Несмотря на такой интерес ко всем этим деталям взгляд миссис Солт помимо ее воли неудержимо притягивало лицо посетительницы. Лишь взглянув на него, Абигейль поспешила отвести глаза.Мисс Силвер издала свое обычное тихое покашливание.— Буду с вами полностью откровенна, миссис Солт. В субботу вечером Мистер Таттлкомб попросил меня приехать к нему. Я выполнила его просьбу, и он побеседовал со мной относительно предмета вашего с ним разговора днем того же дня.Абигейль, сжав губы с такой силой, что они превратились в белую полоску, в ответ не проронила ни слова.Мисс Силвер продолжала:— Вам, разумеется, известно, что причина этой беседы крайне серьезна. Из того, что вы сообщили брату, напрашивается вывод, что именно ваша золовка покушалась на жизнь мистера Уильяма Смита. Вы говорили, что обнаружили его насквозь мокрый макинтош, а кухонную кочергу — вне положенного места и покрытую ржавчиной.Абигейль разжала губы и сказала:— Это был конфиденциальный разговор.— Мистер Таттлкомб исключительно привязан к мистеру Смиту. Он уверен, что жизни его помощника угрожает опасность.— Это абсурд.— Я так не думаю. Относительно собственного случая мистер Татллкомб утверждал — и продолжает утверждать, — что его «сбили с ног». Я полагаю, удар предназначался Уильяму Смиту. Следующим было как раз то покушение, на которое я только что ссылалась. Все улики указывают на виновность мисс Солт. В день третьего покушения, которое вполне могло оказаться роковым, Уильям Смит снова возвращался из этого дома. Посреди проезжей части, где он ожидал возможности перейти на другую сторону, его толкнули в спину палкой. И он оказался бы под колесами автобуса, если бы не расторопность и сила джентльмена, стоявшего рядом. И наконец, в результате последней попытки лишить его жизни оказалось расшатано одно из колес на его автомобиле.— Моя золовка совершенно не разбирается в автомобилях. И в течение всей прошлой недели она не вставала с постели, так как заболела гриппом.— Это и сообщил мне мистер Таттлкомб. Я не приписываю мисс Солт нападение на вашего брата или случай с автомобилем. Но я уверена, что два других покушения вполне можно отнести на ее счет. Вам, как и мне с самого начала, вскоре станет ясно, что в этом деле замешаны два человека. Мисс Эмили Солт — один из них. Я пришла к вам, чтобы выяснить: кто же второй и какова связь между этими двумя.Абигейль сидела перед ней в своем красивом платье, с идеально уложенными кудрями, розовыми щеками, глядя на нее такими же круглыми голубыми глазами, как у брата. Она разжала неестественно стиснутые губы лишь для того, чтобы произнести:— Я ничем не могу вам помочь.Мисс Силвер окинула ее пристальным взглядом.— А я думаю, можете. Я не люблю, когда меня пытаются ввести в заблуждение. Говоря, что я пришла к вам с целью выяснить, кто же тот другой человек, замешанный в этом деле, я имею в виду, что намереваюсь обнаружить связь между этим человеком и мисс Эмили Солт. Личность этого человека мне известна. Но вы можете мне помочь в…— Мисс Силвер, я не могу вам помочь.— Я уверена, можете.— Мне ничего не известно об этом человеке.Мисс Силвер выставила вперед руку, обтянутую черной шерстяной перчаткой:— Миссис Солт, я всего лишь прошу вас ответить на несколько вопросов. Если я их не задам, это сделает полиция.Щеки Абигейль покраснели.— Можете задавать свои вопросы. Не знаю только, отвечу ли я на них.Мисс Силвер серьезно улыбнулась.— Я уверена, вы приложите все усилия. Прошу вас, не думайте, будто я недооцениваю сложность вашего положения. На ваши плечи легла тяжелая обязанность заботиться о мисс Эмили Солт. Вы не смогли бы выполнять ее, не зная о некоторых особенностях мисс Солт. Будьте добры, скажите мне, не проявляла ли она и раньше склонности к насилию?В комнате повисло молчание. Через некоторое время мисс Силвер мягко нарушила его:— Понятно.Абигейль посмотрела в сторону.— Это было очень давно. Она ревновала. Не хочу, чтобы вы преувеличили значение моих слов. В то время я держала в доме горничную — очень милую, достойную девушку. Она пришла ко мне и сказала, что Эмили пыталась столкнуть ее с лестницы. С тех пор я решила, что лучше не нанимать горничную на постоянную работу. Эмили начинает ревновать.— И она ревновала к Уильяму Смиту?— Брат составил завещание в его пользу. Эмили разозлилась за меня.Мисс Силвер склонила голову.— Как я понимаю, это была нелегкая ноша. Люди с неустойчивой психикой сильно подвержены ревности и вспышкам гнева. Они с готовностью подпадают под влияние более сильной воли. Я как раз пытаюсь обнаружить свидетельство этого влияния. Вот в чем вы можете мне помочь.— Нет, — произнесла Абигейль.В ответ она получила еще одну серьезную улыбку.— Надеюсь, что можете, и, если можете, — захотите. Итак, миссис Солт, оглядываясь назад, можете ли вы вспомнить члена семьи, друга или знакомого, обладавшего описанным мною влиянием? Если кто-нибудь приходит вам в голову, не колеблясь, назовите мне его. Вы не причините зла невинным и, возможно, защитите вашу золовку так же, как и Уильяма Смита. Если, как я подозреваю, кто-то над ней потрудился и использовал ее и ее особенности в качестве орудия, Эмили может угрожать серьезная опасность. Преступник быстро избавляется от использованного и более не нужного инструмента. И избавляется обычно раз и навсегда.Серьезность, с какой мисс Силвер произнесла это, потрясла Абигейль. Все ее равнодушие испарилось, и она сказала не свойственным ей голосом:— Это звучит ужасно.Ответ прозвучал еще более грозно:— Это может оказаться еще ужаснее. Миссис Солт, какие знакомые, друзья, связи есть у вашей золовки?— Совсем немного. Она не заводит друзей. Моя свекровь все время, пока была жива, относилась к Эмили, как к ребенку. Она была с ней очень сурова — контролировала каждый ее шаг. Она бы ни за что не признала, что не права. Иногда я думаю, что все было бы по-другому, если бы к Эмили относились иначе. Ей никогда не позволялось то же, что другим девочкам. Она практически не общалась с посторонними людьми, если не считать походов в церковь.Мисс Силвер покачала головой.— Вы правы, миссис Солт, — абсолютно неправильное обращение! Но если не было никаких внешних связей, возможно, был кто-то в семейном кругу?— Нет, никого… — Абигейль замолчала. Потом продолжила: — Была ее племянница… С тех пор уже прошло несколько лет — Эмили воспылала к ней отчаянной любовью. Иногда с ней это бывает, и она становится ужасно утомительной. Я была очень рада, когда это прошло.— Вы говорите, племянница?Абигейль заколебалась.— Ну, в некотором роде. Дело в том, что я о ней не много знаю. Одна из сестер моего мужа сбежала со своим женихом и вышла за него против воли семьи. Отношения так и не были восстановлены. Я ее никогда не видела, а родные о ней не упоминали. Потом, незадолго до начала войны Эмили встретила кузину, которая сказала ей, что отыскалась дочка Мэри. Не помню, каким образом они столкнулись. Эмили сказала, что узнала ее из-за сходства с моей свекровью. — Абигейль развернулась и указала на зловещий портрет на стене. — Вот такой она была, когда я с ней познакомилась. Но в молодости она считалась красавицей. Ни за что не подумаешь, правда? Эти увеличенные изображения любого изуродуют, но у меня в альбоме есть фотография, по которой видно, какой она была. Думаю, среди предков ее отца были итальянцы. Он держал ресторан в Бристоле, и у него была итальянская фамилия. Но мать ее родом из Англии. Мэри, которая сбежала, сильно на нее походила, и ее дочка, по всей видимости, тоже.— И что же, миссис Солт?— Ну, больше, пожалуй, и нечего рассказывать. Эмили отправилась познакомиться с этой Мэй и прониклась к ней страстной любовью. Это в самом деле было крайне утомительно. То стащит из моего шкафа банку варенья, то половину курицы или лучший кусок языка. А как только в кармане у нее окажутся деньги, то через минуту их уже и нет — перчатки для Мэй, чулки для Мэй, сумочка для Мэй Я с этим мирилась, потому что ничего не могла поделать и надеялась, что это само собой пройдет, ведь подарки — подарками, но кто же сможет долго терпеть Эмили — если только они не обязаны это делать!Стена многолетнего молчания, которой окружала себя Эбби ради Эмили, теперь была насильственно пробита. И сквозь брешь к ней хлынуло осознание того, скольких жертв стоила ей эта дружба, это служение, это каждодневное обуздание себя.Мисс Силвер произнесла в ответ те слова, что так и не были высказаны:— Это, должно быть, вас ужасно измучило.— Да, — сказала Абигейль. Мимолетное выражение удивления скользнуло по ее лицу. Оно, возможно, было вызвано внезапно пришедшим пониманием того, насколько ее это измучило. А может быть, Абигейль задумалась, откуда это стало известно мисс Силвер. Через мгновение она продолжила: — Немудрено от нее устать — любой устанет. Между ними, видимо, произошел скандал. Эмили вернулась домой в таком ужасном состоянии, в каком я ее никогда не видела. В конце концов мне пришлось позвать врача — я не делала этого со смерти мужа.— И что он сказал, миссис Солт?И Абигейль впервые за все эти годы повторила услышанные тогда слова:— Он сказал, что Эмили может причинить вред себе или еще кому-нибудь. — Она покраснела, на лице ее вновь появилось удивленное выражение: — Я никогда никому об этом не рассказывала.— Сказал ли врач что-нибудь еще?— Что ее надо поместить в приют. Но она снова успокоилась и стала такая, как прежде.— Это случилось перед войной?— Буквально перед началом — в июле или августе.— И на этом все кончилось? Повторения этой дружбы не случалось?Абигейль пожала плечами.— Вот этого я как раз не могу сказать… Иногда мне казалось…— Да, миссис Солт?— В последние два месяца что-то происходило. И я думала, не Мэй ли это снова или, может, кто-то другой. Эмили вновь взяла за привычку по вечерам удирать из дому, как раньше, — а зимой это особенно странно. Если я спрашивала ее, где она была, она впадала в возбуждение. Тогда я напрямик спросила у нее, не с Мэй ли она опять видится, и Эмили ответила «нет». Но снова все пошло по-прежнему — исчезают деньги и продукты пропадают из кладовой. Однажды я хватилась целой тарелки студня, когда кого-то ждала к ужину. А буквально в этот уик-энд пропала банка моего яблочного джема, который я специально припрятала, чтобы оставить у брата для Уильяма Смита и его жены.Мисс Силвер кашлянула.— Миссис Солт, а как зовут эту племянницу мисс Эмили Солт?— Мэй…— А фамилия?— По-моему, Вудс… Миссис Вудс… или Вуд… Не могу точно сказать.— А девичья фамилия?— Я правда не знаю. Ее мать сбежала, и в семье о ней никогда не упоминали. А Эмили всегда ее называла Мэй — в то время она много о ней говорила… Я не знаю… Мне пришло в голову… Но, наверно, мне лучше этого не говорит.— Думаю, лучше сказать, — твердо возразила мисс Силвер.Легкая морщина прорезала гладкий лоб Абигейль.— Ну, просто иногда у меня возникала мысль, что эта Мэй была… — Она запнулась, подбирая нужное слово, и наконец нашла его: — Не слишком респектабельной. Эмили говорила, что у нее хорошая квартира и все замечательно, но ни слова о том, кто ее муж или чем он занимается. Только что он иногда туда приходил, и если он собирался прийти, Мэй звонила и запрещала являться Эмили. Мне пришло в голову, что это звучит подозрительно. А так как потом Эмили вообще перестала хоть что-нибудь рассказывать, я решила, что ей, наверно, велели придержать язык.Наступила пауза, после которой мисс Силвер задумчиво спросила:— Миссис Солт, вы когда-нибудь слышали о семье Эверзли?Глаза Абигейль остались совершенно пустыми.— Нет, — ответила она и тут же добавила: — Миссис Смит была мисс Эверзли.Мисс Силвер испытующе посмотрела на нее.— Уильям Смит — на самом деле мистер Уильям Эверзли. К нему вернулась память, и семья его признала. Он владеет контрольным пакетом акций фирмы, и вполне могли найтись люди, которым его возвращение создало трудности. Вы знаете что-нибудь об этом?Абигейль воскликнула в замешательстве:— О нет, откуда мне знать?Мисс Силвер не отводила от нее пристального взгляда.— Я бы хотела задать тот же вопрос мисс Эмили Солт.— Эмили?— Да, будьте так любезны, миссис Солт.Абигейль поднялась и вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Мисс Силвер услышала, как она пересекла коридор и постучала. Через секунду стук повторился. Потом раздался звук открываемой двери.Абигейль с встревоженным лицом вернулась в гостиную.— Она, видимо, вышла. Ее пальто и шляпа исчезли. Не понимаю, почему я не услышала, как она ушла.— Возможно, она и не хотела, чтобы вы слышали, — сказала мисс Силвер. — Может быть, вы позволите мне дождаться ее. Кажется, перед этим вы говорили о фотографии вашей свекрови. Мне было бы интересно взглянуть на нее.Как и во времена старой миссис Солт, фотоальбом покоился на зеркально отполированном столе, занимающем всю середину комнаты. Чтобы не повредить полировку, под него была подложена шерстяная вязаная циновка, первоначально цвета зеленого мха, с добавлением оранжево-розового, теперь же вылинявшая до неясного оттенка, напоминающего скорее лишайник. Обложка альбома была покрыта тисненой кожей и снабжена массивной золоченой застежкой.Пододвинув стул, мисс Силвер с интересом рассматривала длинную вереницу портретов семейства Солт. Сверкающие глянцем фотографии замечательно сохранились — очевидно, их тщательнейшим образом оберегали от солнечных лучей. Карточки были двух размеров — с открытку и с визитную карточку; каждая аккуратно вставлена в углубление на кремовой поверхности страницы. Были там и молодые люди с бородками; и женщины средних лет, с волосами, в форме котлеты уложенными на висках, и высокими воротниками-стойками со скошенными концами, введенными в моду Уильямом Эвартом Гладстоном; и маленькая девочка в полосатых гольфах, с круглым гребнем в волосах — она выглядела так, словно сбежала с одной из иллюстраций Тенниела к «Алисе в Стране чудес»; и дамы в юбках, обшитых галуном, натянутых на кринолин; и девушки начала восьмидесятых в рельефных турнюрах и маленьких шляпках набекрень;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30