— Это большая жирная вошь, — сказал ярл Оркнейский, — и мы должны иметь здесь всех наших людей.
— Они здесь, все, кроме нескольких, — сказал Бьорн.
— Здесь нет Оспака, — сказал Сигтругг. Бродир поднял взгляд. Оспак был его братом.
— Значит, вы ничего не слышали? Оспак не придет. Когда я покидал Мэн, он занимался ремонтом своих десяти кораблей по очереди и только приступал к третьему.
Бьорн рассмеялся. Эйнар сказал тихо:
— Некоторые говорят, что именно Оспак сообщил новости о нашем прибытии Верховному королю.
Бьорн вскинул голову и свирепо сверкнул глазами. Бродир положил руку ему на плечо, чтобы удержать его.
— Возможно, Оспак все еще христианин, а это некоторым людям кажется странным.
— Не в случае с Оспаком, — сказал Бьорн, взглянув на Эйнара.
Бродир хмыкнул.
— Не используй моего брата как оправдание для своей воинственности. Ты и раньше никогда не любил Оспака.
Эйнар ушел из помещения рано, чтобы сменить стражу ярла Оркнейского. Бьорн сильно напился. Он был в прекрасном настроении, сыпал шутками, так что его стол сотрясался от хохота, а в центре веселья в своей короне смеялся Бьорн, принимал сыпавшиеся на него обычные нападки и отбивался такими же.
Мюртах снова играл, теперь шуточную песню-разговор между кошкой, собакой и мышью. Арфа мяукала, как кошка, лаяла, как собака, и пищала, как мышь, наконец, когда все трое решили жить мирно вместе, арфа завыла, как волк, который явился и сожрал их всех. Датчанам это понравилось.
— Бьорн не воспринимает морали, — сказал Мюртах, — а то я могу вывести ее для вас из этого. Она того стоит. Вы что-то делаете, а потом можете рассудить об этом сами.
Торстейн неожиданно развеселился, вспомнив:
— Бьорн, что ты сделал с той девушкой, которую подхватил днем?
Бьорн принял преувеличенно шокированный вид.
— Пожалел эти нежные ушки, Торстейн.
— Послушай, — сказал Сигтругг, — я не позволю, чтобы ты оскорблял мой народ.
— Послушай, — сказал Бьорн. — Когда ты позвал нас всех сюда, ты позвал все в нас сюда. Или я должен быть полумужчиной, чтобы быть любезным тебе?
— Говори вежливо, тебе же лучше будет, — сказал Сигтругг.
— Говорю так, как говорю.
Мелмордха одернул Сигтругга обратно на его место. Бьорн, скажи мне наконец, для чего тебе эта корона? Бьорн пожал плечами.
— Чтобы прикрывать плешь.
Мюртах подался вперед, чтобы налить себе аскуибх. Он сидел между Мелмордхой и Сигтруггом, пониже.
— Я однажды слышал песню о человеке, который носил корону так, чтобы кто-нибудь сбил бы ее ему с головы, а он мог бы убить его за это.
— Спой ее, — сказал Бьорн.
— Это плохая примета, быть упомянутым в песне, помнишь? — ухмыльнулся Мюртах.
— Тогда зачем ты упомянул о ней?
— Когда король кому-либо задает вопрос, кто-то должен ответить, а я мог видеть, что ты очень застенчив.
— Как это приятно, быть арфистом и обижать кого угодно безнаказанностью. — Бьорн рассмеялся. — И быть к тому же лучником, так что ты можешь быть таким плохим, как арфист, когда тебе захочется.
— Кто хочет стать плохим арфистом?
— Просто пьян и болтаю не то, что следует. Сыграй что-нибудь.
После этого все они улеглись спать. Бьорн склонился над ним в темноте и сказал:
— Когда все это закончится, поедешь со мной?
— Я не соглашусь на меньшее, как на корону. А ты не можешь загадывать так далеко.
— О, это единственный путь. Обмануть богов. Я имею в виду Бога.
— Тебе нужен арфист?
— Я хочу иметь арфиста. Я нуждаюсь в человеке, который может пускать стрелы в дверную щель и сталкивать кожаные шлюпки по течению.
— Пф-ф…
— Я просто спросил.
— Поеду. Если от меня останется достаточно, чтобы подняться на борт.
— Хорошо.
Дыхание Бьорна отдавало вином. Он отошел в сторону, споткнулся обо что-то и с грохотом свалился. Кто-то выругался в темноте, что-то ударилось обо что-то, и все начали драться. Мюртах лежал спокойно, прислушиваясь и смеясь, пока все не угомонились и не заснули.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мюртах вытащил ведро и поставил его на край колодца. Бьорн целиком окунул туда голову и вытащил ее, фыркая и ругаясь. Вода стекала с его ушей на плечи, обтянутые темно-синей рубашкой. Он вытер воду с глаз руками, водрузил свою позолоченную серебряную корону и выпрямился.
— Аууууу-уааааа. Совсем другое дело…
— Убери волосы со своих глаз, — сказал Мюртах. Он опустил ведро обратно и снова вытянул наверх. Набрав немного воды в ладони, он втянул ее в рот и подержал там недолго, чтобы избавиться от неприятного привкуса. Бьорн поймал его за загривок и погрузил в воду, Мюртах, высвободившись, выплеснул ведро на Бьорна так, что тот весь промок.
— Смотри, что ты наделал, — сказал Бьорн. Он отлеплял мокрую рубашку от своего тела. — Так холодно же, черт возьми.
— А ты пытался утопить меня.
— А ты не будь раззявой, а то я столкну тебя в колодец. Он смеялся, стягивая рубашку через голову. Бродир проехал по рыночной площади и крикнул:
— Бьорн, ты что, был вновь окрещен?
Бьорн размахивал в воздухе своей рубашкой, чтобы она просохла. Его грудь, заросшая курчавыми черными волосами, выглядела больше, чем когда он был одет.
— Этот арфист очень убедительный священник, Бродир, — отозвался он.
— Он предложил тебе Майкла в качестве ангела-хранителя?
Теперь Бьорн шлепал рубашку, чтобы подсушить ее.
— Я сторговался на Иисуса Христа.
Раздался громовой хохот. Мюртах, пригнувшись к краю колодца, сказал:
— Фальшивый священник — это я. — Он видел Эйнара впереди толпы. — Сюда вдет твой брат, Бьорн.
Бьорн отступил назад и опустил руки, так что его рубашка коснулась пыли. Его корона снова сдвинулась на затылок.
— Вот как…
С Эйнаром было трое его людей, Бьорн стал шарить взглядом по толпе, пока не выглядел двух своих, которые с невозмутимыми лицами встали за ним. Эйнар тяжело шагал вперед, пока не оказался в нескольких шагах от колодца, остальная толпа отодвинулась назад, так что он и его люди стояли отдельно.
— Я собираюсь пить эту воду, — сказал Эйнар, указывая на колодец.
Бьорн огляделся, увидел полное ведро на краю колодца и наклонил его так, что вода выплеснулась на землю.
— Пей, брат мой.
Он кинул свою рубашку Мюртаху. Эйнар немного приблизился, заложив ладони за пояс, и сказал:
— Разве тебе не холодно, малявка? Слишком холодно, чтобы обходиться без рубашки.
— Погода никогда не вдет во вред настоящему викингу, — сказал Бьорн. — Подходи, пей.
Он сплюнул в колодец. Эйнар завыл бессловесно, отступил на несколько шагов и быстро кинулся вперед, его люди задержались позади. Бьорн отскочил с его пути, описал круг вокруг него, его огромные руки свободно болтались. Эйнар остановился у самого колодца, почти рядом с Мюртахом.
Они начали ходить по кругу, обзывая друг друга всякими словами и ругаясь. Рыночная площадь была заполнена людьми, и Бродир на своей большой гнедой лошади выглядел раздраженным. Он втиснул свою лошадь в центр наблюдателей.
— Господи, — сказал Бьорн, — один зад и нет головы. Ну, Эйнар, нападай же на меня…
— А ты стой спокойно, маленький…
Они кинулись вперед, схватились, вцепились руками в плечи друг друга, словно в объятия, и так балансировали вместе. Эйнар упустил из своей хватки обнаженные плечи Бьорна, меж тем левая нога Бьорна охватила его и рванула, и Эйнар тяжело грохнулся на землю. Бьорн подхватил свою корону там, куда она свалилась, и кинул Мюртаху:
— Подержи ее для меня.
Эйнар снова был на ногах и стал подкрадываться к нему. Они устало заходили по кругу. Мюртах стряхнул с короны пыль.
— Свинская уловка, — говорил Эйнар. — Свинская уловка, а ты свинья.
— Каждый мальчишка должен учиться — ха!
Они подпрыгнули вместе. Бьорн в прыжке промахнулся, и Эйнар поймал его за кисть. Он швырнул его, словно махнул хлыстом, и Бьорн полетел в толпу. Он вскочил с ревом и кинулся прямо на Эйнара. Они рухнули вместе, некоторое время катались по земле, потом вскочили порознь, покрытые пылью, тяжело дыша.
Рука Бьорна потянулась к поясу, где был его кинжал. Бродир направил свою лошадь между ними.
— Хватит, — сказал он, — убери его, Бьорн.
Бьорн фыркнул под нос, сунул кинжал в ножны и оперся о край колодца. Он надел рубашку и водрузил на голову свою корону. Эйнар стоял рядом, весь растрепанный, и наблюдал за ним.
— Пошли, — сказал Бьорн, — это место воняет.
Он, его люди и Мюртах ушли. Как только они удалились за пределы рыночной площади, Бьорн сказал:
— Я не могу выполнять его правильно, этот хитрый прыжок.
— А ты что предполагал сделать?
— Схватить вокруг талии, швырнуть вниз и начать сдавливать.
Бьорн сплюнул грязную слюну.
— Ты умеешь бороться?
— Нет.
— Это забава северян. Вы ездите на лошадях, мы боремся. Вот почему у меня ноги короткие, а у тебя ноги длинные.
— А вы полные братья, ты и Эйнар?
— Я верю моей матери — да. А что?
— О, вы такие разные. Мой брат тоже был большой и белокурый.
Бьорн пожал плечами:
— У него тупая голова.
В тот день Бродир отправился к колдунье и вернулся обратно с пророчеством, от которого никому не стало легче. Если они вступят в бой до Страстной Пятницы, то победителем выйдет король Брайан, но если бой произойдет на Страстную Пятницу, выиграть должны ирландцы, а король Брайан погибнет. Бродир снова и снова разъезжал вдоль стены, погрузившись в раздумья.
Оркнейский ярл сказал что-то насчет того, что в любом случае он никогда не хотел быть Королем Ирландии. Сигтругг оставался в одиночестве в своей комнате, говорили, что он сгрыз до мяса ногти на пальцах. В реке бросили якоря еще несколько кораблей, Бьорн говорил, что реку можно пройти, переступая с борта на борт, не замочив ног.
Торстейн и Эйнар поспорили с ним, что он не сумеет. Все они отправились к реке, чтобы Бьорн мог доказать то, что он сказал. Мюртах, Торстейн и один из людей Бродира по имени Эрлинг взяли кожаную лодку, чтобы проследить, если вдруг Бьорн смошенничает и проплывет между кораблями хоть один раз. Они отгребли немного, и Бьорн начал свой путь от берега.
Первый шаг был достаточно легким, две из длинных лодок Оркнея были выволочены на берег и находились на уровне воды. Бьорн прошел на корму одной из них, выждал, пока течение не поднесло нос следующей, и прыгнул. Он попал на голову драконаnote 21, скользнул вдоль нее и свалился через нее в корпус лодки. Эрлинг, который был на веслах кожаной шлюпки, выгреб за это судно.
Бьорн, стоя на планширеnote 22, примеривался уже к следующему кораблю, находящемуся на изрядном удалении. Оно стояло на якоре вдоль всем корпусом. Он подумал немного и спустился с планшира.
Через несколько мгновений они увидели, что весло продето в уключины кораблей. Бьорн накинул его с помощью веревки и начал переходить по веслу.
— Чтоб он свалился, — сказал Торстейн.
— Это нечестно, — ответил Мюртах.
— А ты разве не видишь выражение его лица?
— Смотрите, какое оно у него сейчас, — сказал Эрлинг.
Бьорн уже прошел по веслу часть расстояния, балансируя, но тут его тяжесть начала склонять его. Он закачался, лицо его исказилось. Он сделал глубокий вдох, дико взмахнул руками и почти свалился с весла. И вдруг восстановил равновесие. Он быстро пробежал по прогибающемуся веслу и с того места, где уже некуда было поставить ногу, прыгнул на другое судно.
— Промах! — крикнул Торстейн.
Бьорн тяжело ударился, упав на уключину, и, очевидно, шок выбил из него уверенность. Он начал соскальзывать в воду. Подплыл лебедь, посмотрел на это с любопытством и остался наблюдать. Бьорн все же сумел взобраться на судно.
Мюртах взглянул в сторону дублинского берега и увидел там вопящую толпу. Он перевел глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бьорн перепрыгнул на следующее судно, последнее перед дальним берегом, с предыдущего он перепрыгнул легко. Теперь ему оставалось только достигнуть берега.
— Смотри, — тихо сказал Эрлинг и указал на тот берег. Мюртах вытянул шею. Три всадника осаживали лошадей у реки неподалеку от берега. Это были ирландцы.
— Он не взял с собой меч, — сказал Торстейн.
— Никто из нас не взял. Бьорн… Бьорн махал им.
— Бьорн, поднимай!
Бьорн нетерпеливо снова махнул им и отправился на корму.
— Греби к берегу, — сказал Мюртах. — Он поднимает кормовой якорь, это позволит ему дрейфовать.
— Это нечестно, — сказал Торстейн, — ставка пропала.
— Греби.
Эрлинг налег на весла. Бьорн выдвинул весло и подталкивал им судно к берегу. Мюртах не был уверен, что он видел ирландцев.
Корма длинной лодки коснулась дна, и Бьорн выпрыгнул на берег, держа весло над головой обеими руками. Он сильно подтолкнул лодку, так что она снова сдвинулась в реку и поплыла к кожаной шлюпке. Ирландцы поскакали к нему.
На полпути к кожаной шлюпке, когда лошадь почти настигла его, Бьорн обернулся и взмахнул веслом. Весло было громоздким, махать им было трудно, но когда оно ударило набегающую лошадь, то вышибло из-под нее ноги. Бьорн прыгнул на всадника. Две другие лошади направлялись к шлюпке. Теперь они свернули и атаковали Бьорна. У одного из ирландцев было копье, и он поднял его. Бьорн поднялся над упавшим ирландцем, отклонился назад и метнул что-то. Одна лошадь тяжело свалилась на траву, и копье приземлилось возле Бьорна. Он побежал к нему, но другой ирландец повернулся и ускакал прочь. Бьорн побежал к шлюпке, оставив копье, где оно было.
Он взобрался в шлюпку — она тяжело накренилась. Эрлинг осторожно погреб. Лодка погрузилась в воду по самый край, а они теснились в ней едва не друг на друге.
Лебедь снова подплыл к ним, разглядывая их. Они попали в струю течения, и вода стала заливать лодку.
— За борт, — крикнул Бьорн и первый нырнул в воду. Торстейн и Эрлинг без колебаний последовали за ним. Мюртах, оставшийся единственным владельцем суденышка, которым он не мог управлять, сидел спокойно, ожидая в дикой качке помощи. Лодка значительно поднялась и почти сразу успокоилась. Мюртах почувствовал себя в полной безопасности, но в то же время беспомощным.
— Как я могу заставить эту штуковину двигаться? — закричал он.
— Греби.
Бьорн всплыл рядом.
— Весла, — сказал он, — просто греби ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25