https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/
Т. Дица. Я сказала, что нет, но что похожую сумму мы сегодня зачислили в счет погашения кредита от фирмы «МИК», и предложила вызвать кассира. Когда пришла кассир Собакина З.И., она подтвердила мои слова.Обстоятельств выдачи кредита фирме «МИК» не припоминаю. Свою подпись на кредитном договоре признаю.Подтверждаю, что в мае 1990 года вышла замуж за Махмудова Э.Э. В августе того же года брак был расторгнут из-за несходства характеров.Наличие телесных повреждений на лице гражданина США А.Т. Дица подтвердить не могу, потому что не всматривалась.С моих слов записано верно, мною прочитано.Подпись: Сорокина Р.П.
Из рапорта старшего лейтенанта Боровкова Ю.Е. на имя вышестоящего руководства. …установлено, что банком Восточно-Европейский банк был выдан беспроцентный кредит в 1 (один) миллиард рублей фирме «МИК» (генеральный директор Кантаури Р.Г). Третьего сентября сего года гражданин Кантаури Р.Г. позвонил старшему бухгалтеру банка гражданке Сорокиной Р.П. и выразил желание погасить кредит наличными. Что и исполнил частично около 16.00 того же дня, сдав в кассу банка 957.460.700 (девятьсот пятьдесят семь миллионов четыреста шестьдесят тысяч семьсот) рублей наличными. Это подтверждается показаниями Сорокиной Р.П., кассира Собакиной З.И. и копией приходного ордера. В означенное время в помещении кассы находился гражданин США Диц А.Т., который лично присутствовал при сдаче гражданином Кантаури Р.Г. означенной суммы в кассу банка. Дождавшись, пока гражданин Кантаури Р.Г. покинет помещение кассы, гражданин Диц А.Т. начал в грубой форме требовать от кассира Собакиной З.И. выдать ему валюту в виде 262.318 (двести шестьдесят две тысячи триста восемнадцать) долларов США. При этом он бездоказательно кричал, что деньги, сданные в кассу гражданином Кантаури Р.Г., на самом деле принадлежат ему. Затем гражданин Диц А.Т. переместился в кабинет президента банка гражданина Махмудова Э.Э. и продолжал в хулиганской форме настаивать на своих требованиях. При этом им был нанесен банку значительный материальный ущерб в виде хрустальной пепельницы (одной), телефонного аппарата «Панасоник» (одного) и коллекционного чучела обезьяны гомодрил, подаренного банку сухумским зоопарком в лице директора зоопарка гражданина Луриа. Гражданину Дицу в деликатной форме объяснили, что он никак не может претендовать на получение валюты в вышеозначенной сумме, поскольку деньги в банк сдавал не он, а гражданин Кантаури Р.Г., и не с целью обмена, а в счет погашения задолженности. Но гражданин Диц А.Т. продолжал настаивать в хулиганской форме, допуская нецензурную брань на английском языке. В связи с окончанием рабочего дня гражданин Диц был выдворен из помещения банка.Гражданину Дицу мною разъяснено, что имеющиеся у него претензии к гражданину Кантаури Р. Г. можно разрешить, обратившись в районный суд по месту проживания гражданина Дица или же по месту проживания гражданина Кантаури Р. Г.Руководству банка мною разъяснено, что имеющиеся у них имущественные претензии к гражданину Дицу из-за нанесенного банку значительного материального вреда можно разрешить, обратившись в районный суд по месту проживания ответчика или по месту юридического адреса банка или по месту фактического нанесения имущественного вреда.Заявление гражданина Дица о нанесении ему физических увечий службой безопасности банка свидетельскими показаниями не подтверждается.Наличие лицензии на проведение банковской деятельности, лицензии на охранную деятельность и договора аренды мною проверено.В связи с изложенным, возбуждение уголовного дела считаю нецелесообразным.Подпись: ст. лейтенант милиции Боровков Ю.Е. Глава 21Интриганы Борис Ефимович Шнейдерман был расстроен до чрезвычайности. Выстраивание правозащитной репутации потребовало от него значительных усилий, сопряженных с определенными материальными затратами и некоторым ущербом для чувства собственного достоинства. И теперь, когда репутация была с таким трудом выстроена, когда он приобрел пусть и не очень значительную, но все же известность в соответствующих кругах, этой самой репутации его грозила серьезная опасность.Борис Ефимович прекрасно понимал, что именно Крякин представляет собой барьер, стоящий между его теперешним вполне приличным положением и пропастью полного ничтожества. Потому что только Крякину и его людям известны кое-какие детали шнейдермановской биографии. А именно — Крякину и его людям известно, что еще до начала профессиональной борьбы за права человека, именно Борис Ефимович возглавлял небольшую группу инициативных товарищей, переживших довольно тяжелые времена из-за того, что они умудрились построить на Урале завод, не только не истратив ни одного грамма цемента, но и изрядно на этом сэкономив. Во всяком случае, из материалов уголовного дела однозначно следовало, что налево отправлено цемента раза в полтора больше, чем было на строительство выделено.Если сам Крякин вел себя довольно корректно, то помощник его, очень любивший цитаты из известного фильма «Берегись автомобиля», частенько позволял себе погладить Шнейдермана по мгновенно покрывающейся капельками пота лысине и произнести что-нибудь вроде «Тебя посодют, а ты не воруй» или «Найдем себе другого — честного». Крякин при этом улыбался краешками губ, и Шнейдерману ничего не оставалось, как тоже улыбаться, внутренне сжимаясь от ненависти и унижения.Само по себе ощущение постоянного пребывания на крючке у Крякина не вызывало у Бориса Ефимовича никаких отрицательных эмоций. В сотрудничестве с перестроившейся Конторой он искренне не видел ничего из ряда вон выходящего или, тем более, позорного. В конце концов, на контакты с ней шли все, если не считать совсем уж отвязанных придурков, вроде Ковалева и иже с ним. Тем более, что кое-какие проблемы при наличии хороших отношений удавалось решать вполне цивилизованным образом.Задевали Бориса Ефимовича только хамские выходки крякинского прихвостня, да ощущение зависимости и подчиненности, возникавшее каждый раз, когда Крякин, лично или через помощника, устраивал Борису Ефимовичу выволочку за какую-нибудь мелкую оплошность.Было, например, ужасно обидно из-за этой дурацкой истории с телефоном на квартире у американца. Тем более, что в этом Борис Ефимович ни сном ни духом виноват не был. Виноват был гад-помощник, к которому Борис Ефимович обратился с просьбой насчет номера, когда убедился, что официальным путем ничего сделать не удается. Ну откуда же было Борису Ефимовичу знать, что выделенный ХОЗУ номер ранее принадлежал Зонально-информационному центру, ЗИЦу в просторечии? И что со всех концов нашей необъятной Родины, раскинувшейся на много часовых поясов, американцу будут непрерывно звонить с просьбами провести установочку того или иного объекта. Хорошо еще, что американец так и не допер.Конечно же, при выяснении отношений с Крякиным Шнейдерман честно признался, откуда взялся номер, и испытал несказанное удовольствие, перехватив взгляд, брошенный Крякиным на помощника. Удовольствие это оказалось недолговечным, потому что помощник, обогнавший Бориса Ефимовича в коридоре, обернулся и в свою очередь так на него посмотрел, что у Шнейдермана внутри все оборвалось.Он в очередной раз понял, что за все происходящее вокруг американца отвечает лично он, причем собственной задницей. За все и перед всеми. Хотя столь выдающийся, причем непрерывно растущий интерес к совершенно заурядному американскому юнцу, ничего собой не представляющему, объяснить никак не мог.Отсутствие осмысленных объяснений никак не могло оправдать в глазах Крякина совершенно уже из ряда вон выходящий факт с обменом рублей на доллары, в ходе которого у американца не просто отняли деньги, но еще и прилично намяли ему бока.— Вот что, — сказал Шнейдерману крякинский помощник, даже не скрывая злорадного удовлетворения, — ты что хочешь делай. Хоть Дениса подтягивай, хоть кого. Но чтобы деньги отдали.Подтягивать Дениса было бессмысленно. Шнейдерман знал, что каждый раз, когда возникала вероятность прямого столкновения с красной крышей, Денис немедленно отходил в сторону, изобретательно придумывая разнообразные отговорки. Так и сейчас — узнав название банка, Денис сориентировался и начал все валить на американца. Дескать, тот вошел с банком в сговор, скрысятничал и распилил с ними миллиард рублей. Простой аргумент, что американцу не было никакого смысла пилить с кем-то свои собственные бабки, на Дениса не действовал, и он упорно предлагал вывезти американца за город и потолковать. Все скажет.Желание Крякина навестить избитого американца на квартире Борис Ефимович воспринял радостно, надеясь, что в ходе встречи какой-нибудь выход из положения будет найден.Одетый в пижаму американец открыл им дверь и прохромал обратно к дивану, на который и улегся, укрывшись пледом. На кухне гремела чашками Лариска из крякинского кадрового резерва, не то мыла посуду, не то собиралась варить кофе.— Да, — задумчиво произнес Крякин, изучая обклеенное пластырем лицо Адриана, — да. Столкнулись, значит, с нашей экономической действительностью.Возмущаться Адриан уже устал. Значительную часть боевого задора из него вышибли еще в офисе Восточно-Европейского банка, а остальное он растерял в милиции. Сейчас он с ужасом ожидал телефонного звонка от отца, с которым уже два дня не связывался. Кроме того, у него болела спина, по которой погуляли резиновые дубинки охранников банка.— Чучело-то зачем сломали? — неожиданно спросил Крякин, проявляя неплохое знакомство с предметом. — Чем вам гамадрил помешал?— Он не мешал, — честно ответил Адриан. — Он помогал. Гамадрил — это не я. Когда все эти секьюрити прибежали, я спрятался за этот гамадрил. Я оттуда в них бросал разными вещами. А потом один секьюрити хотел ударить меня палкой, но попал по обезьяне. И она упала с подставки. Я взял подставку и стал защищаться. А секьюрити наступил на гамадрил и раздавил ее.— Понятно, — сказал Крякин. — Понятно с гамадрилом. С деньгами вот только не очень понятно. — Он достал из кармана блокнот. — Давайте, Адриан. Рассказывайте все с самого начала. Кто. Что. Куда ходили. С кем разговаривали.Рассказ занял у Адриана минут тридцать. Когда он дошел до беседы со старшим лейтенантом милиции Боровковым, от воспоминаний о пережитом унижении и ощущении полного бессилия на глазах у него выступили слезы, за что Адриану немедленно стало стыдно.— Ладно, ладно, — успокоил его Крякин и слегка похлопал по плечу, убирая блокнот в карман пиджака. — что-нибудь попробуем сделать. Только вы, Адриан, на будущее зарубите себе на носу. Хотите что-то сделать — вот вам Борис Ефимович, посоветуйтесь сперва. Не спешите. Сами не лезьте никуда. Это еще хорошо, что вас из этого банка живым выпустили. Могли и не выпустить. Вы мне, кстати говоря, можете объяснить, зачем вас туда понесло?Адриан все еще прерывающимся голосом рассказал Крякину про переписку с налоговой инспекцией, визит майора Леши, договоренность с адвокатом Витей и принятое им решение раз и навсегда исключить из своей жизни контакты с российскими мытарями. К концу рассказа он уже успокоился, и недовольный взгляд, брошенный Крякиным на Шнейдермана, от Адриана не ускользнул.— Вот что, — сообщил Адриану Крякин, когда тот замолчал, — давайте так решим. Если у вас что-то возникнет, все равно что, любая проблема, вы сразу звоните мне. Телефон у вас есть. Поняли? Любая проблема. Гость какой-нибудь в офис придет. С девушкой в ресторане познакомитесь. Все что угодно. Прямо мне и звоните. А то Борис Ефимович, по-видимому, сильно другими делами загружен и не может уделить вам достаточного внимания.Крякин снова недовольно посмотрел на съежившегося Шнейдермана, потом на часы и встал. Он уже собирался уходить, когда неожиданно замер, уставившись на гору книг и бумаг у изголовья Адриана.— Историей нашей интересуетесь? — спросил Крякин. — Похвально, похвально… Это у вас что? И-оф-фе, — прочитал он по складам. — «Колчаковская авантюра и ее крах». Любопытно. Вы что, про гражданскую войну решили почитать?— Немного, — неохотно признался Адриан, не особо желая обсуждать существо полученного от отца задания. — Так просто.— Угу, — согласился с ним Крякин. — Понятно. А это что за фотография? Крейсер какой-то?— Это не крейсер, — поправил Адриан, — это… как сказать… это грузовой корабль. Коул. Угольный корабль… как это правильно сказать?— Угольщик?— Да, да. Угольщик. Военно-морской угольщик. Америкен нейви. «Афакс». Это очень давно. Много лет назад.Когда Шнейдерман и Крякин вышли из квартиры, последний неожиданно взял Бориса Ефимовича за руку и крепко сдавил, больно прищемив ему кожу на предплечье.— Если вы, — спокойным голосом сказал Крякин, — многоуважаемый Борис Ефимович, еще раз допустите, чтобы у господина Дица возникли проблемы, то наши хорошие отношения, Борис Ефимович, на этом закончатся. А начнутся у нас совсем другие отношения. Не думаю, что это доставит вам, Борис Ефимович, удовольствие. Глава 22Освобожденное слово — Приемная.— Это редакция газеты «Новое демократическое слово»?— Да.— С Геннадием Петровичем соедините, будьте любезны.— Представьтесь, пожалуйста.— Федеральная служба безопасности. Сергей Сергеевич Крякин хотел бы переговорить.— Ой. Одну минуточку.Веселая мелодия в трубке. Потом голос:— Геннадий Симонин слушает. Здравствуйте, господин Крякин.— Добрый день, Геннадий Петрович. Извините за беспокойство. Скажите, пожалуйста… Мы не могли бы встретиться?— Не вижу смысла, Сергей… э… Сергеевич. Честно вам говорю — не вижу смысла.— Геннадий Петрович, вы совершенно уверены, что у вас точные сведения? Что вам не сливают, извините за выражение, заведомую ложь?— Неловко даже слышать такое от представителя вашего ведомства, Сергей… Сергеевич. Как говорится, чья бы корова… Извините. У нас совершенно точная информация. Документально подтвержденная. И ваш звонок, извините, не могу рассматривать иначе, как попытку давления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Из рапорта старшего лейтенанта Боровкова Ю.Е. на имя вышестоящего руководства. …установлено, что банком Восточно-Европейский банк был выдан беспроцентный кредит в 1 (один) миллиард рублей фирме «МИК» (генеральный директор Кантаури Р.Г). Третьего сентября сего года гражданин Кантаури Р.Г. позвонил старшему бухгалтеру банка гражданке Сорокиной Р.П. и выразил желание погасить кредит наличными. Что и исполнил частично около 16.00 того же дня, сдав в кассу банка 957.460.700 (девятьсот пятьдесят семь миллионов четыреста шестьдесят тысяч семьсот) рублей наличными. Это подтверждается показаниями Сорокиной Р.П., кассира Собакиной З.И. и копией приходного ордера. В означенное время в помещении кассы находился гражданин США Диц А.Т., который лично присутствовал при сдаче гражданином Кантаури Р.Г. означенной суммы в кассу банка. Дождавшись, пока гражданин Кантаури Р.Г. покинет помещение кассы, гражданин Диц А.Т. начал в грубой форме требовать от кассира Собакиной З.И. выдать ему валюту в виде 262.318 (двести шестьдесят две тысячи триста восемнадцать) долларов США. При этом он бездоказательно кричал, что деньги, сданные в кассу гражданином Кантаури Р.Г., на самом деле принадлежат ему. Затем гражданин Диц А.Т. переместился в кабинет президента банка гражданина Махмудова Э.Э. и продолжал в хулиганской форме настаивать на своих требованиях. При этом им был нанесен банку значительный материальный ущерб в виде хрустальной пепельницы (одной), телефонного аппарата «Панасоник» (одного) и коллекционного чучела обезьяны гомодрил, подаренного банку сухумским зоопарком в лице директора зоопарка гражданина Луриа. Гражданину Дицу в деликатной форме объяснили, что он никак не может претендовать на получение валюты в вышеозначенной сумме, поскольку деньги в банк сдавал не он, а гражданин Кантаури Р.Г., и не с целью обмена, а в счет погашения задолженности. Но гражданин Диц А.Т. продолжал настаивать в хулиганской форме, допуская нецензурную брань на английском языке. В связи с окончанием рабочего дня гражданин Диц был выдворен из помещения банка.Гражданину Дицу мною разъяснено, что имеющиеся у него претензии к гражданину Кантаури Р. Г. можно разрешить, обратившись в районный суд по месту проживания гражданина Дица или же по месту проживания гражданина Кантаури Р. Г.Руководству банка мною разъяснено, что имеющиеся у них имущественные претензии к гражданину Дицу из-за нанесенного банку значительного материального вреда можно разрешить, обратившись в районный суд по месту проживания ответчика или по месту юридического адреса банка или по месту фактического нанесения имущественного вреда.Заявление гражданина Дица о нанесении ему физических увечий службой безопасности банка свидетельскими показаниями не подтверждается.Наличие лицензии на проведение банковской деятельности, лицензии на охранную деятельность и договора аренды мною проверено.В связи с изложенным, возбуждение уголовного дела считаю нецелесообразным.Подпись: ст. лейтенант милиции Боровков Ю.Е. Глава 21Интриганы Борис Ефимович Шнейдерман был расстроен до чрезвычайности. Выстраивание правозащитной репутации потребовало от него значительных усилий, сопряженных с определенными материальными затратами и некоторым ущербом для чувства собственного достоинства. И теперь, когда репутация была с таким трудом выстроена, когда он приобрел пусть и не очень значительную, но все же известность в соответствующих кругах, этой самой репутации его грозила серьезная опасность.Борис Ефимович прекрасно понимал, что именно Крякин представляет собой барьер, стоящий между его теперешним вполне приличным положением и пропастью полного ничтожества. Потому что только Крякину и его людям известны кое-какие детали шнейдермановской биографии. А именно — Крякину и его людям известно, что еще до начала профессиональной борьбы за права человека, именно Борис Ефимович возглавлял небольшую группу инициативных товарищей, переживших довольно тяжелые времена из-за того, что они умудрились построить на Урале завод, не только не истратив ни одного грамма цемента, но и изрядно на этом сэкономив. Во всяком случае, из материалов уголовного дела однозначно следовало, что налево отправлено цемента раза в полтора больше, чем было на строительство выделено.Если сам Крякин вел себя довольно корректно, то помощник его, очень любивший цитаты из известного фильма «Берегись автомобиля», частенько позволял себе погладить Шнейдермана по мгновенно покрывающейся капельками пота лысине и произнести что-нибудь вроде «Тебя посодют, а ты не воруй» или «Найдем себе другого — честного». Крякин при этом улыбался краешками губ, и Шнейдерману ничего не оставалось, как тоже улыбаться, внутренне сжимаясь от ненависти и унижения.Само по себе ощущение постоянного пребывания на крючке у Крякина не вызывало у Бориса Ефимовича никаких отрицательных эмоций. В сотрудничестве с перестроившейся Конторой он искренне не видел ничего из ряда вон выходящего или, тем более, позорного. В конце концов, на контакты с ней шли все, если не считать совсем уж отвязанных придурков, вроде Ковалева и иже с ним. Тем более, что кое-какие проблемы при наличии хороших отношений удавалось решать вполне цивилизованным образом.Задевали Бориса Ефимовича только хамские выходки крякинского прихвостня, да ощущение зависимости и подчиненности, возникавшее каждый раз, когда Крякин, лично или через помощника, устраивал Борису Ефимовичу выволочку за какую-нибудь мелкую оплошность.Было, например, ужасно обидно из-за этой дурацкой истории с телефоном на квартире у американца. Тем более, что в этом Борис Ефимович ни сном ни духом виноват не был. Виноват был гад-помощник, к которому Борис Ефимович обратился с просьбой насчет номера, когда убедился, что официальным путем ничего сделать не удается. Ну откуда же было Борису Ефимовичу знать, что выделенный ХОЗУ номер ранее принадлежал Зонально-информационному центру, ЗИЦу в просторечии? И что со всех концов нашей необъятной Родины, раскинувшейся на много часовых поясов, американцу будут непрерывно звонить с просьбами провести установочку того или иного объекта. Хорошо еще, что американец так и не допер.Конечно же, при выяснении отношений с Крякиным Шнейдерман честно признался, откуда взялся номер, и испытал несказанное удовольствие, перехватив взгляд, брошенный Крякиным на помощника. Удовольствие это оказалось недолговечным, потому что помощник, обогнавший Бориса Ефимовича в коридоре, обернулся и в свою очередь так на него посмотрел, что у Шнейдермана внутри все оборвалось.Он в очередной раз понял, что за все происходящее вокруг американца отвечает лично он, причем собственной задницей. За все и перед всеми. Хотя столь выдающийся, причем непрерывно растущий интерес к совершенно заурядному американскому юнцу, ничего собой не представляющему, объяснить никак не мог.Отсутствие осмысленных объяснений никак не могло оправдать в глазах Крякина совершенно уже из ряда вон выходящий факт с обменом рублей на доллары, в ходе которого у американца не просто отняли деньги, но еще и прилично намяли ему бока.— Вот что, — сказал Шнейдерману крякинский помощник, даже не скрывая злорадного удовлетворения, — ты что хочешь делай. Хоть Дениса подтягивай, хоть кого. Но чтобы деньги отдали.Подтягивать Дениса было бессмысленно. Шнейдерман знал, что каждый раз, когда возникала вероятность прямого столкновения с красной крышей, Денис немедленно отходил в сторону, изобретательно придумывая разнообразные отговорки. Так и сейчас — узнав название банка, Денис сориентировался и начал все валить на американца. Дескать, тот вошел с банком в сговор, скрысятничал и распилил с ними миллиард рублей. Простой аргумент, что американцу не было никакого смысла пилить с кем-то свои собственные бабки, на Дениса не действовал, и он упорно предлагал вывезти американца за город и потолковать. Все скажет.Желание Крякина навестить избитого американца на квартире Борис Ефимович воспринял радостно, надеясь, что в ходе встречи какой-нибудь выход из положения будет найден.Одетый в пижаму американец открыл им дверь и прохромал обратно к дивану, на который и улегся, укрывшись пледом. На кухне гремела чашками Лариска из крякинского кадрового резерва, не то мыла посуду, не то собиралась варить кофе.— Да, — задумчиво произнес Крякин, изучая обклеенное пластырем лицо Адриана, — да. Столкнулись, значит, с нашей экономической действительностью.Возмущаться Адриан уже устал. Значительную часть боевого задора из него вышибли еще в офисе Восточно-Европейского банка, а остальное он растерял в милиции. Сейчас он с ужасом ожидал телефонного звонка от отца, с которым уже два дня не связывался. Кроме того, у него болела спина, по которой погуляли резиновые дубинки охранников банка.— Чучело-то зачем сломали? — неожиданно спросил Крякин, проявляя неплохое знакомство с предметом. — Чем вам гамадрил помешал?— Он не мешал, — честно ответил Адриан. — Он помогал. Гамадрил — это не я. Когда все эти секьюрити прибежали, я спрятался за этот гамадрил. Я оттуда в них бросал разными вещами. А потом один секьюрити хотел ударить меня палкой, но попал по обезьяне. И она упала с подставки. Я взял подставку и стал защищаться. А секьюрити наступил на гамадрил и раздавил ее.— Понятно, — сказал Крякин. — Понятно с гамадрилом. С деньгами вот только не очень понятно. — Он достал из кармана блокнот. — Давайте, Адриан. Рассказывайте все с самого начала. Кто. Что. Куда ходили. С кем разговаривали.Рассказ занял у Адриана минут тридцать. Когда он дошел до беседы со старшим лейтенантом милиции Боровковым, от воспоминаний о пережитом унижении и ощущении полного бессилия на глазах у него выступили слезы, за что Адриану немедленно стало стыдно.— Ладно, ладно, — успокоил его Крякин и слегка похлопал по плечу, убирая блокнот в карман пиджака. — что-нибудь попробуем сделать. Только вы, Адриан, на будущее зарубите себе на носу. Хотите что-то сделать — вот вам Борис Ефимович, посоветуйтесь сперва. Не спешите. Сами не лезьте никуда. Это еще хорошо, что вас из этого банка живым выпустили. Могли и не выпустить. Вы мне, кстати говоря, можете объяснить, зачем вас туда понесло?Адриан все еще прерывающимся голосом рассказал Крякину про переписку с налоговой инспекцией, визит майора Леши, договоренность с адвокатом Витей и принятое им решение раз и навсегда исключить из своей жизни контакты с российскими мытарями. К концу рассказа он уже успокоился, и недовольный взгляд, брошенный Крякиным на Шнейдермана, от Адриана не ускользнул.— Вот что, — сообщил Адриану Крякин, когда тот замолчал, — давайте так решим. Если у вас что-то возникнет, все равно что, любая проблема, вы сразу звоните мне. Телефон у вас есть. Поняли? Любая проблема. Гость какой-нибудь в офис придет. С девушкой в ресторане познакомитесь. Все что угодно. Прямо мне и звоните. А то Борис Ефимович, по-видимому, сильно другими делами загружен и не может уделить вам достаточного внимания.Крякин снова недовольно посмотрел на съежившегося Шнейдермана, потом на часы и встал. Он уже собирался уходить, когда неожиданно замер, уставившись на гору книг и бумаг у изголовья Адриана.— Историей нашей интересуетесь? — спросил Крякин. — Похвально, похвально… Это у вас что? И-оф-фе, — прочитал он по складам. — «Колчаковская авантюра и ее крах». Любопытно. Вы что, про гражданскую войну решили почитать?— Немного, — неохотно признался Адриан, не особо желая обсуждать существо полученного от отца задания. — Так просто.— Угу, — согласился с ним Крякин. — Понятно. А это что за фотография? Крейсер какой-то?— Это не крейсер, — поправил Адриан, — это… как сказать… это грузовой корабль. Коул. Угольный корабль… как это правильно сказать?— Угольщик?— Да, да. Угольщик. Военно-морской угольщик. Америкен нейви. «Афакс». Это очень давно. Много лет назад.Когда Шнейдерман и Крякин вышли из квартиры, последний неожиданно взял Бориса Ефимовича за руку и крепко сдавил, больно прищемив ему кожу на предплечье.— Если вы, — спокойным голосом сказал Крякин, — многоуважаемый Борис Ефимович, еще раз допустите, чтобы у господина Дица возникли проблемы, то наши хорошие отношения, Борис Ефимович, на этом закончатся. А начнутся у нас совсем другие отношения. Не думаю, что это доставит вам, Борис Ефимович, удовольствие. Глава 22Освобожденное слово — Приемная.— Это редакция газеты «Новое демократическое слово»?— Да.— С Геннадием Петровичем соедините, будьте любезны.— Представьтесь, пожалуйста.— Федеральная служба безопасности. Сергей Сергеевич Крякин хотел бы переговорить.— Ой. Одну минуточку.Веселая мелодия в трубке. Потом голос:— Геннадий Симонин слушает. Здравствуйте, господин Крякин.— Добрый день, Геннадий Петрович. Извините за беспокойство. Скажите, пожалуйста… Мы не могли бы встретиться?— Не вижу смысла, Сергей… э… Сергеевич. Честно вам говорю — не вижу смысла.— Геннадий Петрович, вы совершенно уверены, что у вас точные сведения? Что вам не сливают, извините за выражение, заведомую ложь?— Неловко даже слышать такое от представителя вашего ведомства, Сергей… Сергеевич. Как говорится, чья бы корова… Извините. У нас совершенно точная информация. Документально подтвержденная. И ваш звонок, извините, не могу рассматривать иначе, как попытку давления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40