- А хотя бы Яроша!
- Нелогично, - вмешался Ремез. - Голос изменить, конечно, можно, однако Ярошу, если бы он решил вызвать к себе Сосновскую, надобности в этом не было. Скорее наоборот, именно на его голос она поехала бы куда угодно.
- Не забывайте, что трубку снял брат! А это уже лишний свидетель.
- Пусть так. Тогда объясните: зачем Ярошу разыгрывать сцену с аварией, когда он мог просто пригласить ее покататься на мотоцикле, как не раз делал это и раньше?
- Разрешите?
В дверях стоял Гринько.
- Бьюсь об заклад, младший лейтенант Гринько только что вернулся со свидания, - сказал Ремез. - Но почему так рано? Еще и солнышко не село.
Гринько угрюмо взглянул на него, налил стакан воды, выпил, только потом шагнул к Панину и протянул конверт.
- Вот, товарищ капитан. Познакомьтесь с шедевром. Буквы вырезаны из газеты.
- "Хочешь жить, держи язык за зубами", - прочитал Панин. - Это Полищук получила такое послание?
- Она. Встретились мы, как и первый раз, в парке. Я и так и этак молчит. По глазам вижу - порывается что-то сказать, а не может. Совсем было отчаялся, как вдруг она в слезы и достает из сумочки эту записку.
- Когда и как она ее получила?
- Сегодня утром обнаружила в почтовом ящике. Штемпеля на конверте нет, кто-то не поленился доставить лично.
- Конверт и письмо - немедленно на экспертизу, - приказал Панин. Боюсь, правда, что тут отпечатков пальцев больше, чем надо. Где Юля?
- Плачет. Ничего вы, говорит, не знаете, а еще милиция. Нину убили и меня убьют.
- Я спрашиваю, где она?
- В "теремке", товарищ капитан. Извините, в кабинете лейтенанта Ванжи.
- Т-так, - Панин обвел взглядом присутствующих. - Как вам это нравится, Ларион Григорьевич? Выходит, свет клином на Яроше не сошелся. Теперь закрутятся колесики, только поспевай.
- Что касается клевера ползучего, то ботаники сказали, будто растет он вдоль всего днепровского берега, на песках.
- Какой клевер?
- Тот, что Ванжа обнаружил в спицах мотоцикла Яроша. Был я в университете. - Гринько смущенно улыбнулся, вспомнив что-то смешное. Повели меня к профессору, в наивысшую, так сказать, инстанцию. Встречает меня кудрявый юноша. Ну, не юноша, а так где-то за тридцать, не больше. Приглашает сесть. Спасибо, говорю, а что - профессор скоро будет? Он руку подает: "Давайте знакомиться - профессор Голубицкий". Я, товарищ капитан, сквозь землю готов был провалиться. Думал, профессор - значит, борода, очки...
- Благородная седина, - подхватил Ремез.
- А хотя бы и так! И седина. Профессор же, не кто-нибудь. Потом мне лаборантка сказала, что этому Голубицкому в позапрошлом году международную премию дали за монографию. О клевере он мне целую лекцию прочитал. Никогда б не подумал, что о каком-то сорняке...
- О клевере достаточно. Ремез, займитесь Юлей вдвоем с Гринько. Можете идти. - Капитан снял телефонную трубку. - Рахим? Панин говорит. Ты не хотел бы заглянуть ко мне? Есть разговор. Чует моя душа, что вновь скрестились наши стежки-дорожки. Минут через пять? Жду.
Панин поднялся из-за стола, насвистывая популярную "Песенку веселого барабанщика", подошел к окну.
- Ванжа - способный оперативник, - сказал он, - но ему недостает опыта. И понимаете... У парня голова пошла кругом, он влюбился в эту девушку. Вы знаете об этом, Очеретный?
- Впервые слышу. Это имеет значение?
- О загадочном телефонном звонке к Сосновским мы должны были знать в первый же день розыска. Ошибка Ванжи - это и ваш просчет, товарищ старший лейтенант.
Очеретный молчал, насупив густые брови.
- Самое опасное в нашем деле, - продолжал Панин, - попасть в плен удобной версии. Это все равно, что на раздорожье избрать путь только в силу его привлекательности. Куда-то он ведет, но куда?
Начальник уголовного розыска стоял, опершись ладонями на подоконник. Заходящее солнце было красным. К ветру. И он уже начинался, набирал силу, стучал по крыше отставшим железом. Снизу, от клумбы, волнами поднимался запах маттиолы.
ВОДОЛАЗКИ
1
За несколько месяцев до описанных событий по дороге из областного центра на Самарск потерпел аварию фургон. Была гололедица, над трассой плавали клочья тумана. Фургон с такой силой занесло на повороте на полосатые каменные столбики, что он перевернулся вверх колесами. В последний миг водитель выскочил из кабины, чуть не попал под легковую, которая шла следом за фургоном, но отделался легким испугом. Когда на место события прибыла автоинспекция, он сидел на обочине на собственной шапке, по-турецки скрестив ноги, и цокал зубами.
Инспектор ГАИ Чубук изрядно повозился, пока выяснил, что товароведы трикотажной фабрики забраковали партию шерстяной пряжи, прибывшей из Донецка, и водитель получил задание вместе с актом возвратить ее на тамошнее камвольно-прядильное предприятие. Путевка подтвердила слова шофера, однако было непонятно, почему он ехал через Самарск, хотя существует значительно более короткая дорога через Красоновку. По этому поводу между автоинспектором Чубуком и водителем фургона Валиевым состоялся такой разговор:
- Вы что - заблудились в тумане?
- Туман как туман. Гололедица вот, едва нажмешь на тормоза - и повело. Разве я виноват?
- В вашей вине мы еще успеем разобраться. Я о другом спрашиваю: почему вы поехали кружным путем, а не через Красоновку?
- Красоновку? - Шофер на минуту замялся. - Верно, так ближе, но перекрыто же там! Авария на мосту. Сказали: возвращает всех в объезд ваш товарищ.
- Кто сказал?
- Какой-то водитель "Жигулей". Страшно ругался... А кроме того, товарищ лейтенант, девушка у меня в Самарске, думаю, не было счастья, так несчастье помогло, заскочу на минутку к Тамарке. А оно вишь как получилось...
Шофер принялся доказывать, что если бы подоспел кран, то тут и дела-то всего ничего: машина почти не повреждена, немного, правда, помяло. Но до Самарска рукой подать, а там он уж сам управится, за свой счет починит и очень быстро. Поскольку конец месяца, наряд не успеешь закрыть, да еще и авария - прогрессивка тю-тю.
Автоинспектор угрюмо взглянул на шофера, велел ему отойти в сторону, а сам занялся протоколом. К вечеру фургон отбуксировали назад в город, на фабрику, и там неожиданно оказалось, что в Донецк отправили не забракованную пряжу, а первосортную японскую, к тому же очень дефицитную.
Завскладом сырья Поляков всю вину свалил на молоденькую кладовщицу, которая, мол, в спешке указала грузчикам не на те мешки.
"Это что же получается? - кричал он, вернувшись к себе от директора фабрики Гальченко. - Понабирали зеленых девиц, а я за них отвечай? Грамотные, извольте, десятилетки поокончали, а в голове - тряпки да... как их... шейки-твисты. Вот-вот, целый день тринды-ринды, а спецификацию... Где спецификация на черниговскую партию, я вас спрашиваю? - размахивал Поляков указательным пальцем перед носом кладовщицы. - Где?"
Чубук оставил работников фабрики разбираться в возникшей ситуации, однако счел необходимым упомянуть об этом факте в рапорте своему начальству. Поскольку же трикотажная фабрика расположена в Петровском районе, случай с пряжей стал известен начальнику отделения БХСС майору Гафурову.
Администрация фабрики объявила строгий выговор кладовщице и заведующему складом за недобросовестное выполнение служебных обязанностей, о чем Гафуров сразу узнал лично от директора фабрики Николая Артемьевича Гальченко. Вероятно, на этом майор и поставил бы точку, но ему пришла мысль поинтересоваться, не ускользнуло ли что-нибудь от внимания автоинспектора Чубука.
Через час на столе Гафурова лежала сводка дорожных происшествий на территории области за прошлые сутки. Об аварии на Красоновском мосту не упоминалось ни словом.
"Выходит, Валиев соврал. С какой стати?" - спросил сам себя майор и принялся пальцами тереть горбатый нос. Затем он вызвал сотрудника своего отделения старшего лейтенанта Павелко и велел уточнить, во-первых, не вкралась ли в сводку ошибка и, во-вторых, в самом ли деле у шофера Валиева есть в Самарске девушка.
Через несколько дней Павелко доложил, что сводке ГАИ целиком можно доверять. Что касается Валиева, то в Самарске, на Матросской, 22, живет женщина, которую он часто навещает. Проживает с мальчиком, очень похожим на Валиева, по крайней мере так говорят ее соседи. Но фамилия...
Гафуров дал понять старшему лейтенанту, что эти подробности мало его интересуют. Важен сам факт, что такая женщина существует, следовательно, шофер фургона мог сделать крюк ради нее, а затор на мосту придумал для оправдания.
История с японской пряжей всплыла в памяти вновь накануне Международного женского праздника. И вот в связи с какими обстоятельствами.
Кроме центрального Красного рынка, который старожилы иногда называют Маврикиевским, потому что когда-то тут стояли лабазы знаменитого купца Маврикиева, в Петровском районе областного города существовал еще и базарчик, называемый Клинчиком. Этот Клинчик был известен милиции как место тайных сделок маклеров и жуликов черного рынка. Гафурову он даже во сне снился. Внешне это был обычный базар, где торговали красивыми певчими птицами, фантастическими представителями аквариумного мира, а также разнообразным кормом для этой фауны. Но при желании тут можно было купить что угодно, например, партию дефицитной керамической плитки или, скажем, осциллограф, в зависимости от спроса. Нет, этот товар на Клинчике не продавали, тут только заключали "джентльменские" соглашения, обменивались адресами, в тайну которых иногда удавалось проникнуть и майору Гафурову. И тогда он проводил операции, в шутку названные Павелко "Здравствуйте, я ваш дядя!".
В начале марта на Клинчике была задержана вертлявая молодая женщина, которая из-под полы торговала так называемыми водолазками. Для Гафурова это была вообще-то мелочь, если бы он не обратил внимания на два обстоятельства. Водолазки были изготовлены из розовой японской шерсти, а таких изделий давно не водилось ни в магазинах, ни на торговых базах города. Этикеток на водолазках не было, женщина клялась, что не было их и тогда, когда она "брала товар у какого-то бродяги, чтоб ему галушка в глотку не полезла! Плакали ее денежки, да еще и стыда теперь не оберешься..."
Сама она рыдала в кабинете старшего лейтенанта милиции Павелко, а он тем временем перебирал бумаги на столе и удивлялся, что в человеческом организме таятся такие неисчерпаемые запасы жидкости. Пододвигая стакан с водой, иронически думал: "Может, она ее сразу перельет в слезы? Так сказать, по законам соединяющихся сосудов".
Павелко улыбнулся, не подозревая, что эта улыбка подействует на его собеседницу лучше всякой воды. Слезы у молодой женщины сразу высохли.
- Вам смешно! - воскликнула она с видом человека, оскорбленного в наилучших чувствах. - А как я мужу в глаза посмотрю? Да он у меня знаете какой? Сам директор с ним за ручку, портрет на Доске почета... - И перешла на жалобный шепот: - Выгонит, ей-богу, выгонит из дому. Вы не говорите ему, а?
"Вот этого не обещаю, - подумал старший лейтенант, - а даже совсем наоборот. Головомойка дома тебе, голубушка, не помешает, не повредит".
Павелко решительно пододвинул к себе стопку бумаги и взял ручку.
- А теперь, гражданка Костюк, давайте все по порядку. Следовательно, в четверг, 7 марта, на Клинчике к вам подошел незнакомый человек и сказал... Что он вам сказал? Постарайтесь вспомнить как можно точнее. Напоминаю, что это в ваших же интересах.
2
Майор милиции Гафуров позвонил Гальченко.
- Это ты, Рахим? - загудела трубка басом директора трикотажной фабрики. - Давненько мы с тобой не виделись. А может, оно и лучше? Гальченко засмеялся.
С Николаем Артемьевичем Гафуров встретился на рыбалке. Их лодки нередко можно было видеть рядом против Заячьего острова. Почему этот кусочек земли среди Днепра назывался Заячьим, напрасно гадать - зайцев на нем не водилось, как не водилось лисиц, медведей и волков. Зато росла там ива, в стороне от диких зарослей, одна-единственная на весь островок, своего рода зеленый зонтик, под которым в нестерпимую жару, когда, наверное, и рыба изнемогает, так как перестает клевать, можно отдохнуть, оставив лодки на плаву. Вот тут они и познакомились - Гафуров и Гальченко, а поскольку были большими поклонниками рыбалки, то очень скоро нашли общий язык, и случайное знакомство переросло в дружбу.
Николай Артемьевич встретил майора в дверях своего просторного кабинета приветливой улыбкой, за которой все же скрывалась тревога, и велел секретарше никого не впускать.
- Доброго здоровьица, Рахим! - сказал он, гостеприимным жестом хозяина приглашая Гафурова в мягкое кресло у зашторенного окна. - Если б ты знал, какую леску я достал! Высший класс!
Рядом они составляли классическую пару - маленький, сухощавый Гафуров и румянощекий здоровяк Гальченко, под которым, казалось, прогибался пол. Майор взглянул на него снизу вверх, подмигнул и, блаженно закрыв глаза, потонул в кресле.
- Богато живешь, Артемьевич, - сказал он то ли с осуждением, то ли с завистью. - Не кабинет - хоромы.
- Это еще до меня. - Гальченко достал из холодильника бутылку минеральной воды и, на ходу откупоривая ее, поискал глазами стаканы. Матяков оборудовал. Любил показуху, ох как любил... Кое-что пришлось убрать, все остальное осталось в наследство.
- Боржомчик попиваешь?
Николай Артемьевич ткнул пальцем в пуговицу на животе.
- Жжет... У Матякова был свой стиль. Скажем, на прием к нему записывались за три дня вперед. Никто не мог понять, зачем введен такой порядок. Если, конечно, вообще можно назвать это порядком. Но и не роптали, и знаешь, почему? Это уже потом секретарша призналась. Заходит, например, Иванова, Матяков встречает ее около дверей: "Мария Петровна? Здравствуйте, здравствуйте! Как здоровье вашего сына?" Мария Петровна, ясное дело, растрогана - еще бы, сам директор знает, что у нее болен сын. Такой занятой человек, а вишь... И никогда ей не догадаться, что секретарша заранее собирает сведения о всех, кто записался на прием. Забыла уже Мария Петровна, с чем и пришла, удовлетворил Матяков ее просьбу или отказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26