https://wodolei.ru/catalog/mebel/nedorogo/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Не обращайте внимания.
— Мне надоело. Ничего, если я скажу, что Фред приехал?
— Линда, он действительно приехал?
— Я так скажу, чтобы он отстал.
— Лучше не обращайте внимания.
— Дэвид, я увижу Майкла?
— Он жив, и это все, что я могу вам сказать, Линда.
Вскоре позвонил Дорон.
— У вас есть новости?
— Есть просьба, генерал, — сказал Гард. — Оставьте в покое жену Честера. Она уже на пределе. Ваши люди ее замучили.
— Хорошо, я подумаю, — сказал генерал, — а…
— Новостей нет, — перебил Гард.
— Никаких?
— Абсолютно.
— Договоримся о главном, — произнес Дорон металлическим голосом. — Или я могу вам доверять, или не могу. Ситуация не терпит неясностей в этом вопросе.
— Я к вашим услугам, генерал.
— Почему вы не сообщаете мне о звонке из канцелярии президента?
Гард не сразу нашелся, что ответить.
— Но вы и так знаете об этом, — сказал он через паузу.
— Разумеется! Ведь анонимный звонок Джекобсу мною организован!
Гарду пришлось сделать еще одну паузу.
— Вы проверяли меня, генерал?
— Отдаю долг вашей удивительной проницательности.
— Благодарю за комплимент, — сказал Гард. — Откровенно говоря, я сам хочу иметь дело с Фредом Честером, а уж потом доложить вам о результате.
Дорон не ответил.
Ночью Гард был в управлении, поддерживая связь со всеми постами. Уже не в первый раз, работая как бы заодно с Дороном, он одновременно действовал против него, оберегая от генерала предмет их общих забот. Это создавало дополнительные трудности, поскольку комиссар «простреливался» с двух сторон, занимая все ту же «круговую оборону»: там, где были его люди, непременно находились люди Дорона.
Черт возьми, как не хватало комиссару Мердока!
Таратуре больше не было смысла торчать на острове, и Гард отдал ему распоряжение возвращаться домой.
— Одному? — спросил инспектор.
— Вместе, — сказал Гард, подумав о том, что Сюзи Бейл с большим успехом сохранит тайну, если будет при Таратуре.
В семь утра в полицейское управление приехал Дорон. Без предупреждения. Даже без выяснения того, на месте ли комиссар. Невероятно, но это так: член Тайного совета лично посетил комиссара Гарда! Он вошел в кабинет, даже не взглянув на оторопевшего сержанта, и бросил на стол Гарда утренний выпуск «Все начистоту» — левой газеты, издающейся на средства подписчиков.
— Первый ход сделан, — резко произнес Дорон, — важно не пропустить второй!
Гард увидел громадный заголовок, шапкой стоящий на полосе: «Верните моего Майкла!» Быстро пробежав глазами статью, комиссар понял, что это, собственно, даже не статья, а анонс к ней, сделанный второпях, на одном дыхании. Честер, по всей вероятности, не имел времени на тщательное обдумывание материала, он просто кричал! Кричал о том, что его маленький Майкл живет на острове Холостяков в таинственной «зоне», возглавляемой таинственным «шефом», что у бедного мальчика синяя кожа и синяя кровь, что ему и многим другим детям, находящимся под зловещим куполом, сделана операция и что он, Фред Честер, собственными глазами видел леденящую душу картину и теперь свидетельствует перед читателями ее достоверность. О том, как был украден Майкл, как нашел его Честер и с чьей помощью, что представляет собой купол, что за профессора, орудующие в «зоне», и прочие подробности газета обещала рассказать читателям в следующих номерах. Тут же следовал призыв: «Оформляйте годовую подписку на нашу газету!» А под призывом была опубликована фотография ребенка с синим лицом: ребенок жевал бумажную ленту и смотрел на читателя взором, полным ужаса. Это был, конечно, увеличенный и матрицированный кадр из фильма, унесенного Фредом из «зоны».
— Мне удалось блокировать часть тиража, — сказал Дорон, — но дело теперь не в этом. Люди уже знают. Со слухами даже я бессилен бороться. Впрочем, положение пока не столь катастрофическое…
— Минуту, генерал.
Гард взглянул на схему постов, вызвал по селектору «девятого» и спросил его, как получилось, что Честер вошел в здание редакции незамеченным.
— Не входил, комиссар, — ответил «девятый», — если он не сделал себе пластической операции!
— Хорошо, — сказал Гард. — Удвойте внимание. Скоро наверняка войдет… Я слушаю вас, генерал.
— У меня есть возможность, — энергично начал Дорон, — превратить сообщение Честера либо в розыгрыш, либо в бред сумасшедшего, либо в анонс научно-фантастического рассказа. Но дальнейшие разоблачения вашего друга, его следующие публикации…
«Какие разоблачения? — подумал Гард. — Фреду ничего же не известно… Правда, с ним Шиз, но много ли знает рядовой электрик? Быт синих людей, образ жизни, какие-то случаи, истории, способ их охраны, фамилии профессоров, некоторые подробности о Дине Динст — что еще? Впрочем, и это немало…»
— Джинн выпущен из бутылки, — сказал Гард, словно бы подводя черту под своими размышлениями.
— Чепуха! — воскликнул Дорон. — Я все улажу. Мне важно, чтобы Тайный совет не узнал истинных целей эксперимента и чтобы мое имя нигде не фигурировало. Кстати, ваше имя тоже пока не задето. — Генерал посмотрел в глаза Гарда. — Скажите, комиссар, что знает и чего не знает Честер? Я задаю глупый вопрос? Возможно…
— Он не один, генерал, — сказал Гард.
— Да, я знаю, с ним ушел сотрудник «зоны» Вальтер Шиз. Электрик. Что он может знать, если есть сведения, которые недоступны даже Дине Динст! Буду откровенен с вами, комиссар. Если бы я мог убрать вас всех — всех! — одновременно, я бы так и сделал. И кончен бал! Увы, я понимаю, что Честер — гарантия вашей безопасности, как вы — его. И еще этот ваш Таратура с девчонкой. И мой Шиз… («Ни при каких обстоятельствах, — подумал Гард, — нам нельзя оказываться всем вместе!») Короче говоря, — продолжал Дорон, — я вновь протягиваю вам руку, комиссар. Действуйте! Теперь все зависит от вас. Уговорите Честера замолчать! Вы-то, надеюсь, понимаете, что его болтовня приведет к неминуемой гибели двухсот с лишним человек и собственного сына? Мне их не жалко, они уже не люди, но вы…
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал Гард, вставая. — Но именно я сделаю, генерал. Не вы!
Через два часа у входа в редакцию «Все начистоту» группа, возглавляемая Таратурой, спокойно и аккуратно взяла Вальтера Шиза. При задержании электрик произнес только одну фразу, и то лишь тогда, когда увидел за рулем автомашины инспектора Таратуру: «Хорошо, что это ты, черт возьми!» Его привезли в управление и ввели в кабинет Гарда. Он был совершенно невозмутим.
— Сначала я думал, — сказал Шиз, — что ребята от шефа, к чертовой матери! Даже испугался.
— А вам известно, кто ваш шеф? — улыбаясь, спросил Гард.
— Черт его знает! — ответил Шиз. — Не Дорон?
Комиссар опешил:
— Откуда у вас такие сведения?!
— Фредик сказал. Он парень головастый.
— Линда?
— Дэвид! Боже мой, куда вы запропастились? Я с ума схожу, а вам…
— Линда…
— Как будто меня не существует! После этой ужасной статьи, после фотографии — как вы могли, Дэвид! Но это не Майкл! Неужели это мой сын?!
— Линда…
— Что они сделали с Майклом? Я не узнаю его! Куда мне идти? Где этот купол? На острове Холостяков? Я немедленно…
— Линда!
— Но что я могу сделать одна? Бедная, несчастная женщина… Где Фред? Если он печатает статьи, то почему…
— Линда, дайте хоть слово вымолвить!
— Что толку от ваших слов! До каких пор вы будете морочить мне голову?!
— Успокойтесь, Линда! А Фред — вот он, рядом. Можете с ним говорить!
Дитрих кошачьей походкой вошел в кабинет Дорона.
— Ну? — коротко спросил Дорон.
— Сожалею, но… Гард исчез.
Дорон молча посмотрел на Дитриха.
— В четырнадцать двадцать семь он выехал с Таратурой из управления, — продолжал секретарь, — и мы его потеряли.
— Прекрасно, — съязвил генерал. — Честера еще не нашли, а Гарда уже упустили. Представить всех к орденам?
Дитрих не пошевелился, выражение его лица не изменилось. Казалось, никакие чувства не были ведомы этому человеку: ни страх, ни сострадание, ни ненависть, ни любовь. Автомат, вся сила которого — в безропотном автоматизме. Но Дорон, вероятно, все же отлично знал своего секретаря, если по каким-то совершенно неуловимым признакам понял, что тот сказал еще не все.
— Ну? — снова произнес генерал.
— В шестнадцать ноль четыре Гард звонил жене Честера. Сначала он сам говорил с Линдой, затем трубка была передана Фреду Честеру.
Дорон всем телом подался вперед.
— К сожалению, генерал, — спокойно произнес Дитрих, — они звонили из машины комиссара.
— Содержание разговора?
— Общие слова. — Дитрих протянул Дорону маленькую кассету с магнитофонной пленкой. — Если угодно, запись здесь.
Генерал раздраженно махнул рукой, и кассета легла в бездонный карман Дитриха. Дорон с минуту отбивал указательным пальцем барабанную дробь по столу.
— Плохо, Дитрих, — вдруг просто сказал генерал. — Ох как плохо!
Дитрих закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока Дорон не отдал распоряжение:
— Холла и Рейдинга! И сами побудьте здесь. Вы мне потом понадобитесь.
Ближайшие помощники генерала уже битых два часа томились в приемной…
— Фреди, давай еще раз обдумаем все сначала. Я не могу тебе запрещать, не могу от тебя требовать, поэтому прошу.
— Если бы я не знал тебя, Дэвид, то решил бы, что ты подослан Дороном.
— Это близко к истине, но не меняет существа дела. Есть логика, есть здравый смысл…
— Хорошо, давай обдумаем.
Они сидели в небольшой комнате, обставленной вещами, давно вышедшими из моды. Как по линиям на пне, по этим вещам можно было определить, сколько десятков лет минуло с той поры, когда кончилось благополучие этого дома. Впрочем, делать специальных изысканий не было нужды, так как Вальтер Шиз, которому принадлежала квартира, находился тут же. Он сидел в высоком «тронном» кресле, по-королевски уронив голову на грудь, и задумчиво разглядывал торшер из массивного литого серебра, не только не принимая участия в общем разговоре, но даже не прислушиваясь к нему. Немногословность Шиза, как полагал Гард, могла свидетельствовать в равной степени либо об ограниченности его ума, либо, наоборот, о его мудрости. Шиз все еще оставался загадкой для комиссара, который так и не понял и не видел смысла в том, чтобы это выяснять, почему Вальтеру Шизу, человеку весьма странному, пришлось когда-то бросить насиженное гнездо, заколотить маленькую квартиру, закрыть вполне приличное и доходное дело и податься на остров Холостяков, чтобы приобщиться там к мрачной и таинственной «зоне», а затем так же необъяснимо порвать с ней, то есть со своим будущим, и вернуться к прошлому. Массивный торшер вызывал, вероятно, у Шиза какие-то воспоминания, но какие именно, Гард не понимал, поскольку Шиз обронил вслух лишь несколько слов, дающих возможность предполагать все, что угодно. Он сказал: «Наследство жены, черт бы ее побрал!» — и вновь умолк.
К «черту» Шиза Гард уже успел привыкнуть.
Конспираторы! Это же смех: перебраться с острова на материк и, не путая следов, почти на виду у всех прямым ходом направиться в пустовавшую квартиру Шиза! Только абсолютная нелепость такого «хода» помешала Гарду (и, вероятно, Дорону) предположить его возможность.
Однако Дорон еще может хватиться, надо поторапливаться… Тем более что все они, кроме Сюзи, которую инспектор, пользуясь какими-то старыми своими отношениями и связями, пристроил инкогнито в заведение «Милости просим на два часа!», оказались вместе, как безмозглые мухи, сползшиеся, казалось бы, специально для того, чтобы быть прихлопнутыми одним ловким ударом мухобойки.
— Таратура, там все в порядке? — спросил Гард.
Инспектор, который был рядом, оторвался от окна, через которое он наблюдал узкий дворик и аллею, ведущую к подъезду дома, и ответил:
— Как у Христа за пазухой, шеф!
— Отлично. Итак, Фреди, предположим, ты продолжишь свои разоблачения, назовешь все фамилии, адреса, даты. Беру невероятный с точки зрения логики вариант: тебе верят, общественность возмущается, правительство вынуждено принять меры, Дорона подвергают аресту. Что будет с Майклом и остальными детьми?
— Что? — сказал Честер.
— Они погибнут, как только их «освободят». Значит, чтобы сохранить им жизнь, надо навечно оставить их в куполе!
— Это немыслимо, но… твое предложение?
Гард тяжело вздохнул.
— Увы, Фред, изменить что-либо в судьбе детей мы бессильны. Только жажда возмездия руководит нашими поступками! Что же касается Майкла и всех остальных… не лучше ли предоставить событиям течь своим чередом? Марс — тоже планета, им будет там лучше, чем в куполе, и по крайней мере не хуже, чем на Земле.
— Ты способен сказать все это Линде? — почти шепотом спросил Честер.
Гард не ответил.
— И зло, я считаю, должно быть наказано! — продолжал Фред. — Если завтра Дорону понадобятся новые «покорители» Марса, мы не позволим ему покупать или красть новые человеческие жизни!
— Полагаю, — сказал Гард, — нам удастся получить у него в обмен на молчание гарантию прекращения дальнейшей деятельности «зоны».
— Черта с два! — сказал вдруг Шиз. — Его гарантия — пуля!
— Нет, Дэвид, — воскликнул Честер, — не могу с тобой согласиться! У любого яда есть противоядие. Если срочно дать ученым государственной важности задание, если привлечь к делу такие умы, как Чойз, они решат проблему! Я не могу не надеяться на то, что детям вернут Землю! Не могу!
Честер нервно заходил по комнате.
— Реальность твоих надежд минимальна, — жестоко произнес Гард.
— Пусть! Но даже самый ничтожный шанс я обязан использовать. Ну как ты меня не понимаешь?
Гард тоже встал с кресла, тоже заходил из угла в угол, но, встречаясь на середине комнаты, они старались не задевать друг друга. Не только физически, даже словом, но Гард скоро не выдержал.
— Убивать всегда было легче, чем спасать от смерти, — сказал он. — Те же Биратончелли и Янш занимались перестройкой человеческого организма более десяти лет. Сколько десятилетий должно уйти на то, чтобы исправить зло?
— Согласен, — мрачно сказал Честер, — но что из этого следует? Необходимость смирения? Или все же сделать попытку поискать шанс спасти детей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28


А-П

П-Я