Люгер снова поднял взгляд на Габовича.
— Кто?
— Билетрис. Подсобный рабочий, который помог вам отряхнуться.
Люгер слегка занервничал. «Значит, это он, — решил Габович. — Надо схватить этого молодого литовского ублюдка, пока не сбежал».
— Нет, нет, — уверенно возразил Люгер. — Он мне очень помог.
«Не сомневаюсь». Габович выругался про себя, стараясь не показать своего раздражения. Ведь Люгер может впасть в депрессию, если поймет, что его связной раскрыт, а от Люгера требовалась серьезная работа.
— Ну, как хотите. — Габович открыл портфель, который принес с собой, и протянул Люгеру небольшую коробку. — Ну тогда сьешьте пирожок или яблоко, а я пока узнаю, каким будет ваше новое задание.
Люгер изобразил покорность, но время от времени бросал любопытные взгляды на Габовича, а бывший офицер КГБ уверенно улыбался в ответ. Через несколько минут Люгер уже приступил к работе, он даже начал есть напичканное транквилизаторами яблоко.
Что ж, по крайней мере, этот эпизод завершен, вздохнул Габович. И все же его не покидало тревожное чувство. Похоже, что начиналась финальная стадия полезного использования Люгера как инженера. Периоды просветления у него учащались, все труднее становилось настраивать его мысли на то, что он русский. А теперь вот еще появился иностранный связник, о котором непременно надо позаботиться.
— Извините меня, Иван, мне надо воспользоваться телефоном в вашей спальне. Надеюсь, он сегодня работает. Ведь должны же были они все-таки починить его, да, Иван?
«Боже, благослови Америку...»
Обычно телефон не работал, его отключали охранники, тайно наблюдавшие за Люгером, но, когда трубку снял Габович, телефон заработал. Он приказал Терехову разыскать Билетриса. Начать с Вильнюса и проверить все главные транспортные магистрали.
Люгер в этот момент уже было собрался откусить еще кусок яблока, но ощутил какой-то необычный запах. Да и вкус был какой-то не тот. Дэвид решил не обращать внимания, но запах не исчезал, и он отправился на кухню, чтобы выбросить яблоко. Но как только открыл ящик под раковиной, где стояло мусорное ведро, почувствовал спазмы в животе. Не успел он понять, что происходит, как его вырвало в мусорное ведро. Желудок полностью очистился от содержимого, но рвотные позывы продолжались еще несколько секунд.
Поскольку Люгер склонился над ведром под раковиной, установленные в кухне телекамеры не показали его в таком состоянии.
Дэвид никак не мог понять, что происходит, температуры не было, чувствовал он себя вроде нормально, да и яблоко сначала показалось вкусным. Он снова понюхал его.
— С вами все в порядке, Иван Сергеевич? — любезно поинтересовался Габович, возвращаясь в гостиную.
— Иван кто?
«Боже, благослови Америку... Дэвид Люгер...»
И тут же нахлынули другие воспоминания.
"— Если мы откроем здесь стрельбу... — начал Ормак.
— Вряд ли у нас будет выбор", — отозвался Макланан.
«А что, если и впрямь удастся вырваться», — подумал Люгер".
Воспоминания уже невозможно было остановить. Люгер закрыл глаза, пытаясь отогнать их. «Что происходит? — подумал он, ощутив приступ боли. — Я схожу с ума? Схожу с ума?»
"— Но как вырваться? Половина экипажа ранены, самолет изрешечен, кругом русские...
— Они хотят захватить нас, — услышал Люгер в наушниках голос Ормака. — Патрик, ну же, быстрее..."
— Иван?..
«Вы лейтенант Дэвид Люгер, ВВС США. ВВС США... Не Озеров».
Как доктор Камински назвал уборщика? Билетрис? Люгер попытался притупить боль и вспомнить точно, что сказал рабочий. «Вы — не Озеров». И что-то еще насчет наркотиков...
Люгер взглянул на яблоко, которое швырнул в ведро. Все начало сходиться, приобретать смысл. Шприц. Антидот. Плохо ему стало из-за яблока, которое Камински наверняка отравил. Или кто-то другой отравил. И когда яд встретился в его организме с антидотом...
Он повернулся к Габовичу.
— Я просто выбросил яблоко, доктор Камински, — сказал он по-русски. — Желудок не принял. А теперь давайте вернемся к работе, ладно?
Габович внимательно посмотрел на Люгера. Если не считать небольшой слабости и легкой растерянности, он выглядел совершенно нормально. И все же... Что-то в глубине души подсказало Габовичу, что наблюдение за Люгером следует усилить.
Если бы у генерала было время, то, пожалуй, он рискнул бы попытаться заново полностью перепрограммировать сознание Люгера. Потратить еще несколько лет, чтобы уничтожить последние остатки личности Люгера и создать его заново. Никто еще не выдерживал повторного перепрограммирования, но у Люгера были задатки для этого. По крайней мере, это был бы интересный эксперимент. Но — времени нет. И Люгеру вскоре предстояло умереть. Через несколько недель — когда будет завершен проект «Физикоус-170». Ведь никто не знает, что Люгер здесь. А руководству СНГ может не понравиться, что для создания военного самолета был использован иностранный инженер, прошедший психологическую обработку. К середине весны великий Иван Сергеевич Озеров исчезнет так же загадочно, как и появился.
* * *
Тренировочный лагерь спецназа
морской пехоты Кемп-Леджен, Северная Каролина,
28 марта, 08.35 по среднеевропейскому времени.
— Я недоволен вами, джентльмены, — крикнул в мегафон инструктор, старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Вы значительно поколебали мое мнение о ВВС США, джентльмены. Если уж вы лучшие из лучших, то моя страна находится в серьезной опасности, джентльмены.
Инструктор Уол стоял на вершине высокой бревенчатой стены, наблюдая, как трое мужчин продолжали выполнять упражнения «Начального курса» — самые простые из упражнений по преодолению полосы препятствий в тренировочном лагере спецназа морской пехоты в Кемп-Леджене. Каждые полгода морские пехотинцы из экспедиционного отряда начинали здесь проходить курс специальной подготовки, который длился полные шесть месяцев. В год — только две группы, поэтому все стремились попасть в этот лагерь. В основе курса лежала подготовка к выполнению восемнадцати «нестандартных» боевых задач, которые могли быть поставлены перед морскими пехотинцами: десант и операции поддержки особой сложности; тайные операции; контрразведывательные и боевые операции в городских условиях. После завершения подготовки морские пехотинцы считались готовыми к проведению специальных операций и направлялись служить на Тихий океан или в район Средиземного моря.
«Начальный курс» не включал собственно физическую подготовку, так как прибывавшие в лагерь морские пехотинцы были уже в этом плане отлично подготовлены, да и весь этот курс считали очень легким. Он имел прежде всего психологическое значение, в него, например, входило такое упражнение: надо было двигаться на высоте в несколько десятков футов над ямой с водой. И эта яма глубиной четыре фута казалась не такой уж безопасной, когда человек находился над ней на высоте в два-три этажа.
Ормак, Макланан и Бриггс только что закончили упражнение «Высадка десанта», которое слегка напоминало штурм береговой линии времен Второй мировой войны. Вооруженные винтовками М-16А2, в магазинах которых находилось по шестнадцать холостых патронов, трое офицеров ВВС уже спустились по сетке для крепления грузов, пересекли яму с илистым дном длиной пятьдесят ярдов, пробежали еще пятьдесят ярдов по песчаной местности с препятствиями и поднялись на холм, стараясь при этом сохранить оружие чистым. И все это было только прелюдией к основному упражнению под названием «Джунгли».
Уол был совершенно недоволен ими. Связанный традициями и дисциплиной, он называл каждого из этих офицеров «сэр», но парни определенно не подходили под стандарты морских пехотинцев, и он собирался дать им понять это. По его мнению, их слабость была просто вызовом ему и любому морскому пехотинцу и потому абсолютно неприемлема.
За последнюю неделю Ормак, Макланан и Бриггс уже четыре раза штурмовали эту полосу препятствий, но успехов не достигли. Веревки казались еще более скользкими, стены — высокими, а ил — глубоким. Предстояла пятая — зачетная — попытка, и во время этой попытки курсантам второй раз дадут оружие, и они будут прикрывать друг друга во время наступления на стреляющих по ним инструкторов.
«Джунгли» имели семь препятствий, предназначенных для определения физической силы и выявления всякого рода страхов. Головокружение или потеря ориентации от большой высоты не были проблемой для тренированных летчиков, но там, где требовалась чисто физическая сила рук, им приходилось туго. Бриггсу все эти упражнения давались легко, но даже Макланану — штангисту-полутяжу — все больше и больше приходилось полагаться на помощь Бриггса.
Упражнение начиналось с «Дурной репутации» — стены высотой семнадцать футов из трех бревен, уложенных на расстоянии от четырех до шести футов друг от друга. Далее следовало препятствие под названием «Беги, прыгай и карабкайся», где курсанту предстояло взбежать на насыпь, прыгнуть и ухватиться за натянутую веревку, а потом перебраться по ней над заполненным грязью рвом. Третье препятствие — «Наклонная стена»: на стену высотой шестнадцать футов нужно было взбираться по толстому канату, но стена эта была наклонена в сторону взбирающегося, поэтому здесь требовалась гораздо большая сила рук, чем ног.
Это препятствие было самым неприятным для Джона Ормака. Он считал, что достаточно серьезно занимается физическими упражнениями, — три раза в неделю теннис и ежемесячно обязательный в ВВС тест на пригодность: бег на две мили в кроссовках, десять раз подтянуться, тридцать приседаний и тридцать отжиманий. Ормак был стройный, загорелый и чертовски хорошо смотрелся в форме. Но руки у него были слабоваты, длительная выносливость ограничена. Уол заметил, что к тому моменту, как генерал преодолел «Наклонную стену» и уже спускался вниз, он еле держался за веревку. Ормак упал вниз с высоты добрых восьми футов. Он не ушибся, но Уол подумал, что это начало конца занятий генерала Джона Ормака в тренировочном лагере.
Макланан был физически гораздо крепче, но и ему с трудом давались все эти трюки, а дыхание постоянно сбивалось.
А вот Хэл Бриггс мог бы уже дважды выполнить все упражнения к тому времени, когда они достигли четвертого препятствия под названием «Первое восхождение». Оно представляло собой лестницу высотой тридцать футов, сделанную из железнодорожных шпал. Макланану всегда казалось, что в невероятно худом теле Бриггса совсем нет силы, но Бриггс напоминал красивую итальянскую гоночную машину — изящную и быструю, но вместе с тем очень мощную.
— Вперед, парни, — подбадривал товарищей Бриггс. — Я вижу финишную черту. Мы уже почти добрались до нее.
— Да пошел ты, — задыхаясь, огрызнулся Макланан. — Мы идем...
— Не разговаривай, — предупредил Бриггс. Он отметил про себя, что, став «штабной крысой», Макланан не только потерял физическую форму, но и перестал прислушиваться к советам. Даже иронический тон инструктора, который Бриггс находил забавным, злил Макланана, отвлекал его мысли от основного занятия.
— Береги дыхание. Концентрируйся на том, что делаешь, Патрик. Вы тоже, Джон. Дышите носом, и глубже. Очищайте легкие и мускулы. Силы вернутся к вам.
— Не... думаю, — промолвил Ормак, задыхаясь.
— Парни, вы же в хорошей форме, — солгал Бриггс. — Думайте только об одном: о Дэвиде. Думайте о нем. Он погибнет, если вы не поможете ему.
Макланан и Ормак почувствовали твердость в ногах...
Усталые, обливающиеся потом, они достигли самого сложного препятствия, которое и называлось соответственно — «Крепкий орешек». Взобравшись по веревке на высоту пятнадцать футов, трое офицеров ступили на платформу из бревен, расположенных на расстоянии трех футов друг от друга, потом вскарабкались на пирамиду из перекладин, которая поднималась вверх еще на двадцать футов, а затем спустились сверху на землю по веревке. Ормаку удалось забраться на платформу, но, когда он ступил на бревна, у него почти не осталось сил, чтобы влезть на пирамиду. Бриггс, находившийся рядом с ним, карабкался по перекладинам, как обезьяна, он всегда готов был прийти на помощь. Но после нескольких длительных остановок Ормаку все же удалось самостоятельно добраться до вершины пирамиды.
Самым тяжелым было спрыгнуть с пирамиды и спуститься вниз по веревке.
— Я не сумею, Хэл, — признался Ормак. — У меня сразу же руки отвалятся...
— Давайте, генерал, вы же проделывали подобное раньше. Вспомните, весь фокус в том, чтобы пользоваться ногами. Оберните веревку вокруг ноги, поставьте на нее ступню, а другой ступней зажмите снизу. — Ормак выполнил все указания, но у него уже и в ногах не осталось силы. Он быстро заскользил вниз, стукнулся о землю, но серьезно не ушибся. Присоединившийся к ним через некоторое время Макланан тяжело дышал.
Они с трудом преодолели следующее препятствие — «Перевернутую лестницу» высотой двенадцать футов. Сама лестница и восемь ее металлических перекладин были наклонены в сторону карабкающегося, поэтому здесь целиком приходилось полагаться на силу рук.
И наконец они добрались до последнего препятствия.
Это был вариант старинного препятствия «Горка», которое уже более ста лет использовали в лагерях подготовки морских пехотинцев. Новобранец должен был взобраться по сетке для крепления грузов на платформу, расположенную на высоте двадцати футов, сесть на толстый канат, спускающийся с платформы на землю, а затем начать спуск по канату головой вниз. Страховала его только яма с водой глубиной четыре фута. Проделав одну треть пути, новобранец должен был перекувырнуться, вися на канате, и продолжить спуск головой вверх, пока не пройдет еще треть пути. В данном варианте новобранцу предстояло остановиться, перекувырнуться и — опять головой вниз — взобраться назад на платформу.
Во время тренировок Джону Ормаку еще не удавалось пройти до конца это препятствие.
— Я пойду первым, — заявил Бриггс. — Джон, наблюдайте за мной. Вы справитесь.
— Ну, пошли, барышни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86