.. Я думаю, получится. По крайней мере у нас будет шанс.
— Хотелось бы...
Из коридора вышел Егор Туманишвили, катящий перед собой тележку с тремя мешками песка.

* * *

Балансирующий на краю наспех сбитого из четырех бревен плота Миша Чубаров стравил веревку. Привязанный к импровизированному глубиномеру груз опустился на дно подземного озера. Казак подпустил еще пару метров троса, убедился, что кусок железной арматуры не скатывается ни в какую подводную расщелину, и дал отмашку Веселовскому, исполнявшему роль кормчего.
Алексей пошуровал обломком доски, и плот медленно отплыл назад.
Веревка натянулась.
— Хорош, — сказал Чубаров.
Веселовский сделал несколько гребков доской и остановил движение плота.
Михаил перехватил веревку поудобнее, отрезал лишний кусок, завязал на конце узел, лег грудью на край бревна и принялся вытягивать со дна груз.
На берегу их уже ждал Рокотов с рулеткой в руках.
Арматурину отвязали и отбросили в сторону, а мокрую веревку растянули вдоль берега и измерили. Получилось тридцать четыре метра.
— Грубо говоря — сорок, — подытожил Влад. — Как я примерно и предполагал...
— Еще отсюда метров двадцать пять, — копающийся во внутренностях маленькой динамо машины Кузьмич поднял голову. — И по бережку накинь десяток.
— В общей сложности семьдесят пять, — кивнул биолог. — С запасом берем сто. Толя, как у тебя дела?
— Нормально. — Пышкин вытер руки о валяющуюся возле электроприбора тряпку. — Аппарат рабочий.
— Надо на всякий пожарный аккумулятор поставить, — предложил Янут. — «Крокодилы» накинул — и все дела...
— Дельная мысль, — согласился Рокотов.
— Пошли со мной, — Виталий повернулся к Славину младшему. — Батарею притащим....
Владислав уселся рядом с Филоновым и Рудометовым, забивающим гвоздями крышку плоского ящика. Одна доска из боковой стенки была выломана, и изнутри торчал пучок проводов с оголенными концами.
— Как изолировать будем? — поинтересовался биолог.
— Шпатлевкой. — Никита показал молотком на картонную коробку и вернулся к работе. — Замажем по быстрому, сверху полиэтилен намотаем. Нам полная изоляция ни к чему, все равно долго заряды в воде не пробудут. Можно обойтись и без этого...
— На всякий случай надо. — Рокотов покрутил в руке пассатижи.
— Мы сами себя не угробим? — озабоченно спросил отец Арсений.
— Не а. — Влад положил инструмент на место. — Два снаряда, по восемь кило тротила в каждом, глубина тридцать пять метров. Вот, батюшка, и посчитайте, какова сила гидродинамического удара... По ушам, само собой, врежет. Но акустика тут не очень, звуковую волну сразу разобьет на составляющие. Так что опасаться нечего. Главное — чтобы лодочку как следует тряхнуло.
— За это я спокоен, — довольно проворчал Филонов. — Так тряхнет, что кишки наизнанку повылазят...
— Интересно, а откуда они все таки явятся? — Рудометов привстал, распрямляя затекшие ноги, и расправил плечи.
— Думаю, оттуда, — Рокотов посмотрел влево, на плавно спускающийся свод пещеры. — Если судить по отложениям на стенах, поток здесь идет с юго запада на северо восток.
— Течение почти нулевое. — Никита забил последний гвоздь и сел на камень.
— Это только так кажется. — Влад присел рядом с экс браконьером. — Вероятнее всего, мы имеем дело с разделяющимся потоком. На глубине десяти пятнадцати метров спокойный слой заканчивается.
— А почему слои не смешиваются? — заинтересовался священник.
— Местное чудо, — серьезно сказал Рокотов. — Ладно, шучу... Наверное, из за разницы температур. Наверху — плюс семь восемь, у дна — градуса четыре. В принципе, ничего особенного. Как термоклин в океане. Вода вообще то является самой загадочной жидкостью на Земле... Вроде элементарное вещество, два атома водорода и один кислород, а ведет себя непонятно. При охлаждении расширяется, при нагреве не разлагается на составляющие, универсальный растворитель... Одним словом — неисповедимы пути Господни...
Отец Арсений задумчиво потеребил бороду.

* * *

Владислав похлопал Мишу по плечу.
— Все, братан, время...
Чубаров поправил висящий на плече автомат, оглядел взбирающуюся в гору цепочку казаков и удрученно вздохнул.
— Кто то должен доставить людей домой и обеспечить им безопасность, — Рокотов ответил на невысказанный вопрос. — Я понимаю, что у тебя такое чувство, будто ты нас тут бросаешь.
— Не без этого...
— Мы справимся. Сейчас то, что ты делаешь, важнее.
— Хотелось бы верить, — Михаил уставился в землю.
— Так оно и есть, — биолог развел руками. — Каждый исполняет свою часть работы.
— Да понимаю я...
— Вот и не раскисай! Мы дня через четыре вернемся. Максимум — через пять, — Рокотов оглянулся на темный аул. — Кстати, я так и не понял, Леша что нибудь нашел в деревне? А то отвлекся и не проследил.
— Нашел, — буркнул Чубаров. — Почти поллимона бакинских...
— Не фальшивые?
— Нет...
— Вот и хорошо! Будет на что отметить удачное возвращение... Так, давай, топай. Вон, ребята уже хребет перевалили.
Михаил в последний раз вздохнул, быстро пожал Владу руку и трусцой побежал по извилистой тропинке вдогонку уходящему в ночь отряду.

Глава 8
Супчик дня

Виталий опустился на одно колено и сунул пальцы в воду.
— По моему, в самый раз...
Рокотов вспорол ножом мешок с солью.
— Начали...
Струя белого порошка посыпалась в пузырящуюся над нагретыми железными пластинами воду.
— Аккуратнее, — предупредил биолог. — Засыпайте рядышком с кипятильниками, чтобы не забить агрегаты.
— Угу, — здоровяк Лукашевич поднял пятидесятикилограммовый мешок и вытряс его в полуметре от края причала.
Через два часа все двенадцать тонн соли перекочевали в озеро. Владислав отошел в сторону, зачерпнул горсть воды и попробовал на язык.
— Ну как? — поинтересовался Янут.
— Гадость, — высказался Рокотов. — Но для нашей задачи годится. Плотность жидкости мы изменили, теперь остается проверить, как сие сработает... Так, до времени "ч" остается часов пять. Предлагаю перекусить и немного подремать. Первая смена охраны — Гоги, Вася и Кузьмич.
— Яволь. — Рудометов подхватил СВУ. — Через сколько вас будить?
— В тринадцать ноль ноль.
— Понял... Кузьмич, потопали.

* * *

Влад подложил под поясницу свернутую мешковину и поудобнее устроился возле стоящего на треноге пулемета НСВ «Утес», чей ствол был направлен точно на середину озера, оглянулся на мирно посапывающих Пышкина и Славина младшего, закурил и повернулся к сидящим напротив отцу Арсению и Януту.
Игорь Рудометов по собственной инициативе отказался покинуть свой пост у входа в подземелье и теперь коротал время в обществе отдохнувшего Лукашевича.
— А мне гимн нравится, — Виталий продолжил прерванную беседу. — Хрен с ним, с Александровым... По крайней мере, музыка получше будет, чем у Глинки.
— Это вопрос музыкального вкуса, — Рокотов передернул плечами. — Меня лично другое не устраивает. Нельзя одновременно предлагать трехцветный флаг для страны, орла, красное знамя для армии и гимн СССР. Это дичайшее смешение всего... Я не представляю себе, зачем Президент послушал своих советников идиотов. Кроме скандалов в обществе, это ничего не вызовет.
— Пока что все, о чем мы говорим, только проект, — мягко возразил священник.
— Ваши бы слова, да Богу в уши! Проект... — Владислав стряхнул пепел. — Месяца через два этот проект станет реальностью. Вот тогда попляшем. Одни будут орать старые слова, другие сочинять пародии, третьи просто на всё плюнут. И вместо консолидации народа произойдет очередное размежевание по музыкальным предпочтениям... Бардак, одним словом. Нельзя реалии Среднесовковья переносить в современную жизнь... Но, честно говоря, меня это не удивляет. После признания нашим «свежеизбранным» расстрела поляков в Катыни, проекты гимна и флага кажутся детскими шалостями...
— А с Катынью что? — не понял отец Арсений.
— Да то, что наши пшеков не расстреливали...
— Но документы...
— Подделка, причем плохо исполненная...
— Как так? — спросил Янут.
— Очень просто, — проворчал биолог. — Основным «доказательством» нашей причастности к тем событиям является постановление ЦК КПСС от апреля или мая сорокового года... я месяц сейчас точно не помню... в котором якобы написано, что принято решение уничтожить тридцать тысяч пленных. Но дело в том, что Центральный Комитет партии принимал решения на пленумах, в Колонном зале. Как вы себе представляете такое собрание? Выходит докладчик и заявляет, что, мол, мы тут посоветовались и решили мочкануть три дивизии польских офицеров? А стенографистки это записывают? И собравшиеся голосуют? Бред. К тому же КПСС появилась только в пятьдесят четвертом году, а в сороковом была Всероссийская Коммунистическая Партия большевиков — ВКП(б). Если Президент не знает таких элементарных вещей и позволяет себя дурить, то его место не в Кремле, а за партой в школе...
— Странно, — протянул Виталий.
— Для нашей страны — нормально, — разозлился Рокотов. — С флагом и гербом та же петрушка. Бело красно синее полотнище — это так называемый «провиантский» флаг, его поднимали на торговых судах. И утвержден он был не триста лет назад, как об этом вопят так называемые «государственники», а в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. Герб мы вообще свистнули у Габсбургов... Как ни крути, получается глупость. Если уж задумали принимать что то серьезное, вроде гимна или герба, то следует и отнестись к этой проблеме со всей ответственностью. И не стараться одним махом достичь компромиссного варианта со всеми сразу... Лично у меня уже есть куплет, который я буду тихо напевать под музыку Александрова.
— Серьезно? — Янут вскинул брови.
— Серьезнее некуда...
— Тогда напой, — попросил гранатометчик. Влад набрал в легкие воздух и негромко затянул:
— Сла авься, Отечество, на аше голодное,
Жирному доллару мощный оплот!
Ба анда чиновников, свора безродная,
Нас к торжеству «чубайсизма» ведет!..
Виталий хрюкнул, отец Арсений укоризненно покачал головой.
— Вот, — Рокотов откинулся на мешки с песком. — А Президент не понимает, что подобным образом будет себя вести половина населения. Какой же это гимн?
— Никакой, — согласился Янут.
— И так во всем, — вздохнул биолог. — Чего ни коснись... Ведь, если строго разобраться, мы с вами в последние недели занимались исключительно подготовкой и осуществлением ряда тягчайших преступлений. А почему? Да потому, что ни на московские госструктуры, ни на наших доблестных ментов с фээсбэшниками, ни на военных нет никакой надежды. Я не зря регулярно об этом вспоминаю... Мне самому крайне неприятно то, что мы натворили. Но иного выхода у нас не было. Мы не обладаем должной подготовкой, чтобы тихо пройти в аул, тихо освободить заложников и незаметно уйти. Пришлось устроить бойню... По закону нас судить надо. Однако, я уверен, девяносто процентов народа встанет на нашу сторону. Вот такой вот парадокс... Жизнь в состоянии перманентного внутреннего психологического конфликта между нормами права и нормами морали. А мы еще удивляемся, чего это население сокращается, мужики до шестидесяти лет не доживают. Потому и не доживают, что все время на нервах...
— Эк ты загнул! — Виталий покачал головой.
— Это не я загнул, а биология. Природа не терпит попыток нарушить ее законы. Непонимание руководителями страны простых вещей приводит к ослаблению нации в целом и к развалу государства. Единица общества — это конкретный индивидуум. На нем все и держится. Ежели не учесть потребности индивидуума и не создать комфортные условия его существования, то он не станет работать во благо своей страны.
— Ну, это и так понятно, — Янут пихнул локтем отца Арсения. — А вы что молчите?
— Что тут скажешь? — спокойно изрек священник. — Всё верно. И давно объяснено как богословами, так и мирянами социологами. Но никто не спешит воплощать принципы разумности в обыденную жизнь...
— Приведу пример стандартных взаимоотношений нашего государства и члена электората. — Рокотов выбросил окурок в воду. — История, кстати, абсолютно реальная. Жил был человек по имени Саша. Занимался бизнесом, никого не трогал... Имел, правда, судимость, и провел несколько лет в местах не столь отдаленных. Но это к слову, хотя сей фактор в дальнейшем оказал на его судьбу большое влияние.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Виталий.
— Мыслишь в верном направлении, — похвалил Владислав. — Так вот... Как то раз Сашу хватают на улице веселые хлопцы в черных масках и доставляют его в особнячок на улице Чайковского, где размещается питерский РУБОП. Захват проходит чин чинарем, с заламыванием рук и прочими прелестями. В РУБОПе Саше объявляют, что он, оказывается, имеет честь быть лидером страшной преступной группы, поубивавшей чуть ли не два десятка человек. Быстренько оформляются документы на задержание, потом следует арест и Саню отвозят в «Кресты». На первом же допросе он знакомится со знойной дамой следователем Ириной Львовной Панаренко, в девичестве — Фирой Стукельман35. И эта Панаренко Стукельман, в лучших традициях нашей ментовки, начинает Сашу «колоть». Но! — Рокотов значительно погрозил пальцем. — Благо бы на подозреваемого вешали реально совершенные преступления. Тут я бы еще понял ментов. Им надо отчитаться по раскрытиям, закрыть графы в документах и прочее... В описываемом же случае ничего этого нет.
— Как нет? — обомлел отец Арсений.
— А вот так! Сане вменяются в вину вещи, которые следствие в принципе не может доказать. Якобы он из неустановленного оружия, которое ему передало неустановленное лицо, пристрелил некоего гражданина, чей труп находится в неизвестном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29