На самом деле меня ваш проект очень заинтересовал. Давайте выпьем еще по бокальчику.
Глава девятая
Малик бен Каш аль-Хаз приходился младшим братом эмиру Газзиру. У них были разные матери, как обычно бывает в тех случаях, когда отец оставляет потомство, превышающее тридцать отпрысков.
Эти двое были весьма не похожи друг на друга – ленивый и осторожный увалень Газзир и тощий, желчный, целеустремленный Малик. Единственным объединявшим их качеством была безграничная алчность, причины которой в случае Малика были гораздо более понятны в свете не очень выгодных обстоятельств его происхождения. Его матерью была одна из миловидных йеменских служанок, перед очарованием которой эмир просто не смог устоять (хотя трудно сказать, что в его планы вообще входило устоять против чего бы то ни было). Как только ребенок появился на свет, роженицу немедленно услали в Санаа, снабдив мешочком матарских золотых суверенов. Ребенок должен был отправиться с ней, но эмир, увидев его, тут же прикипел к нему сердцем и воскликнул: «Надо же, какой симпатичный чертенок! „ Он сию же минуту дал ему имя Малик (что по-матарски означает «маленький симпатичный ублюдок“) и приобщил его к своему уже довольно многочисленному приплоду, кишащему во дворце.
Малик с раннего детства стал проявлять заметную предприимчивость и желание обойти всех других. На празднование его восьмилетия была устроена гонка на верблюдах, и он заранее прокрался в конюшни, чтобы накормить верблюдов остальных принцев смесью ячменя и древесного угля, от чего, как несомненно известно любому, кто управлял нажравшимся этой смеси верблюдом, этот самый верблюд становится крайне раздражительным и практически неуправляемым. В итоге Малик выиграл гонку и получил приз. С этого началось его пожизненное увлечение гоночным спортом.
Будучи министром спорта, морали и развития молодежи, Малик организовал ежегодное авторалли «Матар-500», которое на долгие годы стало главным событием в общественной жизни страны. Малик был не только президентом и главным спонсором этих гонок, но также их постоянным участником и, хвала Всевышнему, всегда в них выигрывал. Главным вопросом для фанатов на матарском треке был вовсе не «Кто победит? «, а «Кто будет на втором месте? «
На этих гонках случались удивительные происшествия. Итальянец Джентиле Фабриани однажды потерял карданный вал на триста восемьдесят девятом кругу и врезался в ограждение. Отчаянный баварец Уяьдо Панц не доехал считанных сантиметров до финишной черты из-за того, что все четыре покрышки на его колесах таинственным образом лопнули. А в тысяча девятьсот девяносто девятом году американец Бадди Бенфилд проехал по луже масла, необъяснимым образом материализовавшейся прямо перед его машиной, когда всем уже было ясно, что он мчится к победе. И разве весь гоночный мир не скорбел тогда о его гибели? Так или иначе, привлекать водителей мирового класса на гонки в Матаре становилось все сложнее. Малику приходилось постоянно увеличивать размер приза за второе место, доводя его до весьма экстравагантных сумм.
И тем не менее именно эти гонки во многом способствовали известности Матара на мировой арене. Матар теперь ассоциировался не только с фиговым маслом, беспошлинным шопингом и азартными играми, но также и с коррумпированными автогонками. Решение эмира поддержать проект Флоренс было мотивировано не только перспективами новых финансовых поступлений в его казну, но еще и желанием продемонстрировать всему миру, что Матар способен занять достойное место на мировом рынке передовых технологий.
Что же касается Малика, то в свои сорок с небольшим он уже начал слегка уставать от суеты автомобильных гонок. Скорее всего, новизна ощущений от постоянных побед на треках «Матар-500» утратила для него свою остроту. Помещение для спортивных трофеев в его дворце было до такой степени забито абсолютно одинаковыми золотыми кубками, что они уже начали пробуждать в нем отнюдь не гордость, а скуку. Вдохновляемый отчасти своей находящейся в изгнании матушкой, которая бомбардировала его электронными письмами из Санаа, теперь он положил глаз на гораздо более интересный трофей – трон старшего брата.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы его братец Газзи так уж совсем не догадывался об этом. Он очень внимательно следил за своим единокровным братом с того самого дня, когда верблюд на полном скаку сбросил его в куст крапивы.
Малик ежегодно выигрывал свой приз в «Матар-500» именно с высочайшего соизволения Газзи. Тот знал, что до поры до времени это будет доставлять юному принцу столь необходимое ему чувство самоудовлетворения. Однако, как написано в мудрых книгах, сколько ни корми скорпиона – аппетит у него не пропадет. Только живот станет больше. Таково было положение дел к моменту появления Флоренс в столичном городе Амо-Амасе.
Ситуацию к тому же осложняли французы, которые вообще всегда осложняют ситуацию. Им были известны настроения Малика, и они всячески пытались эксплуатировать их с корыстью для себя. Франция открыла посольство в Амо-Амасе, и его сотрудники проводили там дни, отнюдь не прохлаждаясь в кофейнях на набережной. Напротив, они прекрасно отдавали себе отчет в том, что Малик с точки зрения практики разведывательных служб является весьма перспективной целью.
Франция ведь так и не простила Черчиллю и его картографам того унижения, которое она испытала в тысяча девятьсот двадцать втором году. Быть может, пословица «Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным» и принадлежит испанцам, однако не кто иной, как Ларошфуко, заметил однажды: «Как все-таки приятно запихивать холодных мертвых улиток в глотку англичанина». Теперь у Франции появился реальный шанс поквитаться за старую обиду, а при определенном везении насолить также и Соединенным Штатам.
За долгие годы Франция не упустила ни одной возможности воспользоваться довольно натянутыми отношениями между Васабией и США. Когда Америка отказывалась продать васабийцам свой новейший истребитель или какую-нибудь другую ужасную технологию на том основании, что они могут применить ее против Израиля, на сцене тут же появлялась Франция, которая понимающе кивала в сторону американских дипломатов и немедленно добавляла: «Но вы, конечно же, можете купить что-нибудь у нас! „ Американские конгрессмены, представляющие те регионы, где производились эти самые истребители, отправлялись потом в Белый дом и костерили там на чем свет стоит „долбаных лягушатников“, загребавших большие деньжищи, в то время как им самим оставалось только «сосать пустую титьку“ (вот такими изысканными идиомами оперируют наши политики). В итоге президент, постоянно нуждающийся в голосах конгрессменов для поддержки какого-нибудь нового законопроекта, разумеется, давал слабину, и Васабия получала требуемые истребители, с которых предварительно удалялось несколько самых новейших боевых устройств, для того чтобы вся эта акция не слишком задевала израильтян. Впрочем, этим было вообще наплевать. Любой пилот израильских ВВС мог играючи сбить все военно-воздушные силы Васабии, ведя огонь одной рукой, а в другой сжимая свой кошерный бублик.
Понимая, что история предоставляет редчайший шанс, французская разведка заманила принца Малика в Париж.
Приглашение пришло от президента концерна «Авто-Витесс СА», производящего гоночные машины мирового класса наряду с популярными в Америке малолитражками «алле-оп». Основанная в 1912 году Эмилем Лагасс-Понти, эта фирма произвела на свет десятки победителей автогонок класса «Гран-при». На этот раз компания изъявила желание предоставить свой автомобиль Малику для участия в гонках «Матар– 500». И Малик не устоял.
А какой прием ожидал его во Франции! Ужин в Енисейском дворце в Париже с президентом Вильпеном, вечер в опере, где по этому случаю давали эксклюзивное представление под названием «Тысяча и один круг», в котором выдающийся французский тенор Отмар Бловар исполнял партию Мальпика, отчаянного мавританского гонщика на верблюдах, спасающего ислам в тринадцатом веке посредством победы над злым английским крестоносцем Бертрамом по прозванию Немытый. Все эти тонкие намеки не ускользнули от человека, сидевшего в президентской ложе в окружении восхитительного дамского антуража с этикеточкой «Made in France». На следующий день королевский визит Малика продолжился посещением завода «Витесс» недалеко от Лиона. Матарский принц провел здесь два дня в бесконечных празднествах, обедах и ужинах. К тому времени, когда он покинул Францию на борту правительственного аэробуса с шестью новенькими сверкающими автомобилями «Витесса» для «Формула-1», Малик стал убежденным и окончательным франкофилом. Ну кто, скажите на милость, сможет устоять перед французами, если они решили кого-нибудь соблазнить?
Тем временем в главной (и, в общем-то, единственной) газете эмирата «Аль-Матар» появилось сообщение о том, что жена эмира Лейла назначена главой нового спутникового телевизионного канала ТВМатар. Разумеется, эта информация не осталась незамеченной в Париже.
Флоренс и ее команда разместились в большом офисном комплексе в одном из западных пригородов Амо-Амаса. Во время первой войны в Заливе здесь было расквартировано подразделение американского спецназа. У себя в кабинете Флоренс обнаружила на стене надпись, нацарапанную кем-то из рейнджеров или морских котиков: «Дайте войне шанс». По коридорам комплекса сновали сотрудники, нанятые в основном из числа местных жителей. Оперативный центр располагался в дальнем крыле здания. Офис Лейлы, из соображений приличия, находился не здесь, а в центре города в небоскребе из черного стекла, построенном финским архитектором По Скаалмо, который приложил свою руку и к строительству развлекательного комплекса «Страна неверных».
Работа кипела практически круглые сутки. Все спали на кушетках прямо в своих кабинетах, но никто не жаловался. Даже Бобби и Джордж препирались меньше обычного. Из Штатов прилетел дядя Сэм, выразивший глубокое удовлетворение результатами деятельности Флоренс. Он даже не нахмурился, когда Джордж показал ему финансовые отчеты, хотя все же заметил, что на такие деньги можно было бы запустить новый телеканал хоть в Америке. После этого он добавил, что сумел договориться насчет необходимых спутников.
– Ребята из Агентства национальной безопасности сделали скидку, – сказал он и усмехнулся.
В своих очках в металлической оправе и с зачесанной назад седой шевелюрой он выглядел как заправский член совета директоров компании «Дженерал моторс» образца пятидесятых годов.
Нужно ли им еще что-нибудь? Все что угодно…
Похоже, у него был секретный пропуск в любой кабинет правительства Соединенных Штатов. Флоренс уже не пыталась выяснить, на кого конкретно он работает. Она была слишком занята. Да и к чему смотреть в зубы дареному коню? Для себя она решила, что дядя Сэм из ЦРУ, хотя Бобби уверял, будто никогда его там раньше не видел. Возможно, он работал в каком-то отделе в составе другого отдела – в одном из тех таинственных подразделений, которые создавались для какой-нибудь единственной операции много лет назад, а потом о них просто забывали, но он продолжал функционировать, словно космический зонд, запущенный давным-давно в сторону далекой планеты – проникающий все глубже и глубже в холодный космос, автономный, безмятежный, всеми забытый…
Ренард, который возглавил отдел сетки вещания, был на седьмом небе от счастья. Какой специалист по пиару не мечтает о собственном телевизионном канале без постоянно заглядывающего ему через плечо назойливого клиента? Этим утром Рик был взволнован даже больше обычного, поскольку собирался представить Флоренс и Лейле пилотный выпуск ток-шоу, которое должно было стать гвоздем утреннего вещания канала ТВМатар.
– Вам это понравится, – сказал он.
Они собрались в комнате для просмотров. Лейла была в темных очках и беспрестанно курила. Любой, взглянув на нее, немедленно определил бы в ней телевизионного босса.
– Это наш флагман. Наш камертон. Якорь, если хотите.
– Ты лучше поднимай поскорее свой якорь, – сказала Флоренс. – У меня через полчаса встреча с людьми из парфюмерного бизнеса.
В последнее время Флоренс ощущала себя не столько крестной матерью арабского феминизма, сколько директором по рекламе. Она тратила почти все свое время на поиски рекламодателей. Вообще-то в этом не было особой необходимости, но чем больше на канале было рекламы, тем более достоверно выглядела вся затея. И тем больше денег плыло в сундуки эмира Газзи. В этом смысле Лейла была незаменима, поскольку она могла привлечь к общему делу производителей предметов роскоши, продававшихся в матарских магазинах беспошлинной торговли. Несговорчивым она намекала, что, если они не будут рекламировать свои товары на ее телевидении, они могут легко потерять лицензии на торговлю в международном аэропорту Амо-Амаса, тогда как именно там зарабатывались самые большие деньги.
– Ее настоящее имя Фатима, – сказал Рик, когда на экране возникла телевизионная картинка.
Ведущая программы появилась перед собравшимися в студии в глухой непроницаемой чадре. Публика зааплодировала.
– Их всех зовут Фатима, – сказала Лейла, выпуская клуб дыма. – А остальных зовут Лейла.
Фигура в чадре направилась к своему месту ведущей. По дороге она запнулась о кофейный столик и неожиданно рухнула на пол, обнажив при этом удивительной красоты ноги в соблазнительных чулках и очаровательную подвязку. Аудитория взорвалась дружным женским смехом.
– Звук пришлось наложить, – сказал Рик. – На самом деле они понятия не имели, как на это реагировать. Но когда мы им объяснили – тут уж было просто держись. Словно после тысячи лет гнета наступило настоящее освобождение…
– Может, мы просто посмотрим, Рик?
На экране появилось название шоу: Шер Азада.
– Мы проверили, – сказал Рик. – Большинство из них сразу догадались, что это по-французски и что это значит «Милая Азада».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19