нет?– Да. Но я не намерена все время сидеть у нее на шее.– Что? Лет-то тебе сколько? Небось, шестнадцать?– Семнадцать, – ответила Куин. – А тебе?– Почти восемнадцать.– У тебя есть работа?Майкл замялся, словно раздумывая, а не сказать ли «да», но затем, поскольку он был честным юношей, отрицательно помотал головой. Куин проверила еще три ловушки, а четвертую Майкл доставал уже сам. Он смог справиться с отвращением к слизи, и, засунув руку внутрь корзины, сумел поймать лобстера за панцирь и избежать его укусов.– И долго ты этим занимаешься?– Три лета. Я заработала свои первые деньги, когда мне было двенадцать – продавала хот-доги. Потом я развозила газеты – с этого начинали многие дети на Мысе Хаббарда. После я торговала зеленью в небольшой лавке на автостоянке. А чуть погодя Сэм купил мне эту лодку, и я стала добытчицей лобстеров.– Круто, – сказал Майкл.Чтобы полюбоваться зрелищем его развевающихся волос, Куин врубила мотор на полную мощность. Теперь, когда она закончила с ловушками, у нее было время, чтобы поразмыслить над тем, что он проплыл к ее лодке от самого берега. Зачем он это сделал? Таким парням его типа вряд ли нравились девчонки вроде нее. Он был такой изящный и красивый – она подумала, что он запросто мог бы податься в кинобизнес, так же как и его мать. И эти его беспечные манеры в общении, присущие богатеньким… Куин ничего подобного даже и представить себе не могла.– Ну, на сегодня все, – она повернула к бухте.– Можешь показать мне окрестности? – спросил он.– В смысле, прокатить тебя на лодке? – уточнила она. Он кивнул. У Куин засосало под ложечкой. Он что, пытался пошутить над ней? Обычно она отшивала ребят за первые десять минут. Он же не только спрыгнул со скал, чтобы побыть с нею, но и нисколько не торопился возвращаться домой.– О'кей, – сказала она. – Куда?Он рассмеялся, заведя руки за голову, и его загорелая кожа натянулась поверх ребер.– Ты же местная. Тебе и решать.– Местная деревенщина? – уточнила Куин.– Я такого не говорил.Она кивнула; вся эта ситуация сбивала ее с толку. Наготове у нее было не меньше сотни едких ответов, но она промолчала. Вместо того чтобы ругаться, Куин направила лодку на запад и прибавила газу. Они промчались мимо Томагавк-Пойнт, природного заповедника и нескольких пляжных семейных общин. Дальше мелькнул Олд-Блафф, район развлечений с барами, мини-гольфом, каруселью и коктейлями со льдом. Наконец впереди, на утесе, возвышавшемся возле пролива, показался особняк Ренвиков.– Это Файрфлай-Хилл, дом тещи брата Сэма, – пояснила Куин. – Наверное, теперь Августа стала моей приемной двоюродной бабушкой.– Большой дом, – заметил Майкл.– Ее муж, Хью Ренвик, был знаменитым художником, одним из импрессионистов Блэк-Холла – наш город известен творениями своих мастеров.– Круто.– Файрфлай-Бич – полоска белого песка как раз под домом – то место, где они находили золотые монеты. На протяжении многих лет члены их семейства обнаруживали эти странные монеты, прогуливаясь по пляжу… ходили слухи о несметном сокровище, но никто не мог понять, откуда оно взялось.– С того корабля… Я помню, мама что-то говорила мне о нем, – сказал Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54