Сэр Эдгар хотел большего – нежности, любви, притворных ласк шлюхи! Неужели только так женщина может взять власть над мужчиной?! Как же легко было бы управлять этим человеком, да-да, и заставить страдать леди Фэнни! Если бы я только захотела!– Ради Бога, девочка, неужели ты ничего мне не скажешь?! – Он снова молил с почти безумными глазами. – Что сделано, то сделано. Я желал бы, чтобы все случилось иначе, но слишком много выпил в клубе, и когда Том ворвался…В первый раз с тех пор, как вошел сэр Эдгар, искра гнева пробилась через защитную броню холода.– Не говорите мне о Томе Уилкинсоне! Подумать только, послать его ко мне, зная, что я одна! Посчитать этого… приличной партией!– Нет, девочка, нет! Но откуда мне было знать?! Господи, я убил бы этого щенка, знай только, что он посмеет к тебе прикоснуться! Я ведь сказал, что сделаю для тебя все, все на свете. Слушай!..Голос его лихорадочно задрожал, руки вновь сжали мои плечи, словно он не мог удержаться от прикосновений.– Послушай, у тебя будет все, что пожелаешь: модные платья, драгоценности, лошади. Хочешь свою коляску? Я богат.– Но как вы объясните столь внезапное расточительство своей жене?Сэр Эдгар побагровел.– Не мучай меня, девочка. Фэнни… ты ведь ее не знаешь. Она так… так изменилась. Вечные головные боли, постоянно требует, чтобы возил ее на унылые обеды.– То есть хотите сказать, что мать уже не так молода, как я?У него не нашлось слов отрицания; я молча отошла.– Пожалуйста, уходите. Я устала и хочу принять ванну.Уже сейчас я испытывала силу власти над этим человеком, и мы оба знали это.Сэр Эдгар вновь оглядел меня; мускулистые плечи безнадежно поникли.– Я… я сейчас пришлю миссис Дженкс. Она не будет болтать – слишком многим мне обязана. Велю ей, чтобы перенесла твои вещи в голубую комнату, она больше и выходит окнами на парк. И… мы поговорим завтра?– Возможно, – холодно кивнула я.Он наконец вышел, оставив меня одну. Механически взяв из гардероба уродливый фланелевый халат, я завернулась в него.«Тщеславие! Тщеславие, Ровена! Именно из-за этого все произошло». Почему мне внезапно послышался голос дедушки? Но я намеренно заставила себя отрешиться от всего. Он дал мне образование, но не просветил насчет окружающего мира и людей, с которыми придется жить. Впервые я поняла, насколько одинока, и нет человека, на которого могла бы положиться. Но приходится жить и пытаться выжить – а для этого нужно идти к цели, не обращая внимания на средства. Глава 2 Какими словами можно описать то время? Свет и тень, меняющиеся, словно в калейдоскопе, картины и краски.Я выпорхнула, словно бабочка из кокона, и взяла Лондон приступом, завоевав почтительное восхищение, зависть, любовь… Мне никогда не узнать, что произошло между матерью и отчимом, но я больше не считалась бедной назойливой родственницей, став избалованной, властной, капризной дочерью хозяина, чье малейшее желание немедленно исполнялось.Меня представили ее величеству. Как и остальные дебютантки, я была в девственно-белом платье, черные волосы венчала бриллиантовая тиара, и хотя мы с матерью по-прежнему не ладили, какое это имело значение?! На людях она делала вид, что гордится мной, наедине мы почти не разговаривали. А Эдгар Кардон, как и обещал, ничего не жалел для меня.Мы путешествовали по Европе, где мое знание языков оказалось бесценным приобретением, и один итальянский принц окрестил меня мраморной богиней, после того как не смог соблазнить; это имя последовало за мной в Лондон. Я была признанной королевой красоты, я, всегда считавшаяся уродиной и неряхой. И когда премьер-министр объявил, что ум у меня так же ясен, как бриллианты, которые я постоянно носила, мое положение в обществе было обеспечено. Хотя граф Биконсфилд заметил также в личной беседе, что и душа у меня столь же холодна и тверда, эта реплика была известна немногим. Я отвергла его притязания под предлогом, что тот женат, но граф был чрезвычайно умен, и отговорка не обманула его.– Иногда я думаю: способны ли вы любить? – спросил он как-то, когда мы остались одни. – Ваш отказ был бы понятен, люби вы беднягу Эдгара Кардона, но ведь это не так. Вы слишком умны, чтобы быть леди, и слишком леди, чтобы оставаться шлюшкой в душе. Вы хоть раз спрашивали себя, Ровена, чего ищете?Наши глаза встретились, и мне понравилась такая честность.– Зачем мне искать чего-то? – весело спросила я. – Разве у меня нет всего, что только пожелаю? И мне не скучно. Всегда есть чем заполнить время.– С человеком, подобным Кардону? Что у вас общего? Буду откровенен – я встречал много прекрасных женщин, но в вас меня привлекает ум. Вы зря растрачиваете себя!Поняв, что с ним можно не притворяться, я пожала плечами.– Почему же вы раньше ничего не заметили? Я была гадким утенком, и только благодаря чистой случайности сэр Эдгар преобразил меня в лебедя. Тогда я обладала теми же умом и внешностью! Просто поняла: если хочешь, чтобы твои способности признали, пусть сначала заинтересуются как женщиной! Мы вообще бы не встретились, не тревожься вы, что принц Уэльский может в меня влюбиться!Засмеявшись, он похлопал меня по руке.– Мы квиты, миледи. Но должен признаться, что не подозревал, как тяжело быть женщиной, да к тому же обладать умом! Могу я пожелать вам счастья?Он поцеловал мне руку на прощание, и мы расстались. Сэр Эдгар был очень польщен, что сам премьер-министр обратил на меня внимание, я не рассказала ему о нашей беседе.Мне и без этого было о чем думать. Через несколько дней лорд и леди Кардон давали грандиозный бал в честь моего двадцатилетия. Именно после бала судьба моя вновь неотвратимо изменилась. Вечер удался на славу. Я танцевала, пила шампанское, смеялась, флиртовала; только в шесть утра гости наконец разошлись.Я так устала, что, с трудом добравшись до комнаты, едва сумела снять платье и, бросившись на постель, заснула, крепко, глубоко, без сновидений. Разбудил меня яркий солнечный свет, внезапно заливший комнату.– Зачем ты раздвинула шторы, Мартина? – пробормотала я, подумав, что вошла горничная. – Который час? Я обещала поехать в парк…– Может, лучше отложить прогулку? Тебе необходимо увидеться с одним человеком – это жизненно важно для твоего будущего.Я рывком села, широко раскрыв заспанные глаза. У постели стояла мать. Ее я уж никак не ожидала здесь увидеть.– Прости, что разбудила, – бесстрастно продолжала она, – но дело не терпит отлагательств. Я отпустила Мартину и сама принесла тебе горячий шоколад.Я взглянула на нее, пытаясь привести мысли в порядок. Моя мать – леди Фэнни. Все эти месяцы мы жили рядом как вежливые соседи, сталкивались в коридоре и равнодушно проходили мимо. Именно по этому уклончивому отношению я сразу поняла, что матери все известно, но она, как страус, прятала голову в песок, не желая признавать очевидного. За это я презирала ее еще больше. Моя мать – сводница? Она была любовницей сэра Эдгара Кардона, одновременно оставаясь женой моего отца, и теперь по-своему, в извращенной манере, я платила ей ее же монетой за боль, причиненную отцу.Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, потом я медленно протянула руку к чашке с шоколадом. Утренний свет не щадил леди Фэнни, хотя лицо ее было покрыто, как всегда, толстым слоем румян и пудры. Возможно, когда-то она была хорошенькой, но, как все пухленькие блондинки, быстро увяла. И теперь в ярких лучах солнца я увидела ее по-настоящему – стареющую толстую женщину, вызывающую лишь жалость… если бы я была способна жалеть ее.Словно не в силах слишком долго смотреть на меня, мать нетерпеливо подошла к туалетному столику и принялась теребить щетки и расчески, ожидая, пока я допью шоколад. Все это время мы молчали. Наконец я отставила чашку и, увидев, что мать взяла колье из сапфиров и бриллиантов – подарок сэра Эдгара ко дню рождения, лениво улыбнулась:– Вам нравится? У меня есть такие же серьги и браслет. Но несомненно, колье самое красивое, как вы считаете?Мать уронила колье, будто обжегшись, и взглянула на меня с невыразимой ненавистью, словно с лица ее вдруг слетела маска.– Может быть, скоро ты сможешь сама покупать себе драгоценности, Ровена. Если, конечно… проявишь благоразумие.– Почему бы вам не отбросить все предисловия и не объяснить, зачем пришли? Я очень хочу спать и не желаю разгадывать головоломки.Спустив ноги с кровати, я встала, но, только заметив выражение лица матери, поняла, что совершенно обнажена, и, рассмеявшись, потянулась за прозрачным, отороченным кружевом пеньюаром, одним из многочисленных сюрпризов сэра Эдгара.– Боже! Насколько мы чужие друг другу! Не представляла, что моя нагота так возмутит вас.– Дело не в этом, – начала было она, но мгновенно смолкла. – Не важно. Я сюда пришла не затем, чтобы ссориться, а… скорее, предложить… что-то вроде именинного подарка.Короткий, почти истерический смешок, вырвавшийся у нее, заставил меня присмотреться пристальнее. И в самом деле, лицо матери неестественно покраснело даже под толстым слоем румян, а пухлые, унизанные кольцами пальцы нервно задрожали.– Не слишком ли поздно упрекать друг друга? – спокойно осведомилась я, начиная причесываться. – Ну? Может, объясните, что это за запоздалый подарок?– Это должно быть нашей общей тайной, – поспешно объяснила она. – Эдгар… не хочу, чтобы Эдгар знал… пока. Он никогда не любил твоего отца. Ни в коем случае нельзя упоминать имя Гая.Моя рука остановилась в воздухе.– Отец? Какое отношение он имеет к этому? Вы никогда не говорили о нем.– Конечно, нет. К чему? Мы ведь разведены, а все несчастья, которые пришлось из-за него вытерпеть… но, впрочем, это сейчас не имеет значения. Главное, постарайся выслушать. Это не займет много времени. Твой отец, как известно, отправился в Америку. Когда дед умер, адвокаты с трудом отыскали Гая. Адреса он не оставил и, уж конечно, никогда не возвратился бы сюда. Но дело в том, что, убийца Гай или нет, после смерти отца именно он стал графом Мелчестером.В голосе зазвучали годами подавленные нотки горечи, и я спросила себя, неужели она наконец пожалела, что стала женой обыкновенного баронета, а ведь могла быть графиней.– Но почему вы внезапно заговорили об отце? – повторила я. – Что пытаетесь сказать?– Он желает, чтобы ты приехала в Америку и жила с ним, – с неожиданным торжеством объявила мать. – Да-да, – поспешно продолжала она, заметив выражение моего лица, – это правда. Адвокаты нашли Гая. Он не знал, что его отец умер, а ты живешь с нами. Поверенный связался со мной и желает встретиться, обсудить необходимые меры. Ты ведь поедешь, поговоришь с адвокатом, Ровена? – почти отчаянно прошептала она, пугаясь моего ошеломленного молчания.До сих пор я не представляла, как же сильно мать хотела отделаться от меня.– Он богат, Ровена! Не могу себе представить! Гай, который всегда был таким мотом, не заботился о деньгах, тратил их, как только получал! Но мистер Брэйтуэйт говорит, что он миллионер и собирается все оставить тебе! Как только подпишешь бумаги и я дам согласие на твой отъезд, на твое имя будет переведено пятьдесят тысяч фунтов. Понимаешь, что это означает?! Ты будешь богата и совершенно независима! Ну, что скажешь?Я окаменела, и, хотя постаралась ничем не выказывать потрясения, все же глаза мои, должно быть, неестественно заблестели. Я молча взглянула на кусавшую губы мать, которая тщетно пыталась прочитать ответ на моем лице.– Ну? – спросила она наконец нетерпеливо и со страхом.– Мне необходимо время все обдумать, – медленно протянула я. – Отец… почему, как вы думаете, он ждал так долго, прежде чем попытаться увидеть меня?– Я ему написала! – взорвалась леди Фэнни. – Почему нет? Думаешь, я хотела тебя… здесь? Особенно после… после…– Почему вы так не хотите сказать это вслух? – холодно перебила я. – Имеете в виду, после того, как ваш муж изнасиловал меня и был настолько слабоволен, что влюбился по уши? Боитесь, что он бросит вас ради меня? Именно поэтому решили перестать прятать голову в песок и вместо этого избавиться от меня?– Ты бессердечная, расчетливая, мерзкая шлюха, Ровена, – прошептала она, но к этому времени я успела взять себя в руки и презрительно усмехнулась:– Конечно, должна же быть я хоть в чем-то похожей на свою мать! Но мне кажется, для раскаяния немного поздно, не так ли?Я видела, как она отчаянно пытается сдержаться, как разрывается между желанием вылить накопившуюся ненависть и злобу и необходимостью умаслить меня.Наконец мать резко спросила:– Ну, пойдешь ли ты к мистеру Брэйтуэйту или нет?! Как только он поговорит с тобой и все объяснит подробно, вряд ли у нас найдутся еще темы для бесед.– Совершенно верно. Нет нужды лицемерить.Я отвернулась и вновь стала расчесывать волосы.– Пошлите ко мне Мартину. Через час я буду готова сопровождать вас.Всю дорогу до Линкольнз-Инн-Филдз, где находилась контора мистера Брэйтуэйта, мы хранили ледяное молчание.Наконец нас проводили в кабинет поверенного и усадили в удобные кресла.– Ну что ж, леди Ровена, – деловито начал мистер Брэйтуэйт.Я посмотрела в голубые, искрящиеся умом глаза, поразительно проницательные, невзирая на столь почтенный возраст. К моему удивлению, он неожиданно объявил:– Вы очень похожи на отца. Жаль, что так все обернулось. Гай… Но вы здесь не затем, чтобы слушать воспоминания старика. Перейдем к делу. Кстати, леди, не пожелаете выпить по чашке чаю?Мы обе отказались; удовлетворенно кивнув, мистер Брэйтуэйт сложил ладони домиком и стал похож как две капли воды на доброго гнома.– Прекрасно. Леди Ровена, пожалуйста, не стесняйтесь перебить меня и спросить, если что-то будет непонятно.Взяв со стола стопку бумаг, он сначала прочел длинное письмо, содержащее инструкции от отца, а потом копию завещания. Утверждение, что я была слегка ошеломлена к концу монотонного чтения, не совсем соответствовало истине. Я, немного зная юриспруденцию, поняла, что завещание было очень ясным, не оставлявшим места для двусмысленных толкований, и была совершенно потрясена переменами, которые оно внесло в мою жизнь. Отныне судьба моя зависела только от меня самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59