Когда морской пехотинец поднимал оружие и стрелял, он зачастую оказывался всего в нескольких дюймах от своей жертвы, которая понятия не имела, что убийца находится так близко. Никогда не забыть морским пехотинцам выражения искреннего удивления на лицах омоновцев, когда они чувствовали, что в них попала пуля.
Чем дальше продвигались американцы, тем ожесточеннее становилось сопротивление, но полная темнота и слезоточивый газ помогали быстро расправляться с обороняющимися. За две минуты трое морских пехотинцев очистили целый этаж, убив или выведя из строя всех омоновцев.
Снайдер и начальник штаба перевязывали раненого, когда сержант, возглавлявший штурмовую группу, доложил по рации:
— Командир, я — «Штурм», верхние этажи свободны, заряды установлены.
— Вас понял, — ответил Снайдер, переключил рацию на тактическую частоту и передал: — «Молот-4», я — «Командир». Верхние этажи свободны. Начинайте высадку.
* * *
На борту «Молота-4».
В задней части десантного отсека по обе стороны от двери стояли Хэл Бриггс и сержант Уол. Они крепко ухватились за веревки толщиной в дюйм, готовые быстро спуститься на крышу, как только «Молот» зависнет над ней. Еще по одному морскому пехотинцу стояло у правой и левой двери, они тоже были готовы к десантированию. Сразу за Бриггсом пристроился Макланан, а другой сержант — за Уолом. За Маклананом следовал Ормак, а лейтенант Маркс, которому предстояло спускаться в паре с Ормаком, стоял возле инструктора. В задачу инструктора входило спустить вниз рацию Маркса, после того как все морские пехотинцы покинут самолет.
Сквозь очки ночного видения Макланан мог видеть, как другие морские пехотинцы уже высадились на крышу конструкторского бюро и принялись с помощью топориков и ножниц для разрезания проволоки сносить радиоантенны, которые могли бы задеть самолет. Трое пехотинцев из группы охраны зоны высадки установили тяжелые пулеметы М-249 и гранатометы М-203 в углах крыши.
Макланан сдвинул на лоб очки ночного видения, и все вокруг моментально погрузилось в темноту. Он не видел ничего — ни крыши, ни людей, ни пулеметных позиций. Его напугало внезапно появившееся головокружение, и Макланан быстро водрузил очки на место. Из соображений безопасности и скрытности «Молот» сменил позицию над крышей после того, как высадил первых двенадцать морских пехотинцев, потому что противник мог взять на прицел зависший вертолет. Теперь ему предстояло высадить троих офицеров ВВС и оставшихся морских пехотинцев.
— Нам предстоит высадка на край крыши, — предупредил Уол летчиков, — поэтому помните: когда отпустите веревку, немедленно смещайтесь к центру крыши. Покинув самолет, вы можете запросто растеряться, поэтому, если потеряете ориентацию, опускайтесь на колено и оставайтесь на месте. Я заберу вас и покажу, куда идти. Смотрите от растерянности не шагните через край крыши. И не забудьте после приземления сделать шаг в сторону от веревки, иначе следующий морской пехотинец свалится вам прямо на голову. Только оглядитесь, прежде чем двигаться.
«Молот» прекратил продвижение вперед, развернулся влево, чтобы его нос смотрел в сторону от здания, и сдал назад, пока дверь десантного отсека и боковые двери не оказались над краем крыши. Наблюдатели-стрелки, дежурившие возле дверей, подсказывали пилоту, помогая занять нужную позицию.
Когда «Молот» окончательно завис, раздалась команда инструктора:
— Пошли!
Уол и Бриггс повисли на веревках. Не удержавшись, Бриггс отпустил одну руку, показал Макланану большой палец и широко улыбнулся, а затем исчез за краем десантного отсека.
Снова прозвучала команда инструктора:
— Приготовиться следующим!
Макланан осторожно придвинулся к краю, чтобы не выпасть, если самолет сильно тряхнет, вытянул руки и ухватился за толстую, мягкую нейлоновую веревку. Его охватило такое чувство, как будто его намерены выпихнуть из десантного отсека, поэтому он сильнее вцепился в веревку. Из-за шума почти ничего не было слышно, Макланан испугался, что не услышит команду, но спустя три секунды инструктор крикнул:
— Пош...
И в эту секунду «Молот» так резко подбросило вверх, что у Макланана подкосились ноги. Самолет тут же рванул влево, поднялся еще чуть выше, потом рванул вправо, заработала 25-миллиметровая пушка, установленная слева от подфюзеляжной гондолы шасси. Ноги Макланана скользнули в пустоту, и он оказался висящим на веревке, которую так сильно раскачивало, что он не мог забраться назад в десантный отсек.
«Молот» отлетел от крыши, набирая скорость и высоту, необходимые для быстрого отражения неожиданной атаки.
— Патрик! — закричал генерал Ормак. Он стоял на четвереньках на полу десантного отсека, а один из морских пехотинцев оттаскивал его назад к сиденьям. Напарника Макланана, спускавшегося одновременно с ним из десантного отсека, нигде не было видно, и Макланан с ужасом подумал, что тот, наверное, сорвался с веревки, когда «Молот» резко рванул вверх и в сторону. Эта мысль заставила его еще крепче вцепиться в веревку.
Инструктор, обвязанный страховочным поясом, подошел к самому краю десантного отсека и показал Макланану рукой на свои лодыжки. Макланан моментально понял его. Крепко держась руками за веревку, он обвил ее левой ногой и прижал правой. Получив таким образом прочную опору, Макланан позволил рукам немного расслабиться...
Внезапно из ангаров, расположенных справа, взметнулись желтые вспышки выстрелов. «Молот» резко отвернул влево, но огонь был слишком стремительным, и он поразил гондолу правого двигателя, которая взорвалась огненным шаром, осыпая Макланана осколками металла и белыми языками пламени. В правый двигатель попала запускаемая с плеча зенитная ракета, наверное, советского производства — СА-7 или СА-11.
Их подбили.
«Молот» отвернул влево. Продолжая висеть на веревке, Макланан уже не разбирал, где верх, а где низ. Щеки пылали болью от пламени горящего правого двигателя. Когда «Молот» задрал нос, его стукнуло дверью десантного отсека.
А затем «Молот» внезапно нырнул носом вниз — и Макланан заскользил вниз по веревке со скоростью камня, выпущенного из рогатки.
* * *
Здание конструкторского бюро «Физикоус».
Взрывы трех одновременных атак морских пехотинцев чуть не сбили с ног Вадима Терехова, который спешил вниз по этой же лестнице на второй этаж подвала. «Черт бы их побрал! — мысленно выругался он. — Они уже близко!» Откуда-то сверху на него полетели осколки цемента и пыль, лампы замигали и погасли.
Терехов забился в угол лестничной площадки, прижался спиной к стене и помотал головой, чтобы остановить звон в ушах. Внизу над последней дверью вспыхнула лампочка аварийного освещения. Майор подождал еще несколько минут, переводя дух, крепко сжал свой «Макаров» и направился на свет. Сначала он поднял пистолет над головой, держа под прицелом лестницу, полный решимости застрелить любого, кто появится там. Если это будут нападающие, то они враги, а если свои, то, значит, трусы. И те и другие заслуживали смерти. Но, дойдя до двери, ведущей в последний этаж подвала, Терехов сосредоточился на своей главной задаче, забыв обо всем остальном.
Он взглянул в зарешеченное окно двери. Сама дверь была заперта, а за столом охраны никого не было. Терехов быстро открыл толстую стальную дверь своим личным ключом, с глухим стуком захлопнул ее за собой и снова запер. Подвал секретного здания представлял собой лабиринт отопительных и прочих труб, здесь же находилось всевозможное оборудование, издававшее самые разнообразные звуки. Освещался он всего несколькими лампами аварийного освещения, поэтому Терехов снял одну из ламп с кронштейна над дверью и, пользуясь ею как фонариком, отправился на поиски камеры Люгера.
* * *
Пилот «Молота» машинально задрал нос самолета для набора высоты, когда ракета попала в правый двигатель. Это было ошибкой, о которой ему чуть не пришлось сильно пожалеть. В этой ситуации нельзя задирать нос самолета, от этого только больше теряется скорость. Нужно опускать нос и пытаться набрать скорость. Осознав свою ошибку, пилот моментально опустил нос и нажал правую педаль управления по углу рыскания, чтобы парировать левый штопор. Но при скорости менее шестидесяти узлов нельзя было добиться от самолета авторотации, несмотря на все точные действия пилота. А вот прибавив к скорости падения несколько дополнительных узлов, он мог удержать самолет вертикально при аварийной посадке. Аварийную посадку «Молот» должен был выполнять вертикально, любой другой вариант означал серьезные повреждения фюзеляжа, трещины и пожар.
«Молот» был оснащен системой, которая могла распределять тягу одного двигателя одновременно на оба винта, и в большинстве таких случаев самолет оставался управляемым. Такое распределение должно было осуществляться автоматически, но в третьем пункте инструкции о порядке действий при поломке двигателя в полете предлагалось проверить срабатывание аварийного переключения винтов на один двигатель.
— Проверь аварийное переключение! — крикнул пилот второму пилоту.
Второй пилот, моментально пробежав мысленно по пунктам той же самой инструкции, прекрасно понял пилота и посмотрел на сигнальную лампочку.
— Индикатор показывает срабатывание переключения! — крикнул он в ответ. Этот обмен репликами занял у них полсекунды, и еще оставалось пять секунд, прежде чем самолет рухнет на землю.
Взрыв повредил электропитание приборов, поэтому пилот не мог определить скорость, но понимал, что полетной скорости у него недостаточно. Пора было вспомнить другую инструкцию — о порядке аварийной посадки.
— Включи противопожарную систему! — крикнул он, потому что уже не было времени выполнять остальные пункты инструкции.
И все же пилоту удалось сделать все так, как он задумал. Когда несколько секунд спустя «Молот» коснулся земли, хватило скорости, чтобы задрать нос самолета, и это спасло «Молот» — он не «клюнул носом». Касание земли произошло на скорости примерно сорок миль в час, дополнительная тяжесть левого крыла грозила опрокинуть самолет, но, к счастью, этого не произошло.
Висевший на конце веревки длиной тридцать футов Патрик Макланан несколько секунд болтался в воздухе, как лист, гонимый ветром, пока наконец не смог больше держаться за веревку и выпустил ее. Но до земли оставалось всего несколько футов, поэтому его полет был коротким, но зрелищным. Макланан приземлился в нескольких десятках футов от места аварийной посадки «Молота», упав на левый бок и несколько раз перевернувшись.
Совершенно ошалевший, он поднялся с земли и осмотрел себя. Очки ночного видения приказали долго жить, всю аппаратуру шлема покорежило, поэтому Макланан расстегнул его и отбросил в сторону. Ныло левое плечо, которым он ударился при падении, но, похоже, перелома или вывиха не было. Ступни и лодыжки были целы.
Единственным источником света поблизости были горевшие обломки правого крыла «Молота». Макланан побежал к самолету, чтобы посмотреть, уцелел ли экипаж. Он чувствовал, как что-то ударяет в землю вокруг него, вырывая куски асфальта и траву. Кто-то стреляет — морские пехотинцы или противник? Выяснить это было невозможно. Но все же он осторожно приблизился к задней двери десантного отсека подбитого самолета и крикнул:
— Эй! Морская пехота! Есть кто живой?
— Патрик! — раздался в ответ голос Джона Ормака. Он склонился над инструктором, и Макланан понял, что Ормак осматривает его раны. — Боже мой, я не могу в это поверить! Никогда не думал, что снова увижу тебя живым! С тобой все в порядке? А где твой шлем?
Просто смешно, какую чепуху может иногда нести человек в критической ситуации, подумал Макланан. Ведь Джон Ормак наблюдал из самолета, как он болтается в воздухе, а сейчас его интересовало, куда он дел шлем!
— Я его выбросил. А вы-то в порядке?
— Не уверен, — ответил Ормак. — Эй, ты отлично спустился по веревке! Аккуратно и красиво.
— Сержант Уол будет расстроен. Я испортил единственную настоящую попытку.
Ормак рассмеялся, но тут же скорчился от боли.
— Черт побери, Патрик, не смеши меня. Похоже, я сломал ребро. — Он кивнул в сторону самолета. — Инструктор действительно тяжело ранен. Он оттащил меня на сиденья, а самого его швыряло по всему отсеку. И лейтенант Маркс, — Ормак показал на морского пехотинца, лежавшего на сиденьях. Это был лейтенант Маркс, которому предстояло спускаться по веревке в паре с Ормаком. — Он то приходит в себя, то теряет сознание. Наверное, контужен. Я вытащу их, а ты проверь кабину.
Нос «Молота» был слегка опущен вниз, передняя левая часть помята. В тусклом свете аварийного освещения кабины было видно, что ремни безопасности на кресле второго пилота разорвались, а может, он и сам расстегнул и отбросил их, чтобы не мешали работать с рычагами и переключателями. Но как бы то ни было, второй пилот был мертв — его тело врезалось в левое переднее лобовое стекло.
С мертвым все было ясно, сейчас надо было думать о живых. Первым делом следовало позаботиться о поврежденном «Молоте». Макланан хорошо был знаком с этим типом самолетов, во время работы в Технологическом центре аэрокосмических вооружений ему приходилось разрабатывать системы вооружения для модификаций этих самолетов, использовавшихся в ВВС и пограничной авиации. Поэтому для него не составило труда работать в темноте. Оторвав взгляд от трупа второго пилота, Макланан убедился, что противопожарная система включена. Затем отыскал на верхней панели тумблеры аккумуляторов и отключил их. Далее он перевел регулятор мощности двигателя в положение «малый газ», убрал ограничитель и поставил регулятор в положение «выключен». Вытащить из правого кресла и оттащить в десантный отсек потерявшего сознание пилота оказалось просто, но как же ужасно было вытаскивать мертвого второго пилота.
— Второй пилот мертв, — сообщил Макланан Ормаку, появившись в десантном отсеке.
— Проклятье, — пробормотал Ормак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86