Он почувствовал себя так, как крестьянин, которого король пожаловал в рыцарский сан. А что? Ведь он и был простым крестьянином, который находил в традициях древних все больше привлекательных черт.
Но Тор прервал свое благодарственное слово и снял Фуллу с Летящего Копыта. Лейф принял девушку на руки. А Тор легко приподнял обоих и понес к стоявшей в углу чаше, наполненной какой-то жидкостью.
– Девушка достойна берсеркера! – прогрохотал могучий бог, хорошее настроение которого граничило с новоявленным чувством юмора. – Но моим козлам не понравится, что вы пропахли кровью гигантов!
Он окунул Фуллу и Лейфа в чашу и вытащил их оттуда. Бог просто лучился неожиданным весельем. Он схватил Локи и тоже искупал его в чаше. Затем и Ли причастился омовению.
После этого странного купания все они почувствовали себя восхитительно чистыми и практически мгновенно высохшими на воздухе.
– Как вы очутились здесь? – спросил Лейф брата. Тот улыбнулся:
– Садри рассказал нам обо всем, но Видарр запутал всем мозги историей о гигантах из Маспелхейма. Туда устремился целый отряд, но Тор согласился со мной, что резоннее поверить гному.
Во дворе замка стояла повозка, в которую были впряжены два здоровенных козла, каждый размером поболее Холстейнского быка. Тор занял переднюю скамью повозки, оглянувшись, удостоверился, что все его спутники на месте, и гаркнул на козлов. Они рванули вперед со всех ног, а сбоку несся Летящее Копыто. Локи и Ли стояли за спиной Тора и смотрели вперед. Лейф с Фуллой остались одни в задней части повозки. Лейф так устал, что не мог сказать ни слова. Он тихо замер рядом с Фуллой, обняв ее за плечи. Она почувствовала его состояние и тоже прижалась к нему.
Час спустя небесное путешествие закончилось. После того как раздался рев Тора, они пересекли радужный Бифрост в обратном направлении и промчались над Асгардом напрямик к Йюггдразилу.
Над ясеневой рощей опять прозвучал крик Тора, и боги расступились, чтобы дать им дорогу. Лейф перегнулся через край повозки, схватил поводья Летящего Копыта и перепрыгнул в седло. Необходимость завершить еще одно важное дело влила новые силы в его тело. Он окинул взглядом толпу. Одина и еще кое-кого из богов не было здесь, но он искал Вэли и Видарра.
Они стояли в стороне – между троном Одина и пирамидкой гранат, которые Один намеревался испробовать лично. Поначалу их лица выразили смятение: они не ждали Лейфа и Фуллу обратно. Но затем, очевидно, приняв решение бороться до конца, потянулись к гранатам. Пистолет Лейфа, как назло, застрял в кармане.
Но в это время заревел Тор. Молот со свистом прорезал воздух и, оставляя за собой завихрения, сбил Видарра с ног и буквально расплющил его о рядом стоящее дерево. Но Вэли успел схватить гранату раньше, чем Лейф извлек пистолет из складок одежды. Молот Тора тоже еще не успел вернуться в руку бога.
Вэли на миг ощутил себя победителем и оскалил в ухмылке свое крысиное личико.
– Ну-ка, дайте мне пройти! Тор, я уповаю на твою честь, иначе прелестная Фулла со своим сундучком отправится на ужин к Балдеру… Сейчас вы взяли верх, но смотрите…
Лейф ответил пистолетным выстрелом. Лицо Вэли смертельно побледнело – граната выпала из простреленной правой руки. В воздух взметнулся было молот Тора, но Лейф вспомнил смерть Андвари и свою клятву не забыть старого гнома. Вспомнил он и о коварном похищении Фуллы.
– Оставь его мне. Тор! Top опустил молот.
– Он твой, Лейф Свенсен.
Летящее Копыто взвился в воздух, догоняя убегающего Вэли. Лейф направил коня вниз и ногой ударил по голове изменника. На лету он подхватил и бросил поперек седла поникшее тело бога. Летящее Копыто поднимался все выше. Удар оглушил Вэли, и он открыл глаза в ту минуту, когда Лейф издал призывный клич перед вхождением в Бифрост.
– Мы летим в Нифлхейм, – сказал он коню.
Летящее Копыто протестующе заржал, но все же, хотя и неохотно, повиновался Лейфу. Он пересек радужный мост без особого напряжения. Лейф повторил свой приказ, и конь поник головой.
А затем все муки ада обрушились на сознание Лейфа. Летящее Копыто заржал с чувством едва переносимого ужаса. Вэли завопил благим матом и начал вырываться. Скрюченный в судорогах страха и отчаяния, он обмяк в руках Лейфа. А Лейф закрыл глаза. Но ад все равно изливался на него со всех сторон. Он сжал зубы, чтобы не отдать постыдный приказ возвращаться обратно. Для этого понадобилось напряжение всех его душевных сил. Летящее Копыто закричал так, как ни одна лошадь в мире никогда не кричала, но продолжал скакать вперед. Сила тяжести ослабла, и Лейф без особого усилия поднял скрюченного Вэли над головой и с отвращением бросил бывшего бога вниз, в хаос его нового местопребывания.
После этого Лейф понял, что он лишился дара речи и не может приказать Летящему Копыту лететь домой. Но это было умное животное, оно развернулось и помчалось вспять по собственной воле и разумению.
Ледяные пальцы Нифлхейма неохотно отпускали своих пленников. Глаза Лейфа были закрыты, веки обморожены, полуобморочное состояние, полное невнятицей и кошмарами, не прояснилось, даже когда голоса богов вновь послышались вокруг него. Теряя сознание, Лейф почувствовал, что его подхватили заботливые руки.
Фулла обнимала его, на губах мешался вкус яблок и чего-то странно-горького – первое, что осознал Лейф, когда к нему вернулось сознание. Мозг отказывался вспоминать недавно увиденное и пережитое. Нифлхейм навсегда останется рубцом в его памяти. Ужас навсегда отсек несколько страшных часов от его сознательной жизни. Он слабо улыбнулся Фулле. Лежа на траве, увидел Одина, восседающего на троне. Бог что-то выговаривал своей жене Фригг. Глаза богини, как ледяные молнии Нифлхейма, ожгли Лейфа.
Эльфадур выглядел более старым и дряхлым, чем обычно, но держался и ничем не выдавал горечи, связанной со смертью двух сыновей. Бог не гневался, и это больше всего поразило Лейфа. Один подождал, когда Лейф поднимется на ноги, и устало приветствовал его.
– Ты избавил меня от необходимости судить того, кого я называл сыном. Я вытравил ожог Нифлхейма с твоего лица. Прими это как малую долю моей благодарности. За великую заслугу перед Асгардом, во имя всего, что свершилось на наших глазах, нарекаю тебя отныне Лейфом Одинссоном! По собранию пробежал недоверчивый шепоток. Фригг завопила и протянула к Одину сжатые, как когти, руки.
Лейф еще не совсем пришел в себя и недостаточно ясно воспринимал окружающее. Он обернулся к Локи за разъяснением, что все это значит.
Локи отвечал недоуменно и саркастичнее, чем обычно.
– Это значит, что Один усыновил тебя, и ты вошел в ранг богов. Но не обольщайся. Не исключено, что Один решил таким образом наказать Фригг за ее сговор с Видарром и Вэли. Опять же это не значит, что ты стал свободнее. Сейчас ты просто обязан принести победу в Рагнарёке своими усилиями, иначе тебя объявят предателем и отправят на встречу с Вэли. И помимо всего этого, должно пройти несколько тысяч лет, чтобы ты смог развить в себе те тайные возможности, которые сегодня дремлют, невостребованные никем. Так что пока ты только называешься богом, но еще не стал им.
Под таким углом зрения оказанная Лейфу честь значительно поблекла. Надо признаться, Лейфа гораздо больше тронули добрые слова Тора, чем это официальное усыновление. Но в это время Один, который уже поставил Фригг на место, снова заговорил:
– Пусть Локи считает мои слова насмешкой. Но чем еще я могу одарить тебя в этот час? Знай, если мы победим в Рагнарёке, звание бога остается за тобой. Я клянусь тебе в этом. Как мой сын ты займешь подобающее тебе место и достигнешь такого могущества, о котором многие и мечтать не смеют…
Он медленно сошел с трона и приблизился к своему названному сыну. Усталой была рука бога, возложенная на плечо Лейфа. Чувство взаимной симпатии, которое возникло между этими двумя, такими непохожими друг на друга личностями, усилилось. Один продолжал негромко говорить, и Лейф оценил достоинство его речи.
– Я должен признаться моему сыну, который, к счастью, заменил мне двух выродков, что победа в Рагнарёке почти невозможна. Гиганты уже в курсе наших новых боевых секретов. Волк с Зияющей Пастью уже кружит вокруг пса Гарма, а я чую нутром, что орды Сартра собираются в Маспелхейме. Мы имеем оружие, которое стоит всего эйнхеръяра, и вернули меч Фрейи, который должен разить врага в последней битве. Но отныне с нами нет Видарра, каким бы он ни был. А кто в таком случае убьет Волка, когда я исчезну в его зеве? Тор и Лейф! Я очень устал. Поделитесь со мной вашей силой, когда я пойду к колодцу Мимира, дабы прочитать в нем начертания будущего.
Лейф Свенсен не знал, что ему ответить. Он думал о невероятных событиях этого парадоксального мира. Ему в глаза бросилось зловещее лицо Фригг. Он смотрел на бога, который отдал один глаз для того, чтобы узнать свою судьбу. А судьба эта заключалась в том, что он стал владыкой и правил своим миром, уверенный в своем грядущем поражении. Быть проглоченным Волком было еще наименьшим злом среди предсказанных ему ужасов.
Неожиданно Лейф решил, что хватит отмалчиваться.
– Отец Один, – спросил он, – как Лейф Одинссон я имею право голоса в собрании богов?
Один величественно подтвердил это право.
– Не меньшее, чем Тор.
Лейф окинул взглядом богов. Хеймдаллр, как обычно, полировал рукавом зеркало своих раззолоченных доспехов. Фрейя с нескрываемым восторгом сжимала возвращенный ей меч. Лицо Фуллы лучилось, а Ли победно воздел над головой сжатые кулаки. Даже Тор поглядывал на Лейфа почти по-братски. Когда же Лейф перевел глаза на Фригг, ему снова почудилось, что вся честная компания лишилась своей жизнерадостности и полна теперь абсолютной безнадежности.
– Раз так, я требую, чтобы меня выслушали, – сказал Лейф. Эльфадур не возражал. Он занял свое место на троне.
– Говори, сын мой.
Лейф почувствовал неловкость оттого, что общее внимание сосредоточилось на его скромной особе. Он вообще не любил говорить речи, хотя иногда и выступал на фермерских собраниях. Вот Локи – тот был прирожденным оратором, но, что делать, Лейф решил высказать все, что наболело за последнее время.
– Когда-то мои предки создали религию, – начал он отрывисто, подбирая слова. – Это была никудышная религия, самая мрачная, самая бесполезная из всех, придуманных людьми. Каждому богу в ней был уготован злой удел. Чем лучше бог, тем хуже его судьба. Более того, боги заранее знали, как рок разделается с каждым из них. Но мои предки были необразованными варварами. Они полагали, что Змея обязательно убьет Тора, Сартр – Фрейю, Гарм разделается с Тайром, Волк проглотит Одина, а после того, как зло победит, Сартр подожжет всю Вселенную! Но здесь, в Асгарде, я понял, что на самом деле это вы сами внушили моим предкам все эти идеи. Неужели, прожив тысячи лет, вы так ничему и не научились? Вы по-прежнему готовы верить любой чепухе даже после того, как убедились, что большая часть ваших же предсказаний не сбылась и оказалась ложью. Вы по-прежнему думаете, что норны непогрешимы в своих прорицаниях, хотя они не способны толковать даже сновидения. Вы считаете, что они правы. Но, веря в каждое слово прорицательниц, вы уверовали в вымыслы. Вымыслы стали вашей правдой.
Возьмем, к примеру, Фригг. Когда-то она погубила своего маленького сына – Балдера, хотя всего-навсего пыталась доказать, какая она прекрасная воспитательница и защитница своего ребенка. А теперь сидит возле трона и всех ненавидит. Она и пальцем не шевельнет, чтобы помочь кому-нибудь, кроме себя. Но ей все сходит с рук: она убедила вас, что знает ваше будущее, вот только не имеет права рассказывать о нем… Так ведут себя маленькие дети, которые не выучили урока: мол, я все знаю, но ничего не скажу… А на самом деле, разве она может поведать, как Тор, например, спасется от яда предсказанной ему Змеи?
Один посмотрел на жену с сомнением, которое сверкнуло в его единственном глазу, в голосе его прозвучал металл:
– Говори, Фригг! Она огрызнулась:
– Никто не ведает этого, так как Тору суждено умереть от яда. Так говорят предания и мое предсказание.
– И то и другое – ложь, – решительно сказал Лейф. – Гномы создали особую ткань, которую не разъест даже фторная кислота. Когда Тор наденет под латы комбинезон из этой ткани, он сможет плавать в озерах змеиного яда и смеяться над пророчеством, что он и сделает. А как быть с прорицанием о том, что Вэли и Видарр переживут Рагнарёк и будут властвовать в новом мире? Выходит, что я могущественнее, чем весь ваш мир, ибо я уже изменил неизбежное будущее?
После этого заявления некоторые из богов начали переговариваться между собой. Лейф отметил это краем глаза и продолжал:
– Когда меня подняли в Асгард, я мог считаться трусом, в чем меня и обвинили. Но я бы не стал трястись со старухами вокруг ведьминого котла, запуганный старыми сказками. Вы сами избрали меня, и я стал одним из вас. Теперь меня никто не назовет трусом, следовательно, и мое будущее изменилось. Вот и скажите мне, вы действительно хотите победить в неизбежной войне? Вы можете это сделать.
Один что-то сказал Фригг и проследил, как она с опустошенным лицом и ненавидящими глазами спустилась с помоста и заплетающимся шагом поплелась прочь. Затем спросил у Лейфа:
– Каким образом, сын мой?
– Отбросьте все предрассудки. Не дожидайтесь, пока гиганты нападут на вас. Пусть каждый из нас соберется с духом, возьмет сделанное гномами оружие и ударит по гигантам прежде, чем они спохватятся. Разделайтесь с их вожаками, покуда они сами пребывают в плену своих традиций.
В реве Тора прозвучало согласие. Это было чудо, что именно Тор оценил все сказанное и первым согласился нарушить предначертания древних сказаний. На мгновение в душе Лейфа затеплилась надежда. Локи и Фрейя тоже были «за». Один неторопливо кивнул с трона.
– Это слишком ответственное решение, чтобы я мог принять его в одиночку. Все те, кто согласен с Лейфом, встаньте справа от моего трона. Те, кто намерен ожидать, когда прозвучит Джеллар-Рог, встаньте слева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21