Меня интересует этот вопрос с чисто академической точки зрения.Стивен положил руку на стол, откинулся на спинку стула и с напускным безразличием, играя бокалом с вином, наблюдал отражение света в хрустале.— Во-первых, меня привлекает то, что у австралийцев гораздо меньше расистского бреда. У них также есть своя ксенофобия, но корни ее не идут столь глубоко. Закон не допускает, чтобы человек из-за своей национальности терял работу, а тем более жизнь.— So-o! — Хорст, вызывающе растягивал это слово, склонив набок голову, рот его искривился в улыбке.Стивен осушил бокал, поставил его на стол и, подавшись вперед, посмотрел ему прямо в лицо.— Во-вторых, там нет этого отвратительного пресмыкательства перед генералами, чинами и разными боссами, которым все вы здесь заражены.Хорст кивнул головой. Он слушал с преувеличенным вниманием, улыбка сходила с его лица.Взгляд Стивена скрестился с его взглядом.— И последнее, далеко не самое маловажное: они ненавидят милитаризм.В глазах Хорста загорелся огонек, он стиснул зубы. Потом деланно засмеялся.— Ты, знаешь ли, напомнил мне некоторых серьезных американских профессоров, из молодых, которые читали здесь лекции во время кампании по денацификации.Стивен торжествующе улыбнулся.— Вот об этом ты должен знать больше, чем я.Конец обеда проходил в молчании.Очищая персик, Хорст снова обратился к своей излюбленной манере дразнить брата.— Воображаю, ты стал превосходным экспертом по урегулированию забастовок, господин управляющий! Ведь австралийские рабочие большую часть времени бастуют.— Твоя обычная страсть — все преувеличивать! Или эти сведения ты почерпнул из газет?— Из газет. Но это и так все знают. Ведь в этом одна из причин, почему наши промышленники так неохотно вкладывают свои капиталы в австралийские предприятия.— Видите ли, мы и без этого отлично обходимся, — вставила Джой, давая Стивену время остыть.— У тебя неверные сведения, — резко сказал Стивен. — Если бы ты потрудился заглянуть в серьезные журналы, то узнал бы, что в Англии, Франции, даже в Италии и Америке рабочие бастуют не меньше, чем у нас.— Ты меня удивляешь.— Я мог бы удивить тебя больше, рассказав еще кое о чем.Хорст вкратце перевел их разговор отцу и, выслушав ответ старика, кивнул головой.— Полагаю, что на фабрике у отца Джой забастовок совсем не бывает?— Да еще как бывает!— So! И как же вы относитесь к забастовкам?— Мы считаем это неизбежным атрибутом производственных отношений между рабочим и предпринимателем.— И каким путем вы упорядочиваете эти взаимоотношения?— Путем переговоров.— И всегда выигрываете?— Нет, не всегда.— Стало быть, в вашей демократии имеются изъяны?— Но ее преимущества превышают недостатки.Отец встал, что означало: обед окончен. Глава VI Гостиная матери Стивена казалась Джой каким-то благодатным островком, затерянным в море фон Мюллеров. Власть фон Мюллеров с пресловутой чистотой крови оставалась за пределами этой комнаты с занавесами цвета ивы и элегантной мебелью в стиле XVIII века, обитой старинной серебристо-зеленой материей; тут все дышало покоем.В дневные часы, сидя здесь вдвоем с матерью за чашкой чая, Джой наслаждалась безмятежным течением жизни обособленного мирка, и только семейный портрет Карла, Хорста и Берты в пору их цветущей юности, висевший над секретером, нарушал гармонию: эти трое служили как бы фоном для тщедушного маленького Стивена.Сегодня Стивен пошел купаться с Энн и Гансом; температура все поднималась, жара стояла неслыханная. Хорст с отцом и управляющим фабрикой сидели в кабинете. Берта устраивала прием в честь принцессы, с приездом которой в Берлин она с головой ушла в работу своей организации.Джой радовалась возможности побыть наедине с матерью, посидеть с ней и даже помолчать.Глядя на нее, Джой спрашивала себя, восставала ли когда-нибудь мать Стивена против этой жизни, обрекшей ее на покорную, бессловесную роль? Для Джой это было непостижимо. В своей семье, среди родственников и друзей старшего поколения не было никого, кто довольствовался бы ролью молчальницы, отвечавшей улыбкой в знак согласия на все требования своего супруга. Раньше такую женщину она бы презирала. Но мать Стивена она не могла презирать, ибо в этой удивительной покорности чувствовалась необычная сила, природу которой Джой не могла понять.Словно угадывая ее мысли, мать, как-то особенно подмигнув ей, сказала:— А ну-ка, выкурим папироску, Джой, раз уж мы предоставлены самим себе.И они обе рассмеялись, как школьницы, ибо в доме существовал неписаный закон, что женщины не курят, по крайней мере в присутствии отца. Весь дом был пропитан запахом его сигар, а комнаты Берты дымом папирос, но Берта была достаточно осторожна и при отце не курила.Они вздрогнули, когда распахнулась дверь и в комнату вошел отец; за ним следовал Хорст.— Я распоряжусь, чтобы подали свежий чай, — сказала мать и, пока отец и сын усаживались, не спеша погасила папиросу.Отец, как всегда, чопорно сидел на стуле, а Хорст развалился в углу дивана, вытянув ноги.— А где же остальные? — спросил он.— Пошли купаться, мой дорогой.— Есть же такие счастливчики, которые находят еще время купаться! А вот иные, несчастные, трудятся в поте лица, несмотря на жару. — Хорст улыбнулся Джой. — Ну, ничего, все что ни делается, делается к лучшему. Вот уже неделя, как я приехал, а еще не было случая серьезно поговорить с вами.Он сидел, помешивая чай, и поглядывал на нее с таким нескрываемым восхищением, что Джой почувствовала, как начинает краснеть.— Вам нравится у нас?— Очень нравится.— И все вам угождают?«Странный вопрос! Ведь тут не отель, а дом!» — подумала Джой и, смеясь, сказала:— Уверяю вас, все очень, очень внимательны. Никогда в жизни меня так не баловали.Хорст быстро перевел ее слова отцу, и тот, отрезая конец сигары, многозначительно закивал головой.Хорст маленькими глотками пил чай, наблюдая за Джой.— Отцу весьма приятно слышать это, как и матери, разумеется. Что касается нашей семьи, мы перед вами в долгу за Стивена. Он многого достиг благодаря вам.— Вернее, благодаря самому себе.— Вы преданная жена.— Просто справедливая.— Ну, хорошо, оставим эту тему. Вы говорите, вам нравится у нас, а сами хотите скоро нас покинуть. Я просто был озадачен, услышав об этом.— Рождество еще не так скоро.— И вы в самом деле решили уехать сразу же после рождества?— Скорее всего мы уедем в первую же неделю после Нового года. В нашем распоряжении будет еще несколько недель; мы успеем повидаться в Англии с родными нашей мамы. Затем полетим в Париж, а оттуда в Италию: не могу вернуться домой, не побывав в Италии; в Неаполе мы сядем на пароход — и домой!— Италия! — Хорст брезгливо поморщился. — Моя дорогая, не тратьте время на эту страну мошенников и предателей. Гнусные, грязные твари! Они готовы продать собственную мать. Нет! Уж если вы решили скоро нас покинуть, так вы до отъезда должны хотя бы как следует ознакомиться с Германией. Ручаюсь, вы восхитительно провели бы зимний сезон в Бонне и Дюссельдорфе. Дюссельдорф — прекрасный город, с великолепными зданиями современной архитектуры. Там вы почувствуете себя как дома. Современный захватывающий образ жизни. Вы будете блистать в обществе. Все мужчины будут у ваших ног, а женщины умрут от зависти, глядя на вашу прелестную фигуру!— Все же я хотела бы побывать в древней Италии. И мы свой план, видимо, осуществим. По пути мы посетим Индонезию — мой отец связан с этой страной делами — и ровно через год вернемся домой. И так не слишком ли затянулся отпуск управляющего фабрикой! Боюсь, что отец не потерпит никакой задержки. Он нуждается в Стивене.Заговорил отец. Переводил Хорст.— Отец гордится тем, что ваш родитель считает такого юнца, как Стивен, столь сведущим в делах.— Отец отнюдь не считает Стивена «юнцом». Он очень ценит его и всегда благодарит меня за то, что я открыла в нем задатки первоклассного управляющего.Снова заговорил отец.Хорст становился все более настойчивым.— Отец говорит, если бы вы захотели побыть здесь подольше, Стивен мог бы расширить свой опыт, поработав на наших многочисленных заводах.— А что означает «подольше»?— Ну, на один год, на два. А если пожелаете, то и дольше.— Боюсь, отец не даст согласия. И не забывайте, что половина нашей семьи осталась дома.— О нет! Мы об этом не забываем. Отец с радостью распорядился бы доставить сюда вашу дочь самолетом.— Дорогой Хорст, ведь ей нет еще и трех лет!— Ну, разумеется, не одну, а с няней, — поспешил добавить Хорст. — И, конечно, за наш счет.— Вы очень любезны, но думаю, что это невозможно. Поймите, наш дом в Австралии, как и работа Стивена.— Вы так молоды. Год или два покажутся вам сплошным праздником.— Вряд ли вашему отцу покажется праздником присутствие еще одного ребенка в доме, где и без того большая семья.— Отец подумал и об этом: вы привыкли к домам современной стройки. Он готов построить для вас дом поблизости от нашего. А пожелаете, он купит для вас вполне современную квартиру в наших небоскребах. Признаться, мне по вкусу эти квартиры. А если учесть, что у нас постоянная безработица, найти обслуживающий персонал не проблема.— Берта думает иначе.— У Берты старомодные взгляды. Надо идти в ногу с временем. Мои американские друзья не испытывают никаких затруднений с прислугой. Заплатите хорошо, слуги найдутся! Берта мыслит довоенными категориями.— Пожалуй, и это нас не соблазнит. Помимо того, отец…Хорст снова призвал на помощь свою улыбку, словно включил свет в темной комнате.— Мне часто доводилось слышать, что австралийцы признают только честную игру. Но разве честно считаться только с желаниями вашего отца и не считаться с желаниями нашего? — Ну, это уже дело Стивена. Поговорите с ним.— Но вы-то хотите остаться?— Хочу я или нет? Честно говоря, не знаю, даже если наша малютка будет с нами. Ведь Стивен все же служащий моего отца, а я всего лишь жена служащего и в деловые отношения не могу вмешиваться.Поставив на стол чашку, она взглянула на мать, умоляюще смотревшую на нее. Джой отвела глаза в сторону. Нет, она не должна уступать мольбам матери, которую она полюбила, она не позволит отцу провести себя, не поддастся уговорам Хорста.Хорст вынул портсигар, встал, предложил Джой папиросу, поднес зажигалку и снова развалился в углу дивана. В каждом его движении чувствовался мужчина. «Красивое животное, — подумала Джой. — Он умеет обращаться с женщинами». Зная, что ни своей внешностью, ни своим обаянием Хорст не обольстит ее, Джой улыбнулась ему.Он принял улыбку как знак согласия.— Разрешите мне, Джой, выдвинуть еще один аргумент. Ваши родители еще молоды. Мои, а стало быть, и Штефана — стары. Отцу семьдесят четыре года, матери скоро минет семьдесят два. Она так хорошо сохранилась, что трудно этому поверить, не правда ли? — Скорбная улыбка тронула губы матери. — Да простят меня мои родители, но они люди больные. У отца высокое давление, а состояние мамы вам известно.Мать, поднеся пальцы к губам и не сводя умоляющего взгляда с Джой, покачала головой.— Год или два — срок небольшой для вас и ваших родителей. А в жизни наших родителей… — и он пожал плечами, замолчал, развел руками, желая движением выразить то, что не мог сказать.Джой была тронута. Такие речи на нее действовали. Она переводила взгляд с умоляющего лица матери на отца, чопорного, застывшего в своей строгой позе. Но в его глазах, когда он взглянул на Джой, а затем на Хорста, сквозила тревога.— Когда вы так говорите, я теряюсь. Решать должен Стивен.— А если он решит остаться, вы не будете возражать?— Нет.Хорст выпрямился, он явно торжествовал победу.— И вы постараетесь уговорить его?Джой отрицательно покачала головой. Хорст встал, не скрывая своего раздражения, словно его терпение лопнуло. Джой взглянула на него.— Знаете, Хорст, по-моему, вы все еще считаете Стивена пятнадцатилетним мальчиком, каким вы его видели последний раз и которым можно было помыкать. Но теперь он уже мужчина и должен сам принимать решения, тем более в таких важных вопросах, как этот.Хорст рассмеялся своим грудным, раскатистым смехом.— Разве Штефан говорил вам, что я помыкал им?— Нет, но это и так видно.Он опять рассмеялся.— Ну, если и так, то чуть-чуть. Но я готов согласиться с вами, он уже мужчина, настоящий мужчина. Не думайте, что я недооцениваю вашего влияния на него. — Он вопросительно посмотрел на Джой, и губы его тронула насмешливая улыбка: — Джой, вы замечательная женщина!— Да неужели?— А разве мой брат не говорил вам этого?— Не говорил. Возможно, потому, что он знает меня лучше, чем вы.— Нет, не потому! Штефан всегда был чересчур занят собой, чтобы разбираться в людях.— Я вижу, вы не знаете, каким он стал! Мой отец иногда упрекал Стивена, что у него слишком уж общественная натура. Просто ужас, как серьезно он относится к своей работе в комитете по благоустройству. В прошлом году, когда у нас вспыхнули лесные пожары, он не щадил себя по борьбе с ними.— И все же я остаюсь при своем мнении: вы замечательная женщина. Я ему завидую. Я впервые встречаю такое сочетание интеллекта и красоты в одной женщине.Льстивые речи Хорста приятно щекотали самолюбие Джой, но она инстинктивно чувствовала, что он преследует какую-то цель. И она облегченно засмеялась, когда он печально сказал:— Принимайте меня таким, какой я есть: старый, одинокий холостяк.Разговор прервала мать.— Выпейте еще чашечку, дорогая Джой. Ведь я знаю, какая вы чаевница.Хорст был явно недоволен тем, что прервали разговор.Подавая Джой чашку, он спросил:— Но все же, что вы скажете на этот счет?Джой, помешивая ложечкой чай, кинула на него взгляд из-под своих длинных ресниц. — Повторяю, насчет этого поговорите со Стивеном.Хорст с трудом сдерживал свое нетерпение.— Отец уже говорил насчет этого со Штефаном. А Штефан сказал, что все зависит от вас. Разве он не советовался с вами?Джой колебалась. Она сердилась на Стивена, ведь он поставил ее в неловкое положение, не рассказав ей о разговоре с отцом. Чтобы как-то вывернуться, она ответила:— Мы лишь мимоходом коснулись этого вопроса, но я так и не поняла, в чем, собственно, дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34