Постельное белье? Робин мог бы сказать леди Содуэрт, что простыни в «Голове быка» чистые и проветренные, но вряд ли она станет его слушать.
– Как выглядит ваш сундук? – спросил Робин.
– Простой деревянный, с черными ремнями. Медная табличка с крестом.
– Я поищу его. Не высовывайтесь.
Он опустил занавеску на окне кареты и стал закрывать дверцу, но тут спохватился, что все еще держит в руках Кокетку, и положил ее на колени монашки.
– Обсуждайте желание, – сказал он и закрыл дверцу. Он огляделся, но не увидел никакой опасности, поэтому пошел к берлину. Там внутри стоял сундучок монашки.
Двое слуг вышли из гостиницы, выгрузили красивый обитый кожей сундук и вдвоем понесли его. Робин решил, что ему все равно нужны его слуги, и пошел в гостиницу, чтобы позвать их. Когда они собрались, он объяснил ситуацию и отдал распоряжения.
Фонтейн – вздыхая, потому что они уезжают, – отправился отвлекать носильщиков, в то время как Пауик, вздыхая из-за новой игры Робина, вытащил сундучок, взгромоздил его на плечо и понес к карете.
Монашка или не монашка, вот в чем вопрос. Это был очень простой, монашеский сундук, но даже если сестра Иммакулата действительно монашка, она все равно замышляет что-то странное. За два дня путешествия он наверняка сможет раскрыть все ее секреты.
Пауик освобождал место в багажнике кареты. Робин повернулся, чтобы сказать Фонтейну, что все чисто.
– Эй, вы там!
Он обернулся и увидел разъяренную женщину. Это должна была быть леди Содуэрт. Странно, что такая маленькая, изящная и даже хорошенькая в своей вздорности женщина обладает столь грубым, неприятным голосом.
– Вы не видели здесь монахиню? – спросила она на своем плохом французском, похоже, не узнав в нем джентльмена, тем более англичанина.
Робин удивленно огляделся:
– Здесь, мадам?
– Где-нибудь поблизости, ты, идиот!
Он озорно пожал плечами:
– Если вам нужна монашка, мадам, может быть, вам пойти в монастырь?
– Болван! – бросила она по-английски и умчалась.
Робин удивился, что нашелся мужчина, который женился на ней. Он постарался вспомнить лорда Содуэрта, хотя был уверен, что такого нет. Значит, рыцарь или баронет, наверняка недавно получивший титул. Великолепно. Весьма маловероятно, что Робин снова встретится с леди Содуэрт.
Он забрал Фонтейна и направился к своей карете, где конюхи под бдительным оком Пауика запрягали лошадей. В юности Пауик был грумом и хорошо знал это ремесло.
Пауик посадил Робина на его первого пони, а потом стал его наставником в верховой езде, охоте, рыбалке и других деревенских занятиях. В конце концов он стал чем-то вроде слуги-компаньона. Направив Робина во взрослую жизнь, он, однако, все еще считал, что держит вожжи в своих руках. Даже то, что год назад Робин стал графом, не убедило Пауика, что Робин может сам справляться со своими делами.
– Монахиня едет с нами, сэр? – спросил он неодобрительным тоном.
– Девушка в затруднительном положении. Что бы ты сделал?
– Я, сэр, вернул бы ее к ее хозяйке.
– Я тоже, – сказал Фонтейн. – Экипаж мал для троих.
– Значит, – сказал Робин, – ты поедешь верхом.
Камердинер обычно путешествовал в карете.
– А если пойдет дождь?
– Считай это услугой, которую ты оказываешь мне в благодарность за все те разы, когда я ехал верхом, а ты получал карету в свое полное распоряжение.
– Но ведь не в дождь, сэр, – возразил Фонтейн.
– Сэр… – возразил Пауик по совсем другой причине.
– Я тут сама невинность, – настаивал Робин. – Святой леди нужно добраться до Англии, а вы хотите, чтобы я бросил ее на растерзание этой гарпии?
– Если погода изменится, нам придется провести в дороге много дней. Дней и ночей.
– У нее будет отдельная комната, обещаю.
– Погода… – снова попытался Фонтейн.
– Нам нужно доехать только до следующей станции Что это будет? Монтрё?
– Нувион, – ответил Пауик. Робин пожал плечами:
– Главное, чтобы мы были подальше от всех этих Содуэртов. Поехали отсюда.
Слово Робина было законом, и вскоре Фонтейн и Пауик уже были в седле. Форейтор сел на первую из лошадей упряжки, Робин взял корзину с едой и вином, которую заранее заказал. Он открыл дверцу, подмигнул сидевшей в тени монашке и поставил корзину на пол кареты. Кокетка выскочила наружу облегчиться.
Когда собака вернулась, Робин огляделся, не увидел никаких проблем и посадил собаку в карету. Кокетка прыгнула прямо на колени к сестре Иммакулате.
– Не рассчитывай, что заставишь меня ревновать, – сказал Робин собачке, садясь рядом с монахиней на сиденье, – дамам красивее тебя это не удалось.
Монахиня погладила ее, и проклятая собака как будто улыбнулась. Карета выкатилась на дорогу на Булонь, оставив позади визг и вопли.
– Добро пожаловать в спокойствие, – сказал Робин.
– Вы можете это обещать?
– Если это ваше действительное желание. – Ее реакцией на слово «желание», похоже, был усталый вздох. Очень хорошо: она была не готова к игре.
– Должен признаться, – сказал он, – что страдаю от спокойствия уже много дней. Я надеялся, что вы излечите эту болезнь. Но не в безнравственном смысле, сестра. Видите, я даже обеспечил вам женское сопровождение.
Она посмотрела вниз:
– Это сучка?
– С таким именем, как Кокетка, ей лучше быть таковой.
– Почему вы не любите ее?
Он пожал плечами:
– Я могу выносить маленьких легкомысленных женщин, но не маленьких легкомысленных собак.
– Тогда зачем вы завели ее, бедняжку?
– Она не бедная. У нее ошейник с золотом и жемчугами.
Монашка посмотрела на ошейник:
– Это все настоящее? Зачем?
– Вы расскажете мне свои истории, а я вам – свои.
Она бросила на него уничтожающий взгляд и отвернулась. Видимо, у нее действительно есть секреты, возможно, именно поэтому она приняла его приглашение. Время есть. Чтобы она чувствовала себя удобнее, он отодвинулся в свой угол и вытянул ноги, увеличив пространство между ними.
– Вы можете передумать, сестра, и вернуться к леди Содуэрт.
Поразмыслив, монашка ответила:
– Нет, благодарю вас.
– Тогда, возможно, вы захотите вернуться в свой монастырь?
Она нахмурилась:
– Вы готовы отвезти меня в Милан?
– Я богатый человек. Это не причинило бы мне неудобства.
– Вы сумасшедший!
– В таком случае вам остается лишь пожалеть, что вы связали со мной свою судьбу.
Ее реакцией было скорее раздражение, чем страх.
– Вы не выглядите богатым.
– Я не выставляю богатство напоказ.
– Если вы действительно богаты, могли бы организовать для меня поездку в Лондон более респектабельным способом.
– Но я хочу поразвлечься.
Возможно, она сжала руку, потому что Кокетка, обиженно дернувшись, спрыгнула вниз. Собачка посмотрела на Робина, потом покрутилась и улеглась на свою розовую бархатную подушку.
– Значит, я забава для вас? – спросила сестра Иммакулата.
– Разумеется. Вы действительно хотите, чтобы я заплатил незнакомцам, которые отвезли бы вас в Англию?
– Вы тоже незнакомец.
Робин рассмеялся:
– Это точно. Но долг чести требует, чтобы я лично позаботился о вашей безопасности.
Наступила тишина.
– Итак, сестра Иммакулата, где обитает ваша безопасность?
– В Англии.
– Какое-то конкретное место?
– Это вас не касается, сэр.
– Я должен доставить вас в Дувр и покинуть? Я так не думаю. Вы хотя бы говорите по-английски?
Она улыбнулась:
– Великолепно.
Насколько можно было судить по одному этому слову, она сказала правду. Еще один неожиданный поворот в загадке. Следующий вопрос он задал по-английски:
– Куда вы планируете поехать в Англии?
– В Лондон. По крайней мере для начала.
Теперь Робин услышал акцент, но он придавал ее речи почти естественный шарм.
– А потом?
– Простите, сэр, но это не должно интересовать вас.
Робин не стал возражать, но так легко она от него не отделается. Она явно авантюристка и присоединилась к нему неспроста. Ему следовало бы задуматься о последствиях. Но не хотелось. В настоящий момент он был просто очарован.
Его спутница обладала смелостью и темпераментом. К тому же была прекрасна. За несколько дней в пути он узнает все ее секреты, включая и те, которые можно выведать в постели.
Глава 2
Петра д'Аверио понимала, что попала из огня да в полымя.
Леди Содуэрт и ее отпрыски были невыносимы, но Петра привыкла к трудностям. Настоящей проблемой было то, что леди Содуэрт путешествовала как улитка. Теперь, когда Петра мельком увидела Варци – или думала, что увидела Варци, – такая скорость передвижения стала невыносимой.
Вырвавшись из Милана, а потом и из Италии, Петра молилась, чтобы Лудовико не преследовал ее через всю Европу. Но Варци был охотничьим псом Лудо, и Петра не сомневалась, что человек, которого она видела на улицах Аббевиля, был именно он.
Она пыталась убедить себя, что ошиблась. Человек, которого она приняла за Варци, был на улице, когда экипаж леди Содуэрт подъезжал к гостинице, но как охотник может быть впереди дичи? Но этот может. Петра не сомневалась. Если он узнал, что она с леди Содуэрт, значит, ему известен ее маршрут и место назначения. С него станется проехать вперед и попасться ей на глаза, давая понять, что она проиграла. Смуглый, казалось бы, обыкновенный на вид человек до ужаса перепугал ее. Варци ни за что не прекратит преследование, пока не поймает свою жертву.
Как бы ей хотелось увидеть его лицо, когда он поймет, что она больше не с леди Содуэрт. «Но какой ценой, Петра? Почему этот человек? Он опасность на длинных стройных ногах».
Однако он ее единственный шанс. Вначале ей казалось, что это просто богатый бездельник со смешной собачкой. Мужчина, с которым она может справиться.
Но теперь она в этом сомневалась.
Его собачка встала и снова потребовала к себе внимания, он взял ее на руки. Гладя маленькое пушистое существо, он должен был бы выглядеть слабым, однако в нем таилась опасность, и карета вдруг показалась Петре слишком маленькой, слишком тесной.
«Не будь идиоткой». Просто этот мужчина решил, что улыбка и слова утешения приведут ее в его постель. Вот и все. Но ведь она может не поддаться искушению.
Он для нее – средство достижения цели, способ безопасно добраться до Англии и никакой опасности собой не представляет.
Он сказал, что богат, но, судя по его виду, этого не скажешь. Его коричневый сюртук сидит на нем свободно, так же как и бриджи из оленьей кожи. Потрепанные сапоги для верховой езды, бежевый жилет расстегнут, ворот на простой рубашке – тоже. Галстука нет и в помине. Светло-каштановые волосы свободно падают на плечи, как у простого крестьянина.
Он утверждает, что на собачке ошейник из золота и жемчугов. Петра осмотрит его позже, она знает толк в драгоценностях. Когда-то она все это имела, и имела бы сейчас, если бы не ее брат, Чезаре, пошли ему Господь то, что он заслужил.
Этот Бончерч красив, спору нет. Недаром он был уверен, что она упадет в его объятия. Женщинам нравятся такие мужчины. Глаза его цвета настоящего сапфира притягивают к себе, словно магнитом. Со стороны Господа несправедливо даровать мужчине такие глаза, да еще в обрамлении таких длинных ресниц.
Точеный профиль, лицо худощавое, волевой подбородок. Бончерч обладал самоуверенной надменностью, присущей его полу, и почти осязаемой аурой чувственности. Он был само воплощение грешности и привык получать все, что захочется.
И он хотел ее.
Он даже не пытался это скрыть.
К ее раздражению, эта игра пробудила в ней интерес. Какой молодой женщине не захочется быть желаемой сногсшибательным мужчиной? Прошло уже столько времени с тех пор, как…
Петра прогнала эти мысли. Он не восхищался ею. Он даже не знал ее и вряд ли мог быть очарован ею, одетой в монашеское платье. Он хотел монашку, как охотник хочет трофей, чтобы повесить его на стену, и в этой охотничьей игре преимущество будет у того, кто разорвет эту тишину. На каком языке? Она чувствовала себя более комфортно в английском, чем во французском.
– С вашей стороны, мистер Бончер, мудро просто так путешествовать. Леди Содуэрт постоянно выставляла напоказ свое богатство и титул.
Он повернулся к ней:
– И ее, без сомнения, обирали направо и налево. Она путешествует без мужчины?
– У нее есть слуги, которых высылают вперед, но начиная примерно с Ла-Вануаза никого достаточно авторитетного. Она уволила человека, которого назначил ее муж, за то, что он назвал ее ни больше ни меньше тупицей.
– Проницательный человек. А где ее муж?
– Под каким-то предлогом вернулся из путешествия домой другим путем.
– Сестра Иммакулата, вы циник.
– Мистер Бончерч, три недели, проведенные с леди Содуэрт, превратили бы в циника самого Франциска Ассизского.
Робин рассмеялся:
– Как вы могли так долго терпеть?
– Я бы не выдержала, но вначале у леди Содуэрт была горничная, а у детей – няня.
– Последняя, как мне помнится, заболела в Амьене.
– Она первая покинула нас. Мы встретили других путешественников, заинтересовавшихся ее услугами, и она тут же исчезла. Мудрая женщина. У Анны не было возможности бежать, пока она не подхватила лихорадку. Интересно, можно ли заболеть намеренно?
– Вполне вероятно. Что с ней случилось?
– Ее оставили в монастыре.
– Что же, спокойная альтернатива.
– Но леди Содуэрт оставила всего лишь мизерное пожертвование в благодарность, что о ней позаботятся. А как она доберется до дома? Ей всего шестнадцать, она никогда не выезжала из Италии. Не знаю, что с ней будет.
Петра добавила несколько монет от себя, хотя знала, что этого недостаточно. Она послала бы больше, если бы нашла новое место.
– Скажите, в каком она монастыре, и я позабочусь о ней.
– Почему? – резко спросила Петра.
– Вы отдадите мне долг своим телом. – Заметив, что монашка вся сжалась, Робин махнул рукой и улыбнулся: – Простите. У меня злое чувство юмора. Почему бы мне не позаботиться о ней? Цена наверняка меньше, чем я трачу на пуговицы.
Она посмотрела на его роговые пуговицы.
– Я имел в виду мои лучшие пуговицы.
– Сомневаюсь в том, что вы богаты.
– А я в том, что вы монахиня.
В ответ на этот вызов Петра достала из сумки, которую носила на веревочном поясе, потертый молитвенник и обратила взгляд на латинский текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38