Тут разговор двух вождей прервался. Подошли молодые стражи и позвали старших товарищей к костру. Огонь жарко пылал, багровые угли источали тепло. Сидеть на расстеленном войлоке было хорошо и приятно. Жаркое оказалось чудесным: кусочки мяса и жира, отлично обжаренные, источали соблазнительные запахи. По чашам было разлито прекрасное вино. На деревянных кружках были разложены лепешки и овощи, всякие приправы.
Богам принесли положенные первинки от вина и мяса, прочитав короткую молитву. Через минуту все весело жевали дымящееся, необыкновенно вкусное мясо. Молодые стражи вновь начали рассказывать смешные истории. Потом один из певцов, входивший в окружение Крикса, настроил свою лиру и стал петь о любовном приключении Ареса и Афродиты, о том, как был обманут муж-рогоносец Гефест и как однажды он им жестоко отомстил: поймал в искусно сделанные им невидимые сети совершенно голыми и выставил на позор перед всеми богами…
Охота прошла, по общему мнению, очень приятно. Все возвращались в лагерь, полные множества впечатлений, и потом восторженно рассказывали товарищам, что они видели, что ели и как каждый из них убил «самого большого кабана».
Только Спартак и Крикс сохраняли обычную сдержанность. У них было о чем подумать…
V
Разворачивая борьбу против Рима, стараясь сделать ее всеиталийской, Спартак и его товарищи из гладиаторов на ряде совещаний рассмотрели важнейшие вопросы повстанческого движения. Вместе они приняли ряд программных документов, определявших цели восстания, текущие и перспективные, а также общее направление политики в отношении возможных союзников.
Эти документы принимались в обстановке горячих споров. Точек зрения оказалось достаточно много. Были даже такие предложения: непрерывно передвигаться по всей стране, подобно Ганнибалу, подвергая разграблению римлян и всех италиков, поскольку и те и другие одинаково враги гладиаторам и рабам, и необходимо отомстить им по принципу «око — за око, зуб — за зуб».
— О так называемом «будущем», — говорили они, — нечего особенно заботиться: кто непрерывно воюет, естественно, умирает не в своей постели!
Такое утверждение (а высказывалось оно в самых различных вариациях) было решительно отклонено подавляющим большинством.
— Так можно настроить против нас население всей Италии! — с негодованием говорили они. — То-то будут рады римляне!
В ходе дальнейшего обсуждения собравшиеся решили: надо составлять общую программу действий так, чтобы она в наибольшей степени учитывала коренные запросы сил, которые ведут войну с Римом (гладиаторов и рабов) или оказывают поддержку этой войне (городские плебеи, значительная часть беднейшего и разоренного крестьянства Италии).
Относительно требований гладиаторов не возникло значительных разногласий. Командный состав повстанческой армии как раз и состоял из бывших гладиаторов. Они вполне прочувствовали гнусность гладиаторства и хорошо знали требования своей среды. Поэтому эта часть программных требований была быстро сформулирована и нашла общую поддержку.
Гораздо сложнее был вопрос относительно оформления программных требований других категорий восставших: рабов, городских плебеев, крестьян, сочувствовавших восстанию по тем или иным причинам. Интересы этих слоев оказались очень противоречивыми и часто весьма болезненно задевали друг друга. Представлялось насущно необходимым найти такое сочетание этих требований, чтобы они не разрывали движения непрерывными спорами и склоками, на базе которых могли бы развиться измена и дезертирство.
Тут возникла особенно горячая полемика. Многие рядовые командиры из бывших гладиаторов и рабов, все галлы и германцы, требовали сразу и открыто выставить крайние требования: Рим разрушить и разграбить, уничтожить его как политический центр самого преступного в мире племени; навечно запретить гладиаторство и рабство как состояния, противные человеческой природе; наделить гладиаторов и рабов гражданскими правами и имуществом бывших рабовладельцев; установить более справедливые порядки на основе «заветов предков». Их поддерживал своим влиянием Крикс — ведь он являлся самнитом, а самниты дали клятву стереть Рим с лица земли! Им всем возражал Спартак. Он говорил:
— Город квиритов — давно сложившийся и авторитетный политический центр. Далеко не все племена в Италии хотят разрушения и разграбления Рима! Такое крайнее требование, выставленное несвоевременно, немедленно оттолкнет от поддержки восстания значительное количество участников, а также сочувствующих.
Доводы Спартака, хотя и не сразу, были наконец уяснены всеми. Таким образом, в результате принятия повстанческими руководителями общей программы для последующей борьбы возникло положение некоего сбалансированного равновесия: основные требования каждой из социальных групп так или иначе были удовлетворены, и она могла оказывать поддержку восстанию, не чувствуя себя беспредельно ущемленной и надеясь на будущее. Относительно же последнего вожди восстания дали вполне определенное заверение: в случае победы над сенатом будут приняты меры, ломающие политическую и социальную структуру Италии, способствующие установлению всеобщей справедливости — «Государства Солнца»! О том, что именно оно будет из себя представлять, давали разъяснения философы, находившиеся в окружении Спартака. Ибо, подобно тому как Аристоник в Пергаме держал у себя в качестве советчика и наперсника философа Блоссия, друга Тиберия Гракха, а Александр Македонский — Аристотеля и еще немало других, так и Спартак вовсе не чуждался общения с философами. В античную эпоху с ними можно было встретиться всюду: в бане, на рынке, в мастерской ремесленника, в цирке, в кружке досужих зевак и т. д. Чаще всего эти философы сами вели жизнь, полную горя и унижения. Поэтому среди них особенно сильна была тяга к справедливости, мучительные размышления над работами Аристотеля, Платона и других светил философии о государстве и обществе, о путях переустройства несовершенного мира. Но об этом как раз думал и Спартак.

Успешный ход восстания ставил перед Спартаком задачу организационного оформления высшей власти. В его распоряжении было три возможных образца: 1) государственного устройства сицилийских рабов (периода второго восстания); 2) государственного устройства римлян; 3) государственного устройства союзников. Образец первый явно не соответствовал новым условиям: подавляющая масса рабов происходила из стран, не знавших неограниченной царской власти эллинистических царей. Образец второй не мог считаться желательным из-за многих антидемократических черт римской конституции. Наиболее приемлемым казался третий образец. С государства союзников спартаковцы-повстанцы и взяли пример, внося в общую схему поправки, продиктованные духом времени и наиболее радикальными философскими теориями. Конечную цель своей собственной власти повстанцы видели, по выражению Диодора, — что типично в общем для всех массовых восстаний, — «в причинении крайних несчастий свободным людям», то есть рабовладельцам, в создании условий для полной победы над своими господами (Синезий).
Спартаку и его единомышленникам не было особой необходимости что-либо самим изобретать. Развитая философская мысль древней Эллады, Италии и Фракии выработала четкие понятия относительно важнейших категорий общественной жизни, путей и методов общественных преобразований. «Свобода, — провозглашает один из поэтов, — заключается в том, что, когда спрашивают у граждан: „Кто желает публично высказать какой-нибудь полезный для города совет?“ — желающий выступает перед народом, а кто не желает, тот молчит. Что может быть для свободного государства справедливее этого?» (Еврипид).
В конечном итоге по всему югу Италии был создан определенный аппарат управления, начинавшийся в отдельных имениях и завершавшийся в стоявших на стороне восстания городах.
Город Фурии, знаменитый торгово-ремесленный центр со значительным греческим населением, лежавший неподалеку от Тарентинского залива, имевший в своем округе множество стад и пастухов, не без некоторых споров был избран повстанцами в качестве столицы. Здесь стал функционировать, как и у Сертория в Испании, как у Эвна и Сальвия (Трифона) во время двух сицилийских восстаний рабов, совет восставших, состоявший из «мужей, отличавшихся рассудительностью».
Государство, созданное восставшими под руководством Спартака, поставило римлян в очень трудное положение, «заставило испытать горькое чувство и жестокий страх и много трудиться, чтобы избежать жестокого поражения» (Блаженный Августин). Порядки этого государства представлялись римлянам безумной «вакханалией» и изображались в том же духе, в каком они изображали государство сицилийских рабов: «Всюду в стране происходило насильственное расхищение имущества богатых. Те, которые раньше занимали первые места в городах по своей известности и богатству, теперь благодаря неожиданному повороту судьбы не только теряли имущество из-за своеволия беглых рабов, но и были вынуждены терпеть оскорбления со стороны свободных… Вообще в городах было расстройство и нарушение законных прав, ибо мятежники, господствуя над открытыми местами, делали страну непроходимой. Они мстили своим господам и не могли насытиться неожиданно выпавшим на их долю счастьем».
Так складывались события в восставшей против римлян Сицилии (104—101 гг. до н. э.). Видимо, подобным же образом они складывались в восставшей Италии.
Спартак всеми силами старался прекратить анархические явления. Как человек дальновидный, он хотел продолжать курс Афиниона, который говорил своим соратникам в Сицилии, что «необходимо беречь страну и находящихся в ней животных и запасы, как свои собственные», что тем, кто не занят на войне, надо «оставаться на своей прежней работе и заботиться о своем хозяйстве, поддерживая в нем порядок» (Диодор). Не сразу, не в один момент, но постепенно положение стабилизировалось.
Очень скоро государство восставших рабов показало свою силу. А что представляло из себя противостоявшее им государство римлян?

Глава десятая
ГОСУДАРСТВО РИМЛЯН
Система государственного управления в Риме сложилась в эпоху ранней республики и с той поры многократно подвергалась различным изменениям.
После жестокой междоусобной войны нобилитета и всадничества за власть (эпоха Мария и Суллы) победоносный диктатор провел ряд важнейших реформ, имевших целью укрепить аристократический режим. Таким образом, в период восстания Спартака структура римского государства имела следующий вид. Высшими магистратами являлись консулы. Их ежегодно избирали в июне месяце на Марсовом поле. Через 6 месяцев, 1 января следующего года, они приступали к исполнению своих обязанностей. В пределах Италии консулы не могли командовать войсками без особого постановления сената и не имели военной власти. В общественных местах консулов сопровождала почетная стража из 12 служителей-ликторов со связками прутьев на плечах. За чертой города в связки прутьев вкладывались топоры, символизировавшие власть консула над жизнью находившихся рядом с ним граждан (в городской черте власть консула ограничивали народные трибуны и народное собрание).
Второе место среди римских должностных лиц занимали преторы. Их было восемь. Один из них — городской — разбирал споры римских граждан. Остальные выступали в качестве постоянных председателей уголовных комиссий и ведали уголовным судопроизводством. Покидая город, преторы получали почетную стражу в шесть ликторов с такими же связками и топорами.
Консулы, преторы и следовавшие за ними курульные эдилы являлись почетными (курульными) магистратами. Они носили тогу с красной каймой и сидели при исполнении служебных обязанностей на особом стуле без спинки, украшенном слоновой костью.
Высшие должностные лица — консулы и преторы — избирались в центуриатных комициях — в собрании граждан, поделенных в соответствии с древним обычаем на призывные единицы (каждая из них при наборе выставляла сто воинов). Таких центурий граждан было 373.
Остальных магистратов — эдилов, трибунов, квесторов избирали в трибутских комициях — на форуме под председательством высших магистратов. Очередность выбора должностных лиц была при этом следующая: консулы, народные трибуны, преторы, курульные эдилы, плебейские эдилы.
С целью информации граждан по важным вопросам политического и религиозного характера на юго-восточном склоне Капитолийского храма (в «комиции») или на центральной площади — форуме созывались сходки, народные собрания. На них масса граждан имела право высказывать мнение по поводу сделанных ей сообщений или докладов, чем трибуны ловко пользовались.
Все римские граждане были приписаны к округам-трибам. Было их 35: четыре городские (Субурская, Палатинская, Эсквилинская, Коллинская) и тридцать одна сельская (Арнская, Ромильская и т. д.). Трибы играли большую роль в римской политической жизни.
После окончания срока полномочий в Италии высшие римские магистраты (консулы, преторы) выезжали в провинцию. С этой целью сенат выбирал из существовавших провинций две консульские и 8—10 преторских; в остальных провинциях в зависимости от обстоятельств власть наместников, посланных туда в прошлом году, продлевалась еще на год. До 70 года римляне располагали следующими провинциями: 1 — Сицилия, 2 — Сардиния и Корсика, 3 — Дальняя Испания, 4 — Ближняя Испания, 5 — Цизальпийская Галлия, 6 — Иллирия, 7 — Македония, 8 — Ахайя, 9 — Африка, 10 — Азия, 11 — Трансальпийская Галлия, 12 — Киликия, 13 — Кирена, 14 — Вифиния.
Консульскими в период восстания Спартака были Цизальпийская Галлия и Вифиния. Власть наместников в течение нескольких лет продлевалась: в Киликии (Л. Лукулл), в Македонии (М. Лукулл), в Испании Ближней (Метелл) и Дальней (Помпей).
Следующее после преторов место среди должностных лиц занимали эдилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55