— Крепкая, собака!—Это пятидесятиградусная, «стронг», — объяснила Рита. — Вы поаккуратней с ней, а то потом как машину поведете?— Ничего! — Вадим махнул рукой. Видно было — он никак не мог успокоиться. — Обидно как! Вы знаете, Рита, я пока всех денег за квартиру вам отдать не могу — очень много на дело одно ушло важное. Нужно было доброе имя одного человека восстановить. Вот пока… — Вадим полез в карман, извлек из него пару пачек стодолларовых купюр, положил на стол.— Не надо! — мотнула головой Рита и насупилась.— Да почему не надо-то? Пускай хоть после его смерти послужат. Вам ребенка одной поднимать. Я так понимаю, вы его единственная наследница?— Да какая я, к черту, наследница? — Рита шмыгнула носом. — Так я… жили вместе. Надо было его на аркане в больницу-то тянуть, а я не смогла — слабая. — Она разлила водку по стопкам. — А хотите огурцов соленых? Я сама солила. Все, кто пробовал, говорят — вкусные.— Давайте!Рита полезла в холодильник, на свет появилась. трехлитровая банка с огурцами. Рита выставила ее на стол, отодвинув в сторону пачки с долларами.— Вы уберите, правда — не надо, — сказала она, опустив голову. Начала было вытаскивать из банки огурцы, подцепляя их вилкой, и вдруг произнесла очень тихо, но так, чтобы он услышал: — Знаете, я обманула вас тогда. Не было у меня второго паспорта. Правильно вы тогда сказали — блеф. Просто я подумала: раз случилось такое дело — попользуюсь на халяву. Не для Пашки — для себя старалась.— А я все знал, Рита. Так что вам не в чем каяться. Я через одного знакомого его старый паспорт проверил. Оказалось— действительный, не аннулированный.— Знали и деньги прислали? — В голосе Риты было изумление.— Конечно, я ведь ему должен был за квартиру, — сказал Вадим. — Так что эти деньги вы себе оставьте, они не мои.Рита снова расплакалась.— Вот те на! — вздохнул Вадим. — Вроде только что водку пили, разговаривали! — Он поднялся с табурета, обнял Риту за плечи, стал успокаивать: — Ну хватит, хватит, все. Проехали. Надо жить дальше.Рита припала к его груди.— Да как жить-то? Пожалела ведь я для него этих денег! Думала — сам выкарабкается!— Пожалела так пожалела! Я тоже в своей жизни немало чего жалел. Зато теперь… — Он тряхнул ее за плечи. — Хватит уже реветь! Давай водку пить с огурцами!Они выпили еще пару стопок, прежде чем Вадим засобирался. Рита проводила его до лифта.— Знаете, я таких людей еще не встречала, — призналась она, когда Вадим Георгиевич вошел в кабину. — Вы очень хороший человек!— А я, честно сказать, всегда думал, что я дерьмо! — пробормотал Кравцов, когда створки дверей съехались.Офис свой Вадим не узнал. Столов прибавилось, стены комнаты как будто раздвинулись, стало светлев и просторней. Из знакомых лиц увидел он только Катю, остальные были новенькими — их было человек восемь, штатных агентов. Молодые парни и девушки, и у каждого на столе — свой телефон.Катя взметнула на него свой наивный взгляд.—Вадим Георгиевич, где вы пропадали? — воскликнула она. — Нам без вас так плохо!Услышав ее возгласы, все агенты, как один, немедленно подняли головы, оторвались от работы — поздоровались. Вадим кивнул в ответ.— Где пропадал, там и пропадал, — сказал он загадочно и прошел в свой кабинет.За его бывшим столом восседал Владимир Иванович.— Вадик! — Он вскочил, бросился обниматься. — Ну ты даешь! Хоть бы позвонил для приличия!— А зачем? — пожал плечами Вадим. — Лучше как снег на голову. — Он огляделся и здесь. Его кабинет будто тоже стал светлее и просторней. — Я смотрю — поднялись без меня.— Пыхтим помаленьку, — скромно сказал Владимир Иванович. — Ну что, занимай свое место. — Он указал на кресло.Но Вадим Георгиевич отрицательно помотал головой:— Нет, не буду. Ты, Володя, на своем месте. Вот и сиди.— Подожди, а как же ты? — искренне удивился Владимир Иванович. — фирма твоя!— Ну, не моя, допустим, а наша с Александрой, — уточнил Вадим. Он уселся на стул, на котором обычно сидели клиенты, кивнул на кресло напротив — садись, мол, тоже. — Не буду я больше квартирами торговать. Не мое это дело. А бумаги на тебя переоформим.— Шутишь, что ли? — не поверил ему Владимир Иванович.— Нисколько. Я вполне серьезно. Я же на твоих глазах прокололся — ты видел. Значит, я — дилетант, а не профессионал. Сам знаешь — в любом деле работать должны только профессионалы.— Да ну, брось! Мы с тобой оба прокололись, и моей вины в этом проколе не меньше, чем твоей! — нахмурился Владимир Иванович. — Что ты дурака валяешь? Садись и работай.— Нет-нет, это решено. — Вадим взял со стола ручку, стал вертеть в руках. — Завтра же перерегистрируем фирму на тебя. Спасибо, что помог, выручил.— А что с банком? Обвинения с тебя сняты?— Обвинения сняты — отмазался, пришлось, правда, слегка разориться, но с банком все в порядке. Все проценты выплачены сполна и в срок.— Черт возьми, как же тебе это удалось? — Владимир Иванович восхищенно посмотрел на него.— Просто, — сказал Вадим Георгиевич. — Обманывать людей куда проще, чем работать честно. Поэтому… — Он не договорил, втянул носом воздух. — Что-то я не слышу знакомого сливового запаха!— Бросил, — сознался Владимир Иванович. — Как-никак руководитель. Статус не позволяет. Что работники-то скажут? Видел наш коллектив?— Видел, видел, — кивнул Вадим. — Как Катюша?— Хм, она теперь ас — молодежь у нее учится. Не меньше трех сделок в месяц. Каково, а?— Круто! — сказал Вадим. —А я ее выгнать хотел, как неспособную.— Ну что ж, бывает. Все поначалу ошибаются. Может, это? — Владимир Иванович щелкнул пальцами по горлу. — Чуть-чуть, пока молодежь не видит…— Ни в коем случае! — запротестовал Вадим. — Я как приехал, так каждый день пью — скоро печень за сердце задевать будет.— Ну ты даешь! —Владимир Иванович покачал головой. — Может, все-таки передумаешь? Жалко ведь!— Нет, не передумаю, — жестко сказал Вадим. — Назад мне пути нет.Он удивился тому, что звонок на косяке двери теперь был один — на месте второго осталось небольшое темное пятно и дырки от шурупов. Он вдавил кнопку и не отпускал ее до тех пор, пока не послышались шаги.Ему открыла старуха — Динина соседка.— Вам кого? — не узнала она Вадима.— Дину, Дину мне! — прокричал он, вспомнив, что старуха плохо слышит.— Дину? — удивилась старая карга, прищурилась. — А, это ты? Ну входи, коли пришел.Вадим сразу увидел, что Динина дверь опечатана.— Уехала она, — перехватила его взгляд старуха. — Замуж вышла, квартиру отдельную получила.— Куда уехала-то? — спросил Вадим, наклонясь к старухе.— В Южное Бутово куда-то. Я не знаю. Переживаешь? — спросила она, сочувственно заглядывая в глаза, и, не дожидаясь ответа, сказала: — Ничего парень, хороший. На машине ездил, цветы возил. Любит, видать.— Видать, — подражая ее интонациям, сказал Вадим.— Зато я теперь вторую комнату получу, —произнесла старуха мечтательно. — Все документы в ЖЭКе лежат. Через неделю въеду.— Поздравляю! — крикнул Вадим.— Спасибо. Передать ей что, если зайдет? — спросила соседка.—С чего ты решила, что она зайдет, карга старая! Не зайдет она сюда больше ни-ког-да! — Он вышел и в сердцах хлопнул дверью.Спустился по лестнице, открыл подъездную дверь и крепко зажмурился то ли от яркого солнца, то ли от слез, которые пытались выкатиться из его глаз…— Василиса, за тобой пришли, — сказала Евгения Григорьевна, войдя в комнату, где дети делали уроки.Василиска оторвалась от домашнего задания по математике, удивленно посмотрела на воспитательницу:—Кто?— Как кто? Родители твои, — сказала Евгения Григорьевна и широко улыбнулась.Василиска вскочила из-за стола и бросилась сломя голову встречать. В коридоре с ее ноги слетел тапочек, но она, не обращая внимания на эту неприятность, побежала к двери.Увидев Вадима и Александру, девочка замерла на пороге комнаты. Они волновались: Вадим расхаживал взад-вперед, Александра нервно теребила в руках ремень от сумочки.— Дядя Вадим? — удивилась Василиса.— Подойди ко мне, пожалуйста, — строго попросил ее Вадим. Василиска подошла, он присел на корточки, обнял девочку за плечи, кивнул на Александру. — Ты помнишь, мы приходили в прошлый раз со строгими дядями и тетями?— Помню, — кивнула Василиска, изучающе глядя на Александру.— А помнишь, они тебя спрашивали, согласна ли ты стать нашей дочерью?— Помню.— И ты еще согласилась?— Помню. А как же мама?— Твоя мама приехать не может. У нее маленький ребенок родился. Твой братик. Тетя Саша будет теперь тебе мамой, — сказал Вадим.— Мне ее надо будет мамой называть? — испуганно спросила девочка.— Если не хочешь, можешь называть ее тетей, а потом привыкнешь и будешь называть мамой. Согласна?Василиска неопределенно кивнула.— А свою настоящую маму я увижу?— Увидишь, конечно, — подтвердил Вадим. — Очень скоро. Мы с тобой поедем за границу, там ты с ней и встретишься.— А, ну тогда ладно, — согласилась девочка. В комнате появилась Евгения Григорьевна. В руке она несла Василискину тапочку.— Маша-растеряша! — сказала она, бросая тапку под ноги девочке. — Что родители-то скажут?— Наверное, ничего. Я ведь нечаянно, — нашлась Василиска.— Ну что, давай забирай все свои вещи, да пойдем, — предложил Вадим.— Я сейчас! — Девочка исчезла в коридоре, опять чуть не потеряв тапку.— Очень хорошо, что она так мало пожила у нас, — сказала Евгения Григорьевна, когда в коридоре смолк топот Василискиных ног. — Быстро привыкнет, адаптируется. Хуже, когда они здесь долго, с рождения.— Нам тоже повезло, — сказал Вадим.— Будем надеяться. Ну ладно, вы пока пойдите распишитесь, что приняли ребенка в целости и сохранности со всеми вещами.Вадим ушел за Евгенией Григорьевной, Александра осталась одна. Она смотрела на стенд, на котором были наклеены вырезанные из журналов картинки со стеклянными банками с солениями, колбасы и еще что-то съестное, перечеркнутое красными крестами — то, что категорически нельзя приносить детдомовским детям. * * * Елизавета Андреевна поставила перед Василиской тарелку густого борща.— Ешь!Но Василиска насупилась и исподлобья посмотрела на новоиспеченную бабушку.— Я суп не ем, — сказала она тихо.— Это не суп, это борщ украинский. Знаешь, какой вкусный? Дедушка Михаил Леонтьевич по две тарелки зараз съедал. Меня его еще моя бабушка готовить научила.— Я и борщ не ем, — произнесла девочка.— Что, и в детском доме не ела?— Я его девочкам отдавала.Елизавета Андреевна всплеснула руками:— Девочкам она отдавала! Куда же это годится? Родители придут, а ты у меня голодная ходишь. Что я им скажу?— А я вторым наемся, — сказала Василиска и посмотрела на кастрюлю с фаршированными перцами.— Суп обязательно кушать надо. Он для желудка: полезен, а если не будешь есть — скоро заработаешь себе разные нехорошие болезни, — взялась поучать Елизавета Андреевна.— Что вы со мной, как с маленькой? — возмутилась Василиска. — В детском саду мне то же самое говорили!— А ты попробуй, может, понравится. Твоя мама тоже в детстве не очень суп жаловала, а потом как пристрастилась — за уши не оттащишь!— Тетя Саша? — уточнила Василиска.— Ну да. Давай хоть пару ложечек. — И Елизавета Андреевна сделала такую гримасу, что Василиска весело рассмеялась.— Ладно, но только пару, — согласилась она. На ее счастье, щелкнул дверной замок, и Василиска тут же выскочила из-за стола, бросилась в прихожую. Вадим с Александрой снимали обувь.— Ну как ты тут с бабушкой? — спросила Александра.— Хорошо, — сказала Василиска.— Борщ не хочет есть! — пожаловалась Елизавета Андреевна, появляясь в прихожей.— Не хочет, значит, не хочет. Мам, только, пожалуйста, не надо ее заставлять, хорошо?— Как скажете — вы же теперь у нас родители, — обиженно пожала плечами Елизавета Андреевна.— Василиса, завтра рано утром мы улетаем, — сказал Вадим Георгиевич. — Я тебя просил вещи собрать — ты собрала?— Нет еще. — Василиска хотела было кинуться в комнату собирать вещи, но Елизавета Андреевна преградила ей дорогу.— Пока не поешь — никаких сборов! — сказала она тоном, не терпящим возражений.— Верно-верно, голодных детей в самолет не пускают, — поддержал бабушку Вадим.— Да ну, сказки это все! Я уже летала, с мамой и с папой… Ну, с теми, с прежними моими. В самолете обед дают, и безо всякого супа, между прочим! — Она посмотрела на Елизавету Андреевну и сдалась. — Ну ладно, поем перчиков.Василиска ушла на кухню, а Вадим с Александрой переоделись в домашнее и начали собирать вещи.Но едва Вадим ушел в ванную, Елизавета Андреевна тут же возникла на пороге комнаты.— И сдалась вам эта заграница — за семь верст киселя хлебать! Медом там, что ли, помазано?— Мам, ты опять начинаешь? — Александра грозно посмотрела на мать.— Так ведь болит сердце за вас! Как вы там обустроитесь? Здесь все было: и фирма своя, и помощь. Друзей вон сколько, знакомых, а там что?Александра вытряхнула из шкафа платья, начала их перебирать, решая, что взять с собой, а что оставить.— Ты про фирму лучше молчи, ладно? — Александра бросила очередную вешалку, подошла к матери, обняла. — Мам, мы ведь не навсегда. Пока на год, а там посмотрим. Работа у Вадима уже есть.— Смотри, подведет опять… Как отца под… — Елизавета Андреевна замолкла на полуслове, потому что Вадим вышел из ванной. Он нес в руках электробритву и пакет с зубными щетками и пастой. — Вы кушать-то будете?— Сейчас соберемся и поедим, — сказала Александра.Елизавета Андреевна ушла на кухню.— Что, все уговаривает? — поинтересовался Вадим.— Пытается. Ты посмотри, какие рубашки возьмешь.Вадим кивнул и открыл ту дверцу, где на полках лежали его сложенные рубашки. Он выбрал несколько любимых. Неожиданно рука нащупала в застегнутом нагрудном кармане что-то твердое. Вадим двумя пальцами извлек ампулу с надписью на латыни. Тут же сунул ее в карман своих спортивных домашних штанов.— Эти можешь складывать, — кивнул он на стопку рубашек, лежащих отдельно.— Хорошо.Теперь Вадим только и делал, что прислушивался, не ушли ли Елизавета Андреевна с Василиской с кухни. Как только их голоса смолкли в дальней комнате, он быстро прошел к кухонному шкафу, открыл дверцу — здесь у Елизаветы Андреевны была аптечка — несколько ящиков, набитых лекарствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37