Доставка супер Водолей
В ту же секунду Долф метнулся под ноги Ансельму, и тот, потеряв от неожиданности равновесие, ничком рухнул прямо на мальчика.Возглас Петера перекрыл всеобщий шум:— Бейте мошенников!Все смешалось в одну секунду. Ребята оттащили Ансельма, сотни маленьких рук вцепились в него. Ноги бегущих мелькали над распростертым телом Долфа, он задыхался. Людские волны перекатывались по всему побережью; крики, визг, шлепки и удары, и над всем — истошные вопли раненых. Долф попробовал подняться, но его тут же опрокинули, и он упал, погрузившись в соленую, теплую воду. Сумятица усилилась. После нескольких неудачных попыток Долфу все-таки удалось встать. Он осмотрелся, и то, что он увидел, так ошеломило его, что он не поверил своим глазам.Ребята спешили обратно в лагерь, мальчишки подхватили Николаса и тащили его к шатру. Марике тянула Долфа за руку и что-то кричала, но слов он не разобрал.Неподалеку от них по внезапно опустевшему побережью катился громадный, запутанный людской клубок. Из глубины сцепившихся тел доносились жалобные вопли, которые мало-помалу утихали. Вдали троица пиратов, отчаянно карабкаясь по склону холма, уносила ноги от разъяренных преследователей.Неожиданно живой клубок распался. Первым из этой свалки вынырнул Петер. Руки у него были в крови. Затем высвободился Берто и побежал к морю, чтобы охладить водой подбитый глаз. Ребята прекратили барахтаться и, еще не остыв от потасовки, в изодранной одежде, бормоча проклятия, потянулись в лагерь, иные едва прикрывали лохмотьями голое тело; широкая полоса вдоль берега была сплошь покрыта изорванным в клочья тряпьем. Господи, что они такое натворили?А случилось вот что. Посреди кучи затоптанных в пыль тряпок он увидел все, что осталось от Ансельма: лицо обезображено, конечности неестественно вывернуты, словно ему перебили и вывихнули все кости до единой, волосы вырваны с корнем. Долф отвернулся, тошнота подкатила к горлу, его рвало, а по лицу текли слезы. Да, он ненавидел Ансельма, но какой страшный конец!Дрожащий, белее полотна, он кое-как добрел до лагеря.Его заметил один из перепуганных баронских детей и позвал в шатер, где он застал Фриду, которая обмывала и перевязывала раны Николаса.— Как он?— Ничего страшного, отделался ссадинами и царапинами, — ответила девочка. — Что там стряслось на берегу? Почему они набросились на Николаса? Он же никому не причинил зла.Простая логика ее суждения тронула Долфа до глубины души. Он с отвращением подумал об изуродованном теле Ансельма.— Конечно, нет, — выговорил он. — Николас никому не причинил зла. Позаботься о нем, Фрида.Он вышел, чтобы позвать охрану.— Надо скорее похоронить Ансельма, нельзя оставлять тело на берегу, — сказал он ребятам, сгрудившимся вокруг шатра.Он встретился взглядом с Петером и отвел глаза. До сих пор ему не приходило в голову, как опасна доведенная до отчаяния армия крестоносцев. Он втайне пожелал незадачливым пиратам благополучно ускользнуть от своих преследователей.Лагерь возбужденно гудел. Долф, весь в шишках и синяках, ощущал себя далеко не лучшим образом. Чтобы сбить накал страстей, он принялся раздавать приказы.Рыбакам пора заняться своим делом. Потом он кликнул Берто и объявил ему: — У нас опять нечего есть, собирай свой отряд, и отправляйтесь на охоту.Франку приказал занять работой кожевников. Одних он гонял за пресной водой, других посадил драить котелки, плести циновки из сухих водорослей — лишь бы у каждого была работа. Ребята подчинялись неохотно, все чаще слышался недовольный ропот.Долф с тревогой думал: «Справляться с ними становится все труднее. Мечта о Белокаменном Городе разлетелась вдребезги, больше их ничто не сдерживает. Что еще остается им вдали от дома, без всяких средств к существованию, кроме как разбойничать и грабить?»Он решил созвать совет командиров охраны и вожаков отрядов и вместе с сотней-двумя ребят обсудить планы на будущее. Повернуть ли им назад в Германию? Снова пройти долиной реки По? Еще один перевал через Альпы?Но совещаться без Николаса негоже, а он, весь израненный, лежит в шатре и, по-видимому, не скоро осмелится выйти. Шатер — надежное убежище, но стоит сделать шаг наружу…То тут, то там звенели команды Долфа:— Петер, прочесывай залив! Берто, где дичь? Марта, отправляйся за кореньями и ягодами! Карл, нам нужна еще пресная вода, много воды!Спустя час охотники с триумфом возвратились в лагерь. Они возбужденно размахивали огромным кривым ножом, который отобрали у захваченного ими пирата.О том, что сталось с пленником, можно было лишь догадываться. Тело Ансельма спешно погребли. Фрида и Марике еще долго перевязывали пострадавших и прикладывали примочки раненым.Вечер прошел относительно спокойно. Ребята поужинали и рано легли спать, измученные событиями дня.Изменив на этот раз своим привычкам, Долф вместе с Марике отправился ночевать в шатер знати. Николас безмолвно лежал на куче сухой травы. Йоханнес не показывался: он скрывался у Фриды в лазарете, где чувствовал себя в безопасности. «МЫ НЕ ВОРОТИМСЯ!» Наутро Долфа разбудили шумные возгласы.Он выскочил из шатра и, к своей неописуемой радости, увидел Леонардо и отца Тадеуша в сопровождении десятка солдат и кучки генуэзских патрициев. Патриции — в средние века городская (купеческая) аристократия.
Леонардо, как вскоре выяснилось, принес хорошие новости.Ему все же удалось попасть к отцам города, которые выслушали его рассказ вначале недоверчиво, а затем с негодованием. По приказу герцога ни одно судно не имело права покинуть порт без предварительного обыска: Генуя не допустит разбойничьего похищения детей на своей земле. Озабоченный появлением в окрестностях города семи тысяч застрявших в пути маленьких крестоносцев, сенат воззвал к епископу. Епископ, с которым тем временем поговорил дон Тадеуш, также отдал свои распоряжения. Среди добрых христиан Генуи — а таковыми в ту пору были поголовно все — устроили сбор пожертвований, и монахам удалось собрать изрядное количество одежды, обуви и съестного. Повозки, груженные щедрыми дарами, вот-вот прибудут в лагерь.Но это еще не все. Генуэзцы решили побыстрее избавиться от опасного соседства, понимая, что самый простой способ добиться этого — помочь детям вернуться по домам. Город изъявил согласие приютить несколько десятков сирот, которым некуда вернуться, если они станут трудиться на портовых складах или наймутся подмастерьями к достойным ремесленникам. Плотно населенный город вполне мог прокормить трудолюбивых, смелых и бодрых работников. Тем, кто пожелает пуститься в обратный путь, городские власти пообещали предоставить продовольствие и вооруженное сопровождение до Милана.Долф облегченно вздохнул. Можно возвращаться.Вперед протиснулся Йоханнес.— Я хотел бы взять на себя подготовку к обратному путешествию, — попросил он.Один из знатных всадников недобро всматривался в лицо монаха.— Так ты из тех проходимцев, что заманили детей в Геную? — с угрозой в голосе спросил он. — У меня приказ арестовать его. Эй, люди, хватайте его!Долф не разобрал половины сказанного, но он быстро оценил ситуацию, когда двое вооруженных людей бросились к Йоханнесу.— Скажи им, чтобы отпустили Йоханнеса, он нужен нам всем, — попросил он Леонардо.Леонардо принялся уговаривать своих соотечественников, и дело закончилось пожизненным изгнанием Йоханнеса за пределы Генуи и окрестных земель, где ему запрещалось появляться под страхом смерти. Йоханнес качнул головой, словно сбросил с себя тяжелый груз, и расплылся в улыбке.— Где Ансельм? Вы и его хотите выгородить? — с издевкой спросил Леонардо.Долф подавленно молчал, вместо него ответил Петер:— Мы убили его.В голосе его звучало столько ненависти, что Долф невольно содрогнулся, однако Леонардо продолжал тем же шутливым тоном:— Негодяй заслужил, чтобы его растерзали. Надеюсь, вы проделали это не торопясь.Всадники удовлетворенно кивнули, повернули лошадей и тронулись в обратном направлении. Зрелище тысяч своенравных оборванцев, как видно, пришлось генуэзцам не по душе.— Где же Хильда? — спросил Долф, заметив отсутствие девочки.— Герцог Генуэзский пожалел ее и оставил у себя при дворе, — беспечно отозвался студент и добавил: — Весной он пошлет гонцов к отцу Хильды, графу Марбургскому, ее будущее решится.— Бедная Хильда, что же она сама говорит об этом?Леонардо удивленно поднял брови:— А что она может сказать? Она радоваться должна: не придется больше перевязывать гнойные раны, спать на соломе. Со временем найдется знатный жених, если не здесь, так при дворе отца. Думаю, о ней не стоит беспокоиться.— Ей было хорошо с нами, — негромко ответил Долф.— С этой ватагой разбойников? Да полно тебе…«Может быть, и прав Леонардо, так будет лучше для нее?» — в сомнении думал Долф.— Не собирается ли герцог сделать что-нибудь для других детей благородного происхождения? — поинтересовался он.— Нет, он узнал, что это всего лишь потомки мелких рыцарей, и потерял к ним всякий интерес.Долф пожал плечами. Нет, не привыкнуть ему к непреодолимым преградам, разделявшим средневековое общество.Неужели крестовый поход окончен? Долф ошибался и на этот раз. Будь на месте этих обманутых детей его современники, они бы воспользовались первой же возможностью вернуться домой и одним махом покончить со всеми мытарствами. Но эти ребята, по крайней мере большинство из них, думали иначе. Не возвращаться же в Германию, где земля мокнет под дождем, зимы долгие и холодные, где их снова ждет постылая нищета.Еще до полудня из города потянулись длинной чередой подводы. Чего только не было в них — хлеб, зелень, фрукты, старая одежда и стоптанная обувь, покрывала, иконки и распятия. Для кого-то старый хлам, а для ребят — настоящие сокровища. Прибывшая на подводах охрана и монахи наблюдали за дележом присланного. Во все глаза смотрели они на юнцов, вознамерившихся завоевать Иерусалим. Они ожидали увидеть маленьких, фанатично верующих святош, а вместо этого перед ними предстали крепкие, мускулистые сорванцы в лохмотьях, а то и почти нагишом; их лица почернели от загара, кожа задубела от ветра, волосы выцвели на солнце, взгляд горел решимостью.Жители Генуи мечтали теперь только об одном — поскорее отделаться от многотысячного детского воинства — и были весьма признательны отцам города за принятые ими предосторожности, которые помогли удержать детей подальше от городских стен.После того как подводы скрылись из виду и каждый из ребят получил свою долю, Долф с помощью Йоханнеса, Франка и Петера начал приготовления к обратному пути, но тут же столкнулся с противодействием. Особенно ратовали за продолжение похода командиры отрядов.Неужели еще не верят, что Белокаменный Город лишь сказка, которая не сбудется никогда?— Ни за что не пойдем назад, — заявил Петер и тут же присоединился к бунтующим охранникам. — Чего мы там не видали? Нет, домой нас не заманишь.— Нет у нас дома, — решительно подтвердил Карл.— Не хочу больше просить милостыню на улицах, — вставила свое слово Марике.Долф только моргал и беспомощно поглядывал на Леонардо, который с улыбкой положил руку на плечо Петера.В этот момент из шатра появился Николас. Понял ли он, что настроение ребят круто изменилось, гнев остыл?Они не держали зла на него. Едва увидев Николаса, облачившегося в залатанный белый хитон (правда, без кольчуги), дети по привычке расступились перед ним.Николас по-прежнему украшал себя поясом, когда-то принадлежавшим Каролюсу. В руке зажато серебряное распятие. Чтобы выйти к детям, ему пришлось собрать все свое мужество и остаток достоинства. Он надеялся, что, гордо выпрямившись и надменно вскинув голову, сумеет побороть свой страх. Долф быстрым шагом направился к мальчишке и подал ему руку. Они стояли рядом на виду у ребят, которые грызли орехи и яблоки, отщипывали хлеб.Марике протянула Николасу половину булки, и тот принял, поблагодарив девочку кивком.Раны Николаса были не столь серьезными, как опасался Долф. В тот страшный день металлическая кольчуга прикрыла его плечи и грудь, хотя разъяренные дети исцарапали ему лицо. Лоб его пересекал глубокий шрам, подбитый глаз почти полностью заплыл, правая щека вздулась и покраснела, а в общем, пустяки!— Дети! — обратился к собравшимся Николас. — Все, что случилось, превосходит мое разумение. Я думал, Господь покинул меня, но нет, Господь лишь не пожелал явить чудо перед воинством, в рядах которого были мошенники и лжецы. Я слышал, что Ансельм мертв, а Йоханнес готовится сопровождать детей в обратный путь. Вам известно повеление герцога: кто хочет, пусть возвращается в Германию. Но я слышал также, что Ансельм обманом завлек нас совсем к другому морю, что Иерусалим лежит далеко к востоку отсюда. А потому — внемлите мне, дети, — тот, кому не по душе странствия, пусть остается в Генуе или отправляется домой вместе с Йоханнесом, но те, в ком еще живет надежда увидеть Иерусалим, следуйте за мной. Я приведу вас к далекому морю на востоке, и там Господь явит свое чудо.Долф обомлел. Тысячи ребят вокруг него кричали, обезумев от радости:— Веди нас, Николас!Что же вновь разожгло угасший было энтузиазм ребят?Все та же сказка? Нет… Навряд ли кто-нибудь из них до сих пор рассчитывает на чудеса. Просто-напросто они не хотят возвращаться. Соблазны и трудности походной жизни увлекают их гораздо больше. Месяц за месяцем их жизнь заполняло одно лишь движение вперед, к заветной цели, и это движение не остановить, пока не пройдут они всю землю до самого конца, если только не встретят раньше свой собственный конец.Долф отметил, к своему удивлению, что в обратный путь вызвались только малыши, а из ребят постарше — самые робкие и несмелые, но среди них он не увидел маленького Тисса, который до сих пор с воинственным кличем рвался в бой с сарацинами. Не было среди них ни Франка, ни Петера, ни Фриды, не повернули назад Берто, Карл, Марта…Напрасно Долф подступал с уговорами к своей маленькой подопечной.— Для чего мне возвращаться в Кельн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Леонардо, как вскоре выяснилось, принес хорошие новости.Ему все же удалось попасть к отцам города, которые выслушали его рассказ вначале недоверчиво, а затем с негодованием. По приказу герцога ни одно судно не имело права покинуть порт без предварительного обыска: Генуя не допустит разбойничьего похищения детей на своей земле. Озабоченный появлением в окрестностях города семи тысяч застрявших в пути маленьких крестоносцев, сенат воззвал к епископу. Епископ, с которым тем временем поговорил дон Тадеуш, также отдал свои распоряжения. Среди добрых христиан Генуи — а таковыми в ту пору были поголовно все — устроили сбор пожертвований, и монахам удалось собрать изрядное количество одежды, обуви и съестного. Повозки, груженные щедрыми дарами, вот-вот прибудут в лагерь.Но это еще не все. Генуэзцы решили побыстрее избавиться от опасного соседства, понимая, что самый простой способ добиться этого — помочь детям вернуться по домам. Город изъявил согласие приютить несколько десятков сирот, которым некуда вернуться, если они станут трудиться на портовых складах или наймутся подмастерьями к достойным ремесленникам. Плотно населенный город вполне мог прокормить трудолюбивых, смелых и бодрых работников. Тем, кто пожелает пуститься в обратный путь, городские власти пообещали предоставить продовольствие и вооруженное сопровождение до Милана.Долф облегченно вздохнул. Можно возвращаться.Вперед протиснулся Йоханнес.— Я хотел бы взять на себя подготовку к обратному путешествию, — попросил он.Один из знатных всадников недобро всматривался в лицо монаха.— Так ты из тех проходимцев, что заманили детей в Геную? — с угрозой в голосе спросил он. — У меня приказ арестовать его. Эй, люди, хватайте его!Долф не разобрал половины сказанного, но он быстро оценил ситуацию, когда двое вооруженных людей бросились к Йоханнесу.— Скажи им, чтобы отпустили Йоханнеса, он нужен нам всем, — попросил он Леонардо.Леонардо принялся уговаривать своих соотечественников, и дело закончилось пожизненным изгнанием Йоханнеса за пределы Генуи и окрестных земель, где ему запрещалось появляться под страхом смерти. Йоханнес качнул головой, словно сбросил с себя тяжелый груз, и расплылся в улыбке.— Где Ансельм? Вы и его хотите выгородить? — с издевкой спросил Леонардо.Долф подавленно молчал, вместо него ответил Петер:— Мы убили его.В голосе его звучало столько ненависти, что Долф невольно содрогнулся, однако Леонардо продолжал тем же шутливым тоном:— Негодяй заслужил, чтобы его растерзали. Надеюсь, вы проделали это не торопясь.Всадники удовлетворенно кивнули, повернули лошадей и тронулись в обратном направлении. Зрелище тысяч своенравных оборванцев, как видно, пришлось генуэзцам не по душе.— Где же Хильда? — спросил Долф, заметив отсутствие девочки.— Герцог Генуэзский пожалел ее и оставил у себя при дворе, — беспечно отозвался студент и добавил: — Весной он пошлет гонцов к отцу Хильды, графу Марбургскому, ее будущее решится.— Бедная Хильда, что же она сама говорит об этом?Леонардо удивленно поднял брови:— А что она может сказать? Она радоваться должна: не придется больше перевязывать гнойные раны, спать на соломе. Со временем найдется знатный жених, если не здесь, так при дворе отца. Думаю, о ней не стоит беспокоиться.— Ей было хорошо с нами, — негромко ответил Долф.— С этой ватагой разбойников? Да полно тебе…«Может быть, и прав Леонардо, так будет лучше для нее?» — в сомнении думал Долф.— Не собирается ли герцог сделать что-нибудь для других детей благородного происхождения? — поинтересовался он.— Нет, он узнал, что это всего лишь потомки мелких рыцарей, и потерял к ним всякий интерес.Долф пожал плечами. Нет, не привыкнуть ему к непреодолимым преградам, разделявшим средневековое общество.Неужели крестовый поход окончен? Долф ошибался и на этот раз. Будь на месте этих обманутых детей его современники, они бы воспользовались первой же возможностью вернуться домой и одним махом покончить со всеми мытарствами. Но эти ребята, по крайней мере большинство из них, думали иначе. Не возвращаться же в Германию, где земля мокнет под дождем, зимы долгие и холодные, где их снова ждет постылая нищета.Еще до полудня из города потянулись длинной чередой подводы. Чего только не было в них — хлеб, зелень, фрукты, старая одежда и стоптанная обувь, покрывала, иконки и распятия. Для кого-то старый хлам, а для ребят — настоящие сокровища. Прибывшая на подводах охрана и монахи наблюдали за дележом присланного. Во все глаза смотрели они на юнцов, вознамерившихся завоевать Иерусалим. Они ожидали увидеть маленьких, фанатично верующих святош, а вместо этого перед ними предстали крепкие, мускулистые сорванцы в лохмотьях, а то и почти нагишом; их лица почернели от загара, кожа задубела от ветра, волосы выцвели на солнце, взгляд горел решимостью.Жители Генуи мечтали теперь только об одном — поскорее отделаться от многотысячного детского воинства — и были весьма признательны отцам города за принятые ими предосторожности, которые помогли удержать детей подальше от городских стен.После того как подводы скрылись из виду и каждый из ребят получил свою долю, Долф с помощью Йоханнеса, Франка и Петера начал приготовления к обратному пути, но тут же столкнулся с противодействием. Особенно ратовали за продолжение похода командиры отрядов.Неужели еще не верят, что Белокаменный Город лишь сказка, которая не сбудется никогда?— Ни за что не пойдем назад, — заявил Петер и тут же присоединился к бунтующим охранникам. — Чего мы там не видали? Нет, домой нас не заманишь.— Нет у нас дома, — решительно подтвердил Карл.— Не хочу больше просить милостыню на улицах, — вставила свое слово Марике.Долф только моргал и беспомощно поглядывал на Леонардо, который с улыбкой положил руку на плечо Петера.В этот момент из шатра появился Николас. Понял ли он, что настроение ребят круто изменилось, гнев остыл?Они не держали зла на него. Едва увидев Николаса, облачившегося в залатанный белый хитон (правда, без кольчуги), дети по привычке расступились перед ним.Николас по-прежнему украшал себя поясом, когда-то принадлежавшим Каролюсу. В руке зажато серебряное распятие. Чтобы выйти к детям, ему пришлось собрать все свое мужество и остаток достоинства. Он надеялся, что, гордо выпрямившись и надменно вскинув голову, сумеет побороть свой страх. Долф быстрым шагом направился к мальчишке и подал ему руку. Они стояли рядом на виду у ребят, которые грызли орехи и яблоки, отщипывали хлеб.Марике протянула Николасу половину булки, и тот принял, поблагодарив девочку кивком.Раны Николаса были не столь серьезными, как опасался Долф. В тот страшный день металлическая кольчуга прикрыла его плечи и грудь, хотя разъяренные дети исцарапали ему лицо. Лоб его пересекал глубокий шрам, подбитый глаз почти полностью заплыл, правая щека вздулась и покраснела, а в общем, пустяки!— Дети! — обратился к собравшимся Николас. — Все, что случилось, превосходит мое разумение. Я думал, Господь покинул меня, но нет, Господь лишь не пожелал явить чудо перед воинством, в рядах которого были мошенники и лжецы. Я слышал, что Ансельм мертв, а Йоханнес готовится сопровождать детей в обратный путь. Вам известно повеление герцога: кто хочет, пусть возвращается в Германию. Но я слышал также, что Ансельм обманом завлек нас совсем к другому морю, что Иерусалим лежит далеко к востоку отсюда. А потому — внемлите мне, дети, — тот, кому не по душе странствия, пусть остается в Генуе или отправляется домой вместе с Йоханнесом, но те, в ком еще живет надежда увидеть Иерусалим, следуйте за мной. Я приведу вас к далекому морю на востоке, и там Господь явит свое чудо.Долф обомлел. Тысячи ребят вокруг него кричали, обезумев от радости:— Веди нас, Николас!Что же вновь разожгло угасший было энтузиазм ребят?Все та же сказка? Нет… Навряд ли кто-нибудь из них до сих пор рассчитывает на чудеса. Просто-напросто они не хотят возвращаться. Соблазны и трудности походной жизни увлекают их гораздо больше. Месяц за месяцем их жизнь заполняло одно лишь движение вперед, к заветной цели, и это движение не остановить, пока не пройдут они всю землю до самого конца, если только не встретят раньше свой собственный конец.Долф отметил, к своему удивлению, что в обратный путь вызвались только малыши, а из ребят постарше — самые робкие и несмелые, но среди них он не увидел маленького Тисса, который до сих пор с воинственным кличем рвался в бой с сарацинами. Не было среди них ни Франка, ни Петера, ни Фриды, не повернули назад Берто, Карл, Марта…Напрасно Долф подступал с уговорами к своей маленькой подопечной.— Для чего мне возвращаться в Кельн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43