Станцию убили не недостатки в проектировании реактора, и даже не ошибка техника. Фатальным оказалось именно совпадение двух факторов. Сбой в компьютерной системе контроля не дал рабочей смене увидеть, что происходит что-то неладное. То, что реактор вышел на нештатный режим работы и грозит взорваться, они заметили слишком поздно.
Когда прозвучали сирены тревоги, Артур как раз находился в лаборатории. Он не знал, что является одним из самых ценных активов корпорации «Генохьюмэнити», но именно это объясняло практически рефлекторные действия персонала. Артура немедленно усадили в спасательную капсулу, благо у корпорации была собственная система спасения, и капсула была немедленно выстрелена в сторону ближайшей станции, коих в системе Юпитера было несколько.
Всего со станции «Ио-Орбитал» смогло стартовать несколько спасательных капсул, когда реактор в центральном отсеке расцвел термоядерным взрывом. Часть уже успевших стартовать капсул накрыло выбросом раскаленного газа и обломками. Помимо Артура успели спастись всего несколько десятков человек. Капсулу Артура подобрала служба спасения станции «Европа-Стационар», откуда его переправили на землю. Корпорации «Генохьюмэнити» более не существовало, и Артур перестал быть ее активом. Теперь он был обычным гражданином Федерации. Родителей у него не было, и Артура устроили в обычный приют. Конечно, приют был не таким уж обычным. Артур был первым человеком с полностью спроектированным геномом, поэтому он попал в зону пристального внимания государственных исследовательских институтов.
Теперь Артур жил не в лаборатории, а среди своих сверстников. Очень скоро ему пришлось узнать, насколько жестоки могут быть дети, надзор за которыми не был слишком тщательным. И опять Артуру немного повезло. Все же дети не настолько безжалостны, как подростки. В первую неделю ему пришлось драться всего два раза, А потом те, с кем он дрался, стали его друзьями. У мальчишек такое случается сплошь и рядом.
Артур не мог ничего рассказать о своем происхождении. Отсутствие родителей в приюте не считалось чем-то необычным. Здесь почти никто не знал своих родных. Но уже когда Артуру было четырнадцать лет, как-то просочилась информация о том, кто он такой. Он не стал изгоем, но напряженности прибавилось. Однако до травли не дошло. Начиная с двенадцати лет с подростками плотно работали психологи. Артур не знал, что он был помещен в приют для высокоодаренных детей. Из умных детей, не обремененных лишними связями, в будущем могли выйти очень хорошие и беспристрастные государственные служащие. Образование им тоже давали соответствующее ожидаемому уровню.
Поэтому когда Артуру исполнилось семнадцать лет, он успешно поступил в летное училище на специальность боевого пилота малых судов. Ученые «Генохьюмэнити» позаботились о том, чтобы у Артура было отличное здоровье и отменная реакция, что в совокупности с хорошим образованием позволило Артуру легко пройти конкурсный отбор. Но все время Артур ощущал за своей спиной легкий шепоток — «искусственный».
Когда дело дошло до полетов, выяснилось, что Артур обладает практически идеальным набором качеств для пилота. Блестящая реакция и ум аналитика позволяли ему выполнять задания на грани возможного. С ним мог соперничать только один человек на курсе. Сергей Родин был, что называется, прирожденным пилотом и составлял Артуру ощутимую конкуренцию. В отличие от тех курсантов, которые позволяли себе говорить, что Артур так хорош только из-за того, что его спроектировали соответствующим образом, Родин никогда ни словом не обмолвился о происхождении Артура. А постоянное соперничество только сблизило их друг с другом.
Инструкторы училища, видя подобную дружбу двух начинающих пилотов, отметили этот факт в своих документах, и по завершении обучения друзья попали в одну воинскую часть. Их отделение патрулировало пояс астероидов, охотясь за кораблями контрабандистов. Однако, когда разгорелся военный конфликт между внешними и внутренними планетами Солнечной системы, друзьям пришлось разлучиться.
На протяжении всей его военной карьеры Артур находился в состоянии постоянного противоречия с самим собой. Сам процесс пилотирования был для него самым лучшим ощущением из всех, какие были ему знакомы. Особенно с тех пор, когда он понял, что опережает в анализе тактический компьютер. Он знал, что за эту способность ему надо благодарить ученых «Генохьюмэнити», которые соответствующим образом спроектировали его геном. Однако само чувство танца в пространстве, лавирования между выстрелами, мгновенный расчет и точный анализ обстановки доставляли Артуру огромное удовольствие. Во время вылетов он чувствовал настоящую опасность. Этот постоянный танец на грани гибели подстегивал его, давал ощущение полноты жизни.
Но каждый раз, когда бой заканчивался, Артур понимал, что за каждой точкой в графической картине боя, которую создавала для него ассистирующая компьютерная система, стоял один человек. И каждый раз, когда Артур гасил такую точку, кто-то погибал. Артур знал, что он убивает людей. Он не мог относиться к этому, как к обычной работе. Его сослуживцы и штатные психологи не раз говорили ему о том, что если он не выстрелит первым, выстрелят враги, и тогда будет убит либо сам Артур, либо кто-то из его друзей. Артур знал все это, но тем не менее не мог отделаться от чувства, которое охватывало его каждый раз после того, как схватка закончилась.
А хуже всего было то, что каждый раз, когда Артур слышал сирены боевой тревоги, он с радостью бежал в ангар. Он знал, что ему предстоит убивать людей, но это ожидание невероятной свободы и опасности пересиливало все остальное, и он снова и снова с радостью нырял в компенсирующий гель.
Артур уже выучил все аргументы, которые приводили ему другие пилоты и психологи, но внутреннее противоречие никуда не уходило. Пока он служил вместе с Родиным, патрулируя пояс астероидов и перехватывая контрабандные поставки руды, боевые вылеты редко заканчивались настоящей схваткой. У контрабандистов практически не было файтеров, и задача звеньев сводилась к подавлению защиты и обеспечению беспрепятственного прохода абордажных команд.
Однако, когда началась война, Артур оказался на станции «Феллоу», которая находилась за поясом астероидов, ближе к внешним планетам. Естественно, она стала первой целью кораблей Альянса Внешних Планет. Но несмотря на грамотную атаку, станцию внешним захватить не удалось, и не последнюю роль в этом сыграли файтеры защиты, которые не пропустили атакующих к защитной системе станции. Поняв, что быстро взять станцию «Феллоу» не получится, внешние решили просто заблокировать ее, а сами двинулись ближе к центру Солнечной системы. Пока они атаковали станции, закрывающие подступы к Марсу, станция «Феллоу» держала оборону.
Внешние блокировали все коммуникации, кроме информационных. Обитатели станции «Феллоу» знали, что происходит в Солнечной системе. Одна за другой станции, прикрывающие Марс, поддавались напору внешних. Земная Федерация терпела поражения, но до Марса корабли внешних пока не добирались.
Информацию станция «Феллоу» получала беспрепятственно. Но невосполнимые припасы медленно заканчивались. Можно было не беспокоиться об энергии, кислороде и пище, так как все необходимое производилось на месте. Если бы станции не могли обеспечивать себя сами, они были бы экономически невыгодны. Но кое-что станция не могла изготавливать сама. Прежде всего проблемы начались с оружием. Сначала закончились ракеты у файтеров. Затем подошли к концу запасы противоракет системы защиты. Теперь станция могла защищаться лишь с помощью плазменных и гауссовых орудий, которые приводились в действие обычной электроэнергией. Впрочем, этого хватало.
Самым главным невосполнимым запасом были файтеры и их пилоты. В начале войны на станции базировалось шесть звеньев. За время блокады было сбито двенадцать машин. И двенадцать человек погибли. Пилоты могли отбивать атаки внешних, удерживая чужие файтеры на достаточном расстоянии от системы защиты, к которой они стремились. Однако рано или поздно кого-то сбивали. Все на станции «Феллоу» знали, что если блокада не будет прорвана, то рано или поздно пилотов и их машин останется так мало, что они не смогут остановить нападающих, даже если учитывать способности Артура.
И пока длилось это противостояние, Артур был вынужден снова и снова вылетать навстречу звеньям противника и сбивать как можно больше чужих файтеров, чтобы его коллеги имели больше шансов вернуться из вылета. Это были уже не те редкие вылеты за кораблями контрабандистов, теперь это была уже война. Артур был вынужден убивать.
Такая двойственность отношения к своей работе и постоянное напряжение, проистекающее из тяжелого груза ответственности за судьбы своих товарищей, скоро сделали Артура завсегдатаем кабинета психологической поддержки. По заданию Стайрона Кэтрин вполне могла вытащить из Артура детали его сновидений. А вся эта история, рассказанная контрразведчиком, вполне могла быть придумана, скажем, для того, чтобы вытащить Артура из его депрессий.
Эта гипотеза была вполне логичной, и Артур был готов принять ее в качестве рабочей версии, если бы не сны. Он действительно начал каждую ночь видеть осмысленные сны. Теперь он уже не забывал их после пробуждения. Сновидения стали яркими и запоминающимися.
Причем Артура несколько озадачивал тот факт, что сам он себя в этих снах не видел. Артур считал, что в снах всегда должен присутствовать тот, кто их видит. По крайней мере в детстве, когда ему снились сны, он в них присутствовал сам. А нынешние сновидения были другими. Как и в ночь перед разговором со Стайроном, это были просто какие-то фрагменты чужих жизней.
Один раз Артур увидел просто игру детей на улице. Несколько малышей от трех до шести лет бегали друг за другом в парке. Еще сон показал ему девушку, которая, видимо, училась. Она сидела за столом, на котором был установлен рабочий экран, и что-то читала, изредка делая пометки.
Каждое утро Артур просыпался в недоумении. Эти сны не тревожили его, не доставляли ему никакого дискомфорта. Они не были похожи на те сновидения, которые преследовали его последние несколько лет. Неужели Стайрон был прав, и Артур просто видел чье-то будущее?
С каждым днем Артур все менее скептично относился к истории, рассказанной ему Стайроном. Так что, когда через четыре дня после их разговора действительно была объявлена очередная боевая тревога, Артур почти не удивился. На этот раз внешние очень сильно их прижали. В бою было сбито три файтера сил защиты станции «Феллоу», но все же внешние не смогли прорваться к защитным системам, и крейсеры Альянса Внешних Планет снова остались без работы. А Артур, как и было обещано Стайроном, сжег пять чужих файтеров.
Когда Артур привел свой файтер в стартовый ангар и вылез из кабины, от его обычной подавленности не было и следа. Он хотел поговорить с контрразведчиком как можно быстрее. Артур шлепал по коридору босыми ногами, оставляя за собой влажные следы. После душа он почти не вытирался, так сильно он спешил к Стайрону. Обувь перед вылетом он по традиции оставил в каюте и теперь шел по станции босиком.
У каюты контрразведчика Артур не стал включать терминал и извещать о своем желании побеседовать. Он был уверен, что Стайрон его уже ждет. Когда Артур прижал ладонь к замку, и дверь офиса Стайрона тут же открылась, пилот убедился, что был прав в своих расчетах. Сам контрразведчик, улыбаясь, сидел за своим столом.
— Сок будешь? — спросил Стайрон вместо приветствия.
Артур прошел к столу и сел в уже заранее приготовленное для него кресло.
— Вы все знали, — сказал он Стайрону, игнорируя заданный им вопрос.
— Конечно, знал, — пожал плечами контрразведчик. — Я и не скрывал этого. Более того, я рассказал тебе, откуда я знаю о том, что случится сегодня.
— Я могу предположить, что вы знали заранее об атаке внешних, но не предупредили никого, — рассуждал Артур. — В конце концов, разведка Федерации могла получить эти данные, а потом передать их сюда. Вы можете знать, что сейчас наш флот готовит прорыв блокады, и через несколько часов корабли подойдут к станции «Феллоу». Но вы точно не могли знать, что я сегодня собью пять файтеров. Это просто нельзя подстроить. Бой был настоящим, в полную силу. Никто не мог предугадать, как он будет развиваться.
— И каков же твой вывод? — спросил Стайрон.
— Я логичный человек, — пожал плечами Артур. — Угадать количество сбитых файтеров очень трудно. Скорее всего вы были правы с вашей историей про предвидение.
— Угадать сложно, но это вероятно, верно?
— Да, вероятность не нулевая, — согласился пилот.
— Значит, тебя убедило что-то еще?
— Сны, — чуть помолчав, ответил Артур. — Меня преследуют яркие и детальные сны.
— Привыкай, — усмехнулся Стайрон. — Другие сновидцы говорят, что сны о будущем приходят каждую ночь.
Артур замолчал, внимательно глядя на Стайрона.
— У тебя должно быть много вопросов, — прервал наконец молчание контрразведчик.
Пока Артур собирался с мыслями, Стайрон снова достал компактный помехопостановщик и активировал его.
— Ладно, начнем по очереди, — сказал Артур. — Откуда вы узнали, что произойдет сегодня?
— Можно обращаться на «ты», Артур, — ответил Стайрон. — На самом деле все очень просто. Ты ведь не единственный сновидец. Один из вас смог увидеть то, что произойдет сегодня, а потом эту информацию передали мне. Собственно, я ее и запросил. Мне надо было иметь что-то, чем можно тебя убедить.
— То есть сновидцы могут видеть не просто случайные картинки из будущего, но и то, что захотят?
— Не сразу. Но со временем они обретают это умение.
— Так это же здорово!
— Не торопись с выводами, — усмехнулся Стайрон. — Ты подумал о том, что можно увидеть свое будущее, верно?
Артур кивнул, смущенно улыбнувшись.
— Увидеть свое будущее ты сможешь, это верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45