Каждое сильное предприятие всаживало деньги в жилье для своих рабочих. Целые армии приезжих наемных трудяг, бесправных и послушных, вкалывали за крохотную зарплату в надежде когда нибудь получить свои квадратные метры жилья. В Москве и в Петербурге и в любом крупном городе. Десятилетиями органы внутренних дел пополнялись извне. Редкие горожане изъявляли желание надевать форму мышиного цвета и патрулировать на улицах. Для приезжих самой заветной мечтой была собственная квартира. Общаги, общаги, общаги. Сколько их в ГУВД? Двенадцать, двадцать?О, что за буйное время наступает в подразделениях, когда проносится слух, будто на днях начнется распределение квартир, выделенных городом для милиции. Некоторые перестают спать. Проспишь момент и будешь долго каяться в общежитской клетушке или старой комнатке в перенаселенной коммуналке, где сварливые соседи да на всех один унитаз и одна ванна, превратившаяся из белой в коричневую.Нуждающиеся в жилье ищут влиятельных покровителей, достают вопросами свое руководство, ревниво следят за действиями конкурентов.— Я в городской очереди с семидесятого года.— Ну и что? У нас на четверых девять метров, без ванной и горячей воды, вот так.Спорят кому хуже живется на Руси . — У нас тоже водогрей. И еще сосед туберкулезник в квартире. — Пускай дают жилье твоему туберкулезнику на его работе. Унас вообще шизик живет.— Наш туберкулезник не работает. А шизик на вас всех плохо влияет.Квартирный вопрос искалечил немало судеб. Алена, пилившая Гусарова по поводу квадратных метров, поставила ультиматум: или покупай жилье, или получай от любимого государства. Способ ее не касается, но она здесь живет последний год, в этой халупе.— Ах, не на что купить? Не платят, как следует, денег — уходи работать в более доходное место. Чего ты привязался к ментуре?— В бандиты, что ли, идти? — А хоть и в бандиты. Вон как они своих баб содержат! Когда ты пропал на три месяца в очень странной командировке, нам стали деньги присылать не такие, как у тебя зарплата. Я думала, ты переквалифицировался. А как вернулся, опять на одном окладе.— Может, мне в Чечню опять уехать?— Хоть куда поезжай, а жить надо по человечески. Мне и одеться надо, и в гости хочется, и у себя гостей принять. А где?— Что я могу еще поделать? Таких, как я, — целая армия. Все так живут и еще хуже. Я зарабатываю больше многих коллег. Начальник, как никак. Не представляю что говорят другие жены своим мужикам, когда те приносят денег меньше меня.— Ты мужчина, тебе и думать.— Откуда такое барство? Папа, мама — обычные люди, а у тебя запросы, будто родом из Калифорнии.— Ты мне одно скажи: будет у нас нормальное жилье когда-нибудь?— Откуда я знаю? Буду стараться не упустить любой шанс. Обещают на работе. Дом, говорят, какой-то строят.— Какой-то! — взвилась Алена. — Ты бы хоть узнал какой, где, когда закончат, кто будет распределять квартиры. Какой-то дом строят! О себе думать надо, о нас! Какой то дом! Надо же! Какой то! Ты сам какой то одноэтажный . На следующий день после неприятного разговора с женой Андрей поинтересовался у руководства что за дом строят. Оказалось, он уже готов и жилищная комиссия Главка выделила несколько квартир на их службу. Гусаровым повезло .
Андрей подъехал к дому на своем «москвиче», когда там были чуть ли не все руководители служб Главка, районное начальство, множество знакомых и зевак. До последнего момента не верил, что рухнул именно его подъезд. Едва взглянув на свою обнажившуюся квартиру и увидев Иринкину кроватку, побежал к детскому садику. Среди столпившихся у ограды ребят издалека приметил дочь, облегченно вздохнул, помахал ей рукой и пошел обратно к дому, набирая по радиотелефону рабочий номер Алены.— Гусарову, будьте добры.— Минутку. Ален, тебя.Слава богу, никого из своих не было дома. Алена на дежурстве и ему сегодня предстояло забирать Иринку из садика. Куда?Издали здание было похоже на треснувший пополам гигантский кирпич. Пропала квартира. Столько ждали, так радовались, а пожить не успели. Когда теперь получат другую? И получат ли вообще? К взорванному подъезду оцепление пропускало только людей с удостоверениями. У Андрея спросили прописку;— Извините, столько милиции, что старший приказал пропускать только тех, кто работает по расследованию взрыва или проживающих.— Я и работаю и проживаю. Проживал, к сожалению.Начальник 11-го отдела УУР Петр Васильевич Горбуненко стоял пред домом с дежурным по городу.— Не на моем ли этаже рвануло? — спросил Гусаров, здороваясь за руку.— Андрей? Твой подъезд, что ли? Где-то на шестом бабахнуло. Не знаешь, кто там живет?— Нет. А что за причина взрыва? Мина?— Смотрим. Мощное было устройство, сам видишь.Горбуненко бывал на всех местах происшествий, связанных со взрывчаткой и оружием. Такое у него направление работы.— На шестом все разворотило и огнем обожгло. Нужна проверка, экспертиза. Куда ж ты теперь?— Сам бы кого-нибудь спросил. Мою комнатуху в коммуналке уже заселили.— Алена где?— На работе, слава богу. Еще ничего не знает. Позвонил, а сказать не смог.Андрей поднял чей-то упавший стул, устало сел и попросил закурить.— Это Буташев, собака.
Гусаров лишился новой квартиры. И еще несколько семей оказались на улице. Хозяйственники забегали, освободили один этаж ближайшего милицейского общежития. Целые сутки люди разбирали завал, подбирали уцелевшие вещи и отвозили на грузовиках в общежитские комнаты. Андрей сообщил своему начальнику о своих домашних заморочках, и Сергеев распорядился предоставить Гусарову отпуск.— Можешь оставить неделю другую на потом. Когда сможешь действительно отдыхать.Андрей согласился. Переезд, как говорят, это хуже пожара вместе с наводнением. Не на один день работы. В общежитии Гусаровым дали две комнаты. Неуютно, уныло, тоскливо. Сердце сжималось. Неужели задержатся здесь надолго? Кухня одна на всех. Горячей воды нет. Два туалета общих по три унитаза. С перегородками картонными. Хуже коммуналки.Алена с Иринкой отправились к бабушке в Псковскую область. Жена вернется, а дочь останется там на месяц. Андрей в одни сутки расставил мебель, кое-как устроил быт и, проклиная взрывников-террористов, решил потратить свой отпуск на поиск негодяев. Не ликвидируй их — жди нового нападения. Буташев выпутался из истории с переправкой радиоактивных веществ за рубеж и теперь мстит Гусарову. Но он бы обязательно известил о том, что приложил руку к адской машине, не отказал бы себе в удовольствии понаблюдать реакцию Гусарова. Теперь он, конечно, в Чечне... А если не он?
— Н у, что у тебя?Покончив с переездом, Гусаров зашел в 11 отдел УУРа, подождал, пока Горбуненко не выпроводил из своего кабинета какую-то женщину, с виду перепуганную и вызывающую жалость.— Бросила гранату в окно квартиры одной коммерсантки. А может и не она. Привезли ее из Кронштадта, надеялись, что хоть здесь расколется, вдалеке от дома. Молчит как рыба об лед и на жалость давит. У нее дружок есть, военный...— Я про взорванный дом спрашиваю, а он про кухонную террористку рассказывает.— А что дом? Тротил он везде тротил. Хотя, экспертиза, наконец, показала, что взорвать могли и без применения ВВ. Вот так.— А могли и с применением.— Могли. Работаем, Андрюха, работаем. Может, история с вояками что покажет. Ну, с теми, которых мы вместе с вашим РУОПом задержали. В Каменке.— Ты же знаешь, я сейчас в отпуске.— Командира роты тамошней части еще до взрыва твоего дома задержали. Боброва, должен был слышать.— Это который при попытке сбыта...— Там целая команда работала. Еще один командир роты и начальник КПП. Бобров, как старший группы разминирования, целый год списывал тротил весь без остатка, а уничтожал частично. «Излишки» забирал и хранил на службе в металлическом ящике, и у себя дома немного. Одному человечку продал килограмм взрывчатки, электродетонаторы и подрывную машинку. Получил за все сто пятьдесят рублей. Кому именно продал, вроде и сам не знает. Покупателя описывает подробно, но — имярек. А кому еще продавал не говорит. Молчит как об стенку горохом.Горбуненко заглянул в справку, лежавшую на столе.— В его ящике хранилось десять килограммов тротила, огнепроводный шнур, детонаторы, капсюли-детонаторы (сто пятьдесят штук), сотня электродетонаторов. На продажу готовил, падла. Вот и посуди, скоро ли мы выйдем на тех, кто у Боброва покупал взрывчатку и прочую тряхомудию. Кроме него и другие могли приторговывать. Дошло до того, воры у воров воровали. Один вояка, рядовой, однажды залез в Бобровский кабинет, подобрал ключик к ящику, где взрывчатка лежала, и свистнул три кэгэ тротила, огнепроводный шнур, пару метров детонирующего шнура, патроны, электродетонаторы... Полный бред.— Беспредел.— Воин правильно рассчитал, что командир ни за что возбухать не будет. Бобер, конечно же, о краже заявлять не стал. Но вместе с двумя посвященными устроили шмон. Нашли! И не где-то в тайнике, а в личных вещах рядового Печенкина. Морду ему наквасили и... взяли в долю.— Дела... А что спецаппарат говорит о взрыве дома?Горбуненко развел руками.— А у тебя?Гусаров повторил жест розыскника. В этот момент беседу прервал зуммер «моторолы». Андрей ответил.— Куда вам можно перезвонить? — спросил кто-то с кавказским акцентом.Продиктовав номер телефона Горбуненко, сыщики с нетерпением стали ждать звонка. Петр Васильевич без слов включил кнопку записи разговора.— Сейчас будут издеваться и угрожать.Позвонили через пол минуты. Тот же голос спросил:— Андрей Витальевич? Это говорит Руслан Буташев.— Здороваться не будем, Руслан Буташев.— Только не утруждайся меня засекать, все равно не найдешь.— Ты так и раньше думал.Буташев, сидевший в машине на Пулковском шоссе, в ярости ударил рукой по «торпеде».— Не говори так, шакал! Что было, то было. Если еще раз полезешь в мои дела, — милости не жди.— Куда уж больше.— Я хочу чтобы ты знал: я не взрывал твой дом. Я здесь ни при чем.— Он сам взорвался.— Повторяю, Гусар, я ни при чем. Я чеченец, я так подло не поступил бы, из-под тишка. Я бы встретился с тобой открыто. На западе говорят: чеченцы — французы Кавказа...— Ага, пигмеи — зулусы Африки. Отлично сказано.— Зачем так говоришь? Ты знаешь, что я политикой не интересуюсь. У меня свой бизнес.— Криминальный.— Какой есть. Мне не хотелось бы лишний раз портить отношения с милицией. У нас свои счеты, Гусар. Но, клянусь мамой, я только сегодня узнал, что ты жил в том взорванном подъезде.— Ты за этим позвонил?— Не надо меня искать. Я уезжаю на родину.Буташев швырнул радиотелефон на асфальт шоссе под колеса проезжающего мимо грузовика. Через секунду аппарат был раскатан в тонкий черный пластмассовый блин.
Е нгаев сдался. После того, как он позвонил в РУОП и узнал, что оперативник Марченко, занимавшийся его заявлением, убит. Хотя Эльдару Александровичу больше никто не угрожал. Был только один звонок.— Алло, наше предложение о введении Соркина в совет директоров отменяется. Будет другое, мы позвоним.Что другое? Предложение? Или вообще все другое? Об этом звонке Енгаев не стал сообщать в РУОП. Пусть будет что будет. Предложат «крышу» — пусть будет «крыша», раз ее не избежать. Инцидента, подобно случившемуся возле обсерватории, и конкуренту не пожелаешь. А если бы сам Эльдар Александрович был в «волге»? Становиться в центр сообщений о криминальных разборках совсем не хотелось. Это означало бы потерю богатых клиентов. Конечно, кто же будет заказывать самолеты на авиапредприятии, которому угрожают? Хорошо, что о причине перестрелки на Пулковском шоссе из милиции не допустили утечки информации. В газеты не попало название «авиамеридиана». Даже трехдневный вихрь задержаний, пронесшийся по злачным местам Петербурга, не прояснил из-за чего стреляли. Журналисты копали, но не докопались, что имя Енгаева связано с происшествием. Теперь он ждал следующего шага бандитов.
Ратников залег на дно. Он перестал выходить из дома, то же самое порекомендовал делать и своим Федям-Петям, бывшим с ним на Пулковском шоссе. Его маленькое дело продолжалось под контролем тех, кто не засветился. Несколько цыганских семей исправно получали на распространение маковую солому и героин, действовала и сеть продавцов-наркоманов. Жаль, нелепый случай отодвинул реализацию нового проекта. Зачем было стрелять по милиционерам? Придурки! Буташев обещал наказать своих людей. Убивать таких надо. Теперь Енгаев будет под опекой РУОПа и аэродрома Руслану долго не видать. Однако, Буташев считал иначе. Руслан наведался домой к Ратникову.— У них на предприятии, оказывается, есть собственный замполит. Кто-то вроде попа. Регулярно собирает трудовой коллектив и проповедует, внушает высшие ценности, а заодно и послушание начальству.— Я знаю. Это Кудратов.— Кудратов Владимир Михайлович. Имеет огромное влияние на господина Енгаева и его коллектив.— Да? Я думал, он там только мозги пудрит насчет связей с космосом.— Давай-ка я с ним поговорю. Устрой встречу.
Через неделю Кудратов пригласил Енгаева в свой офис по очень важному делу. Этому предшествовала его встреча с Буташевым. Его привез Ратников, который обещал вернуть наконец-то вещи, отобранные его Федями-Петями.На условленной встрече вымогатель снова слушать не хотел разглагольствования о мощи биоэнергетики. Кроме Федь-Петь в офис вошел еще один человек в темных очках, обращавший на себя внимание стройностью, одетый в хороший костюм и не участвовавший в разговоре. Ратников давил:— Не дури мне голову. Показывай финансовые документы, меня интересуют только твои доходы!Слупив с клиента до копейки, Ратник вернул отнятые пожитки. Кудратов бегло взглянул на бумажник, документы...— А радиотелефон?!Полудиск лежал в кармане Коли-Пети. И чего этого мага-волшебника больше всего волнует эта штука?— В другой раз. Попользуемся пока.Голос повысил, сморчок. Орет, что телефон ему нужен сейчас.— Сядь! Никуда он не денется. Вещица, вижу, дорога тебе. Проплатишься второй раз — получишь. Хоть завтра.Кудратов негодовал.— Вернете сразу, как только я дам вам деньги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23