— Я боялся, что она сделает вам больно.
Она помотала головой:
— Только немножко толкнула. Не волнуйтесь, со мной все в порядке.
— Я сам ее раздену, — сказал Кристиан, — даже не пытайтесь помогать, это опасно, — он отрывисто кивнул в сторону кровати, указывая на Дженни, — она совершенно непредсказуема.
С кровати донеслось легкое всхлипывание. Кристиан резко повернулся, а миссис Брендивайн выглянула из-за его плеча. Дженни уже сидела в постели, подтянув колени к груди и вжавшись прямой застывшей спиной в темную спинку кровати. Она обводила растерянно-смущенным взглядом их, комнату и, наконец, самое себя.
— Это опять случилось, да? — сипло спросила Дженни, обращаясь больше к себе, чем к своим внимательным слушателям. Она перебирала пальцами мокрые рукава ночной сорочки и часто моргала, сдерживая грозившие пролиться слезы. — Наверное, они все-таки были правы. Должно быть, я действительно сумасшедшая… Я не могу даже…
Кристиан и миссис Брендивайн подались вперед, силясь расслышать слова Дженни. Но голос ее становился все глуше, а вскоре совсем умолк, и они уже не могли распознать ее мысли. Вдруг как будто силы оставили Дженни. Ее тело безжизненно обмякло, и она повалилась на бок, лицом вниз. Лишь по ее плечам, время от времени сотрясавшимся от судорог, можно было догадаться, что она плачет. Чтобы не разрыдаться в голос, Дженни стискивала в зубах уголок подушки.
— Бедняжка, — сочувственно пробормотала миссис Брендивайн. — Можно, я подойду к ней, Кристиан?
Он кивнул и отступил назад.
— Постарайтесь уговорить ее переодеться в сухую ночную сорочку, а я пока приберусь.
Миссис Брендивайн склонилась над Дженни, и Кристиан закрыл уши, чтобы не слышать ее ласкового воркования. Он оттащил в туалетную комнату наполовину пустую ванну, сам переоделся в сухое и вытер пол полотенцами, которые не понадобились Дженни.
— Она может переночевать здесь, — сказал он, растянувшись на диване после того, как вытащил из своих ступней осколки. — В других комнатах не готова постель и нетоплено.
— А где ляжете вы? — спросила миссис Брендивайн. Она сидела на кровати, положив голову Дженни себе на колени, и нежно поглаживала ее по волосам и щеке. Глаза девушки были закрыты, из слегка раскрывшихся губ вырывалось ровное дыхание.
— Здесь, — ответил он, похлопав по диванной подушке. Миссис Брендивайн с сомнением взглянула на босые ноги Кристиана, свесившиеся с края дивана.
— Вам будет неудобно. Я заберу ее к себе.
— Каким образом? Она наконец-то уснула, а я не собираюсь тащить ее в другое крыло дома. У меня в ногах до сих пор такое ощущение, как будто в них натыкали булавок.
— Ну, тогда я буду спать здесь, с ней, а вы переночуете в моей комнате.
— Миссис Брендивайн, — вздохнул Кристиан, — я не позволю вам остаться с ней наедине. Неизвестно, что она может выкинуть, а у вас просто не хватит сил с ней справиться. Идите-ка в кровать, вы уже засыпаете сидя.
Это была правда, с которой миссис Брендивайн не могла спорить, но и уйти, не высказав своих возражений, она тоже не могла.
— Это неприлично, мистер Маршалл, — начала было она.
Кристиан перебил ее, прежде чем она успела продолжить:
— Все, вы уже выразили свой символический протест, на этом и закончим. Не волнуйтесь — то, чего не узнает остальная прислуга, не оскорбит их чувств. В кровать, миссис Брендивайн!
Продолжать спорить с Кристианом было бесполезно, да у нее и не было сил.
— Ладно, но только сначала позвольте принести вам одеяла.
— В кровать! — Кристиан указал на дверь.
— Дайте я хотя бы растоплю…
— В кровать, я сказал!
— Тиран!
— Неугомонная!
Миссис Брендивайн повернула ручку двери и зевнула во весь рот, стерев с лица ласковую улыбку.
— Спокойной ночи, мистер Маршалл.
— Спокойной ночи, миссис Брендивайн.
Глава 5
Кристиану не спалось. Когда миссис Брендивайн уходила, он был без сил. Но сейчас, оставшись один — почти один — в спальне, он испытывал усталость, смешанную с беспокойством. Как ни странно, эти два чувства не противоречили друг другу. Маленький диван совершенно не годился ему для сна, но Кристиан отлично знал, что дело не в диване. Это она была виновата в его бессоннице. Он не мог заснуть, потому что смотрел на нее.
Он пробовал отворачиваться, но это не помогало. Куда бы он ни смотрел, повсюду ему виделся безупречный контур ее лица. Он видел его даже с закрытыми глазами. Раз так, решил Кристиан, значит, лучше смотреть, чем отворачиваться, и сел, сбросив ноги с дивана. Упершись локтями в колени, он обхватил голову руками и принялся рассматривать лицо Дженни.
Давно уже Кристиан не смотрел на женское лицо глазами художника, оценивая его формы и линии. Невольно он задался вопросом, почему вдруг Дженни Холланд пробудила в нем этот интерес. Казалось бы, в ней не было ни одной заслуживающей внимания черты, но лицо в целом, особенно сейчас, когда она спала, потрясало его своей красотой.
Выражение этого лица было безмятежно-спокойным. Слезы высохли, а в уголках губ, глаз и бровей не осталось ни одной напряженной складки. Если бы Кристиан не видел ее раньше, то решил бы, что ей вообще неведом страх. Тени, залегшие под глазами и в легких впадинах под скулами, объяснялись вовсе не тревогой, а светом огня от камина.
Задумчиво сощурив глаза, Кристиан изучал линию ее подбородка — крепкого, но не мускулистого. Ее тонкое лицо никак нельзя было назвать мужественным, и все-таки в нем явственно присутствовала сила, которую Кристиан связывал со своим полом. Темные пушистые брови Дженни, не знавшие выщипывания, имели естественный изгиб. Густые ресницы мягкой бахромой обрамляли выразительные глаза, когда она бодрствовала, и нежные, в голубых прожилках веки, когда спала. Ее точеный носик выступал в центре не больше чем на сантиметр, однако рот был чуть шире, а губы полнее, чтобы признать в Дженни традиционную каноническую красавицу. Именно рот придавал ей ту земную чувственность, которой так не хватало остальным, безупречным в своем совершенстве линиям ее лица.
Снова и снова Кристиан обращал свой взгляд на изящный изгиб ее полных губ. Он затаил дыхание, когда эти губы вдруг раскрылись во вздохе и она во сне провела по ним влажным кончиком языка. Не одно только плотское возбуждение владело сейчас чувствами Кристиана, хотя его он тоже не мог отрицать. Но что потрясло его с огромной силой, так это страстное желание нарисовать Дженни — воплотить на бумаге это сиюминутное выражение ее лица, черты которого являли собой противоречивое сочетание небесной чистоты и земного сладострастия.
Взволнованный, Кристиан встал. Он не знал, что делать с руками. В карманы он не мог их засунуть — в ночной сорочке не было карманов, а халат еще не высох. Он то сжимал пальцы в кулаки, то разжимал их. Засветив лампу на столике рядом с креслом-качалкой, он принялся беспокойно мерить шагами комнату, время от времени останавливаясь у камина, чтобы подбросить угля или расшевелить головешки кочергой.
Противоречие, увиденное им в лице Дженни, существовало и в ее характере, мрачно думал Кристиан. Он злился на Скотта за то, что тот подбросил ему эту женщину-загадку. Если верить словам друга, Дженни была девственницей.
Кристиан и сам видел, что она невинна. Он наблюдал почти мучительную стыдливость Дженни, когда она застала его сидящим в ванне. А как искренне она расстраивалась, когда он отпускал соленые словечки! Едва ли ее смущение было наигранным. Весь ее вид говорил о том, что она находит его манеры оскорбительными.
Да, но как совместить все это с ее откровенным поведением шлюхи?
На этот вопрос Кристиан не мог придумать удовлетворительного ответа. Можно было, конечно, допустить, что Дженни Холланд — сумасшедшая и в ней сосуществуют две совершенно разные личности. Но такое объяснение казалось ему столь же нелепым, как вера в дьявола и в одержимость сатаной. Кристиан решил, что упустил что-то, какое-то важное звено. Надо только найти его, и тогда тайна Дженни Холланд будет раскрыта.
Все то время, пока Кристиан размышлял о Дженни, он старательно избегал смотреть на свой письменный стол. Однако сил сдерживаться больше не было. Подойдя к столу, он тихо выдвинул единственный ящик и достал оттуда лист бумаги и угольный карандаш.
Свет от лампы стер тени со щек Дженни. Кристиан проследил глазами контуры ее лица и нашел начальную точку в завитке волос над нежной округлостью уха. Свободнее взявшись за уголек, он легко провел им по бумаге, оставив слабую линию, повторил это движение несколько раз, потом опустил карандаш и вывел четкую изогнутую линию — в точности такую, какую рисовало ему воображение.
Кристиан работал быстро, опасаясь, что видение, стоявшее перед его мысленным взором, исчезнет. Он поймал на бумаге гладкие плоскости и углубления ее лба и щек, прочертил четкие дуги бровей. Растерев уголь по листу краем согнутого мизинца, он придал цвет ее темно-каштановым волосам, затем нашел на угольке острый кончик и изобразил отдельно каждую ресницу.
Рисунок уже приобретал законченные формы, когда его мысленное видение начало незаметно преображаться. На кровати Дженни все так же спала безмятежным сном, однако восприятие Кристиана разительно изменилось, хотя сам он даже не подозревал об этом. Линия полных губ вдруг превратилась в зияющую дыру, и казалось, будто с бумаги рвется безмолвный крик ужаса. Скулы выступили резче, от чего впадины под ними углубились и лицо приобрело изможденное выражение, напоминавшее скелет. Дженни выглядела голодной, полуживой, она кричала. Он заново нарисовал ей глаза. Теперь они были открыты — мутные глаза без блеска, в которых застыла смерть.
Постепенно Кристиан начал сознавать, что происходит. Видение его рассеялось, и он бросил на пол карандаш, точно это был раскаленный уголь в его руке. Громко поцарапав пол креслом, он оттолкнулся от стола, схватил рисунок и смял в кулаке навязчивую маску смерти, которая была лицом Дженни. Подойдя к камину, он бросил бумагу в огонь. Она истаяла в короткой вспышке жара и света. Чуть прихрамывая, Кристиан вернулся к дивану и сел, обхватив голову руками. Плечи его дернулись, по телу прокатилась мощная неукротимая судорога, и горячие слезы ожгли глаза.
Резкий звук отодвигаемого кресла разбудил Дженни. Сонно поморгав, она увидела, как Кристиан бросил что-то в огонь. Наблюдая за ним сквозь густые ресницы, она закусила губу, чтобы ненароком не закричать, ибо то отчаяние, которое она видела в Кристиане Маршалле и причину которого не знала, тронуло ее до глубины души.
Кристиан сделал глубокий вдох. Надо выпить, решил он. Но, выдвинув один за другим все ящики ночного столика, он обнаружил их пустыми и вспомнил, что миссис Брендивайн вынесла из комнаты все его запасы. Кристиан спросил себя, настолько ли он хочет выпить, чтобы ради этого идти на улицу. Ответ был отрицательным. Тогда он решил надеть брюки и сходить на кухню за чашкой теплого молока. Уже одна мысль о теплом молоке усыпляла. Он, наверное, заснет прямо за столом.
Дженни догадалась, что ищет Кристиан в ящиках стола, а когда он ушел в туалетную комнату, предположила, что он собирается идти за бутылкой, и решила остановить его единственным известным ей способом.
Кристиан просунул ногу в брючину и услышал из спальни всхлипывание Дженни. «Черт, сейчас только не хватает очередной драки, у меня уже нет сил!» — подумал он, неловко ковыляя в спальню и пытаясь одеться на ходу. Подходя к кровати, он уже заправлял в брюки ночную сорочку и застегивал на поясе подтяжки.
— Ну что тебе от меня надо? — страдальчески спросил он. — Предупреждаю сразу — в постель к тебе я не лягу.
Тихо застонав, Дженни вцепилась в подушку и стиснула зубы так, что напряглись мускулы на лице. Пальцы ее судорожно сжимались и разжимались.
Кристиан присел на край постели.
— О черт, — прошептал он, перекладывая ее голову себе на колени, — для этого больше подошла бы миссис Брендивайн. — Он нежно погладил ее по волосам. — Она любит кошек и детей. Я их терпеть не могу. А в тебе, Дженни Холланд, есть что-то и от тех, и от других.
Дженни уютно устроилась у него на коленях, затрудняя тем самым его отступление. Кристиан поморщился. «Ладно, — сонно подумал он, — по крайней мере не надо опять с ней бороться».
Откинувшись на спинку кровати, Кристиан попытался найти для себя удобное положение. Босым ногам было холодно, он натянул на них те же одеяла, под которыми лежала Дженни, а под спину подложил подушку. Каждый раз, двигаясь, он старался делать это осторожно, чтобы не разбудить и не напугать Дженни.
Минут десять ушло на то, чтобы устроиться. «Вздремну здесь, — решил Кристиан, — а утром, пока она будет спать, встану, и она никогда не узнает о том, что мы лежали под одним одеялом». Медленно зевнув, он почувствовал, как тяжелеют веки. «Забыл погасить лампу! — вспомнил он. — Ничего, пусть сгорает, не пойду!» Дженни Холланд усыпляла получше, чем чашка теплого молока.
Дженни дождалась, пока Кристиан заснет, и осторожно отодвинулась подальше. На его широкой кровати вполне хватало места для двоих. Она переползла на другой край, надеясь, что Кристиан постепенно вытянется поудобнее, просунула руку под подушку и вскоре уже крепко спала.
Проснулась Дженни оттого, что в ягодицы ей упиралось что-то твердое и горячее. Она знала, что проспала по крайней мере несколько часов. Лампа догорела и погасла, сквозь задернутые шторы просачивался тусклый серый свет зимнего утра. Гроза на улице кончилась, и за окнами висела тяжелая тишина. Наверное, падает снег, подумала Дженни.
На какой-то краткий миг ее посетила жуткая мысль, что она вовсе не проснулась, а погрузилась в очередной кошмар с Вильямом Макколеем. Но, придя в себя, Дженни поняла, что все не так просто. Сейчас ее обнимал не больничный санитар, а Кристиан Маршалл, и хватка этого мужчины даже в сравнении с хваткой Вильяма была просто железной. Его рука полностью обхватила ее талию, так что она практически лежала на ладони, которую он просунул ей под бок.
Дженни застыла в неподвижности, боясь пошевелиться и разбудить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57