— Здравствуйте, можно поинтересоваться самочувствием роженицы Дины Андриановой?— Отчество как? — недовольно проворчала трубка.— Э…. Анатольевна, — вспомнил Вадим.— Переведена в общую палату. Состояние удовлетворительное.— Палата какая? — прокричал Вадим, но на том конце уже раздались короткие гудки.Ну что же, хоть с Диной все в порядке. Как-то еще мальчика теперь называть надо… Может, в честь его деда — Валентином? Валентин Вадимович? Нет, не звучит. А может, в честь покойного тестя? Тоже не звучит. Вадим поймал себя на мысли, что думает о какой-то ерунде — тут надо башку спасать, а он…Напялил на ноги тапочки, направился к туалету, который был у них расположен в темном коридоре, недалеко от входа.В туалете горел свет, дверь была приоткрыта. Несло запахом сигарет, доносились голоса — Сонин и Мишин.— Нет, а почему я должна свои кровные, таким трудом заработанные, в фирму отдавать? Он свои пятьдесят процентов уже взял, истратил на какой-то херовый проект, на мошенников, проорал, можно сказать, а я теперь за него страдай! — горячилась Соня. Вадим замер в коридоре, боясь пошевелиться.— Сонь, три штуки — не так уж много, — сказал Миша.— Это для тебя-то три штуки не много? — усмехнулась Соня. —Другие на эти деньги годами живут. У меня, между прочим, дубленка старая, третий год ношу, и квартира пять лет не ремонтирована. Знаешь, сколько сейчас хороший ремонт стоит?—Долларов сто за квадрат? — предположил Миша.— Четыреста не хочешь? Короче, ты и делись, раз тебе три тысячи не много! — повысила голос Соня.— Ты не ори!— А я и не ору! Он хозяин — пускай фирму сам сдержит. Мы бегаем как савраски целыми днями, чтобы на кусок заработать, а он свои пятьдесят процентов только за подпись имеет! В конце концов, можем и самостоятельно поработать, клиентов у нас — во! Как грязи!— Не знаю. Здесь «крыша» все-таки.— Только «крыша» эта что-то в последнее время сильно прохудилась! — В голосе Сони прозвучала насмешка.— Ладно, как знаешь, а я, наверное, все-таки… — Миша вздохнул. — Неудобно как-то человека в беде бросать.— Докуривай давай — в беде! А то чай остынет.Вадим попятился, развернулся и осторожно, на цыпочках вернулся в свой кабинет.Ну вот, теперь все ясно — фирма раскололась. Правильно говорят: хочешь нажить врагов — попроси у друзей денег. А еще — человек человеку волк… «Товарищ и брат», — обычно добавлял Вадим с улыбкой. В данной ситуации улыбка, конечно, была неуместна. Как только он за порог — агенты тут же без него все пересобачатся. А за порог ему теперь обязательно надо, скоро заработает счетчик… * * * Митроша, Иван Палыч и Люся сидели в машине на стоянке около Шереметьева-2. Митроша беспрерывно курил, Иван Павлович глупо улыбался, преданно глядя на жену, Люся морщилась. Воздух был наполнен несмолкаемым самолетным гулом.— Ребята, ну какое ж это дело — вы сваливаете, а я здесь остаюсь? Я же самая первая подставная фигура в этой игре! Где справедливость? — горячился Митроша.— Господи, как я от тебя устала! — вздохнула Люся. — Вроде бы поначалу умным малым показался. Слушай сюда и не перебивай! Твоя доля при тебе, так?— Так, — кивнул Митроша. — Мне бы их там, в заграночке — в казино, на пляже! А здесь их куда? На Ленинградке проституток снимать?— Я тебя просила — не перебивать! — рассердилась Люся.— Сама спросила — я сказал!— Ты действительно подставной — это верно. Судьба твоя такая. Да ты и сам себя так определил, придя тогда в наш дом. Даже без нашего звонка Кравцов вычислил бы тебя в два счета, потому что до сих пор обижал по-крупному только тебя одного. А значит, все наводки по тебе ментам уже даны, и искать тебя будут до тех пор, пока не найдут. Теперь, допустим, ты с нами сегодня улетел во Францию или в какую-нибудь там Гонолулу. Рассказываю два возможных варианта развития событий. Первый, наиболее вероятный: тебя задержат в порту еще до таможни, потому что ты в розыске по наводке Кравцова и его тестя, который, как известно, был не последним человеком в этом городе. Второй, менее вероятный, но такой же для тебя неприятный: ты удачно пересек границу, поселился со своими деньгами где-нибудь на Гонолулском побережье, а товарищи менты, зная твое страстное желание свалить куда-нибудь за кордон, взялись проверять все международные рейсы за последний месяц. Что они найдут в посадочных листах? Твою замечательную фамилию. Дальше — дело техники. Интерпол, депортация, арест счетов. Результат тот же самый, Митроша.— Да, пожалуй. — Митроша горестно вздохнул.— И вообще убегающий или сбежавший человек всегда вызывает больше подозрений. А так — ты будешь тихо сидеть дома и ждать, когда к тебе придут.— Так они ведь с обыском придут! — встрепенулся Митроша.— Ну и что? — пожала плечами Люся. — Ты ведь деньги дома не хранишь, верно?— Я что, похож на идиота? — усмехнулся Митроша.— Совсем не похож. Обыщут, допросят. Ну, может, в камеру на недельку запрут. Доказательств у них никаких. В подставной фирме ты ни разу не появлялся, подписи своей нигде не ставил. Все, что ты и сделал-то, — один раз Кравцову позвонил, чтобы заставить ментов дело с мертвой точки сдвинуть. Оно бы и само, конечно, сдвинулось, но в этом случае мы бы не знали — когда. Так что доля твоя, пожалуй, даже слишком велика.— Ну, знаете ли! — возмутился Митроша.— Шучу, шучу! — с улыбкой произнесла Люся. — Ты это дело «поднял», тебе и карты в руки. Иван, что ты все время улыбаешься?— Да так, радуюсь мгновениям жизни, — загадочно произнес Иван Палыч.— Иван, кстати, больше твоего рискует. Его рожу подрядчик кравцовский видел. Отдохнешь, все уляжется — не вечно же они тебя пасти будут, — а потом свалишь при желании.— Эх, все-таки несправедливо все! — с чувством сказал Митроша.— Ну, не знаю, у тебя одна справедливость, у нас с Ваней — другая, — философски произнесла Люся. — Если к тебе придут, ты все расскажи, как я учила, и будешь спокойно всю жизнь спать. — Она посмотрела на часы. — У нас рейс, пора! Ты нас, Митроша, не провожай, не светись. Да, вот еще что. Тебе теперь надо быть полноценным гражданином Российской Федерации. — Люся полезла в сумочку, вытащила из нее паспорт, протянула Митроше. — Твой, украденный.— Хм, надо же! А говорили — нет у вас ни боевиков, ни «крыши»! — сказал Митроша, перелистывая паспорт.— Думай как хочешь, — сказала Люся. Они выбрались из машины, Митроша обнялся с Иваном Палычем, Люсе на прощание поцеловал руку. Они направились к стеклянным дверям аэропорта, а Митроша заспешил к автобусной остановке.Посреди зала вылета Люся неожиданно остановилась:— Иван, я один важный звонок забыла сделать. Ты пока иди, оформляйся.Иван Палыч кивнул и направился к таможенной зоне. Люся достала из сумочки телефонную карту, подошла к автомату…Уже когда взлетели, Иван Палыч подозрительно глянул на жену:— Ты кому звонила, Люся?— А тебе-то что?— Знаю, этому мальчишке, собаке своей верной! Смотри, Люська, Митроша мне старинный друг…— Мне тоже, — широко улыбнулась мужу Люся Кант. * * * — Пойдемте со мной, — сказала Вадиму молоденькая медсестра и повела по каким-то длинным подвалам с трубами в другой больничный корпус. Вадим нес в руке большой пакет с фруктами. Они поднялись на второй этаж. — Подождите, сейчас я ее позову.Вадим остался, а медсестра пошла по коридору и скрылась за дверью одной из палат. Вскоре из нее вышла Дина. Она, опираясь о стену, медленно двинулась по направлению к нему. Вадим Георгиевич кинулся к ней, чтобы помочь, но тут же последовал грозный оклик дежурной медсестры, дежурившей в коридоре за постовым столом:— Молодой человек, сюда нельзя!Он подхватил Дину на пороге коридора, помог присесть на краешек стоящей у стены кушетки. Выглядела Дина ужасно, под халатом угадывались не то бинты, не то бандаж.— Боже мой! — произнес Вадим, не в силах сдержать эмоций.— Да, а ты думал, дети просто даются? — через силу улыбнулась Дина. — Чуть не умерла. Ну как ты?— Да я-то что, — вздохнул Вадим. — Ты вот что, Динуля, назови мне фамилию своего гинеколога, который тебя лекарствами переколол.— Нет, не назову, — мотнула головой Дина. — Ни к чему это тебе. Человек хотел доброе дело сделать, а вышло… В общем, умер наш ребенок, Вадик Георгиевич.— Как это умер? — не поверил ее словам Вадим.— Взял и умер. Не смогли они его выходить. — Из глаз Дины покатились слезы.— Подожди, подожди. Мне мужик этот, врач, говорил, пятьдесят на пятьдесят и что, скорей всего, они наши, эти пятьдесят, то есть…— Сглазил, значит, — грустно сказала Дина, ладонью размазывая слезы по щекам.Вадим хотел обнять Дину, прижать ее к себе, но вовремя спохватился, что ей может быть больно. Он вскочил, заходил взад-вперед, готовый тоже расплакаться.— Сядь, не мельтеши, у меня голова кружится, — попросила Дина. Вадим сел.— Как же это?— Теперь вот хоронить надо, раз родился. Зарегистрировать рождение и смерть. С утра мама приезжала, забрала его. У себя теперь похоронит там. У нас на кладбище вся родня. Фамильное, можно сказать, — грустно усмехнулась Дина.— Почему мама? Почему ты его мне не отдала? — завелся Вадим. — Я ему отец или кто?— Тебе всегда некогда, у тебя дела, а она на пенсии, не торопится никуда.— Дина! Что ты говоришь! — Он закрыл лицо руками, не удержался — заревел.По коридору, громко разговаривая, шли две женщины в халатах. Вадим отошел подальше в сторону, отвернулся к стене, чтобы они не заметили его слез.— Ты — мужик, тебе все-таки легче, — сказала Дина, когда женщины прошли.— У меня тесть умер, Ведмедек, — уточнил Вадим. — И от жены я ушел.— Что-то мрут нынче все, наверное, год високосный, — произнесла Дина равнодушно. — А от жены ты зря ушел, ни к чему это теперь.— Как это зря? — удивился Вадим. — Мы теперь вместе сможем жить, соседку твою вредную отселим, будет отдельная квартцра.— Эти сказки я давно слышу. Да и какая квартира? Сам же говорил — влетел на бабки, за всю жизнь не расплатиться.— Ничего, расплачусь, придумал уже кое-что.— Значит, нужный тебе Ведмедек умер, теперь можно и жену побоку? — спросила Дина с вызовом.— Дина, прекрати! — неожиданно сорвался Вадим, но тут же опомнился, бросился к ней, встал на колени, покрывая поцелуями ее руки. — Ну, прости, прости. Не могу, навалилось все на меня! Прости! Прости!— Ну ладно, встань, а то стыдно — тетки вон смотрят, — сказала Дина. Вадим поднялся с колен, сел рядом с Диной на кушетку.— Ладно, посмотрим, только у меня пока нельзя. У меня мама жить будет. Она меня любит.— Я тебя тоже люблю, — неожиданно сказал Вадим. — А ребенка мы еще родим.— Посмотрим, — равнодушно повторила Дина. * * * «Вот стерва баба, смотрит как удав на кролика, и ничего поделать не можешь! — думал Митроша, глядя из окна микроавтобуса на проплывающие мимо химкинские многоэтажки. — Недаром ее считают крутой! Как же, Люся Кант! Любого „кинет“ в два счета! „Кинет“, подставит, съест и кости выплюнет! Ведь мало того что Кравцова сожрала — надумала „игру“ продолжать!.. А может, и со мной она играет?Нет, его, Митрошу, теперь не «кинуть», доля при нем, в сарае, на даче зятя в пятидесяти километрах от Москвы. Но тем не менее умудрилась-таки оставить его здесь одного расхлебывать ситуацию. Конечно, она права: никаких доказательств его участия в этой грандиозной афере у милиции и прокуратуры нет, но все-таки страшно, да и неприятно все это — обыски, допросы, подозрения. А вдруг она специально оставила какой-нибудь «крючок», на который органы могут его подцепить? С нее станется! Ну, ничего, если только дело жареным запахнет — он молчать не станет, поможет следствию. Многое он теперь знает из технологии черного маклерства! И дернул его черт тогда эту сучку послушаться, позвонить Кравцову, передать «философский» привет! Но ничего, скоро действие ее чар пройдет, влияние ослабнет, и он снова сможет действовать самостоятельно. Такую комбинацию разыграет, до какой в этом бренном мире еще никто не додумывался!»Микроавтобус подрулилк стоянке у «Речного вокзала». Митроша выбрался наружу, потянулся, зевнул — встать сегодня пришлось в пять утра, — осмотрелся, направился к ближайшему павильону попить пивка.Прежде чем войти в подъезд своего дома, Митроша долго крутился поодаль, на детской площадке скрытый от взоров предполагаемых врагов густым кустарником. Ничего подозрительного в течение получаса не заметил и пошел домой спать. * * * Дверь Вадиму Георгиевичу открыла заспанная Рита. Видела она его всего один раз, мельком, и узнала не сразу.— Вам кого? .— Помните, я к вам Пашу в прошлый раз привез? — сказал Вадим.— А, это вы, — кивнула Рита. — Проходите. — Вы-то мне и нужны.— А где Павел? — спросил Вадим, заглядывая в комнату.— Лучше не спрашивайте! — махнула рукой Рита и пошла на кухню. — Вы раздевайтесь, тапочки в тумбе, на второй полке.Вадим нашел тапочки, прошел за ней следом. Рита помешивала ложкой кашу в маленькой кастрюльке.— Что, неужели опять? — спросил Вадим, садясь на табурет.— Представьте себе, — вздохнула Рита. — Бывший муж прислал мне деньги на ребенка, так он их !..— Черт, ему же категорически нельзя болтаться по городу! —вздохнул Вадим. — Добегается, найдет на свою задницу приключений!— Я поговорить с вами хотела. — Рита выключила газ, уселась напротив Вадима. — Это ведь вы у Паши квартиру отобрали?— С чего вы взяли? — деланно возмутился Вадим.— Знаю-знаю. Сейчас вы скажете, что все это по его доброй воле, обмен там, прочее, пятое-десятое, что и деньги он свои, за квартиру вырученные, давным-давно пустил на наркоту, и документов у него никаких нет, и бандиты его пасут, чтобы закопать! Знаем мы все ваши песни! Муж у меня такой же жучок, насмотрелась! Вы только одного не учли, Вадим, как вас там?..— Георгиевич.— Вы не знали, что два года назад я у Паши на Неждановой три месяца жила?— Нет, — удивился Вадим.— Да, жила, и мы собирались пожениться, между прочим. Он тогда таким не был. Баловался, конечно, легкими «колесами», анашой, но не кололся. Я думала, будет семья, сумею его отучить.— Ну и что дальше?— А то, что он тогда свой паспорт потерял, а мне страсть как хотелось его на себе женить. Любовь — великая сила!Вадим уже догадался, куда клонит Рита, и внутренне похолодел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37