Иван Валерьянович переминался с ноги на ногу, держась за шедший от края брезента шнур. Как только ребята к нему приблизились, Александров дернул, и покров слетел, открывая детскому взору огромный конус, отливавший мутной сталью. Конус лежал на боку, и днище его откровенно пялилось на гостей неплотно притворенной дверцей.
- Это что - звездолет? - спросили пионеры в один голос, безотчетно находясь под воздействием недавнего фильма.
Александров замахал руками.
- Что вы, что вы! Как раз наоборот! Это специальный аппарат для путешествия в земные глубины. Вообразите, какое знаменательное совпадение: не успел я его достроить, как тут же мне снится вещая радуга, а дальше почтальон приносит газету с той самой заметкой! Стечение обстоятельств? Нет, друзья мои, - Иван Валерьянович погрозил им пальцем. - Рок! Провидение! Перст судьбы!
- Неужели вы хотите спуститься в эту дырку? - догадался Ванечка.
- Именно! - воскликнул старец. - Тут и обсуждать нечего! Причем как можно скорее, покуда лавры не достались ловкачам и халтурщикам.
- Мы хотим поехать с вами! - вырвалось у Танечки.
- Разумеется, юные храбрецы! - кивнул Иван Валерьянович. - Аппарат, правда, рассчитан на двоих, но - взрослых людей, так что я думаю, сложностей не возникнет.
Ваня с жалостью взглянул на Танечку.
- Ну что ты городишь? Кто нас отпустит, подумай?
Та отреагировала столь же жалостливым взглядом:
- Трус! Мы и не спросим никого, убежим - и все.
Но Таня сказала это не так уверенно, как ей хотелось. Она понимала, что заходит слишком далеко, и вряд ли им удастся убежать всерьез при современных возможностях сыска. Она приуныла, однако Александров, видя ее огорчение, лукаво подмигнул.
- Проблемы? - спросил он участливо. - Не бойтесь трудностей, друзья! Трудности нужно преодолевать! Для этого и рожден человек! Мне кажется, я уже придумал, как помочь делу.
Глава 3
С первых же шагов Иван Вальрьянович Александров столкнулся именно с трудностями, преодолеть которые было нелегко. Добиться аудиенции у губернатора оказалось делом ужасно трудным. Его отсылали и посылали, крутили ему пальцем у виска, предлагали отправляться на три буквы, а также в четыре и пять, вежливо отказывали, заставляли писать длинные заявления и ходатайства, проверяли на благонадежность, приходили к нему на дом и вынюхивали. Иван Вальрьянович оставался бодрым и целеустремленным. Он обвешался медалями и знаками почета, написал в газеты, после чего власть раздраженно капитулировала: ему назначили день и час.
Изобретатель приоделся, расчесал бороду, взял под мышку футляр с чертежами и засеменил в начальственный особняк. Каменное трехэтажное здание, украшенное снопами и звездами, было построено в середине тридцатых годов, и размещался в нем обком партии. Теперь же особняк был занят губернатором, что ничуть не отразилось на доме ни снаружи, ни изнутри. И назначение особняка осталось, если разобраться, прежним.
У входа Александрова проверили металлодетектором, изучили внутренности футляра, похлопали по карманам.
Он долго сидел в приемной, глядя прямо перед собой и тихо напевая под нос песенку времен упорхнувшей молодости - про веселый ветер. Наконец, отворилась тяжелая дверь; на пороге обозначился высоченный, грузный мужчина лет пятидесяти, стоявший к просителю вполоборота и державшийся за кованую дверную ручку: губернатор.
- Заходите, Иван Валерьянович, - пригласил единогласно избранный феодал, повернулся и потопал к столу, подавлявшему своими размерами. Усевшись в кресло, он указал на ближайший стул, обитый красным бархатом, и Александров скромно присел на краешек. Губернатор скользнул глазами по орденам и медалям, распорядился доставить чай. Иван Валерьянович осторожно осматривался. За спиной хозяина был развернут флаг с городской символикой, а на стене висел портрет. С портрета за ними внимательно следили пустые, но внимательные глаза молодого голема, похожего на хорька. За плечами зоркого кумира маячил второй портрет. На нем угадывались обутые в сапоги ноги императора Николая Второго. Или Первого.
- Я слушаю вас, товарищ Александров, - губернатор изобразил предупредительное внимание.
Иван Валерьянович полез во внутренний карман довоенного пиджака, извлек уже затертый дайджест, сложенный вчетверо. Развернул, разгладил, маскируя дырку.
- Прошу вас обратить внимание на эту публикацию, - старик придвинул газету к губернатору. Тот нацепил очки, погрузился в чтение. Когда дочитал, то снял очки снова, что лишний раз доказывало формальность встречи и полное нежелание видеть и слышать собеседника.
- Я прочитал, - сказал губернатор вежливо. - И что же от меня требуется?
В ответ на это Александров раскупорил футляр, достал бумажную трубу и расстелил на столе. Хозяин кабинета с поджатыми губами наблюдал за его манипуляциями. При виде сложного чертежа он вздохнул и бросил взгляд на часы. Однако, к большому удовольствию губернатора, посетитель не стал обременять его техническими разъяснениями. Иван Вальрьянович в речах был краток и сразу перешел к изложению сути. По мере того, как он делился своими отчаянными планами, с лица губернатора окончательно сползло удовольствие, и губы исчезли, обернувшись тонкой неровной линией.
- Уважаемый Иван Валерьянович, - молвил народный избранник, едва Александров замолчал. - Вы понимаете, о чем просите? Захерачить под землю двух несовершеннолетних... посадить их в сомнительный, не прошедший испытаний аппарат... к тому же, ваш почтенный возраст...нет, увольте, я не могу пойти на эту авантюру.
Изобретатель не расстроился, другого он и не ждал.
- Аппарат совершенно безопасен, можете поверить мне на слово, - изрек он беззаботным тоном. - Собственно говоря, речь идет не только о неизбежных сенсациях и открытиях. Обращаясь к вам с подобным предложением, я ни на секунду не выпускал из внимания вашу личную выгоду.
- И в чем же она, выгода? - изумился губернатор.
- Она лежит на поверхности, - Иван Валерьянович дерзко оскалился в ответ. - Надвигаются выборы, и я о них отлично помню.
- А какое отношение имеют выборы к вашей безрассудной затее?
- Скорее, наоборот: затея к выборам. Пропаганда и еще раз пропаганда!
Губернатор повел плечами, думая про себя, что ошибся, отведя старикашке меньшую долю безумия, чем тот заслуживал. Он уже разинул рот, чтобы вспылить - по возможности деликатно, но Александров его опередил.
- Не с вашей ли подачи пионерам показали старый кинофильм о первой лунной экспедиции?
- Не с моей, - отозвался помрачневший губернатор. - Фильм действительно старый, и в придачу - весьма невысокой пробы.
- Так-то оно так, - кивнул Иван Валерьянович, поглаживая ордена и медали. - Город у нас небольшой, и только ленивый не высказался по поводу этой акции. Причем - критически, а то и откровенно хамски. А вам известно, что и на какие темы пишут в сочинениях наши школьники? Вот, к примеру, мой юный сосед написал работу по "Судьбе человека". Кульминация, по его мнению выпивание главным героем трех стаканов водки. Дескать, в этом и заключается человеческая судьба в России. В общем, возрождение пионерской организации, помноженное на примитивную идеологию, не добавит вам очков. Другое дело, если вы, замышляя киносеанс, глядели в будущее, готовили, так сказать, эстафету поколений...
Губернатор, играя очками, молча слушал.
- Параллель налицо, - заявил Александров наставительно. - Ваши политические противники умоются, когда отважная тройка доставит городской флаг в самое сердце преисподней. А о том, что это получит самую широкую огласку в центральной прессе, и говорить не приходится.
Властелин иронически фыркнул:
- Какая, к лешему, преисподняя? Пощадите мои уши! Вы что, серьезно верите в эту галиматью? - Он с презрением оттолкнул от себя газету.
Иван Валерьянович подался к нему через стол.
- Вам-то какая разница, преисподняя или нет? Подумайте о рекламе! Кроме того, вы сможете выиграть в глазах недоверчивой интеллигенции - она, во всяком случае, воспримет вас как человека с чувством юмора, и этот ваш... как там у вас выражаются... рейтинг обязательно вырастет. А если под землей что-то, вопреки вашим ожиданиям, обнаружится... пусть не преисподняя, пусть некий необычный феномен, - тогда тем более!
Губернатор, ни слова не говоря, взял себя за мочку уха и стал теребить. Александров, видя, что собеседник на распутье, приналег:
- Созовите городской пионерский слет...или сбор, не знаю, вам виднее. С горнами, песнями, флагами. Выберите достойнейших... Поручите экспедиции доставить по назначению запаянную капсулу с приветом подземным пионерам от пионеров наземных...
- А если вы не вернетесь? Что тогда? Если вас там завалит? Или взорвется метан? Как вы думаете, что со мной сделают?
Изобретатель отмахнулся.
- Моя машина выдержит любой взрыв, даже ядерный. Кроме того, она чрезвычайно маневренна, способна в случае нужды перевернуться и начать бурение в обратную сторону. Да вы напрасно беспокоитесь! Мы не очень глубоко спустимся. Прочтите еще разок: журналисты свесили в шахту микрофон. Ми-кро-фон! Всего-то! И - такие результаты. Если нам удастся подобраться чуть-чуть ближе и улучшить эти результаты, я буду считать свою задачу выполненной.
Губернатор колебался. Иван Валерьянович с видимой неохотой уступил:
- Хорошо. Я согласен на трос. Вы можете поставить возле скважины барабан с тросом и обеспечивать страховку. Хотя, если оставаться честным, я не вижу в этом большого смысла.
Почему-то упоминание барабана с тросом сломило сопротивление губернатора.
- Ладно, добро, - произнес он медленно, качая головой. - Учтите: это предварительное согласие! Я должен лично осмотреть ваш аппарат, привлечь специалистов, спасателей МЧС... Между прочим, как вы его именуете?
- Именую - кого? - не понял Александров.
- Ну, его. Батискаф ваш.
Иван Валерьянович думал недолго.
- Ах, батискаф! Ну, конечно же, он будет назван вашим именем.
- Да? - Губернатор с сомнением пожевал губами.
Фамилия губернатора была Сивочуб.
Глава 4
Ванечка валялся на диване и смотрел передачу из цикла "Криминальная Россия". Некий кинорежиссер-любитель, закованный в наручники, отчитывался перед телезрителями в своих деяниях. Он собирал подростков, ровесников Ванечки и младше, предлагал им поучаствовать в кинопробах на роль юных разведчиков и отводил в лес. Демонстрировались бездарно снятые, черно-белые кадры: вот парнишка, глупо улыбаясь, бредет неизвестно куда по холмам и оврагам. Голос за кадром комментировал: парнишке якобы дано задание вживаться в роль курьера, несущего важное донесение мимо шпионских постов и засад. В дальнейшем события получали новое, неожиданное развитие. Режиссер устанавливал кинокамеру на полянке и добросовестно фиксировал происходящее. Парнишка висел, растянутый за руки и за шею, меж двух березок, его глаза и рот были завязаны черной тряпкой. Сам кинолюбитель изо всех сил натягивал канат, которым были стянуты ноги разведчика. Следующий кадр: горящие детские ботиночки. Не сами по себе, а на ногах, а ноги - неподвижны, чинно прижатые друг к дружке. Видно, что парнишка сидит, тогда как костер под ним вовсю пылает. Парнишка не шевелится, и можно делать выводы. Рекламная пауза. Другой репортаж: в телевизоре - вампир. Резал и пил, поймали, затащили в следственный изолятор. Арестанту плохо, то и дело падает в обморок, берется за голову. Встревоженные оперативники трясут его за плечи: "Витя, Витя! Что с тобой? Тебе нехорошо? Что, крови хочешь, да? Крови налить?"
- Вань! Ванька! - послышалось из-за окна. Голос был Танечкин.
Ваня лениво потянулся, встал и выглянул на улицу.
- Чего тебе? - спросил он с видом солидного мужчины, которого глупая женщина отвлекает от важных дел.
- Бежим скорее! - захлебывалась Таня. - Ивану Валерьяновичу разрешили! Там губернатор, и с ним еще дядьки строгие, пять человек! И милиция!
В голове у Ванечки все перемешалось. Он наспех оделся и вылетел за калитку. Не разбирая дороги, пионеры помчались к дому Александрова, возле которого настороженно отдыхали суровые лакированные иномарки.
- Стоп! - окликнул их одетый в серое киборг в сером, сжимавший в левой руке рацию. - Туда нельзя!
Запыхавшиеся Таня и Ваня остановились.
- Мы - участники экспедиции! - строго заявила Танечка. - Нам можно!
Охранник, не сводя с них глаз, поднес рацию к бледным губам и тихо закудахтал. Выслушал приказ, толкнул калитку, каменным голосом не позволил повелел:
- Проходите!
Теперь, надумай пионеры пойти на попятный, он не посчитался бы с их волей и силой увлек в охраняемый сад.
Иван Валерьянович стоял возле распахнутой двери сарая и что-то возбужденно рассказывал угрюмой комиссии. При виде Танечки и Ванечки он радостно всплеснул руками и загулил. Громадный мужчина в дорогом костюме неспешно повернулся и смерил первопроходцев тяжелым взглядом.
- Надо понимать, эти? - уточнил он сумрачным басом.
Из-за спины губернатора Иван Валерьянович отчаянно делал какие-то знаки и таращил глаза. Танечка и Ванечка догадались одновременно.
- Всегда готовы! - выпалила Танечка, замирая перед губернатором и вскидывая руку в салюте. То же самое - с секундной задержкой - повторил и Ваня.
На роже самодержца выступила снисходительная улыбка.
- Вольно, - сказал он ни к селу, ни к городу. - Молодцы!
Иван Валерьянович, довольный, показал большой палец. Двое из комиссии заметили это, переглянулись и тяжело вздохнули, констатируя очевидный маразм.
- Прошу в мастерскую! - пригласил Иван Валерьянович и, сутулясь, шмыгнул в сарай. Губернатор пригнул голову, шагнул внутрь и сразу чертыхнулся, на что-то наступив. Его окружение нервничало, опасаясь подвохов, терактов и аварий. С грехом пополам добрались до батискафа, теперь уже надраенного и отмытого. Конус был опоясан надписью, выполненной в стилизованной старославянской манере: "Сивочуб".
- Вот этот гроб? - не сдержался один из придворных.
- Остынь, - осадил его губернатор и подошел поближе. Постучал по корпусу, ковырнул пальцем букву.
1 2 3 4 5 6