Вот, послушай-ка…И Жюв принялся перечислять длинный список уважаемых членов жокей-клуба, которые были так или иначе связаны с конюшнями в Мезон-Лафит. Почувствовав, что это может продолжаться до самого ужина, Фандор замахал руками:– Ради Бога, хватит! Вы уже назвали пол-Парижа. Так мы его никогда не отыщем!Жюв уныло кивнул:– О том-то я и толкую… Юристы говорят – подозрение еще не есть доказательство. А у нас с тобой и подозревать-то некого… Ни одной зацепки. Если так пойдет дальше, мы бессильны. Фантомас будет и впредь орудовать у нас под носом.Внезапно полицейский вздрогнул. В комнате раздался спокойный голос:– Омлет сейчас совсем остынет, мсье.Жюв обернулся:– А, это вы, Жан… Совсем не слышал, как вы вошли. Пора на пенсию!Слуга почтительно промолчал. Когда у хозяина такое настроение, лучше не вмешиваться. Инспектор сел за стол и махнул Фандору:– Ладно, давай поедим.Есть журналист не хотел. Он присел на краешек стула и принялся ковырять вилкой яичницу. Время от времени он осушал стакан воды, как будто его мучила лихорадка. Мысли его витали далеко. Жюв, напротив, приступил к еде, как к боевым действиям. Отрезав большой кусок окорока, он разделывался с ним, словно с личным врагом.– Ешь, ешь, – проговорил инспектор с набитым ртом. – Если ты упадешь от истощения, от этого никому не станет легче.Однако Фандор отодвинул тарелку.– Глупо, конечно, – признался он. – Но у меня сегодня просто кусок в горло не лезет.Жюв неодобрительно сморщился:– Да что с тобой такое?– Не знаю, – тихо ответил журналист. – По-моему, я… просто боюсь.Видно было, как нелегко далось ему это признание. Трудно говорить «я боюсь» человеку, чье имя для многих стало синонимом бесстрашия.– Боишься… чего? – уточнил Жюв.Фандор покраснел:– Да в том-то и дело, что не знаю. Это накатило на меня сегодня утром. Что-то неясное… Предчувствие какой-то беды. И прошу вас, не улыбайтесь. Вы знаете, как я отношусь к предчувствиям и прочим суевериям. Но сейчас я боюсь. Мне кажется, что произойдет несчастье. Фантомас слишком близко!Он потер лоб. Инспектор молча слушал.– Да, он где-то совсем рядом… – продолжал Фандор. – Знаете, когда вчера вечером я узнал, что не буду сегодня участвовать в скачках, я почему-то подумал, что нынче в Отей непременно должно что-то случиться. Я уже совсем было собирался поехать туда, но вспомнил, что вы пригласили меня на обед.Жюв задумчиво молчал. Еще совсем недавно он бы не упустил случая бросить ироничное замечание по поводу неожиданной склонности своего друга к мистике. Но в последнее время слишком часто он сам терял покой от дурных предчувствий, чтобы не обращать на них внимания. Инспектор посмотрел на часы:– Четверть третьего…Он поднялся:– Пожалуй, мы еще успеем.Фандор посмотрел на недоеденный окорок:– Куда?– В Отей. Собирайся.Молодой человек вскочил на ноги. Им овладело лихорадочное возбуждение.– Отличная мысль! – воскликнул он. – Поехали немедленно!На сборы ушло несколько минут.– Жан! – крикнул инспектор. – Пообедать у нас не получилось. Но к ужину мы обязательно вернемся. Приготовь что-нибудь вкусное.Слуга расстроенно покачал головой:– Как же можно уходить, не поев! Возьмите с собой хоть бутерброды!Жюв похлопал его по плечу:– Ничего, старина, мы потерпим. А вечером наверстаем за весь день.Дверь хлопнула, и через минуту друзья были уже на улице. Подъехало такси.– В Отей! – крикнул Жюв, забираясь на сиденье.– И побыстрее! – добавил Фандор.Машина тронулась с места. Спутники молчали, погрузившись в свои мысли. Попетляв по бульварам, автомобиль пересек площадь Клиши, миновал парк Монсо и повернул на площадь Звезды. Вскоре позади остались авеню Виктора Гюго и улица де ля Помп. Машина приближалась к ипподрому. Жюв прервал молчание.– Ты знаешь, что выборы президента жокей-клуба должны состояться через восемь дней? – спросил он.– Знаю, – коротко ответил Фандор.Жюв вздохнул:– Можешь себе представить состояние Мэксона. Бедняга места себе не находит.– Можно его понять… – рассеянно сказал журналист.Мысли его были заняты совсем другим. Ему казалось, что водитель едет чрезвычайно медленно. Кончится ли когда-нибудь эта поездка?!Однако всему на свете приходит конец. Автомобиль затормозил у ипподрома. Расплатившись, друзья вышли и окинули взглядом людское море. Народу сегодня было даже больше, чем обычно. На трибунах, как всегда, выделялись дамы в ярких туалетах. Им не было нужды толпиться возле тотализатора – за них все делали кавалеры. В надежде получить благосклонность красавицы, светские львы жертвовали даже собственными деньгами.Внизу же, у окошечек, принимающих небольшие ставки, шла настоящая битва. Сотни игроков брали кассы приступом, как будто главной целью их жизни было расстаться с кровно заработанными и зачастую последними франками. И все из-за призрачной надежды сорвать куш!– Несчастные люди! – вздохнул Жюв. – Хоть бы на минуту остановились и вспомнили, сколько денег они просадили, прежде чем выиграть хотя бы луидор. Нет – азарт делает их слепыми…Фандор, не слушая, что-то пробормотал в ответ. Он пристально всматривался в трибуны. Потом облегченно вздохнул:– Похоже, все в порядке. Пока, во всяком случае…Жюв повернулся к нему:– Что ты имеешь в виду?– Сам не знаю. Просто пока ничего страшного не случилось. Глава 27ХИЩНИКИ! Задолго до того, как Жюв и Фандор примчались на ипподром, сюда прибыли двое мужчин. Сейчас они прохаживались возле паддока, негромко переговариваясь. Жюву было бы интересно взглянуть на этих людей и услышать их разговор. Это были Горелка и Иллюминатор.Внезапно их окликнули. Обернувшись, они увидели дюжего молодца в сапогах для верховой езды и со стеком в руках.– Идите сюда, ребята! – повторил он.Уголовники переглянулись и двинулись в сторону мужчины. Подойдя, они поздоровались.– Привет, Сторож.Тот кивнул.– Ну как, идет дело? – поинтересовался Горелка. – Мы не зря старались?Сторож ухмыльнулся:– Дело на мази. Через пару минут здесь будет знатное представление. Все ребята уже в сборе. Хозяин послал меня предупредить вас.– Сколько всего народу?– Больше сорока человек. И каждый на своем месте, можешь не сомневаться. У вас какие номера?Иллюминатор заговорщицки подмигнул:– У меня с тридцатого по тридцать пятый.– А у меня всего лишь девятый и десятый, – сказал Горелка. – Но зато это самые дорогие кассы. Ставки в них не меньше ста монет.Сторож довольно кивнул:– Рад за вас. Ну, а теперь по местам. Эх, посмеемся сегодня!Бандиты расхохотались:– Да, сегодня будет потеха!Окончив этот странный разговор, приятели двинулись к окошечкам тотализатора. Все кабинки были пронумерованы. Если приглядеться, почти везде каждой можно было заметить человека, который старательно пытался смешаться с толпой зевак. Увидев Сторожа, такие люди незаметно делали ему знак рукой.Невдалеке послышался гнусавый голос, без которого уже невозможно представить себе ипподром в Отей:– Только старый торговец знает, какая лошадка придет первой!Сторож оглянулся:– Ба, да это Бузотер!Он поколебался, потом ухмыльнулся и решительно двинулся к бывшему бродяге:– Привет, старина!– Мое почтение, Сторож! Не откажешься принять стаканчик?– Твоей кислятины? – поморщился бандит. – Нет, я привык к напиткам получше.Бузотер обиженно повел плечом:– Ну, как хочешь… Другим нравится. Ты что-то хотел мне сказать?Сторож понизил голос.– Смывайся-ка ты отсюда, – посоветовал он. – А то, неровен час, попадешь в беду.За свою долгую жизнь Бузотер приобрел полезную привычку ничему не удивляться и принимать к сведению любую информацию. Не выказав ни малейшего удивления, он лишь уточнил:– Ты это серьезно?– Не задавай дурацких вопросов, – раздраженно бросил Сторож. – Я слов на ветер не бросаю. Сматывайся. Здесь скоро запахнет жареным. А может, пойдет дождик. Я не хочу, чтобы ты простудился.Бузотер поглядел вверх. В синем небе не было видно ни единого облачка.– В общем, я тебя предупредил, – закончил Сторож и, повернувшись на каблуках, двинулся в сторону тотализатора.Бузотер не стал мешкать. Приторочив покрепче свой баллон, он потрусил к выходу с ипподрома.– Что они там еще придумали? – бормотал он. – Взорвать бомбу?Подошло время второго заезда. Жокеи один за другим выезжали из весовой и отправлялись на старт. Стартер надсаживался от крика, стараясь выстроить лошадей на одну линию.Тем временем Жюв и Фандор были уже у весовой. Там собралось немало членов жокей-клуба. Мэксон подошел поздороваться, а граф Мобан, увидев друзей, лишь с холодной вежливостью приподнял над головой широкополую шляпу.– Что новенького, инспектор? – спросил Мэксон.Жюв неопределенно махнул рукой. Американец грустно вздохнул.– А у меня дела идут неважно, – сообщил он. – Похоже, в клубе о моей кандидатуре уже забыли. Никто ничего не говорит, но уже пустили слух, что это я подменил лошадей. Короче, Мобан обошел меня, как неопытного двухлетку.Несмотря на искреннее огорчение, Мэксон говорил с Жювом приветливо и доброжелательно. Инспектор почувствовал угрызения совести. Ведь это из-за него американец не только потерпел убытки, но и поставил под сомнение свою репутацию.– Простите, – расстроенно проговорил Жюв. – Во всем виноват лишь я один…– Господь с вами! – перебил его Мэксон. – Кто же знал, что так обернется! Да и вообще, может, все к лучшему. Все-таки я чужак, американец. Место президента жокей-клуба не для меня. Пусть эту честь окажут парижанину, аристократу…Однако по тону его было ясно, что он не видит ничего странного в том, чтобы аристократ-парижанин уступил американцу какой бы то ни было пост. Почувствовав это, Мэксон сменил тему:– Так все-таки, есть какие-нибудь новости? Вы ведь обещали держать меня в курсе.Полицейский хотел что-то ответить, как вдруг вмешался Фандор.– Посмотрите туда! – крикнул он. – Что там происходит?Концом своей тросточки журналист указал на беговую дорожку. Мэксон снял с груди бинокль и поднес его к глазам.– Упала какая-то лошадь, – сообщил он. – И, по-моему, поранилась. Да, верно, лежит. Вон, к паддоку бегут служащие. Видно, дело так худо, что необходимо подогнать фургон на поле. Что ж, у игроков появилась отсрочка. Заезд задержится минут на десять. Кто-то из опоздавших успеет сделать ставку.Американец был прав. На дорожке упала лошадь, причем, так неловко, что повредила себе ногу. Подняться она не могла. По траве расплывалось пятно крови, животное жалобно ржало. Внимание зрителей было приковано к ней. Все увидели, как по полю медленно приближается большой фургон для перевозки лошадей. Он перегородил дорожку прямо перед раненым животным.– Как же они собираются засунуть ее внутрь? – спросил Фандор.Мэксон открыл было рот, чтобы объяснить, как транспортируют раненых лошадей, но слова застряли у него в горле. Жюв и Фандор тоже замерли. Зрелище, открывшееся их глазам, походило на горячечный бред сумасшедшего.Фургон остановился на дорожке, и из него выскочили люди с лицами, закрытыми платками. Они бросились к задней двери, распахнули ее и, не теряя ни секунды, вскарабкались на крышу фургона. В то же мгновение над ипподромом пронесся ужасный рев, заставивший кровь застыть в жилах у зрителей. Раздались женские крики. Рев перешел в хриплое рычание, и на дорожку выпрыгнуло разъяренное чудовище.Это был огромный лев! И не один! За ним последовала львица, затем еще один лев. Звери припали к земле, царапая гравий чудовищными когтями и хлеща себя хвостами по бокам. Запах крови упавшей лошади щекотал им ноздри, глаза горели.На трибунах началась паника. Несколько женщин упало в обморок, но их кавалеры, еще минуту назад стремившиеся предвосхитить любое желание своих дам, теперь думали только об одном – как пробиться к выходу раньше других. Раздавались глухие удары, в воздухе свистели трости. Ипподром дрожал от воплей.Львы, в свою очередь, тоже словно обезумели. Бросаясь в толпу, они рвали, кромсали несчастных людей. Над трибунами поплыл удушливый запах крови. Люди на газонах, не дожидаясь, когда до них дойдет очередь, кинулись бежать. Жандармы оказались бессильны. Увлекаемые людским потоком, они могли двигаться только в одном направлении. Самые мужественные из них предпринимали отчаянные попытки остановить панику, но гибли под сапогами тысяч людей.Лишь несколько человек сохранили хладнокровие. В первые же мгновения Жюв и Фандор побежали вокруг весовой, чтобы выбраться на дорожку, не попав под ноги толпы. Мэксон, побледнев, следовал за ними.– Возьми ту тварь, что справа! – крикнул Жюв на бегу. – А левый – мой.Кивнув, журналист вытащил из кармана браунинг. Выбрав позицию, он встал на одно колено и прицелился. Прогремел выстрел.– Попал! – крикнул Фандор.Однако тут же понял, что промахнулся. Льва убил Мэксон.– Отлично, дружище! – крикнул журналист и снова бросился вперед.Откуда-то сбоку прыгнул второй лев. Мэксон отшатнулся и, упав, выронил пистолет. Голова чудовища оказалась прямо перед Фандором. Глаза зверя горели зеленым огнем, пасть была в крови. Фандор несколько раз выстрелил, но лев только моргнул. Мелкокалиберный пистолет журналиста оказался бессильным перед царем зверей. Фандора охватил ужас.– Я отвлеку его! – крикнул Мэксон и, приподнявшись на локте, кинул в животное палку.С глухим ворчанием лев повернулся к нему и присел, готовясь к прыжку. При этом он оказался боком к Фандору. Не колеблясь ни секунды, молодой человек рванулся вперед и, приставив браунинг к уху животного, нажал на курок. Захрипев, лев упал на передние лапы. Тело его сотрясали последние конвульсии.– Где Жюв? – закричал Фандор, озираясь по сторонам. – Жюв!Он увидел, как в сотне метров от него инспектор вступил в единоборство со львицей. Возле него находился помощник.– Граф Мобан! – воскликнул журналист и побежал к ним.В это время Жюв выстрелил. Но пуля, так же, как и у Фандора, расплющилась о мощную лобную кость животного, не причинив ему вреда. Львица присела перед прыжком.– Осторожно! – вырвалось у Фандора.Хладнокровно дождавшись прыжка львицы, инспектор пригнулся и бросился вперед. Трехсоткилограммовая туша пролетела над его головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36