– Это смешно, – сказал Картер. – Я знаю этого человека. Для меня он не чужак.– Когда вы в последний раз видели его? Что вы знаете о его внутреннем мире?– Забудьте об этом. Это невозможно.Но, размешивая сливки в своей чашке с кофе, Картер проявлял некоторые признаки беспокойства.– Все в порядке, – сказал Рейд. – Просто мысли вслух.– Они все еще в плевре? – спросил Картер.– Да.Картер посмотрел на отметчик времени, который показывал 32, и расстроено покачал головой. * * * Перед Грантом лежала разобранная на части радиостанция. Кора рассматривала транзисторы один за другим, вертела их, сравнивала, чуть ли не пронизывая взглядом.– Вот этот, – сказала она неуверенно, – я думаю, будет работать, но этот провод слишком толстый.Дьювал положил сомнительный провод на освещенное опаловое стекло, а рядом – поврежденный кусочек настоящего повода и стал сравнивать их с угрюмым видом.– Ничего более подходящего нет, – сказал Грант. – Вам нужно будет заставить его работать.– Легко сказать, – ответила Кора. – Вы можете давать подобные распоряжения мне, но не проводу. Как бы сурово вы не кричали на него, он все равно не будет работать.– Хорошо.Грант пытался придумать что-нибудь, но ничего не находил.– Подождите немного, – сказал Дьювал. – Если повезет, я, может быть, сумею соскрести его до нужной толщины. Мисс Петерсон, дайте мне скальпель номер 11.Он вставил провод из бывшей установки Гранта (теперь в буквальном смысле беспроволочной) в два небольших зажима и подвесил перед ними увеличительное стекло. Крепко зажав в руке поданный Корой скальпель, он начал медленно скоблить.Не поднимая глаз, он сказал:– Будьте добры, сядьте на свое место, Грант. Вы не можете мне помочь, сопя над моим плечом.Грант слегка вздрогнул, но, поймав умоляющий взгляд Коры, ничего не сказал и направился к своему креслу.Мичелз, сидевший на своем месте, насмешливо приветствовал его.– Хирург за работой, – сказал он. – В руке у него скальпель, и тут же в полной мере проявляется его характер. Не тратьте напрасно время на то, чтобы сердиться на него.– Я не сержусь на него, – ответил Грант.– Конечно, сердитесь. Если только вы не собираетесь сообщить мне, что отказываетесь от принадлежности к человеческой расе. Дьювал обладает даром – божественным даром, как бы он, несомненно, сказал – причинять людям боль одним словом, взглядом, жестом. И, кроме того, есть еще молодая леди.Грант повернулся к Мичелзу с видимым раздражением.– Что там еще по поводу молодой леди?– Ну, успокойтесь, Грант. Или вам прочитать лекцию о мальчиках и девочках?Грант нахмурился и отвернулся от него.– Вы попали с ней в затруднительное положение, не правда ли? – сказал Мичелз мягко, почти печально.– Какое затруднительное положение?– Она красивая девушка, очень хорошенькая. А вы вдобавок человек с профессиональной подозрительностью.– Ну?– Ну! Что случилось с лазером? Это была случайность?– Могла быть.– Да, могла быть, – голос Мичелза понизился почти до шепота. – Но была ли?Бросив быстрый взгляд через плечо, Грант ответил тоже шепотом:– Вы обвиняете мисс Петерсон в саботаже?– Я? Конечно, нет. У меня для этого нет оснований. Но я полагаю, что вы мысленно обвиняете ее, и вам это не нравится. Отсюда и затруднительное положение.– Почему мисс Петерсон?– А почему нет? Никто не обращал на нее внимания, когда она игралась со своим лазером. Это ее епархия. И если она намеревалась саботировать, то, естественно, именно в этой области, где она чувствовала себя наиболее уверенно.– Что могло бы автоматически вызвать немедленное подозрение по отношению к ней. И так, кажется, и произошло, – произнес Грант с некоторой горячностью.– Я понимаю. Вы сердитесь.– Посмотрите, – сказал Грант. – Мы все находимся в одном сравнительно небольшом корабле, и можно подумать, что каждый из нас находится под пристальным и постоянным вниманием остальных, но это не так. Мы были все так поглощены тем, что происходит за бортом корабля, что каждый из нас мог войти в помещение склада и сделать с лазером все, что хотел, оставшись при этом незамеченным. И вы, и я могли это сделать. Я бы не видел вас, вы бы не видели меня.– Или Дьювала?– Или Дьювала. Я не исключаю его. Или это могла быть чистая случайность.– А ваш развязавшийся страховочный канат тоже случайность?– А вы готовы предположить что-нибудь еще?– Я – нет. Я могу указать вам на некоторые вещи, если вы в настроении.– Я не в настроении, но, тем не менее, укажите.– Именно Дьювал привязал ваш страховочный канат.– И, видимо, плохо завязал узел. К тому же на канат действовали значительные усилия.– Хирург должен уметь делать узел.– Чепуха. Хирургические узлы – это не морские узлы.– Возможно. С другой стороны, можно предположить, что канат был специально привязан так, что мог отвязаться, или его могли оторвать руками.Грант кивнул.– Хорошо. Но опять-таки каждый внимательно следил за тем, что происходило вокруг него. Вы, Дьювал или мисс Петерсон могли быстро подплыть к кораблю, развязать узел и вернуться незамеченным. Я полагаю, что даже Оуэнс мог для этого покинуть корабль.– Да, но у Дьювала были для этого наилучшие возможности. Как раз перед тем, как вы отвязались, он возвращался к кораблю, таща шнорхель. Он говорил, что страховочный канат развязался у него на глазах. Мы знаем, следовательно, что он, по его собственному признанию, находился в соответствующем месте в соответствующее время.– И все же это могла быть случайность. Какие у него могли быть мотивы? Лазер был уже выведен из строя, и все, что он мог сделать, отвязывая канат, представляло бы опасность только лично для меня. Если его интересовала миссия в целом, зачем было возиться со мной?– О, Грант!Мичелз улыбнулся и покачал головой.– Ладно, говорите. Только не ворчливо.– Предположим, именно молодая леди позаботилась о лазере. Предположим, что он хотел избавиться от вас, чтобы нанести миссии решительный двойной удар.Грант безмолвно смотрел на него.Мичелз продолжал:– Дьювал, вероятно, не настолько полно отдавался своей работе, чтобы не заметить, что его ассистентка обратила внимание на ваше появление. Вы симпатичный молодой человек, Грант, и вы спасли ее от серьезного ранения, когда мы попали в водоворот, может быть, спасли ей жизнь. Дьювал видел это, и он должен был видеть ее реакцию.– Никакой реакции не было. Она не интересуется мною.– Я наблюдал за ней, когда вы потерялись в альвеолах. Она просто обезумела. И то, что было видно всем, тем более было видно Дьювалу – что вы ей нравитесь. И он мог желать избавиться от вас по этой причине.Грант в задумчивости покусал нижнюю губу, потом сказал:– Хорошо. А утечка воздуха? Это тоже была случайность?Мичелз пожал плечами.– Я не знаю. Я полагаю, вы намекаете, что это мог сделать Оуэнс.– Мог. Он знает корабль, он его конструировал. Он лучше всех мог сделать трюк с системой управления. И только он следил за неполадками.– Знаете, это правда.– Кстати, – продолжал Грант с возрастающей злостью, – как насчет артериально-венозной фистулы? Была ли это случайность, или вы знали о ее существовании?Мичелз в замешательстве откинулся на спинку кресла.– Господи боже, я не подумал об этом. Я даю вам слово, Грант, я сидел здесь и честно думал, что не произошло ничего такого, что могло быть адресовано непосредственно мне. Я понимал, что можно утверждать, что я тайком повредил лазер или ослабил узел вашего страховочного каната, или заклинил клапан воздушного танка, когда никто не видел, или сделал все вместе, кстати. Но в каждом случае было гораздо больше подозрений, что это сделал кто-то другой. Фистула, я согласен, не может быть приписана никому, кроме меня.– Правильно.– Не считая, конечно, того, что я не знал о ее существовании. Но я не могу доказать это, не правда ли?– Нет.– Вы читали когда-нибудь детективные романы?– Читал немного в молодости. Теперь…– Да, ваша профессия не оставляет места для забав. Я себе хорошо это представляю. Но знаете, в детективных романах все всегда так просто. Искусная разгадка указывает на одного и только на одного человека, и детектив ведет расследование так, как будто никто больше не мог оказаться виновным. В реальной жизни, кажется, разгадка может быть в любом месте.– Или нигде, – твердо сказал Грант. – Мы могли иметь дело с рядом случайностей и неудач.– Могли, – согласился Мичелз.Ни один из них не говорил, однако, очень убедительно или убежденно. 14. Лимфатический сосуд – Доктор Мичелз, посмотрите вперед, – раздался из купола голос Оуэнса. – Здесь сворачивать?Они почувствовали, что «Протерус» замедлил ход.– Слишком много болтовни, – пробормотал Мичелз. – Я должен посмотреть.Прямо впереди виднелась труба, открытая с торца. Образовывавшие ее тонкие стенки были рваными, кое-где почти полностью истончившимися. Отверстие по ширине едва могло пропустить «Протерус».– Вполне достаточно! – крикнул Мичелз. – Входите в него.Кора отошла от верстака, чтобы полюбопытствовать, что делается впереди, но Дьювал остался на своем месте, продолжая трудиться с бесконечным неутомимым терпением.– Это, должно быть, лимфатический сосуд, – сказала она.Они вошли внутрь, и их окружили стены не толще стен капилляра, который они покинули.Было ясно видно, что, как и в капилляре, стенки были сложены из клеток многоугольной формы с ядром в центре каждой.Жидкость, по которой они плыли, она очень была похожа на ту, что заполняла плевральную полость. Она искрилась желтизной в свете прожекторов «Протеруса» и придавала желтоватый оттенок клеткам. Ядра были более интенсивного цвета, почти оранжевого.– Вареные яйца! – воскликнул Грант. – Они выглядят точно, как вареные яйца! А что такое лимфатический сосуд?– Это в некотором смысле вспомогательная кровеносная система, – с жаром начала объяснять Кора. – Жидкость просачивается через тонкие капилляры и собирается в пустотах тела и между клетками. Это промежуточная жидкость. Она вливается в тонкие трубки лимфатических сосудов, открытых с одного конца, как вы только что видели. Эти трубы постепенно соединяются во все большие и большие трубы, пока не сливаются в самые большие, размером с вену. Вся лимфа…– Эта жидкость вокруг нас? – спросил Грант.– Да. Вся лимфа собирается в самый большой лимфатический сосуд, торакальный клапан, который ведет в подключичную вену в верхней части грудной клетки и таким образом возвращается в основную кровеносную систему.– А почему мы вошли в лимфатический сосуд?Мичелз отклонился назад, моментально включившись в разговор.– Потому, – вставил он, – что это тихая заводь. Здесь нет пульсирующего воздействия сердца. Жидкость движется за счет давлений и напряжений мускулов, а у Бенеша немногие из них сейчас работают. Поэтому мы можем совершить спокойное путешествие до самого мозга.– Почему же тогда мы не вошли в лимфатические сосуды с самого начала?– Они очень малы. Артерия представляет собой гораздо лучшую мишень для шприца. И артериальный поток крови был должен доставить нас к цели за несколько минут. Но он не сделал этого, а обратный путь в артерию занял бы у нас слишком много времени. К тому же, когда мы попадем в артерию, мы подвергнемся такой бомбардировке, которую корабль может больше не выдержать.Он развернул новый комплект карт и закричал:– Оуэнс, вы следите за картой 72-Л?– Да, доктор Мичелз.– Не сбивайтесь с указанного мной пути. Он приведет нас через минимальное количество узлов.– Что это там прямо по курсу? – спросил Грант.Мичелз посмотрел вперед и похолодел.– Убавьте скорость! – закричал он.«Протерус» резко сбавил ход. Через одну из стенок теперь расширившейся трубы выступила какая-то бесформенная масса молочного света, комковатая и пугающая.Пока они рассматривали ее, она сморщилась и исчезла.– Пошли дальше, – сказал Мичелз. – Я опасался, что может появиться белое кровяное тельце, – обратился он к Гранту, – но, к счастью, оно ушло. Некоторые из белых кровяных телец образуются в лимфатических узлах, которые являются важным барьером против бактерий. Они образуют не только белые кровяные тельца, но и антитела.– А что такое антитела?– Белковые молекулы, обладающие способностью избирательно соединяться с различными внешними субстанциями, проникающими в тело – бациллами, ядами, чужеродными белками.– И с нами?– Я полагаю, что при определенных обстоятельствах и с нами.– Бактерии попадают в лимфоузлы, которые служат полем битвы между ними и белыми кровяными тельцами, – вмешалась Кора. – Знаете, дети заболевают так называемых воспалением подмышечных желез. Или в углах рта.– А в действительности это воспаление лимфатических узлов, – сказал Грант?– Совершенно верно.– Из этого можно заключить, что следует держаться подальше от лимфатических узлов, – сказал Грант.– Мы очень малы, – возразил Мичелз. – Антитела Бенеша не чувствительны к нам, и нам нужно пройти только через один ряд лимфатических узлов, после чего мы будем плыть совершенно свободно. Это риск, конечно, но все, что мы сейчас делаем, рискованно. Или вы собираетесь принять стратегическое решение и приказать мне выйти из лимфатической системы?Грант покачал головой.– Нет. Пока кто-нибудь другой не предложит что-нибудь лучшее. * * * – Вот он, – сказал Мичелз.Он слегка толкнул Гранта.– Видите?– Вон та тень впереди?– Да. Этот лимфатический сосуд является одним из нескольких, входящих в узел, представляющий собой пористую массу из мембран и извилистых ходов. В этом месте полно лимфоцитов.– А это что такое?– Один из видов белых кровяных телец. Я надеюсь, что они не будут нас беспокоить. Любая бактерия в кровеносной системе в конце концов попадает в лимфатический узел. Она не может преодолеть узкие искривленные канальцы…– А мы можем?– Мы движемся осмысленно, Грант, и видим конечную цель, в то время как бактерия плывет вслепую. Я надеюсь, вы понимаете, какова разница. Попавшую в лимфоузел бактерию атакуют антитела или, если они не справляются, мобилизованные в битву белые кровяные тельца.Тень была теперь близко. Золотистый оттенок лимфы померк и помутнел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28