— Вроде бы ты собиралась меня лечить.— Мазь с антибиотиком на туалетном столике. Управишься сам.Он последовал за ней в спальню, остановился, едва переступив порог.— Неужели Кевин… неужели он что-то для тебя значит? — Он отшвырнул полотенце, которым вытирал голову. — Да как он может что-то для тебя значить? Ты его совсем не знаешь.— Наша дискуссия окончена.— Я думал, ты сторонница открытого информационного обмена.Она молчала, глядя в окно, надеясь, что он оставит ее одну. Он же подошел, в его голосе она уловила легкую хрипотцу.— Я тебя обидел?Она медленно покачала головой.— Я не хотел. Просто… я боялся, что тебе потом станет больно, вот и все. Тебе же не приходилось иметь дело с такими вот бабниками. Женщины от них плачут.— Знаю. — Она повернулась, чтобы увидеть, как тоненькая струйка стекает к коричневому соску. — Я думаю, пора завершать этот драматический день. Тебе лучше уйти.Он, однако, шагнул к ней, и нотка нежности в голосе приятно удивила ее.— А как же порка голой задницы?— Может, в другой раз?— Как насчет того, чтобы ограничиться только голой задницей?— Я думаю, какое-то время нам не стоит обнажать что-либо друг перед другом.— И с чего ты так решила?— Потому что мы только все усложним.— Прошлая ночь ничего не усложняла. До того момента, как ты задрала нос.— Я! — Она вскинула голову. — Никогда в жизни я не задирала нос.— Неужели? — Должно быть, он только и ждал, когда же она вновь разозлится: в его глазах тут же заблестели воинственные искорки. — Так уж вышло, что я побывал с тобой в том автокинотеатре, и, поверь мне, нос ты еще как задирала.— Когда?— Ты прекрасно сама знаешь. — Нет.— А кому было довольно-таки приятно?— Я не понимаю, о чем… А… — Она всмотрелась в него. — Мои слова тебя задели?— Черт, да нет же. Или ты думаешь, я не знаю, что в этом деле я — мастер? Если же ты этого не понимаешь, полагаю, это твоя проблема, а не моя.Он надулся, и Джейн поняла, что прошлой ночью она крепко его обидела. Мысль эта ее тронула. Несмотря на его вроде бы безграничную самоуверенность, сомнения в собственных возможностях не обошли его стороной, точно так же, как и любого другого человека.— Понятие «приятно» недостаточно полно отражает мои ощущения, — признала она.— Чертовски верно.— Я бы сказала, мне было… было… — Она искоса глянула на него. — Какое слово я ищу?— Почему бы не начать с потрясающе? Джейн оживилась.— Потрясающе? Да, для начала неплохо. Определенно потрясающе. А также…— Возбуждающе и чертовски сексуально.— Это тоже, но…— Раздражающе.— Раздражающе?— Да. — Он воинственно выпятил челюсть. — Я хочу видеть тебя голой.— Правда? Почему?— Потому что хочу.— У мужчин так принято?Его свирепость поблекла, уголок рта, тот, что не раздулся от удара Кевина, изогнулся.— Можно сказать, что да.— Уверяю, ты не увидишь ничего достойного.— Из меня выйдет лучший судья, чем ты.— Я знаю, что это не так. Тебе же знакомы эти бесконечно длинные ноги моделей? Ноги, которые растут из-под мышек?— Ага.— У меня не такие.— Ой ли?— Ноги у меня, конечно, не короткие, но не такие уж длинные. Средние. Что же касается груди… Ты обращаешь внимание на эту часть женской фигуры?— Есть такое.— Так вот, на мою можно не смотреть. Вот бедра — это другое дело. Они огромные.— Совсем нет.— Я выгляжу как горошина.— Не выглядишь ты горошиной.— Спасибо на добром слове, но поскольку ты не видел меня голой, не тебе судить.— Мы можем исправить это прямо сейчас.Как же ее влекло к нему: серые глаза поблескивали, на щеке вновь появилась ямочка, забавная, нежная, сексуальная. И она ничем не могла отгородиться от его притягательности. Внезапно Джейн осенило: да она же влюблена в него. Окончательно и бесповоротно. Влюблена в его силу, его ум, его характер. Она любила его чувство юмора и его верность семье, его старомодный моральный кодекс, заставивший жениться на ней ради благополучия-ребенка. Хотя он этого ребенка и не хотел.Мысль эта едва не сшибла ее с ног. А времени хорошенько обдумать ее не было, как и места, где она могла бы укрыться, чтобы окончательно осознать случившееся с ней. Она наблюдала, как он поднял руку, почувствовала, как его большой палец прошелся по изгибу ее шеи.— Ты мне нравишься, Розибад. Очень нравишься.— Правда? Он кивнул.«Ты мне нравишься», произнес он, а не «я тебя люблю», отметила Джейн и проглотила застрявший в горле ком.— Ты это говоришь лишь для того, чтобы я разделась. В его глазах заблестели смешинки.— Вопрос слишком важный, чтобы врать, хотя искушение было.— Я думала, ты меня ненавидишь.— Ненавидел. Да только трудно по-прежнему ненавидеть тебя, хотя ты это и заслужила.В ней вспыхнула надежда.— Так ты меня прощаешь?Кэл помялся.— Не совсем. Полностью простить не могу. И опять Джейн захлестнуло чувство вины.— Ты знаешь, что я сожалею о случившемся, не так ли?— Сожалеешь?— Я… речь не о ребенке, я сожалею о том, что вот так использовала тебя. Я не думала о тебе как о реальном человеке, видела лишь неодушевленный предмет, призванный дать то, что мне требовалось. Если бы кто-то попытался обращаться со мной подобным образом, я бы его никогда не простила. Если тебя это утешит, скажу, что я себя никогда не прощу.— Может, тебе надо последовать моему примеру и отделить грех от грешника?Она заглянула в его глаза, пытаясь через них увидеть, что у него в сердце.— У тебя действительно больше нет ко мне ненависти?— Я же сказал, ты мне нравишься.— Не могу понять, как такое может быть.— Так уж вышло.— Когда?— Когда я решил, что ты мне нравишься? В тот день у Энни, когда ты узнала, что я умен.— А ты узнал, что я стара.— Не напоминай мне. Я еще не пришел в себя. Может, мы будем говорить всем, что в водительском удостоверении не правильно указали твой возраст?Она предпочла не заметить мелькнувшую в его глазах надежду.— Как в тот день ты мог решить, что я тебе нравлюсь? Мы же вдрызг разругались.— Понятия не имею. Но это факт.Она обдумала новую информацию. Признания в любви так и нет, но слова ясно указывают на то, что он испытывает к ней теплые чувства.— Мне надо об этом подумать. — О чем?— Раздеваться мне или нет.— Хорошо.Эта его черта ей тоже нравилась. Несмотря на воинственность и напор, он умел отличать главное от второстепенного и, похоже, понимал, что тут ее торопить не следует.— И нам надо утрясти еще один момент.Она подозрительно посмотрела на него, потом вздохнула.— Мне нравится моя машина. У нее есть душа.— Так же, как и у множества психопатов, но это не повод держать таких в доме. Значит, делаем так…— Кэл, пожалуйста, не сотрясай воздух очередной нотацией, потому что кончится все тем, что я вновь не впущу тебя в дом. Я попросила тебя помочь мне с машиной, ты отказался, я купила ее сама. Машина остается. И твоя репутация нисколько не пострадает. Подумай об этом. Когда люди увидят меня за рулем этой развалюхи, они еще раз убедятся, что я недостойна быть твоей женой.— Тут ты права. Те, кто меня знает, поймут, что женщина, которая ездит в такой развалюхе, долго в моем доме не задержится.— Я даже не хочу комментировать, как это характеризует твою шкалу ценностей. — Со шкалой ценностей у него все в порядке, подумала Джейн. Что надо корректировать, так это его принципы отбора женщин.Кэл улыбнулся, но она не поддалась его обаянию. Она не желала отдавать победу.— Дай мне слово чести, что не тронешь мою машину. Не увезешь ее или не вызовешь тягач, чтобы укатить ее со двора, когда меня не будет рядом. Машина моя, и она остается. А чтобы мы окончательно поняли друг друга, обещаю тебе: если ты хоть пальцем тронешь мой «эскорт», в этом доме тебе больше не есть «Лаки чармс».— Снова вытащишь маршмэллоу?— Повторений я не люблю. Подумай лучше о крысином яде.— Такую кровожадную женщину я встречаю впервые.— Смерть будет медленной и болезненной. Не рекомендую.Он рассмеялся и вернулся в ванную. Закрыл дверь, чтобы тут же вновь выглянуть из нее.— От этих споров у меня разыгрался аппетит. Может, поедим после того, как я оденусь?— Хорошо.По-прежнему шел дождь, поэтому они никуда не поехали, ограничившись супом в стаканах, салатом, сандвичами и чипсами. За обедом ей удалось вытянуть из него подробности его работы с неблагополучными подростками. Она узнала, что занимается он этим многие годы. Помогает найти лучшие исправительные центры, беседует с выпускниками, решившими после школы пойти в профессиональные училища, учреждает межшкольные общества, лоббирует в законодательном собрании Иллинойса программы, несущие школьникам знания о вреде наркотиков и способствующие сексуальному образованию.Он отмахнулся от ее замечания, что далеко не все знаменитости готовы отдавать другим столько времени, не ожидая никакой выгоды для себя. «Кто-то должен это делать», — пробурчал он.Часы в холле пробили полночь, и разговор постепенно увял. Возникла неловкая пауза, чего раньше не случалось. Она крутила в пальцах недоеденный кусочек хлебной корочки. Он ерзал на стуле. Весь вечер ей было так хорошо, а сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке.— Уже поздно, — наконец вырвалось у нее. — Думаю, мне пора спать. — Поднимаясь, она взяла со стола тарелку.Он тоже встал, перехватил тарелку.— Ты сготовила обед. Я уберу со стола.Но он не направился к раковине. Наоборот, застыл, поедая ее голодными глазами. Она слышала его невысказанный вопрос. Сегодня, Розибад? Ты готова отбросить притворство и сделать то, чего мы оба хотим?Если бы он потянулся к ней, она бы сдалась на милость победителя, но он не потянулся, и она поняла, что на этот раз право первого шага предоставлено ей. Его брови приподнялись, как бы спрашивая, решится ли она.Паника охватила ее. Осознание того, что она влюблена, коренным образом все изменило. Она хотела, чтобы секс перестал быть для него главной целью.Могучий мозг, который направлял ее жизнь, отказывался прийти на помощь, Джейн пребывала в полном смятении. Ее словно парализовало, и она смогла выдавить из себя лишь вежливую улыбку.— Спасибо за чудесный вечер, Кэл. Завтра утром я первым делом починю ворота.Он молча смотрел на нее.Джейн пыталась придумать фразу, которая снимет нарастающее напряжение, но в голову ничего не лезло. Он все смотрел. Она понимала, что ее терзания не составляют для него тайны, но сам он вроде бы ничего такого не испытывал. С чего? Он же не разделял ее чувства. В отличие от нее он не влюбился, Она повернулась и ушла в отчаянии. Мозг убеждал ее, что она поступает правильно, сердце твердило, что она струсила.Кэл наблюдал, как она вышла за дверь, разочарование охватило его. Она убегала, и он не мог понять почему. Этим вечером он ни к чему ее не подталкивал. Предоставил ей полную свободу, старался, чтобы разговор не уходил от нейтральных тем. Собственно, общение с Джейн так понравилось ему, что он практически забыл о сексе. Практически, но не совсем. Любовные утехи, которым они предавались прошлой ночью, доставили ей наслаждение, он это точно знал, так почему же она отказывает им обоим в одной из главных жизненных радостей?Он отнес тарелки к раковине, вымыл их. Разочарование переросло в раздражение. С чего он подпускает ее так близко к своему сердцу?Злясь на себя, он поднялся наверх, в свою спальню, словно перенесенную из борделя, чернее тучи. Грянул гром, сотрясая стекла. Он понял, что гроза усиливается. Сел на кровать, сдернул кроссовку.— Кэл?Он поднял голову, чтобы увидеть, как распахивается дверь ванной, но в этот самый момент ослепительно вспыхнула молния, и тут же дом погрузился в темноту.Проползли несколько секунд, и он услышал тихий смех.Скинул вторую кроссовку.— Мы остались без электричества. Почему это тебя позабавило?— Позабавило другое. Прямо-таки анекдот о хороших и плохих новостях.— Раз так, начни, пожалуйста, с хороших.— Они, знаешь ли, переплелись.— Не тяни резину.— Хорошо. Пожалуйста, только не злись, но… — Снова смешок. — Кэл… я голая. Глава 16 Месяц спустя Кэл высунулся из ванной и заглянул в ее спальню. Его глаза весело блестели.— Я принимаю душ. Хочешь присоединиться?Она скользнула взглядом по обнаженному телу с литыми мышцами, подсвеченными утренним светом, и с трудом подавила желание облизать губы. — Может, в другой раз.— Ты даже не представляешь себе, чего лишаешься.— Думаю, что представляю.Тоскливая нотка, прозвучавшая в ее голосе, позабавила его.— Бедная маленькая Розибад. Ты действительно загнала себя в угол, не так ли?И с самодовольной усмешкой он исчез в ванной.Она показала язык опустевшему дверному проему, оперлась щекой о согнутую в локте руку, подумала о той апрельской ночи, когда, подчиняясь импульсивному решению, разделась перед ним. Внезапное отключение электричества, случившееся как раз в тот момент, когда она вошла в его спальню, отметило начало ночи удовольствий и страсти, которую она не могла забыть. Джейн улыбнулась. В прошедший месяц такие ночи повторялись куда как часто.Кэл умел возбудить ее, но и она оказалась способной ученицей, не без гордости подумала Джейн. Может, его сладострастность и неприятие любых табу освободили ее от многих «нельзя». Она уже могла пойти на все… на все… кроме как показаться ему голой.Они словно вели многоходовую игру. Она приходила к нему только ночью, при выключенном свете и всегда просыпалась перед рассветом, чтобы вернуться в свою комнату. Или уйти на его кровать, если они засыпали у нее. Конечно, он мог включить свет или раздеть ее днем, когда от его поцелуев у нее подгибались колени, но никогда этого не делал. Он предпочитал честный поединок, не желал побеждать обманом, его устроила бы только капитуляция.Поначалу ей казалось, что ее желание предаваться любви в темноте — один из приемов, разжигающих сексуальное влечение, но, по мере того как неделя проходила за неделей и она поняла, что все сильнее влюбляется в него, что-то изменилось. Она начала волноваться: а как он отреагирует, когда наконец-то увидит ее? Да, на здоровье она не жаловалась, но четыре месяца беременности наложили свой отпечаток: талия увеличилась до такой степени, что она уже не могла перетянуть брючки ремешком. И уж конечно, не заправляла в них блузку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41