– В «Завете» не сказано, что я приведу Освободителя в пещеру! – твердо заявила Элиэль. – Там сказано, что я приведу его к отшельнику! То есть к тебе! За помощью. Так что оставайся здесь и готовься оказать помощь!
Небо темнело. Трумб разгорался все ярче. Ей было дурно от страха. Ну что ж – это знакомо. Обыкновенный страх перед выходом на сцену. Эта мысль подбодрила ее. Сегодня она играет главную роль на сцене истории, и зрители сегодня – боги! Тут уж как обычно – надо идти сразу же, пока не струсила еще сильнее. Этак она даже чувств лишиться может.
– Ладно, как отсюда быстрее всего пройти к Святилищу? По обрыву?
Кивок.
Она хмуро посмотрела на свои босые ноги – сплошные волдыри и царапины. Потом покосилась на груду шкурок в углу – кротовых, решила она.
– Ты можешь сделать пару шлепанцев? Просто куски шкуры с ремешками, чтобы держались на ноге?
Порит ухмыльнулся и снова кивнул, но не тронулся с места.
– Ну что ж, тогда за работу! – сказала она.


Акт четвертый
Дуэт

43

Идти вдоль обрыва было гораздо легче, чем продираться сквозь джунгли. Время от времени приходилось выбирать между зарослями и головокружительной акробатикой на крошечном уступе, но в целом она пробиралась довольно быстро. Вскоре она увидела далекие огоньки и решила, что это факелы у храма.
«Я иду исполнять твою волю, Тион. Храни меня!»
Элиэль уже начала опасаться, что может пройти мимо Святилища, не заметив его. Надо было получше расспросить безумного отшельника о дороге. Ладно, если она выйдет к разрушенному мосту, значит, она зашла слишком далеко. Да нет, все в порядке – лес поредел, и она увидела колонны, смутно белевшие в неверном свете Трумба.
Дальше она передвигалась осторожнее. Идти было всего ничего, но она останавливалась после каждого шага, выбирая, куда бы поставить ногу. Ни одна ветка не должна треснуть. Ее меховые шлепанцы оказались для этого в самый раз. Она отодвигала ветви, она пригибалась, а иногда даже ползла на карачках. Она осторожно перебиралась через каменные обломки колонн и балок. Она не спешила – в ее распоряжении была вся ночь. Мысль о том, что лес кишмя кишит Жнецами, помогала ей держаться начеку.
Добравшись до ступеней, девочка присела перевести дух. Потом на пузе проползла по прошлогодней листве в место, откуда смогла бы увидеть весь дворик. При этом сама она была надежно укрыта в тени колонн. Залитые ярким лунным светом развалины были пусты.
Ясное дело, если здесь кто-то и есть, он затаился так же, как и она. И на животе лежит точно так же. И дышит так же тихо.
От замшелого камня шел холод. Надо было захватить одно из меховых одеял Порита Кротолова. Только этого еще не хватало – заснуть и захрапеть!
Святилище казалось абсолютно заброшенным. Даже совы молчали этой ночью. Казалось, сюда уже лет сто никто не заглядывал. Впрочем, у нее имелось сильное подозрение, что не одна она смотрит сейчас на этот пустой мощеный круг. Где-то здесь должен поджидать таргианец, а возможно, и подкрепление, на которое он так надеялся. Зэц прислал одного-двух своих Жнецов. А Т’лин Драконоторговец? А сестра Ан?
А Тион? Гарвард? Эльтиана?
Даже боги ждали.
Но никто не кашлял. Никто не шуршал ветками.
Почему в джунглях так тихо?
Трумб медленно карабкался вверх по небосклону.
Тени играли с ней странные шутки. Постепенно Элиэль начало казаться, что на противоположном конце Святилища у одной из колонн стоит Жнец. Она убеждала себя, что это ей только мерещится. Разве нормальный человек будет стоять, если ему предстоит ждать долгие часы, – он растянется на земле, как она. И все же глаза подсказывали ей, что рядом с колонной стоит темная фигура – человек в черном балахоне с капюшоном. Ей казалось, что она даже может различить светлое пятно лица. Ясное дело, это ей мерещится. Игра света.
Она слишком замерзла, чтобы спать, и слишком перетрусила, чтобы уходить. Никакому Жнецу не найти ее, если только он на нее не наступит. Боясь, что ей придется ждать так до рассвета, она оставалась на месте. Лес не издавал ни звука.

44

После полуночи двуколка миновала Эймсбери и начала подъем на запад, к Стоунхенджу. Луна только-только пошла на убыль, то и дело кокетливо прячась за облаками. Дул холодный ветер – погода начинала портиться.
Крейтон сидел на задней скамейке, бездумно барабаня пальцами по маленькому барабану, изготовленному для него цыганами. Эдвард разговаривал с возницей. Билли Босуэллом. Билли был примерно одного с ним возраста, низенький, смуглый и, разумеется, скрытный. Под давлением этого несносного джорджо Билли в конце концов сдался и немного разговорился о своей жизни и о себе. Теперь он делился с Эдвардом своими тревогами: он боялся, что ему придется идти драться на войну. Это было именно то, чего так хотел сам Эдвард, но, попытавшись довести до цыгана свою точку зрения, он столкнулся с полным непониманием. Как живется цыганам в Германии, он не знал, а великие преимущества британской цивилизации мало касались человека, большую часть года промышлявшего торговлей булавками.
– Ну а я родился в Африке…
– Никогда не слыхал о такой.
Гм! Эдвард постучал ногой в такт барабану.
– Кстати, – вдруг подал голос Крейтон, – откуда это у тебя такие модные ботинки, Экзетер?
– Билли дал их мне после того, как мы миновали Эндовер сегодня днем. Очень мило с его стороны. – Ботинки были малы на размер, но дареному ботинку в язык…
– Пустяки, – заявил Билли со своим чипсайдским выговором.
Гм!
Крейтон выпрямился и ткнул пальцем:
– Видите огни вон там?
– Да, – хором откликнулись оба.
– Где это? – добавил Эдвард.
– Должно быть, это казармы Королевской артиллерии в Ларкхилле. Значит, мы уже почти приехали.
Равнина Солсбери на поверку оказалась не такой уж и ровной. Дорога свернула в низину.
Эдварда снедали сомнения. Эта ночная поездка в обществе цыгана и такого подозрительного типа, как Крейтон, могла вовлечь его по меньшей мере в нарушение частных владений. Да и Бог знает во что еще.
– В Стоунхендже живет кто-нибудь, сэр? Кому он принадлежит?
– Им владеет сэр Эдмунд Антробус. В четверти мили к западу от него проживает в коттедже полисмен. Будем надеяться, доблестный констебль не страдает бессонницей. – Крейтон помолчал минуту. – Аэродром расположен еще ближе к нему, но не думаю, чтобы в такой час там кто-то был.
Эдвард поднял взгляд – полоска облаков начала светиться серебром. Он зябко поежился.
– Ага! – произнес Крейтон. – Тоже почувствовал? А ты, Босуэлл?
Цыган пробормотал что-то на ромени.
– Фантастически сильная, если мы ощущаем ее уже отсюда. Ага, вот!
Луна выплыла из-за своей вуали. Прямо перед ними довольно близко возвышался призрачный круг, составленный из гигантских каменных блоков, – полуразрушенный, зловещий, загадочный. Поначалу он казался совсем маленьким на фоне окружающей его пустоты, но по мере того как двуколка приближалась к нему, все яснее становились истинные размеры камней. Кто мог воздвигнуть такое сооружение в столь глухом месте, а главное, зачем? Это было какое-то архаичное безумие, воплощенное в камне. Безумие – затерявшееся во времени и в ветрах. Пони продолжал исправно стучать копытами – подобные бредовые чудеса его явно не волновали.
У Эдварда как-то закололо в голове.
– Вы уверены, сэр, что нам не стоит сначала попробовать менее призрачное место? Где не так много этой «виртуальности»?
– Можно, конечно, но у меня свои причины начинать отсюда. Не забывай. Палата ведь тоже читала «Завет». В Суссленде всего пять или шесть узлов, так что заговорить их все против тебя – не такая уж невыполнимая задача.
– Не уверен, что я понимаю, сэр. То есть совсем не понимаю.
– Представь себе магическое заклятие: «Никто по имени Эдвард Экзетер не пройдет этим путем».
– Неужели такая магия?
– Мана, не магия. Если она достаточно сильна, она может быть и такой. Я надеюсь, что мощная энергия этого узла преодолеет блокаду такого рода. Хррмф! Ошибочно считать противника неуязвимым. Они могли и забыть, что твое полное имя состоит из трех, а не двух частей.
Эдвард надеялся, что уверенность, с которой Крейтон произносил эти слова, на чем-то основана.
– А что с часовыми по ту сторону? Я имею в виду, если Погубители охотятся на меня здесь, почему бы Палате не ждать меня там?
– Разумеется, ждут, – безмятежно ответил Крейтон. – Я надеюсь, что кто-нибудь из наших ребят окажется под рукой, чтобы преподать им урок. Да и я сам буду, так сказать, на своей территории.
«Аффалино каспик…» Эти бредовые слова без конца крутились в голове у Эдварда. Он почти наяву слышал и сопутствующий им ритм. Может, это своего рода реакция на сверхъестественную энергию узла? Да нет, просто страх.
– Там ограда! – Он надеялся, что ограда положит конец всей затее и они смогут отправиться домой, но всерьез в это не верил. Изгородь оказалась вполне солидная – колючая проволока на крепких стальных столбах.
– Да к тому же и смотрителя нет на месте, чтобы принять у нас по шестипенсовику или сколько там стоит вход.
– Мы можем перелезть.
– Можем, но мистер Босуэлл лучше справится с ней для нас. Верно, мистер Босуэлл?
Билли молчал, пока повозка сворачивала с дороги. Он подогнал ее к ограде и натянул вожжи.
– Только не говорите, чтобы я забрал их назад. Я их лучше вам брошу.
– А почему бы и нет? – сказал Крейтон, спрыгивая на землю. – Черт подери! Далеко не самый изящный способ испоганить памятник национальной истории. – Его необычная разговорчивость, возможно, скрывала то же нервное напряжение, что испытывал и Эдвард. – Ладно, Экзетер, у меня для тебя еще плохие новости.
Эдвард вздохнул:
– Да, сэр?
– При переходе ты не сможешь взять с собой ничего. Не переходит ничего, кроме человеческого организма, – даже пломбы в зубах пропадают. Тебе не надо беспокоиться по этому поводу, но одежда будет помехой.
– Вы хотите сказать, нам предстоит проделать всю эту белиберду нагишом?
– В чем мать родила. – Крейтон швырнул шляпу в повозку и начал расстегивать рубашку. – Быстрее, пока луна не зашла.
Скрипя зубами, Эдвард тоже начал раздеваться. Он стянул ботинки с облегчением. До рассвета всего два часа, подумал он. В минуту, когда солнце появится из-за горизонта, он будет свободен от данной им клятвы и тут же отделается от своего ненормального спутника, даже если для этого ему потребуется отправиться в полицейский участок и сдаться.
Билли провел пони на несколько футов дальше. Секция ограды, скрипнув в агонии, подалась за повозкой, и столбы нехотя выдернулись из мела.
– Ага, то-то, – заметил цыган.
Эдвард беспокойно оглянулся на огни Ларкхилла на севере, потом на темные пятна на противоположном конце равнины. Судя по всему, это были аэродромные строения, но в окнах не горело ни огонька. Он кинул носки в повозку.
– Умница, – отеческим тоном произнес Крейтон. – Ну, Босуэлл, ты подождешь нас здесь минут двадцать, ладно? Так, на всякий случай. Не хотелось бы возвращаться в Солсбери в костюме Адама.
Он достал из повозки барабаны, один повесил себе на шею, второй протянул Эдварду.
– Пошли, Экзетер, – ободряюще гаркнул он, осторожно перешагивая через упавшую проволоку. Его тело призрачно белело под луной.
– Нет! – неожиданно выпалил Эдвард, продолжая возиться с ширинкой.
Крейтон остановился и резко обернулся.
– Слово чести! – рявкнул он.
– Сэр, вы вытянули его у меня нечестным способом. У меня есть долг перед Родиной и Королем.
– У тебя есть еще долг перед памятью отца и делом его жизни.
– Сэр, у меня нет никаких свидетельств этому, кроме ваших слов. Вы вели со мной нечестную игру.
Крейтон нахмурился:
– Ты и представления не имеешь о том, чем обернется эта война. Миллионы людей погибнут! Земля Европы напитается кровью!
– Но мой долг!
– Кретин! Даже если тебе и удастся попасть на фронт – в чем я сильно сомневаюсь, – ты будешь там не более чем пушечным мясом. Твоя судьба – в Соседстве. Заткнись и слушай! Ты ведь не знаешь, как ты именуешься в пророчествах: Освободителем!
– Я?
– Ты! Почему, ты думаешь. Палата так боится тебя? Это ведь те люди, что убили твоих родителей, Экзетер! Если ты откажешься пойти со мною сейчас, значит, твои отец и мать погибли напрасно!
Эдвард молча дрожал на ветру.
– Вы можете мне в этом поклясться, сэр?
– Я клянусь тебе в этом как друг твоего отца.
Со вздохом Эдвард стянул брюки.
Обнаженный, он вслед за Крейтоном перебрался через брешь в ограде, дрожа от холода и от тяжелых предчувствий. Странное дело, нагота каким-то образом укладывалась во все происходящее. Последние несколько дней лишили его всего – доброго имени, надежд на карьеру, возможности сражаться на войне, грядущего наследства, самых дорогих для него вещей вроде фотографии родителей или этого последнего письма Джамбо, даже Фэллоу, ставшего его настоящим домом… Алисы… Он с горечью подумал, что может так и не узнать, чем же кончается «Затерянный мир». Все пропало.
– Нам лучше идти на самую середину, – заметил Крейтон. – Там мы будем в большей безопасности, если кто-то случится на дороге.
Что будет делать в этом случае Билли Босуэлл? Об этом лучше не думать. Лучше вообще ни о чем не думать. Эдвард шел за своим предводителем между выраставших из земли камней, в самый центр залитой лунным светом тайны. Вблизи Стоунхендж оказался не просто нагромождением стоящих камней – это был дом. Обрушенный, но продолжавший внушать страх.
Крейтон сверкнул зубами в улыбке:
– Еще одно, последнее предупреждение!
– Говорите.
– Переход – изрядный шок для организма, особенно когда проделываешь его впервые. Ты можешь потерять ориентацию. Я реагирую лучше, хотя это как морская болезнь – никогда не знаешь, когда шарахнет. Это может продолжаться некоторое время. Надеюсь, там нас будут ждать друзья, они помогут. Разумеется, они не говорят по-английски.
– Как я узнаю, друзья это или враги?
– Ну, остерегайся ребят в черных балахонах, похожих на монахов. Их называют «Жнецами», и они смертельно опасны. Могут убить одним прикосновением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57