— спросил Коннор. Когда она замешкалась с ответом, добавил: — Вдруг я стану есть салат вилкой для устриц? Подумай только, какой скандал поднимется!
Уголок ее рта дернулся.
— Наверно, будет лучше, если я пойду с тобой.
Он смотрел на ее крепко сжатые губы, вспоминая ее теплое и нежное дыхание на его щеке, ее губы, прижимающиеся к его губам, желание, сиреной поющее в его крови. Но сейчас все, что он чувствовал — гнев, бурлящий в ней.
— Я чем-то обидел тебя?
— Обидел? — Она выпятила подбородок. — Нет, ничем.
— Ты злишься на меня. Правила запрещают сказать тебе, почему?
— Я не злюсь.
— Злишься.
— Нет.
— У тебя подергивается уголок рта, когда ты злишься.
Она нахмурилась.
— Неправда.
— Если ты не скажешь мне, чем я разозлил тебя, то откуда мне знать, чего мне впредь не следует делать?
— Я не злюсь, просто… — Она смотрела на свою руку в перчатке, лежащую на его плече. — Просто ужасно думать, как похотливый викинг ухаживает сразу за всеми женщинами Бостона.
Он все крепче и крепче прижимал ее к себе.
— Этот похотливый викинг мечтает об одной-единственной женщине.
Она бросила на него взгляд, сверкающий гневом.
— А что, все викинги с такой же легкостью лгут?
— Не кто иной, как ты, сказала мне, что я должен приглашать других женщин. Я очень хорошо помню, как ты говорила, что я не должен танцевать с тобой больше двух раз, чтобы не пошли пересуды. И я не собираюсь истратить свой шанс впустую и приглашать тебя на какой-либо другой танец, кроме вальса.
Она вздернула голову.
— Меня совершенно не волнует, со сколькими женщинами ты танцевал.
— Я уверен, что в твоем лице нашел партнера, с которым рожден танцевать.
— Какие красивые слова!
— Ты не представляешь насколько прекрасна ты для меня.
Лаура только фыркнула.
— Тебе так идет твое светло-зеленое платье.
Она облизала губы.
— Побереги свои комплименты для других женщин.
— Все другие женщины — ничто по сравнению с тобой.
У нее округлились глаза.
— Неужели твои другие партнерши поддаются на такую напыщенную лесть? Он вздохнул.
— Скажи мне, что я должен сделать, чтобы покорить тебя, моя любовь? Скажи мне, как мне убедить тебя, что мне нужна только ты?
Она раскрыла рот, желая отделаться от его настойчивости. Но у нее пропал голос, когда она посмотрела в его глаза и увидела в них любовь — к ней и только к ней.
Лаура ощущала то же самое чувство, оно наполняло их обоих, связывало золотыми цепями. Но она сопротивлялась, как будто течение, которое несло их навстречу друг другу, могло завлечь ее в смертельный водоворот.
Юбка Лауры светло-зеленого шелка задевала ноги Коннора, искушая его сорвать с нее одежды и воспламеняя в нем страсть к длинным, изящным ногам, скрытым под тканью. Губы Лауры раскрылись, и из них вырвалось теплое, нежное дыхание. Она крепко вцепилась пальцами в его плечи, опустила взгляд на его губы, и Коннор почувствовал, что ее оборона слабеет.
Поцелуй меня, Коннор.
Он услышал ее голос, беззвучно произносивший слова в его мозгу. На короткое мгновение ему захотелось подчиниться, привлечь ее к себе и поцеловать. Но он знал, что тем самым вызовет в переполненном зале скандал, и за один неосторожный момент ей придется расплачиваться вечным унижением.
Он сделал глубокий вдох и попытался думать о чем-либо другом.
Музыка обрушилась на зал финальным крещендо. Замерли последние звуки. Танец кончился, а он все еще держал ее в своих объятьях. Лаура смотрела на него, и в ее глазах светилось желание.
— Как правило, джентльмен в конце танца отпускает свою партнершу, мистер Пакстон.
При звуках голоса Филиппа Гарднера Лаура выскользнула из объятий Коннора и, отступив от него, нахмурилась, неожиданно вспомнив, что они не одни. Напротив, они находились в самой середине танцевального зала, окруженные тремя сотнями других гостей. А ей захотелось, чтобы Коннор поцеловал ее! Боже правый, этот человек обладает просто чудовищной способностью заставить ее забыть обо всем на свете!
— Насколько я понимаю, этот танец вы обещали мне, — сказал Филипп, схватив Лауру за руку, как будто собирался оттащить ее от Коннора.
Лаура смотрела на напряженное лицо Филиппа, потрясенная яростью, которую увидела в его глазах.
Коннор взял Лауру под другую руку.
— А мы как раз собирались идти ужинать.
— Боюсь, вы ошиблись, — заявил Филипп. Лауре казалось, что ее сейчас разорвут пополам. — Она ужинает в полночь со мной.
На губах Коннора заиграла ледяная улыбка.
— А вам не пришло в голову спросить у леди, хочет ли она ужинать с вами?
— Мы с мисс Салливен обо всем договорились, мистер Пакстон.
— Правда?
— Истинная правда, — ответил Филипп, больно сжимая руку Лауры своими длинными пальцами.
У Лауры по спине побежали мурашки. Филипп вел себя так, как будто она была его собственностью.
— Прошу вас, отпустите руку леди, — сказал Коннор тихим спокойным тоном, от которого Лауру бросило в озноб.
Филипп отдернул руку, как будто в него попала молния. Смесь страха и негодования превратила его лицо в неподвижную маску.
— Филипп, я обещала Коннору, что пойду ужинать с ним. Но, может быть, вы захотите к нам присоединиться?
— Присоединиться?! — Филипп посмотрел на нее так, как будто она лишилась разума. Лаура нахмурилась.
— Вот именно.
Филипп поправил на себе черный шелковый жилет.
— Я предпочитаю ужинать позже.
Лаура почувствовала укол, хотя понимала, что шпилька предназначалась Коннору.
— Надеюсь, мы с вами потанцуем после того, как вы поужинаете. — И Филипп, не дожидаясь ответа, направился прочь.
Она никогда не видела его таким. «Нет, он сегодня определенно груб», — подумала Лаура, потирая руку в том месте, где крепкие пальцы Филиппа оставили красные пятна на коже под белыми кружевами рукава.
Коннор посмотрел на ее руку, затем взглянул на Филиппа, сощурив синие глаза. Казалось, он взглядом способен заморозить воду.
— Мне не нравится, как он прикасался к тебе.
Едва эти слова сорвались с губ Коннора, как из-под полы фрака Филиппа показались концы подтяжек, и с него начали сваливаться штаны. Но Филипп, задравший нос, ничего не заметил.
— Филипп! — окликнула Лаура, чтобы предупредить его.
Филипп повернулся, сложив губы в надменную ухмылку.
— Уж не передумали ли вы, Лаура? Иными словами, не вернулся ли к ней здравый смысл?
Лаура вздернула подбородок.
— Нет. Но мне хотелось бы заметить…
Филипп махнул рукой, обрывая ее.
— Потом поговорим.
— Надменный ублюдок, — прошептал Коннор, нацелив ледяной взгляд на Гарднера.
Филипп повернулся, и его штаны сползли до лодыжек, открывая взорам публики мешковатые белые кальсоны. Все головы обернулись к нему, леди охнули, мужчины усмехнулись.
— Что за… — Филипп сделал шаг, споткнулся и повалился на пол, ударившись руками и коленями о полированный дубовый паркет. Его упрятанный в кальсоны зад выпячивался вперед, как стойка палатки.
Раздавшиеся кое-где смешки быстро переросли в волну оглушительного хохота, прокатившуюся по залу.
— Господи помилуй! — прошептала Лаура, пытаясь подавить нарастающий в ней смех, но ее постигла неудача.
Филипп поднялся на ноги, натягивая штаны. Он обратил к Лауре пунцовое от ярости лицо.
Лаура прижала ладонь к губам, пытаясь остановить смех.
— Простите, — выдавила она между приступами хохота.
Филипп подтянул штаны к поясу. Жилы на его шее вздулись канатами.
— Это вовсе не смешно, Лаура!
— Конечно. — Она прикусила губу. — Конечно, не смешно.
Филипп пробрался сквозь толпу и исчез.
— Какой ужас, — промолвила Лаура, но смех лишил ее слова всякой серьезности. — Это для него такое унижение!
— Да. И вряд ли кто-нибудь заслуживал его больше, чем он. — Коннор улыбнулся, обратив взор к Лауре. — Не пора ли идти на ужин, миледи?
Лаура взглянула на своего викинга. Она могла бы поклясться, что причиной унижения Филиппа был Коннор, если бы не была уверена в обратном. Но каким образом?
Она взяла его под руку, заметив, что в нескольких футах от них стоит Софи. Тетя смотрела на них с ехидной улыбкой.
— Странно, что у Филиппа расстегнулись помочи как раз в этот момент.
— Неужели? — спросил Коннор с самым невинным видом.
— Да. И странно, что у него свалились штаны до коленей, как будто одновременно с подтяжками расстегнулись пуговицы. — Лаура нахмурилась, глядя на тетю. Может быть, кто-то приказал пуговицам расстегнуться? Придется поговорить с Софи.
Коннор вышел на террасу, спасаясь от духоты и шума бального зала, чтобы на мгновение отдохнуть от роли мистера Коннора Пакстона. Ночь была великолепной — морозной и ясной, и звезды усеяли небо своим хрустальным блеском.
Коннор стоял у каменного парапета, подняв лицо к луне и глубоко вдыхал холодный ночной воздух. Испытание подходило к концу, и Лаура была довольна мистером Коннором Пакстоном. Он нахмурился, представив, что она подумает, если узнает, что именно он расстегнул помочи Филиппа. У него появилось неприятное чувство, что тогда его победа превратится в поражение.
Музыка, доносящаяся из зала, стала громче, как будто кто-то открыл за его спиной дверь. Коннор повернулся и увидел около распахнутой двери лорда Остина Синклера.
— В доме стало немного душновато, не правда ли? — Остин прикрыл дверь, и музыка превратилась в приглушенную звуковую мозаику.
— Да, вы правы. — Хотя Лаура предупреждала Коннора, чтобы он держался подальше от лорда Синклера, единственным способом уклониться от разговора было трусливое бегство. А трусом Коннор никогда не был. Остин улыбнулся, подходя к Коннору поближе.
— Я с нетерпением ждал встречи с вами, мистер Пакстон.
— Неужели?
— Да. Я уверен, что у нас много общего.
— Много общего?
«Как странно», — подумал Коннор, пожимая руку лорда Синклера. Он не мог прочесть ни одного чувства в глазах этого человека, как будто Синклер выставил перед собой черный занавес щита. Неужели такое возможно?
— В конце концов, мы же соотечественники, и у нас с вами, так сказать, общие предки.
Коннор нахмурился. Инстинкт говорил ему, что в словах Синклера скрывается второй смысл. И еще он догадывался, что Синклер своими расспросами преследует какую-то цель.
Лорд Синклер смотрел в заснеженный сад, где ветерок гнал по снегу серебристую поземку.
— Насколько я знаю, вы в Бостоне совсем недавно.
— Да. — Коннор рассматривал профиль Синклера, испытывая странное чувство, будто они давно знакомы. Было легко поверить, что они действительно родственники. — Я живу здесь всего несколько дней.
Синклер бросил на Коннора взгляд. Его серебристо-голубые глаза пылали огнем, как будто он пытался увидеть человека, скрывшего свое лицо под маской.
— Вас сюда привело какое-нибудь дело или простое любопытство?
Коннор разглядывал Синклера, и внутри него росло подозрение, побуждающее сорвать темную завесу, скрывающую этого человека, и узнать правду.
— Я приехал, чтобы поближе познакомиться с мисс Салливен. Синклер улыбнулся.
— Прелестная девушка.
— Она просто несравненна. — Коннор оперся локтем о холодный камень балюстрады. — Может быть, вы поймете меня, если я скажу, что она — моя Эдайна.
Синклер несколько секунд пристально смотрел в глаза Коннору.
— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Она — вторая половина вашей души.
У Коннора дыхание замерло в груди, когда он посмотрел на Синклера, поняв, что это за человек.
— А вас, лорд Синклер, вас что привело в Бостон? Мне кажется, что вам гораздо приятнее жить в теплом климате. В Бразилии, например.
Остин тихо усмехнулся.
— Вы знаете про Авилон?
— Я однажды посещал святилище, но обнаружил, что оно слишком похоже на тюрьму. Остин кивнул.
— Многие предпочитают жить во Внешнем Мире.
— Откуда вы про меня узнали?
— Ваша мать отправила нам послание, — Остин оглянулся через плечо, глядя в темноту на дальнем конце террасы. — Она хотела, чтобы Внутренний Круг отправил вас обратно, в ваше родное время. Коннор нахмурился.
— И в этом состоит цель вашей миссии? Остин покачал головой.
— Моя миссия — наблюдать за вами и определить, не представляете ли вы какой-либо угрозы для безопасности Авилона.
Коннор мгновение разглядывал собеседника, пытаясь оценить силу, с которой придется столкнуться, если лорд Синклер окажется врагом. Но ни в бесстрастном лице, ни в серебристо-голубых глазах лорда Синклера он не увидел ничего, что выдавало бы его намерения. Этот человек мог быть опасен.
— И если вы сочтете меня опасным? Остин посмотрел прямо ему в глаза.
— Тогда я должен уничтожить угрозу. Коннор нахмурил черные брови, не отводя взгляда в сторону.
— У меня была одна-единственная причина попасть в это время. И она не имеет никакого отношения к Авилону.
— Я верю вам. — Остин глубоко вздохнул. — Однако мне кажется, что вам стоит отправиться со мной в Авилон. Не все его обитатели позволят себя убедить с такой же легкостью.
— Со временем, возможно, я вновь посещу святилище. — Коннор смотрел сквозь стекла французских дверей, ища в переполненном зале Лауру. Она вместе с Софи стояла около одного из столиков с прохладительными напитками. — Но в данный момент у меня нет времени, чтобы рассеивать опасения Внутреннего Круга Авилона.
Дыхание вырвалось изо рта Остина облачком пара.
— Если вам что-нибудь понадобится, если вам потребуется какая-либо помощь, пожалуйста, не стесняйтесь и обращайтесь ко мне.
Коннор встретил спокойный взгляд серебристо-голубых глаз Синклера, чувствуя, как слабеет непроницаемая завеса, ограждающая его чувства. В глазах Остина он увидел честность.
— Возможно со временем мы станем друзьями.
— Я бы счел это за честь. — Остин улыбнулся. — Пойдемте, я хочу познакомить вас с моей Эдайной.
— Лаура, я клянусь, что не имею никакого отношения к падению Филиппа со своего трона! — Софи взяла бокал лимонада с серебряного подноса на столике. — Но не могу сказать, что жалею о случившемся.
— Все это крайне странно. — Лаура большим пальцем стирала влагу со своего бокала. — Не могу себе представить, каким образом помочи так подвели его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44