Им нужен он, Гусаров! Ради рекламы или для замазывания криминала, который обязательно вертится рядом с такими мессиями-коммерсантами. Они имеют офисы, доход, а значит, не обходится без рэкета. Как он сразу не допер?— Спасибо, но у нас суровые правила. Мы не посвящаем посторонних в свою работу. Рад был познакомиться. Пока, Алена, я заеду.С большим сожалением он уходил к своему «москвичу», оставляя в лапах обходительного охмурилы собственную жену. Другой бы схватил ее за руки, за ноги и поволок в машину. Прочь от них. Пусть со скандалом. А он не мог. Втемяшенное в голову Алены останется навсегда, ее уже не удержишь. Сев за руль, Гусаров тупо смотрел вперед, а в мозгу повторялись и повторялись две строки:— "...И никто не скажет, вынимая нож,«Что ж ты. гад. любимую замуж выдаешь?!».Как поступить?! Окончательно разругаться или, наоборот, быть рядом с ней в этой глупой компании? Слушать бахвальство, видеть подставных из зала.— Владимир Михайлович одним прикосновением вылечил мою хроническую гонорею!Пусть выступают, пусть лечат, допускается, что действительно лечат, но ни он, ни Алена не должны быть с ними. Андрей и жена его не должны кому-то поклоняться. Их собственные способности ничуть не ниже, чем у какого-то Кудратова. Они — сильные люди. Самостоятельные, умные. Гусаров никому не заглядывал в рот, ни на кого не молился. Но Алена... Скучно ей... Нормальной работы сама не нашла, и он не помог. Попробуй найти, чтоб деньги платили и интересно было. Человеку с музыкальным образованием... Блин! Блин! Блин! Ладно, надо жить. Поехал! Булат... Ох, что-то будет!..
Ч еловек в изящном костюме с сияющими пуговицами спрыгнул на землю. Художники по одежде, модельеры, просто обеспеченные люди, следящие за модой, могли бы объяснить неуловимые для обывателя штрихи, выдающие влияние южного вкуса на выбор одежды. Все в этом костюме было «от кутюр», но детали... — (Какие? В чем дело?), — выдавали во владельце южанина. Может, эти золотые пуговицы, сверкающие в свете заходящего солнца?— С удачной посадкой, уважаемый Руслан. Что случилось?Буташев смотрел поверх голов встречавших «Сесну».— У вас все тихо?— Как можно сомневаться...— Быстро разгрузить и вымыть самолет. Чтобы никакого запаха!Хозяин обычно был более приветлив.— Давайте, давайте. Так надо.Трое мужчин спешно затолкали самолет в ангар. Летчик, подошедший к Буташеву, усталым голосом сказал:— Не беспокойтесь, милиции поблизости нет, я бы сверху заметил опасность. Если только от аэропорта помчатся на сверхзвуковых машинах по бездорожью, то еще успеют задержать. Но мы заметим и вмиг уничтожим товар.Буташев резко повернулся к пилоту и сказал с угрозой:— Руст!Летчик, сознающий свою значимость в операции, не испугался, наоборот широко улыбнулся:— Рустем пошутил, усто.В ангаре трое южных мужчин в спецовках с электрическими отвертками в руках «раздевали» самолет. Листы обшивки слезали с него, будто лоскуты с кожи обгоревшего на солнце человека. Из разных мест самолетного скелета извлекались черные пакеты и складывались в мотоколяску. Буташев, заглянув в ангар и еще раз оглядев окрестности, немного успокоился. Вояж подходил к концу. То, что он стоял на пулковской земле под Петербургом — еще не финал операции. Когда мотоколяска выедет из ангара — тогда можно расслабиться. Тогда можно считать, что долгий путь из Чечни проделан не зря.Пилот Рустем курил спокойно, как человек, сделавший большую работу. Он прилетел издалека и посадил самолет. У ангара стояли две одинаковых «копейки». Два простых автомобиля, без претензий. Новенькие, отлаженные, заправленные. И дорога отсюда для них была проложена. Незаметная для непосвященного, уходящая к Таллиннскому шоссе. Из ангара послышался треск мотоколяски, который быстро удалился. Буташев пожал Рустему руку.— Я не сомневался в тебе.— Путь проложен, капитан, — улыбнулся пилот.— Отдыхай, Руст, — Буташев хлопнул в ладоши. — А потом — готовь эскадрилью!
П осле вечернего занятия в академии экстрасенсорики Алена была добра и вдохновенна. Читала свой конспект. Гусаров слушал в пол ух.— Я рад, что тебе это нравится.— Честно говоря, ты был прав. Есть немного театральности. Лекции и показы выстроены драматургически. Люди очень разные. Среди учащихся есть и, как ты говоришь, шизики.— Будешь продолжать?— Буду. Пока не разонравится.Душа была не на месте. В четверг Андрей бросил все, чтобы своими глазами увидеть, чем занимаются в клубе. По оперативным делам он знал про некоторые сборища, где проповедовался сатанизм и в ход пускались наркотики. Упаси боже. Бегания по кругу, раскачивания в едином ритме, гипноз и применение психотропных средств — эта обойма пускается в ход ради завладения душами неустойчивых натур.Все оказалось пристойно. Войдя в зал в конце занятий. Гусаров увидел сидящих учеников и их мэтра на эстраде. Он манипулировал руками у затылка немолодой дамы, а на лесенке возле сцены стояла очередь из четырех человек. Безобидное действо. Андрей сел в последнем ряду, по привычке закрыл глаза, желая им отдыха, но тут же раскрыл их. Его опять на миг посетило то жуткое видение, тот сон, в котором он испытал животный страх и ненависть. События в том сне тоже происходили в конкретном зале, так похожем на этот. Может, здесь же? Андрей, наверное, вздрогнул тогда, во сне, когда зал вмиг опустел от появления какого-то человека. Существа! Люди бросились к выходам, напуганные чем-то.Гусаров усилием воли заставлял себя сидеть на месте, когда по проходу к нему шел тот, кто посеял панику. Но по мере его приближения Андрей все же потихоньку вставал. Не монстр, не урод, просто крепкий мужчина. Лицо... Лицо не запомнилось. Дойдя до прохода, мужчина, против ожидания, повернул направо. Они оставались в зале вдвоем. Гусаров пошел следом, недоумевая по поводу паники. Что же так напугало людей? Это открылось внезапно и в то же время медленно. Мужчина поворачивал лицо бесконечно долго. Но когда обратил его, наконец, к Андрею, произошло то, что неизгладимо осталось в памяти. Глаза! Можно ли прийти в ужас от взгляда? На Гусарова смотрела сама Бездонность, сама Пустота. Из этих двух щелочек, ведущих в Ничто, звериным прыжком на Андрея обрушилась злость, а за нею поползло Безумие. Гусаров закричал, весь он искал защиту в ужасном своем вопле, весь собрался, цепляясь за сознание, за свой мир, чтобы не быть унесенным в Никуда, в Пустоту, в Ничто. В нем пробудилась вдруг великая сила, ненависть к обладателю этих глаз, и Андрей выдержал взгляд. Проснулся в дрожи, сердце ухало, как после длительного бега. Кошмарное видение, длившееся, может быть, секунды, мгновенно заняло свою ячейку в памяти. Оно возвращалось, внезапно вонзаясь даже в бодрствующее сознание с такой силой, что впору было кричать, как и тогда, во сне. Но столь четко вернулось впервые. Обеспокоенно оглядывая зал, Гусаров попытался идентифицировать это видение с тем, которое опять ушло в архив памяти вместе с паникой, криком, взглядом лютого холода и ненависти. Обратно не вызвать. Тот или не тот зал? Кресла тоже красные, но такие есть повсюду... Проход. Здесь есть такой, но он ли? Андрей представил: вот сейчас появится Этот... Может, уже появился? А может Он — это сам Гусаров?!.. Все это было не наяву, а в нем самом. Его мозг выдумал эти странные глаза неизвестного. Вот он пришел сюда, незваный, к людям, имеющим свое увлечение, убеждение, религию. Пришел чужим. С другими глазами, отличными от глаз восторженных слушателей. Для них глаза Гусарова могут казаться потусторонними, злыми и страшными.Между тем человек на эстраде продолжал свое действо.— У вас тоже закрыты каналы. Вы не можете подпитаться космической энергией. Давайте откроем их и на этом сегодня закончим.Костюм концертный. Туфли блестят, бабочка. Мужик нормальный с виду. Пусть себе учится Алена. Зря тревожился. Покинув зал, вернулся на работу. Решил не раздражать жену своим неприятием нового ее увлечения.Но следующий день заставил Гусарова изменить решение и вглядеться пристальнее в Кудратова и его команду. О том, что команда была, и отчаянная команда, стало известно не из его вчерашнего посещения клуба, а чисто случайно.
З аехав по делам в 11 отдел Фрунзенского РУВД и зайдя к начальнику угрозыска Николаю Конюхову, застал его говорящим по телефону:— Поспрашивайте людей, позвоните в РУВД, на телевидение, найдите, в общем.Поздоровались.— Андрей Витальевич, может быть, ты видел вчера «Телеслужбу безопасности»?Гусаров посматривал, когда удавалось. Обнадеженный Конюхов напомнил:— Там людоеда показывали.— Был сюжет. Татарин какой-то.— Лицо запомнил?Его спрашивают! Спрашивают Гусарова, запомнил ли он лицо! Начальник отделения извинился:— Понял. Помоги, а? Короче, задержали мы этого людоеда.Уже уличенное в убийствах и съедении жертв чудовище сбежало из следственного изолятора или было выпущено по ошибке где-то в Казахстане. Телевизионщики утверждали, что зверюга мог направить свои стопы-лапы в Петербург или Архангельск.— Пойдем, познакомлю.Людоед сидел даже не в изоляторе, а в коридоре под присмотром милиционера. Чуть лысоват, скуласт. Неужели? Экран слегка искажает физиономические черты. Важны повадки, как двигается.— Пойдем, — просто сказал Гусаров.Засомневался. Чистенько одет, рубашка белая. Андрей уверенно пошел в комнату для бесед с задержанными. За годы службы перебывал во всех подразделениях, знал, где она. А вдруг тот самый? Неприятное ощущение, когда за тобой следует особь, жевавшая собратьев — человечину.— Садитесь.Конюхов говорил, что урод назвался Михаилом Юхельзоном. Документов при себе не имеет. Пристал на улице к женщине, предложил пройти с ним в какой-то клуб. Болезная как вспомнила вчерашний показ людоеда по телевизору, как подумала, что косточки ее обглодают, так в крик. А тут и милиционер поблизости.Гусаров в кабинетике дежурного следователя усадил задержанного за стол, сел напротив.— Юхельзон Михаил Изиевич?— Да.Отвечает спокойно. Губы тонкие, нос большой, лицо широкое, с резкими очертаниями. Но не тот.— Вы знакомы с Рагимом?Андрей запомнил из телепередачи имя людоеда. Задавая этот вопрос, Гусаров сосредоточился. Реакция сидящего напротив человека была самой обычной.— Каким?Дальше спрашивать смысла не было. Разве что помочь отделению в уточнении мотивов его приставаний к женщинам.— За что вас задержали?Михаил не поинтересовался, с кем он говорит, что означало или его неискушенность, или наоборот, хитрость и большой опыт общения с милицией.— Задержали? Не знаю. Из-за женщины, наверно. Я с ней просто беседовал, а она вдруг закричала, позвала милиционера. Вот. Жду, когда мне объяснят, что я сделал плохого.— Вы с ней были знакомы?— Да нет, встретились на улице.— Встречаются по-разному. Кто стал инициатором знакомства?— Я. Стояли у киоска, она что-то покупала. Мне показалась общительной, вот и обратился к ней.— С какой целью? Вам нужна была женщина?— Вот в чем дело! — Юхельзон продемонстрировал догадку. — Вы меня подозреваете в сексуальных преступлениях? Разве я похож на маньяка?— Тогда чем же вы так напугали ее?— Я говорю, что не знаю. Может, это будет длинно, попробую объяснить.— Желательно короче.— С недавнего времени я занимаюсь приглашением людей в нашу Академию. Только отнеситесь к этому серьезно, я знаю, что люди в форме слишком реалистичны. Хотя я вас, кажется, видел на наших занятиях.— Вы ошиблись. Своих дел по горло. Говорите, я постараюсь понять.— Мы, то есть наша Академия, обучаем людей приемам, как стать совершеннее, как стать гармоничной частицей Вселенной. Как получить немалую силу, питаемую энергией Космоса...Слушая уже знакомую песню, Андрей все пристальнее вглядывался в исполнителя. С ее началом Михаил обрел твердость и бодрость. Вхождение в роль произошло мгновенно. Из опрашиваемого человека превратился в проповедующего. Пробует, гад. Пробует свои силы на Гусарове.— Достаточно, вы же видите, что я толстокожий.Юхельзон, убедившись, что перед ним не слабая натура, моментально угас. Как актер, ушедший за кулисы со сцены, где только что играл переполненного эмоциями героя.— Ближе к женщине.— Да. Чтобы наша академия могла существовать, необходимо достаточное количество публики. Самые активные члены, вроде меня, ищут новых клиентов. Это и моральная обязанность и материальная заинтересованность. Все просто объясняется.Куда проще. В том зале, где занимается Алена, было около сотни человек. По триста пятьдесят с каждого — это тридцать пять тысяч. Курс рассчитан на месяц. Три подгруппы разных ступеней. Итого — сто пять тысяч. Не хило. За такие бабки можно содержать сеть вербовщиков, хватать людей на улицах. Приглашать, льстить, устрашать, подпаивать, пудрить мозги.— Многие соглашаются идти с вами?— Сегодня — редкий случай срыва. Я умею различать людей. Практика. Один из пяти срывается. Эта женщина накануне была чем-то напугана, только поэтому не попала к нам. Ей же хуже.— Чем же?— Останется обычным человеком. Почему, все-таки, у вас ко мне такое пристальное внимание? Разве я кого-то ударил, оскорбил?Такие хуже людоедов. Такие души съедают. Крадут, готовят, жрут и переваривают. Количество съеденных душ пропорционально количеству отнятых у них денег. Неужели столько доверчивых? Неужели так много людей верит в волшебное слово? Оставив Юхельзона без ответа, Андрей вышел в коридор.— Жаль, что это не людоед. Но сволочь еще та. Дай паспорт, посмотрю прописку на всякий случай.Начальник угрозыска взял у дежурного вещи задержанного. Паспорт, расческа, бумажник, пузырек с лекарством.— Больной, должно быть.— На голову.— От этого таблетки не помогают, даже такой величины.Гусаров, оторвав глаза от паспорта, взглянул на стеклянную ампулу. Таблетки в ней по диаметру были величиной с пятак советского периода.— Их тут всего две. Толстые!— Какое к черту лекарство? Больше на сухой спирт похоже. Или аспирин для слона. Дай-ка.— Может, наркотик? Надо спросить.Гусаров вернулся в комнату, где невозмутимо сидел Юхельзон.— Это что за хренотень?Глазки, глазки, давай, не прячь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23