Крейг не знал, за что именно, но приговор изначально был суровым. И поводов для подобного вердикта было предостаточно.
Друг другу их представила Дженни:
— Крейг — Николас. Теперь вы знакомы, и можно пить чай. Все пирожные уже здесь. И тебе не надо идти за подносом с чашками, Розаменд. Мисс Холидей еще не ушла и сказала, что все принесет, как только мы позвоним.
— Но она ведь никогда этого не делает, — изумилась Розаменд.
Дженни забыла о взрослых манерах.
— Значит, сделала нам просто ужас какое одолжение, — хихикнула она. — Она ни за что бы не согласилась, но ей ужасно хочется взглянуть на Крейга. Она никак не может это сделать. И даже готова была сама открыть парадную Дверь, но только Розаменд всегда ее обгоняет.
— Дженни!
— Но ведь это правда. Ну я и сказала ей, что она могла бы принести нам чай. Она сказала, что готова сделать такое одолжение, а сама вся сияла, как Панч.
— Кто такая мисс Холидей? — спросил Крейг. — И почему она хочет на меня посмотреть?
Оказалось, что из двух девушек-поденщиц лишь одна, Иви, действительно была молода. Другая же, мисс Холидей, была особой неопределенного возраста, но с определенными претензиями. К несчастью, она еще и работала хуже шустрой шестнадцатилетней Иви. Порывистая Иви, смело кидавшая в кипяток фарфоровые тарелки и не глядя выхватывавшая их из-под струи, не разбила и половины того, что разбила мисс Холидей. «И как это у нее получается, мисс Розаменд, не знаю. И ведь она ни капельки не спешит. Таких копуш я сроду не видала. У нее просто все валится из рук. Так что лучше отнесите этот поднос с фарфором к мисс Крю, не то она опять все переколотит».
Дженни с удовольствием представляла это в лицах. Она наклонила голову и, глядя себе под нос, проворчала: «Еще одна уникальная тарелка!» — самым грозным тоном тети Лидии, после чего собиралась изобразить смущенную мисс Холидей, лепетавшую, что мыть такую посуду она не привыкла. И тут в дверь что-то стукнуло — Николас бросился ее открывать. На пороге стояла мисс Холидей, держа небольшой поднос с пятью разнокалиберными чашками, с коричневым фаянсовым молочником и с большим ярким чайником, у которого был отбит носик. Худая, сутулая женщина с трудом держала поднос. Николас поспешно забрал его и поставил на стол перед Розаменд.
Худая служанка тут же принялась рассматривать Крейга Лестера и решила, что он видный джентльмен. Ей нравились крупные мужчины, а этот стоил двоих Николасов Каннингэмов. Только всякие глупые девчонки воображают себе невесть что по поводу мистера Николоса. Просто стыдно смотреть, как они за ним бегают. Конечно очень мило, что он заходит в Крю-хаус и так улыбается мисс Розаменд, но прошлую среду она собственными глазами видела его в Мэлбери, в трактире «Одеон» с той разбитной девицей из табачной лавки на Кросс-стрит. Размалевалась и расфуфырилась в пух и прах, небось ухнула на это все свое жалованье, а может, и жалованье Николаса впридачу. И полвечера ее голова лежала на его плече — во всяком случае, когда сама мисс Холидей входила и выходила, — а уж про остальное время и говорить нечего. Мисс Холидей не позволяла себе фыркать — уж прилично себя вести она как-нибудь умела, но мысленно фыркнула, когда Николас галантно забрал у нее поднос и сам поставил на стол.
Она снова посмотрела на мистера Лестера. Мужчин она не очень жаловала, но тем не менее он ей нравится куда больше Каннингэма. Конечно и он, небось, не подарок, и у пего найдутся грешки. Чувство собственного превосходства у мисс Холидей подпитывалось наблюдениями за недостатками других.
Она так увлеклась своими мыслями, что ей и в голову не пришло, что давно пора удалиться. Она так и стояла в дверях в своем нелепом выцветшем фартуке, едва закрывавшем зеленое платье, на жилистой шее голубели яркие бусы, рот слегка приоткрылся, светлые глаза беззастенчиво изучали Крейга. Он бы очень хорошо смотрелся в роли ковбоя: мчался бы на роскошном коне, чтобы тебя спасти, еще миг — и он выхватит тебя из рук индейцев…
Как вдруг голос Розаменд вторгся в ее сладкие грезы — Большое спасибо, мисс Холидей.
Она с огорчением отошла от двери, даже забыв ее прикрыть.
Исправив оплошность мисс Холидей, Николас сердито откомментировал:
— Эта женщина не в себе. Когда-нибудь ночью она подожжет дом, пока вы все будете спать в своих постелях.
Дженни ехидно усмехнулась.
— Когда мы спим в своих постелях, по крайней мере я, — ее здесь не бывает. Не знаю, спит ли тетя Лидия, но Розаменд долго не ложится. И бедненькая мисс Холидей при всем желании не сумеет нас поджечь. Девушки, — фыркнула Дженни, переключившись на другую тему, — подумать только, мисс Холидей называть девушкой! Ну, в общем, бедные девушки уходят ровно в восемь. По воскресеньям Иви не приходит, а мисс Холидей даже нравится приходить: здесь можно перекусить во время ленча, а позже попить чаю. — Она снова передразнила ноющий голос прислуги: «Только поймите, я готова прийти, но это одолжение, мисс Максвелл».
Крейг подал ей чашку чаю. Розаменд встревожилась:
— Дженни, хватит!
А Николас со смехом поставил ей на колени тарелку сладких пышек и сказал:
— Кушай, деточка, и дай старшим немножко поговорить.
Дженни от обиды покраснела до корней волос, но его это только позабавило.
Мисс Холидей не сразу спустилась в комнату экономки: миссис Болдер все равно не сядет пить чай без нее. Мисс Холидей захотелось совершить доброе дело, и она решила проверить, хорошо ли горит камин в комнате мисс Крю.
Она не отдавала себе отчета в том, что к благому намерению примешивалось любопытство: раньше она никогда не оставалась одна в комнате хозяйки дома. Вернее, она вообще там ни разу не была. Ковер пылесосила всегда мисс Максвелл и протирала кучу понаставленных там безделушек тоже она. Мисс Холидей втайне была благодарна судьбе за то, что ее не подпускали к фарфору, и мисс Крю не следила за ней ежеминутно, как кошка за мышкой.
Мисс Холидей редко сочувствовала другим: мало ли у нее и своих печалей. Но иногда в глубине души она жалела мисс Розаменд.
Она вошла в комнату, оставив дверь распахнутой. Был еще день, но углы комнаты терялись в темноте. Она рискнула включить люстру и чуть не вскрикнула от яркого света. Она даже зажмурилась, а потом оглянулась: вдруг кто-нибудь вошел? Хотя что ж такого? Зажгла свет, чтобы хорошенько проверить огонь в камине. Она пошла к нему и стала на колени. Все было нормально, но если кто войдет она сделает вид, что вроде как об этом не знала. На подставке справа от очага висел смешной наборчик утвари для ухода за камином. Еще одна вещь, которую нужно чистить. Теперь таких ни у кого нет, только у мисс Крю. Нет ничего противнее — чистить эту медь. А на что похожи потом руки! Не отмоешь!
Мисс Холидей взяла с подставки декоративную щетку.
Ясное дело, ею не пользуются. Она вскинула голову: как бы там ни было, а она ее использует и никто ее не остановит. Она смела золу и смахнула воображаемую пыль. Это придало ей уверенности. Она повесила щетку на место и встала с колен. Волнение уже прошло, она немного осмелела. Можно пока и не уходить. Мисс Холидей обошла комнату, рассматривая фарфор и радуясь, что ей не приходится его мыть и протирать. Все эти затейливые тарелочки да блюдечки казались ей нелепыми, но фарфоровые птицы, рядком стоявшие на одной из полочек, ей понравились. Она вообще любила птичек. Она бы не отказалась от таких, если бы их можно было купить. Она бы целого фунта не пожалела, если бы они продавались. Их было шесть, парочками, как и положено для украшений: две зеленые, две желтые и две с коричневыми перышками и розовыми грудками. Мисс Холидей еще раз обошла комнату и решила поправить подушки на кресле мисс Крю.
Она и сама не ожидала, что так перепугается, услышав за дверью шаги. Она торопливо сунула руку в карман фартука и еле сдержала крик. Это оказалась только миссис Болдер — пришла узнать, чего же она не идет пить чай? Нет, конечно, она не хотела заставлять миссис Болдер ждать, но кто же думал, что та вломится сюда? Экономка приходит сюда раз в день получить указания мисс Крю, и все.
Но миссис Болдер так на нее разобиделась — просто страсти. Низенькая миссис Болдер с красным лицом и копной седых волос на всю деревню прославилась своей сварливостью. Она стояла в дверях и сверлила мисс Холидей злобным взглядом.
— И что же вы это здесь делаете? — вопросила миссис Болдер. — А-а, вы пришли проверить огонь? Мисс Крю ушла только полчаса назад! Уголь быстро прогорает, ясное дело, но не настолько же… Вам здесь нечего делать, сами знаете, а то бы не подскочили как ужаленная, когда я вошла. И будьте так любезны, мисс Холидей, займитесь своими делами, чтобы я спокойно продолжила готовить чай — а то чайник булькает уже минут пятнадцать, а я сиди и думай, где вы, не хватил ли вас вдруг удар или не валяетесь ли вы с сердечным приступом.
Мисс Холидей попыталась оправдываться:
— В нашем роду ни у кого не было ударов и сердце у всех было здоровым.
Она сунула обе руки в карманы, но и там они дрожали.
Пройдя мимо миссис Болдер, она услышала, как та захлопнула дверь и пошла следом. Ей захотелось чаю: по воскресеньям всегда пекли что-нибудь вкусное. Но наслаждаться чаем с пирогом ей видно не придется, все удовольствие испортит ворчание миссис Болдер. Она покорно шла по коридору, через холл в комнату экономки, а миссис Болдер подгоняла ее своими упреками.
Глава 12

Через полчаса к компании в комнате Дженни присоединилась мисс Люси Каннингэм. Она без звонка прошла через боковую дверь, как обычно делала последние тридцать лет. Поверх ее зимнего пальто был накинут мужской непромокаемый плащ, а в руках она держала внушительный зонт: мисс Каннингэм никогда не выходила из дому, не защитившись от дождя.
— А вот и я, — заговорила она. — Лучше поздно, чем никогда: мне ведь надо было и Генри напоить чаем. А потом я на минутку зашла к миссис Стаббс — спросить насчет курочки-наседки, которую она мне обещала. Мои гибридные не желают нестись. Но и та суссекская, что она давала мне в прошлом году, тоже препротивная птица: вдвое меньше цыплят, чем ждали. Вот я и решила уточнить, не той же породы она мне предлагает. Зашла в «Рождественскую сказку», а потом — сразу к вам. Здравствуйте, мистер Лестер! Вы сейчас живете в «Рождественской сказке»? Мой брат, кажется, видел вас там. Ну как, угодила вам миссис Стаббс? Впрочем, об этом можно не спрашивать: это она умеет. — Она отпустила руку Лестера и обратилась ко всем остальным:
— Проследите, чтобы я не ушла домой без зонта. Пожалуй, я поставлю его к себе поближе. А вот плащ можешь забрать, Николас. Да и пальто тоже. Здесь ужасно жарко. Дженни будет лучше, если мы откроем окна. Ничто так не бодрит, как свежий воздух. Как ты, Розаменд? Я смотрю, что-то осунулась. Йогурт по три раза в день — лучшее лекарство. И никаких хлопот — оставляешь молоко, и пусть себе скисает. Да-да, Николас, и этот шарф тоже заберу.
Без плаща, без пальто и нескольких шарфов мисс Каннингэм выглядела уже не такой объемной, хотя и чересчур пышной. Как бы там ни помогал йогурт, чай она пила с не меньшим удовольствием, продолжая тараторить, но не забывая при этом с аппетитом поглощать булочки с маслом, и фруктовый пирог, и, конечно же, фирменное печенье к чаю, которое пекла миссис Болдер, втайне соревнуясь с Флорри Хант. Люси Каннингэм вот уже тридцать лет пыталась вызнать у нее рецепт, но могла бы с таким же успехом пытаться еще тридцать лет. Миссис Болдер все свое держала при себе и передала бы этот рецепт только тому, кто был бы ее плотью и кровью. Но мисс Каннингэм продолжала надеяться. А вслух продолжала вещать о пользе кислого молока, а также черной патоки и кошмарного пойла из молока и пивных дрожжей — для Розаменд и Дженни.
Николас прыснул:
— Смотри не вздумай нам с дядей устроить такую диету. Сама-то ты ничего этого не принимаешь и пока, слава тебе, господи, не потчуешь нас.
Круглые голубые глаза мисс Люси посмотрели на него с укором:
— Но, милый мой, мне это не нужно. Да, я могла бы похудеть, но зачем, если хорошо себя чувствуешь? И что значит несколько лишних фунтов, когда жизнь уже позади?
Дженни засмеялась:
— Но мы с Розаменд совсем не хотим худеть. Нам всегда советуют на несколько фунтов поправиться.
— Еще поправитесь, лапочка. Вам не надо худеть, так что можно пить сливки, есть масло, яйца и даже пирожки, жаренные в масле, сколько захочется.
— Мне бы ничего не хотелось, если бы я ела черную патоку, да еще с кислым молоком, — сказала Дженни. — Мне бы вообще больше не хотелось есть, никогда. Поэтому, наверное, люди и худеют.
Розаменд незаметно вклинилась между Дженни и Люси Каннингэм. Ну и вечер, хуже не придумаешь. Дженни удалось завладеть всеобщим вниманием, и она начала важничать. Розаменд и не заметила, как умоляюще взглянула на Крейга. Поддерживая с мисс Люси светский разговор о курах, она услышала, как Лестер спросил Николоса, не видел ли он того спектакля, на котором все очень смеются, а потом принялся забавно его пересказывать, на самом деле явно стараясь отвлечь Дженни от «взрослой» беседы, и вскоре рассмешил маленькую болтунью.
Через некоторое время и куриная тема иссякла. Мисс Каннингэм взглянула на часы:
— Мне так хотелось повидать Лидию. Она, надеюсь, скоро придет?
— Да, скоро.
— Она ведь тут поблизости. Генри видел, как она направилась в Белый коттедж.
— И я тоже, — вставил Лестер и сразу пожалел, что не промолчал.
— Надо же! — По помрачневшему тону мисс Люси было ясно, что она уже знает об оскорбительном пренебрежении мисс Лидии к мистеру Генри во всех деталях. Она стала расхваливать печенье миссис Болдер и намекать на то, чтобы Розаменд раздобыла этот замечательный рецепт.
— У меня не хватит духу спросить — правда не хватит.
— Робость не дружит с удачей! — засмеялся Николас. — Вы все дрожите перед миссис Болдер, а Розаменд больше всех. Она это чувствует.
Розаменд тоже рассмеялась, но с ноткой грусти:
— Ох, она ведь тут же скажет, что она бедная вдова и потому каждый может притеснять ее, а уж как сядет на своего конька, то ее просто невозможно остановить, пока она не перечислит всех, кого потеряла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31