– Мы пытались, но из яблочных семечек вырастают совсем другие деревья. Их плоды не имеют магической силы. Просмотрев твои книги, я понял, что у нас вырастали обычные лесные дички. Это нормально. Мы и не догадывались о прививках и прочей садовой инженерии. Теперь заниматься садоводством некогда. Поговаривают, что время гигантов близится. Они приближаются. Некоторые из Айзира уже видели в окрестностях Асгарда гигантского орла. Я сам способен на различные превращения, но мои возможности ограничены иллюзорными рамками, а есть гиганты, на самом деле способные перевоплощаться. Правда, они не всегда способны возвращаться к прежней сущности. Возможно, этот орел – разведчик. Но пока что он кружил слишком далеко, так что даже Хеймдаллр не смог постичь его истинную сущность.
– А у меня есть подарок для Хеймдаллра, – сказал Лейф. Он вытащил из кармана мощную подзорную трубу, практически настоящий телескоп. Садри изготовил линзы этой трубы из горного кварца при помощи своих необыкновенных способностей. Ее окуляр приближал самые отдаленные предметы и давал необыкновенно четкое изображение. – Может быть, когда Хеймдаллр убедится, что мой подарок только усилит его чудесное зрение, он перестанет шпионить за мной.
Локи заглянул в подзорную трубу. Заинтересованно обвел взглядом дальние границы Асгарда.
– Потрясающе! Этот подарок приведет Хеймдаллра в восторг. Он станет твоим другом на всю жизнь. Насколько, конечно, способен к дружбе. Я передам ему от твоего имени эту штуковину. И желаю удачи, если ты задумал чем-то помочь нашей Священной Яблоне…
Бог стремительно отдалился от Лейфа, и в вечерних сумерках мелькнули и исчезли очертания Рекса. А Лейф перекинул через плечо туго набитый кожаный мешок, доставленный Садри, и двинулся под быстро темнеющим небосводом туда, где в роще стояло Священное Дерево. Локи верно угадал замысел Лейфа, хотя Лейф и надеялся осуществить его в тайне от посторонних. Он уже понял, что боги вспыльчивы, и сначала могут пришибить тебя из-за любого подозрения, а потом разобраться в твоих замыслах и оправдать…
Стемнело настолько, насколько это возможно в Асгарде. Небеса отсвечивали неясным светом. В отблеске его виднелись усталые старые ветви, оплетенные диким виноградом. Лейф быстро вскопал землю вокруг Яблони, отбросил старые листья и сорную траву, внес в землю известь и те удобрения, которые смогли раздобыть гномы по его просьбе. Лейфа наполнило приятное ощущение работы с землей. Это было особенно приятно после недель, проведенных в закопченных стенах мастерских.
В том же кожаном мешке он принялся носить воду, чувствуя, как жадно корни Яблони потянулись навстречу его заботам. По дороге сюда он с тревогой думал о приближающейся битве. Временами Лейфу казалось, что боги, конечно, победят. В его душе зрело одно заветное желание. Может быть, оно осуществится. Лейф не был так уж уверен, что боги действительно завладеют Землей, если даже попытаются это сделать. На самом деле могущество богов весьма ограничено, как он смог убедиться. Смертные люди Земли всегда преувеличивали возможности небес. А садоводы из богов уже точно никуда не годились.
Он взял пилу, забрался на дерево и начал отпиливать сухие сучья, подрезать, где надо, концы здоровых ветвей, чтобы они быстрей окрепли. Священная Яблоня оказалась не очень большим деревом, и он управился быстрее и легче, чем предполагал. Одна из ветвей была кем-то недавно надрезана. Не Локи ли пытался провести подрезку? Если это так, он ошибся и вместо мертвой поранил живую ветвь. Но это уже было не страшно. Лейф забрался в самую середину кроны. От царапин его уберегали латы, которые наконец-то сослужили добрую службу. Лейф промазал все трещины, ссадины, свежие надрезы клейкой смолой. Сделав все это, он оттащил подальше от Яблони срезанные сучья и побеги дикой лозы. Потом глянул на дерево со стороны. Теперь Яблонька выглядела стройной и аккуратной. Сейчас завязи начнут получать больше соков, а корням станет легче высасывать энергию из почвы.
Он спрятал лопатку и пилу все в тот же кожаный мешок и вышел на тропинку. Ему сопутствовала удача. Никто не подловил его за работой, а Хеймдаллр, вероятно, уже зыркал в подзорную трубу на пограничные подступы к Асгарду.
Лейф свернул и на повороте столкнулся с какой-то женщиной. Он пробормотал извинение и вдруг, еще не узнав ее, почувствовал, что это Фулла.
ГЛАВА 9
Фулла вскрикнула, так сильно Лейф Свенсен схватил ее, чтобы она не упала. Когда богиня выпрямилась, он отпустил ее. Может быть, она не узнает его, мелькнула мысль. Тогда и не заподозрит в том, что он ухаживал за Яблоней, или хотя бы не сможет ничего доказать.
Фулла же повернулась к нему и снова вскрикнула, на этот раз споткнувшись о корневище. Только мгновение он пребывал в нерешительности, а затем ловко поднял ее на руки и понес в сторону от тропинки, туда, где пару дней назад случайно заметил красивую, заросшую мхом поляну. Фулла отбивалась и, конечно, глядя снизу вверх на его лицо, давно уже узнала Лейфа. Его силуэт ясно вырисовывался на фоне сероватого неба.
Он опустил ее на ноги, и она снова вздрогнула и ухватилась за его латы.
– Что с тобой? – спросил Лейф, мягко опуская ее на мох.
– Я подвернула лодыжку. Через минуту все пройдет, – жалобно сказала Фулла. Она поморщилась от боли, когда он расстегивал ее сандалию и стал массировать ногу. Лейф отдернул руки. Ее рука вернула его ладонь обратно. – Нет-нет, это больно только сначала, теперь уже легче, Ли…
Ли! Конечно, ведь Лейф ничем не отличался от брата – ни лицом, ни голосом, только несхожие характеры братьев придавали лицу каждого свое выражение. Почему она приняла его за Ли? – мучительно раздумывал Лейф. Он повернулся – и звякнули латы. Это все объяснило. Вот в чем дело! Лейф старался не носить своего снаряжения, в то время как Ли из него буквально не выбирался, сросся с этим панцирем. Не исключено, что ее обращение к Ли значило больше, чем простое желание увидеть именно Ли, а не его, Лейфа.
– Так лучше? – спросил он.
– Конечно, Ли. Присядь ко мне. Я думала, ты сегодня проводишь время с Джефъюн. Она будет ревновать, если узнает, что ты ушел в лес без нее. Или – еще того хуже – увидит нас вдвоем.
Лейф улыбнулся. Он вспомнил Джефъюн – одну из девственных богинь. Да, Ли умел устраиваться. У него все было в порядке, и он не нуждался во встречах с Фуллой. Лейф напрасно переживал. Он собрался с силами и попробовал повторить непринужденные манеры братца.
– Пусть ревнует, Фулла. Чей поцелуй вырвал меня из забвения – твой или Джефъюн? Ты, наверное, забыла об этом…
– Нет, – она скользнула ближе к нему. В отличие от многих богинь Асгарда Фулла очень следила за собой и ее пышные волосы приятно пахли травами. – Это я начала думать, что ты забыл о моем поцелуе.
– Я не забываю хорошего, Фулла, – начал Лейф. Конечно, не самое приятное дело, когда тебя принимают за другого, но еще хуже было бы оказаться незамеченным вовсе. Вдруг его охватил жар. Латы показались ему раскаленными. Лейф начал расстегивать панцирь.
Фулла помогла ему. Прикосновения ее рук показались неземной лаской. Наконец, он сбросил тяжелую кольчугу, и Фулла прижалась к нему. Он услышал ее шепот:
– Я тоже ничего не забыла. Ли. Но даже богиня не может жить единственным поцелуем…
Он рассмеялся так, как это сделал бы брат. Этот смех показался ему самому неуместным, учащенный пульс бился в ушах и разрывал грудную клетку. Он не услышал собственного смеха, а Фулла, казалось, не обращала внимания на его возбужденное состояние.
– У нас на Земле такие минуты должна освящать Луна своим сиянием, – попытался Лейф изящной фразой скрыть свое смущение. Он склонился над Фуллой. – Даже Асгард при свете Луны показался бы истинным раем.
– Я попрошу для тебя Луну у Эльфадура, – шутя, ответила Фулла. – А захочешь – так две или три. Ты будешь ждать, когда они появятся?
Как выяснилось, Луна бы только помешала. И без Луны эта встреча обернулась счастьем – только счастьем странным, горьким. Пускай она думала, что встретилась с Ли, какое это имело значение сейчас, когда даже горечь от того, что тебя принимают за другого, не могла омрачить неожиданного блаженства, подаренного Лейфу.
Она вздохнула, когда он оторвал свои губы от ее лица, не в силах более длить поцелуй. Теперь уже Фулла обняла Лейфа, и он почувствовал, что ее губы требуют ласки. Все ее тело напряглось, и его руки скользнули к бедрам девушки.
– О Лейф, Лейф, – простонала богиня.
В это мгновение он слышал только ее голос, тонкий и хриплый в темноте. Только затем он осознал смысл сказанного и приподнялся.
– Значит, ты узнала меня?
Фулла вздрогнула. Она села на траве, стала руками прибирать волосы. Лейф закурил и при свете спички увидел ее побледневшее от напряжения лицо. Ее глаза расширились от удивления, когда он затянулся сигаретой и выпустил несколько колец дыма. Сейчас все это не имело значения. При свете догоравшей спички он разглядел опущенные веки, нервный излом пальцев. Фулла потерянно сказала в сумраке окружающего леса:
– Конечно, узнала, Лейф. Я ведь предупреждала тебя, что поцелуи при воскрешении могут плохо кончиться… Я слишком далеко зашла в чародействе, когда мы поцеловались. После таких глубоких чар друг друга перепутать невозможно. Ведь ты опознал меня, а не просто увидел в темноте…
Это правда, мелькнуло в сознании. Он не видел, что это Фулла, он почувствовал ее на тропинке. Она подождала, когда он опомнится от потрясающего признания. В ее молчании звучала просьба о помощи, но Лейф не отозвался, и тогда Фулла сказала:
– Я подсмотрела, как ты сюда шел. Два чувства разрывали душу – я стремилась к тебе и одновременно ненавидела. Я не решалась заговорить первой и боялась, что между нами все кончено. В конце концов я сама пошла за тобой и не случайно вышла на эту тропинку. Да и нога у меня не подвернута…
– Но к чему такое притворство, зачем ты называла меня другим именем?
– Я так решила. Но и ты принял мою игру. Все остальное уже не имеет значения. – Ее голос звучал все глуше, и он затаил дыхание.
– Я знаю, что ты чувствовал, или думала, что знаю. Но мне хотелось, чтобы и ты страдал. Мне не хотелось интриговать вместе с Локи, но если бы ты решил, что я влюблена в Ли, я была бы рада. Женщина, Лейф, даже если она и богиня, все равно весьма мстительное существо. Я хотела увидеть тебя униженным. Но не сейчас, Лейф…
Она заплакала и прильнула к нему.
– Но я не смогла притворяться до конца. Ты не презираешь меня, Лейф?
Он отбросил сигарету и всмотрелся в темноту.
– Нет. Во мне нет плохого чувства к тебе.
Она вздохнула, откинулась на мягкий мох поляны.
– Я долго ждала. Поверь мне, пятьдесят тысяч лет – это немало. – Фулла отвела от лица пушистые пряди, ее изящные пальцы вздрагивали. – Но я ни о чем не жалею. Я рада, что встретила тебя. Ты был прав, когда не испугался магии и помог нашим душам породниться, мой любимый…
Он собрался поведать ей о собственных чувствах, но уже светало.
– Нам лучше вернуться, – сказал он. – Я должен был гораздо раньше проводить тебя домой, пока нас не заметили.
Она согласилась, но не могла расстаться с Лейфом, прижалась лицом к его груди. Он обхватил ее плечи, одну руку положил на нежную шею и прикоснулся пальцами к мочке уха. Неожиданно тело Фуллы напряглось, она отодвинулась от Лейфа и схватилась за сердце.
– Мое дерево!..
Он позабыл об этом треклятом дереве, но теперь явственно увидел его в свете раннего утра. Очищенное от сухих ветвей и дикого винограда, оно являло печальное зрелище. Каждый срез и каждый шрам, замазанные смолой и известкой, резко выделялись на фоне серой коры. Теперь был виден и возраст дерева, и его недостаточное развитие. Удручали и мелкие плоды на редких ветвях, уже не скрытые от глаз лозой и старыми сучьями.
Когда Фулла заметила кожаный мешок, из которого торчали лопата и зубья пилы, она замерла от ужаса.
Она неуверенно, словно в беспамятстве, произнесла:
– Ты… Ты уничтожил это дерево – жизнь Асгарда!.. Ты поломал мою судьбу… а я, я…
Он схватил ее за плечи и повернул к себе.
– Это сделал я, Фулла. Но я спас Священную Яблоню. Она умирала, задушенная виноградными лозами и мертвыми ветками. Она росла на истощенной земле. Я помог дереву вздохнуть. И сделал это только для того, чтобы спасти Асгард и дать богам больше шансов окрепнуть перед Рагнарёком. Еще я сделал это потому, что больше не мог видеть твою беспомощность в уходе за деревом. А я, в конце концов, крестьянин и умею обращаться с деревьями. Черт возьми, я сделал это потому, что люблю тебя!
– Мое дерево… – она сникла в его руках, выскользнула и упала на колени. Она не отрывала взгляд от дерева, на глазах появились слезы. Рыдания сотрясали изящное тело Фуллы. – О, я верила тебе, я любила тебя… О, выученик Локи, ты можешь ни о чем не беспокоиться… Разве я выдам тебя Одину после нашей любовной ночи?! Ты надежно подстраховался! Но я ненавижу тебя, ненавижу…
– Фулла, – он с мольбой наклонился к ней, но она закричала:
– Не смей до меня дотрагиваться!..
– Фулла, ты же любишь меня… Неужели ты веришь, что я хоть в чем-нибудь виноват перед тобой? У тебя нет никаких доказательств. Выслушай меня… Давай, я растолкую тебе, что я сделал с Яблоней и во имя чего я это сделал. Ты пытаешься уличить меня в подлости и веришь собственному страху. Пойдем, я все объясню…
Он вновь приблизился к Фулле. На этот раз она не кричала, не отбивалась. Вместо этого взмахнула камнем, зажатым в руке. Лейф отступил. Он не ощутил удара, только стер кровь с разбитых губ и выплюнул выбитый зуб. Что-то онемело в его душе. Нахлынула пустота.
– Ладно, Фулла. Донеси на меня своим проклятым богам, если уж тебе так этого хочется. Скажи им все, что найдешь нужным. Оправдывайся перед ними, я не стану оспаривать твои слова. Я навсегда забуду ночь нашей любви. Отправь меня в Нифлхейм, если это принесет тебе хоть немного счастья. Может быть, тогда ты поймешь, что сделала глупость. Вспомни тогда, что я говорил тебе только правду о своей любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21