— Ты опять махал руками!Обернувшись, помощник судьи обнаружил, что Краб уже успел сбросить с себя бесчувственное тело разбойника с дубинкой и сесть, прислонясь спиной к дереву.— Опять махал! — повторил Краб, и в голосе его слышалось глубокое отвращение.— Неправда! — запальчиво возразил Креветка, повернувшись к приятелю.— Правда! — продолжать гнуть свое великан. — Я отчетливо видел, как ты двинул локтем. Это испортило твой последний, короткий удар. — Краб потер выпуклую грудь — по всей видимости, удар дубинкой, способный любого другого прикончить на месте, не причинил ему особого вреда. Он не без труда поднялся на ноги, сплюнул на землю и снова принялся корить горбуна: — Махать руками — неправильно! Удар должен быть резким, как взмах бича, и идти от запястья.— Но это позволяет наносить удары вбок! — сердито пробурчал Креветка.— Удар должен походить на хлопок бича, — упрямо твердил Краб. Он наклонился над разбойником с дубинкой и вздохнул: — Жаль, что я слишком сильно стукнул его по шее.Великан подошел к главарю шайки — единственному из нападавших, кто был еще жив. Тот лежал на траве, жадно хватая ртом воздух. Руки цеплялись за грудь у сердца, из-под ладоней сочилась кровь.— Кто вас послал? — спросил Краб.— .. .Мы… Ли сказал…Голос булькнул и затих. Изо рта разбойника хлынула кровь. Тело судорожно дернулось и застыло.Ма Жун тем временем осматривал другого мертвеца.— Блестящая работа, Креветка! — воскликнул он, не скрывая восторга. — Где ты этому научился?— Его учил я, — спокойно пояснил Краб. — Каждый день, в течение целых десяти лет. Что ж, наш дом недалеко отсюда, поэтому давайте пойдем туда и немного выпьем. А останки можно собрать и потом.Все трое зашагали к дому, где жили Краб и Креветка. Горбун держался позади и все еще недовольно ворчал под нос.— А я не могу этому научиться, Краб? — задумчиво осведомился Ма Жун.— Нет. Здоровяки вроде нас с тобой для этого не годятся. Нам всегда хочется вложить в бросок побольше силы, а это ни к чему. Ты просто приводишь их в движение, а дальше они все делают сами, твое дело — только направлять. По науке это называется «удерживать равновесие» — человек вроде как зависает меж двумя шарами, мечущимися во все стороны. Такое могут проделать только щуплые, легкие ребята. И в любом случае это искусство годится, только если вокруг тебя много свободного пространства. Когда надо драться в помещении, это делаю я, а на улице это делает Креветка. Мы с ним, знаешь ли, напарники. А вон там живет Линь.Великан указал на крохотную лачугу из потрескавшихся досок под большим тисовым деревом.Вскоре приятели подошли к реке, заросшей ивами. За простой бамбуковой изгородью Ма Жун увидел крытый соломой домик с белеными стенами. Обогнув дом, Краб привел гостя к тщательно возделанному огороду, где зрело множество тыкв, и усадил на деревянную скамейку вод навесом. Оттуда открывался чудесный вид на реку. Все вокруг дышало покоем. Осматриваясь, Ма Жун приметил закрепленный параллельно земле бамбуковый шест с подвешенными на разной высоте шестью тыквами.— А это для чего? — полюбопытствовал он. Краб повернулся к Креветке, как раз выходившему из-за дома. На лице его все еще читалась досада.— Номер три! — крикнул великан.С быстротой молнии рука маленького горбуна взвилась вверх. Лязгнуло железо, и бронзовый шар вдребезги разнес одну из подвешенных к месту тыкв.Краб с задумчивым видом встал, поднял с земли остатки тыквы и, держа их на огромной ладони, принялся разглядывать. Креветка быстро подошел к нему и тоже с интересом уставился на изуродованный овощ. Все это происходило в полной тишине. Затем Краб покачал головой, отбросил куски тыквы подальше и с упреком в голосе объявил:— Я так и думал! Опять вращение!Лицо горбуна залилось краской.— Какое там вращение? Удар пришелся всего-то в десятой доле чи от середины проклятой тыквы! — возмущенно завопил Креветка.— Да, не очень сильное, — согласился Краб, — но все же оно было. Ты используешь локоть, а удар должен наноситься только движением запястья.Креветка, сердито фыркнув, бросил взгляд на реку:— Мой сын вернется еще не скоро. Пойду принесу нам попить.Горбун ушел в дом, а Краб и Ма Жун вернулись под навес.— Значит, вы используете тыквы для упражнений! — воскликнул Ма Жун, снова опускаясь на скамью.— А для чего же, по-твоему, мы их выращиваем? Через день я подвешиваю для Креветки шесть штук — разного размера, на разной высоте. — Краб поглядел через плечо, желая убедиться, что приятеля рядом нет и он не услышит его слов, затем хрипло шепнул Ма Жуну: — Парень хорош, очень хорош. Но если я об этом скажу, он обленится и перестанет совершенствоваться. А ему надо оттачивать мастерство, особенно короткие удары. Я за Креветку в ответе. Сам понимаешь, он ведь мой друг.Ма Жун кивнул в, немного помолчав, спросил:— А чем занимается его сын?— Ничем особенным, насколько я знаю, — протянул Краб. — Он, видишь ли, умер. Сын Креветки был хорошим, сильным парнем. Креветка им гордился, страшно гордился. А четыре года назад малый ушел рыбачить вместе с женой Креветки. Посреди реки их лодка столкнулась с военной джонкой, и они затонули. Оба. После этого Креветка долго был не в себе — как только кто-нибудь упоминал о его сыне, начинал рыдать. Когда такое происходит с твоим напарником, с ним невозможно работать, да? Мне это надоело, и я сказал:«Креветка, твой сын не умер. Просто ты его теперь редко видишь, потому что он по большей части на реке». И Креветка мне поверил. Учти, я ни слова не сказал о его жене, потому как не может ведь он всему верить, даже если это говорю я. И потом, она была слишком остра на язык. И еще я предложил Креветке:«Давай попросим, чтобы нас перевели в ночную смену, тогда мы сможем иногда встречаться с твоим сыном, когда он возвращается с реки». И Креветка опять-таки поверил. Конечно, никто не приходит, но эта ложь позволяет Креветке надеяться. А я могу время от времени говорить с ним о сыне, и при этом бедняга не начинает шмыгать носом.Креветка вышел из дома с большим кувшином вина и тремя глиняными чашами. Поставив все на выскобленный до блеска стол, он тоже сел на скамью. Трое приятелей выпили за благополучный исход недавней стычки. Ма Жун, почмокав губами, подставил свою чашу Крабу, чтобы тот снова ее наполнил.— А ты знаешь тех мерзавцев, что на нас напали? — спросил он.— Двоих — да. Это разбойники из шайки с верховий реки. Дней десять назад они пытались ограбить одного из посыльных Фэна. Я сопровождал его вместе с одним из наших парней. Троих нам удалось убить, а те двое, что сумели скрыться тогда, получили свое сейчас.— А о каком Ли главарь упомянул перед смертью? — задал Ма Жун новый вопрос.— Сколько на острове людей по фамилии Ли? — обратился Краб к горбуну.— Сотни две.— Ну вот, слышал? — пробасил великан, пристально глядя на Ма Жуна. — Сотни две.— Выходит, фамилия ничего нам не дает, — подытожил Ма Жун.— Зато в у них ничего не вышло, — суховато отрезал Краб и повернулся к Креветке: — В сумерках река удивительно красива. Жаль, что вам нечасто выпадает любоваться ею по вечерам.— Тут так тихо и спокойно! — с удовлетворением вздохнул горбун.— Не всегда! — бросил Ма Жун, вставая. — Что ж, ребята, я полагаю, что в истории с нападением на вас вы разберетесь сами. А мне надо возвращаться к своему господину и доложить. Что я знаю, где искать старую Линь.— Не уверен, что вы ее там найдете, — протянул Краб. — Когда мы шли мимо ее хижины утром, я видел свет.— А поскольку Ливь слева, это значит, что у нее были гости, — пояснил Креветка.Поблагодарив друзей за гостеприимство, Ма Жун зашагал обратно. Сумерки все сгущались. Проходя мимо хижины Линь, помощник судьи немного помедлил. Внутри было темно и, казалось, никого нет. Поколебавшись, Ма Жун распахнул дверь в хижину. Если не считать бамбуковой скамьи, там было пусто. Людей, во всяком случае, Ма не обнаружил. Глава 16 Вернувшись в Красную беседку, Ма Жун застал судью Ди на террасе. Стоя у ограды, он наблюдал, как стражники в саду зажигают разноцветные фонарики среди деревьев.Ма доложил господину обо всем происшедшем.— Единственный прок от моего похода — в том, что я точно знаю, где живет Линь. Но ее там нет, так что идти туда нам ни к чему — по крайней мере, сейчас. Вероятно, тот, кто приходил к старухе, куда-то ее увел.— Но Линь тяжело больна! — воскликнул судья. — Что-то не нравится мне все это. Я думал, никто, кроме двух твоих приятелей и Серебряной Феи, не знает, где ее жилище. — Ди озабоченно дернул себя за ус. — Ты уверен, что нападавшие хотели разделаться с Крабом и Креветкой, а не с тобой?— Конечно, уверен, мой господин! Откуда этим мерзавцам было знать, что с Крабом и Креветкой окажусь я? Они устроили засаду, желая отомстить Крабу за смерть троих разбойников из своей шайки, убитых в стычке две недели назад. А про Креветку они и вовсе ничего не знали!— Будь это так, разбойники выяснили бы, что твои приятели имеют обыкновение возвращаться домой на рассвете. Выходит, если бы ты не попросил Краба и Креветку показать тебе хижину Линь, мстителям пришлось бы сидеть в засаде весь вечер в ночь!Ма Жун пожал плечами:— Может, они так и собирались сделать?Судья Ди немного подумал, глядя на домик в глубине сада, где, судя по всему, опять шел пир горой, потом повернулся к своему помощнику и со вздохом проговорил:— Боюсь, я погорячился вчера, сказан, что согласен посвятить делам судьи Ло всего один день. Ладно, сегодня ты мне больше не нужен, Ма Жун. Иди поешь, а потом развлекись немного. Встретимся завтра после утренней трапезы.После того, как Ма Жун ушел, судья Ди, заложив руки за спину, принялся мерить шагами террасу. Он испытывал какое-то смутное беспокойство, и это отбивало желание обедать в одиночестве у себя в покоях. Ди перешел в зал и накинул простой халат из синей хлопчатобумажной ткани, затем водрузил на голову плотно облегающую волосы черную шапочку и проследовал к парадному входу «Вечного блаженства».У ворот постоялого двора, где остановился Киа Юпо, Ди замедлил шаг и остановился, подумав, что неплохо пригласить молодого поэта разделить с ним вечернюю трапезу и расспросить поподробнее о кознях Вэнь Юаня и ЛиЛиня против Фан Дая. Например, о том, с какой стати ученый столь внезапно отрекся от этих замыслов. Возможно, решил, что более удобный способ завладеть богатством Фэна — это жениться на его дочери? Ведь в этом случае ему бы не пришлось делиться с торговцем древностям в…И судья заглянул на постоялый двор. Однако хозяин сообщил ему, что поэт ушел после полуденной трапезы и до сих пор не вернулся.— А я на днях дал ему взаймы слиток серебра! — с горечью добавил он.Оставив хозяина постоялого двора наедине с невеселыми раздумьями, судья зашел в первую попавшуюся харчевню, утолил голод весьма незатейливой стряпней и сел пить чай на террасе. Устроился Ди у самой ограды, рассеянно наблюдая сверху за уличной толпой. На углу несколько молодых людей уставляли новыми блюдами жертвенник духам усопших. Судья прикинул на пальцах — назавтра выпадал тридцатый день седьмой луны, то есть окончание Праздника мертвых. После этого бумажные фигурки и другие подношения обычно сжигали. Однако считалось, что всю ночь врата Иного мира еще открыты.Ди, откинувшись на спинку стула, с раздражением покусывал губы. Ему и раньше доводилось сталкиваться с запутанными делами, но во всех прежних случаях, по крайней мере, было достаточно фактов, чтобы выстроить версию и определить круг подозреваемых. Однако в этом, нынешнем деле судья никак немог свести концы с концами. Он не сомневался, что убийство Тао Куаня, совершенное тридцать лет назад, и смерть Осенней Луны — на совести одного и того же человека. И теперь Ди мучил вопрос, не расправился ли этот злодей еще и со старой Линь.Судья сердито наморщил лоб. Невольно приходило на ум, что между исчезновением Линь и нападением на Ма Жуна и двух его приятелей есть какая-то связь. Но Ди располагал всего одним ключиком к разгадке: убийце не меньше пятидесяти лет и живет он на Райском острове или, во всяком случае, как-то связан с этим своеобразным местом.Впрочем, даже в раскрытом деле о смерти ученого оставались некоторые неясности. История Нефритового Перстня о том, как она убила Ли Линя, не вызывала сомнений, но судья по-прежнему не мог понять, какого рода отношения связывали ученого с Осенней Луной. Казалось странным, что никто не знал, где именно они встречались. Вероятно, эти двое были не только любовниками. Ли Линь действительно предполагал выкупить Осеннюю Луну. Однако его стремление обладать Нефритовым Перстнем, судя по всему, свидетельствовало, что решение о выкупе танцовщицы диктовалось не столько нежными чувствами, сколько иной, пока неясной причиной. Не вымогала ли Осенняя Луна у Ли Линя деньги? Судья грустно покачал головой: поскольку и ученый, и Владычица Цветов мертвы, эта загадка вряд ли когда-нибудь прояснится.Ди вдруг гневно вскрикнул, выражая крайнее недовольство собой. Он сделал серьезную ошибку! Посетители за соседним столиком с любопытством поглядывали на высокого бородатого мужчину, который, как им казалось, нарочно себя распалял и в конце концов пришел в полное неистовство. Однако судья ничего не замечал. Встав из-за столика, он расплатился и покинул террасу.Миновав постоялый двор Киа Юпо, Ди зашагал вдоль бамбуковой ограды, высившейся по левую руку от него. Вскоре он увидел узкую дверцу, она была приоткрыта, но прикрепленная к косяку табличка предупреждала: «Без приглашения не входить».Распахнув дверь пошире, Ди двинулся по ухоженной тропинке, проложенной между стволами деревьев. Густая листва приглушала шум соседней улицы. Вскоре судья оказался на берегу большого пруда, удивительно тихого и спокойного. Через него был перекинут изящный вогнутый мостик из дерева, покрытого красным лаком. Ди шагнул на скрипучие доски, и тотчас вокруг послышался плеск — это прыгали в темную воду перепуганные лягушки.На том берегу крутая лестница высотой около пяти чи вела к уютной беседке, покоившейся на толстых балках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22