Эта ручонка, – она поцеловала руку Бэйна, омывая ее слезами, – эта ручонка может вывести его из тьмы, в которой он бродит!
Бэйн ничего не понял. Ему было безразлично, где свет, где тьма. Главное – добиться, чтобы люди делали то, что хочется ему.
– Поговори с папой, – сказал он, высвобождаясь из ее объятий. Пожалуй, все эти ласки и поцелуи – не такая уж приятная вещь!
– Да, я завтра поговорю с ним.
– Спасибо, мама, – Бэйн зевнул.
– Тебе пора спать, – сказала Иридаль, вставая – Спокойной ночи, сынок – Она укутала его одеялом и, наклонившись, поцеловала в щеку. – Спокойной ночи.
Волшебное сияние угасло. Иридаль воздела руки, закрыла глаза, сосредоточилась – и исчезла.
Бэйн улыбнулся в темноту. Он понятия не имел, что именно может сделать его мать, – он судил по королеве Анне, которая обычно добивалась от Стефана всего, чего хотела.
Ну а если это не поможет, у него есть другой план. Правда, для того чтобы его выполнить, придется пожертвовать кое-какими бесценными сведениями… Нет, он, конечно, будет осторожен – но отец умный, он может догадаться, и тогда все пропало. Ну ничего, кто не рискует – тот не выигрывает.
К тому же, может, еще и не придется. Никуда его не отошлют. Мама об этом позаботится.
И Бэйн весело спихнул с себя одеяло.

Глава 52. ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО

Iаутро Иридаль вошла в кабинет мужа. Ее сын был с Синистрадом. Они сидели за столом, изучая чертежи Бэйна. Пес, лежавший у ног Бэйна, завидев ее, поднял голову и забил хвостом по полу.
Иридаль на миг застыла на пороге. Казалось, все ее мечты исполнялись. Любящий отец, послушный сын; Синистрад, терпеливо занимающийся с мальчиком, рассматривая картинки, которые мальчик рисовал с такой умилительной серьезностью. Сейчас, увидев рядом две головы – безволосую, в черной шапочке, и златокудрую, услышав бормотанье двух голосов – мужского и мальчишеского, увлеченно обсуждающих что-то – видимо, какую-то детскую выдумку Бэйна, Иридаль простила Синистраду все. Она готова была забыть о годах ужаса и страданий, если только Синистрад позволит ей сделать это.
Иридаль боязливо шагнула вперед – она уже много лет не смела входить в это святилище – и попыталась заговорить, но голос отказался повиноваться ей. Она кашлянула. Отец с сыном обернулись. Сын одарил ее ослепительной улыбкой. Синистрад нахмурился.
– Жена? Что вам надо?
Радужные фантазии Иридаль начали таять, развеянные этим ледяным голосом и пронзительным взглядом.
– Доброе утро, мама, – сказал Бэйн. – Хочешь посмотреть на мои чертежи? Я их сам делал!
– Если я не помешаю… – Иридаль робко посмотрела на Синистрада.
– Ну, входите, что ли, – неохотно сказал он.
– Какой ты молодец, Бэйн! – сказала Иридаль, взяв несколько чертежей и повернув их к свету.
– Я сделал их с помощью магии, как папа научил! Я думал о том, что хочу нарисовать, и рука сама все делала. Я очень быстро учусь магии, – говорил мальчик с очаровательной улыбкой. – Вы с папой можете заниматься со мной, когда у вас будет свободное время. Я не буду мешать…
Синистрад откинулся на спинку кресла. Его муаровые одежды шелестели, словно крылья летучей мыши. Его губы раздвинулись в холодной улыбке, которая разогнала остатки мечтаний Иридаль. Она охотно сбежала бы в свою комнату, но Бэйн глядел на нее с надеждой, безмолвно умоляя продолжать. Пес положил голову на лапы и внимательно смотрел на всех говорящих.
– А… а что это за чертежи? – выдавила Иридаль. – Это та большая машина?
– Да. Смотри, вот это та часть, которую они называют «Внутро». Папа говорит, что это то место, где родилась Кикси-винси. А вот эта часть пробуждает огромную силу, которая может взять все острова…
– Довольно, Бэйн, – перебил его Синистрад. – Не мешай маме занимать… гостей.
Он нарочно сделал паузу перед словом «гостей» и так посмотрел на Иридаль, что она вспыхнула и смутилась.
– Я полагаю, – продолжал Синистрад, – что вы, сударыня, явились сюда не случайно. Быть может, вы просто пришли убедиться в том, что я занят и никто не помешает вам весело проводить время с этим красивым наемным убийцей…
– Да как вы… Что? Что вы сказали? У Иридаль затряслись руки. Она поспешно положила чертежи на место.
– Как, дорогая, вы не знали? Один из наших гостей – профессиональный убийца. Хуго Длань, как он себя называет, – Кровавая Длань, сказал бы я. Да, ваш отважный рыцарь подрядился убить нашего сына. – Синистрад взъерошил золотистые волосы Бэйна. – Если бы не я, сударыня, ваш мальчик никогда не вернулся бы домой. Мне удалось разрушить замыслы Хуго…
– Я вам не верю! Это невозможно!
– Да, дорогая, я понимаю, вас должно шокировать, что мы принимаем в своем доме человека, который способен зарезать нас в постели. Но я уже принял необходимые предосторожности. Вчера он был так любезен, что напился до потери сознания. Мне не составило никакого труда перенести его туда, где он не будет представлять для нас никакой угрозы. Мой сын сказал мне, что за голову этого человека назначена награда – за него и за неверного слугу мальчика. Этой суммы будет вполне достаточно, чтобы оплатить расходы на то, что я собираюсь сделать в Нижнем царстве. А теперь, дорогая, что вам было угодно?
– Не забирайте у меня моего сына! – воскликнула Иридаль. Она задыхалась, словно ее окатили ледяной водой. – Делайте что хотите, я вам не помешаю – но оставьте мне моего мальчика! Синистрад пожал плечами:
– Насколько я помню, еще вчера утром вы отказались от него. А теперь вы кричите, что он вам нужен. Право, сударыня, я не могу предоставить мальчика вашим причудам, которые ежедневно меняются. Он должен вернуться в Срединное царство и приступить к выполнению своих обязанностей. А теперь, я думаю, вам стоит удалиться. Я был рад поболтать с вами. Почему бы нам не встречаться почаще?
– Знаешь, мама, – вставил Бэйн, – я думаю, тебе стоило сперва обсудить это со мной. Я в самом деле хочу вернуться! Наверно, папа знает, что для меня лучше.
– Наверное… – сказала Иридаль. Она повернулась и со спокойным достоинством вышла из кабинета. Ей даже удалось спокойно дойти до своей комнаты. Там она рухнула на кровать и разрыдалась. Она поняла, что потеряла сына.
– Что до тебя, Бэйн, – сказал Синистрад, раскладывая по местам чертежи, которые брала Иридаль, – никогда впредь не пытайся проделывать со мной таких трюков. На этот раз я наказал твою мать – впрочем, она сама виновата. В следующий раз я накажу тебя.
Бэйн молча проглотил упрек. Играть в эту игру с противником, который был не менее искусен в ней, чем сам Бэйн, оказалось куда интереснее. Он поспешил сделать следующий ход, чтобы отец не успел заметить, что за карты у него на руках.
– Отец, – сказал Бэйн, – можно тебя спросить насчет магии?
– Можно, – сказал Синистрад. Дисциплина была восстановлена, и теперь волшебник был доволен прилежанием мальчика.
– Я однажды видел, как Триан рисовал что-то на листке бумаги. Это было похоже на букву, но это была не буква. Когда я спросил, что это такое, он смутился и смял бумагу. Он сказал, что это магия и что мне не следует задавать подобных вопросов.
Синистрад поднял глаза от чертежа, который он изучал, и посмотрел на сына. Бэйн ответил ему умным взглядом, исполненным детского любопытства, которое он так хорошо умел изображать. Пес сел и ткнулся носом в руку мальчика, требуя, чтобы его погладили.
– И как же выглядела эта буква? Бэйн начертил ее на обратной стороне одного из листков.
– Это? – фыркнул Синистрад. – Это руна, из тех, что используются в магии. Видно, этот Триан еще глупее, чем я думал, если он лезет в такие глубины.
– Почему?
– Потому что рунной магией владели только сартаны.
– Сартаны? – благоговейно переспросил мальчик. – Что, только они?
– Ну, говорят, что в том мире, что существовал до Разделения, жили еще смертельные враги сартанов – народ, столь же могущественный, как сартаны, но куда более властолюбивый. Сартаны хотели управлять миром, и этот народ желал править им. Они называли себя патринами.
– А это точно? Ну, что никто, кроме них, не может пользоваться этой магией?
– Я ведь уже сказал! Если я что-то говорю, значит, так оно и есть!
– Извини, папа.
Бэйн выиграл ход и мог позволить себе проявить великодушие.
– А что значит эта руна, папа? Синистрад взглянул на нее еще раз.
– По-моему, это руна исцеления, – равнодушно сказал он.
Бэйн улыбнулся и погладил пса. Тот лизнул ему руку.

Глава 53. ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО

Aействие заклятия не проходило долго. Хуго почти не отличал яви от бреда. Какое-то время ему казалось, что над ним стоит кирский монах и дразнит его.
– Хозяин смерти, говоришь? Нет, это мы твои хозяева! Всю свою жизнь ты служил нам.
А потом оказалось, что это вовсе не черный монах, а Синистрад.
– Почему бы тебе не послужить мне? Такой человек, как ты, мне очень пригодится. Мне нужно убрать Стефана и Анну. На трон Волькаран и Улиндии должен воссесть мой сын, а эти двое стоят у него на пути. Ты человек умный и опытный, ты придумаешь способ, как от них избавиться. Сейчас я занят, но скоро я вернусь. А пока посиди тут, подумай.
«Тут» – это в сырой темнице, созданной из пустоты и висящей в пустоте. Сюда – где бы это ни было – Хуго принес Синистрад. Убийца сопротивлялся, но не очень успешно. Трудно сопротивляться, когда не можешь отличить верх от низа, ног оказывается слишком много и колени ватные.
«Конечно, это Синистрад опутал меня заклятием».
Хуго смутно помнил, как убеждал Эпло, что он вовсе не пьян, что его заколдовали, но Эпло только улыбался своей проклятой улыбочкой и говорил, что, когда Хуго проспится, ему станет лучше.
«Может быть, когда Эпло проснется и увидит, что меня нет, он пойдет искать меня…» Хуго стиснул ладонями гудящие виски и обозвал себя дураком. Даже если Эпло и пойдет его искать, как он его разыщет? Ведь эта темница, она вовсе не в замке, не в каком-нибудь подземелье. Хуго сам видел, как она возникла из ничего, в пустоте, на дне ночи, во тьме кромешной… «Меня никто никогда не найдет. Я буду сидеть здесь, пока не умру… Или пока не признаю Синистрада господином.
А почему бы и нет? Я служил многим – чем этот хуже прочих? Одним больше, одним меньше… А может, лучше все же остаться здесь? В конце концов, эта темница так похожа на мою жизнь – пустая, холодная, темная… Я сам закрылся в ней и заперся изнутри. Я был сам себе тюремщик. И ведь действовало! Ничто меня не трогало, не задевало. Боль, сострадание, жалость, совесть – ничто не могло пробиться сквозь эту стену. Я хотел убить ребенка за плату…
А ребенок нашел ключ.
Нет, то были чары. Мальчишка пробудил во мне жалость колдовством. А может, я просто искал оправданий? Ведь не чары же пробудили во мне воспоминания о том, каким я был до того, как забился в эту свою темницу…» «Заклятие действует лишь потому, что вы сами хотите этого. Его питает ваша воля. Вы давно могли бы разрушить его, если бы по-настоящему захотели. Видите ли, мальчик вам небезразличен. И это держит вас крепче любых оков…» «А может быть, и нет. Может, это и есть свобода?» Хуго с трудом поднялся с каменного пола. Он еще не вполне очнулся, и голова у него кружилась. Он подошел к двери темницы, протянул руку… и застыл. Рука была окровавлена. Кисть, запястье… вся рука по локоть.
Наверно, и она видит его таким же.
– Сэр…
Хуго вздрогнул и обернулся. Она. Что это, бред его воспаленного мозга? Или это и в самом деле она? Он зажмурился, открыл глаза – она по-прежнему была здесь.
– Иридаль…
Он понял по ее взгляду, что Иридаль знает, кто он такой, и неловко спрятал руки за спину.
– Синистрад был прав, – сказала Иридаль. – Вы – наемный убийца.
Радужные глаза сделались серыми и бесцветными, в них уже не было прежнего сияния.
Хуго молчал. А что он мог сказать? Это правда. Он мог бы все объяснить. Мог рассказать про Ника Три Удара. Про то, как он решил не причинять мальчику зла. Про то, как собирался вернуть принца королеве Анне. Но все это не отменяло главного: он согласился. Он взял деньги. В душе он знал, что мог бы убить ребенка.
И он коротко ответил:
– Да.
– Я не понимаю! Это ужасно, чудовищно! Как можно зарабатывать на жизнь, убивая людей?
Он мог бы сказать, что большинство из тех, кого он убил, заслуживали смерти. Что он, возможно, спас жизнь тем, кто в будущем мог бы стать их жертвой.
Но Иридаль спросила бы его: «Кто ты такой, чтобы судить?» А он ответил бы: «Такой же человек, как и все. А кто такой король Стефан, что он может сказать: „Вот это эльф, и потому он должен умереть“? Кто такие бароны, что они могут сказать: „Я хочу, чтобы земля этого человека принадлежала мне. Он не хочет отдать ее, и потому должен умереть“?
«Все это прекрасные аргументы. Но я все же взял деньги. В душе я знал, что могу убить ребенка».
И Хуго ответил:
– Теперь это не важно.
– Не важно. Только я теперь осталась одна. Я снова осталась одна.
Она произнесла это очень тихо. Хуго понял, что эти слова предназначались не для него. Она стояла посреди камеры, опустив голову. Длинные белые волосы закрывали ей лицо. Она думала о нем, доверяла ему. Она, быть может, собиралась попросить его о помощи Дверь темницы Хуго внезапно распахнулась, и в нее хлынул свет.
– Иридаль, ты… вы не одни! Есть человек, которому вы можете довериться. Альфред хороший человек, он предан вашему сыну.
«Куда больше, чем заслуживает этот маленький мерзавец», – подумал Хуго, но вслух он этого не сказал.
– Альфред однажды спас Бэйну жизнь, когда на него упало дерево, – продолжал он. – Если вы хотите бежать с вашим сыном, Альфред может помочь вам. Он проводит вас на эльфийский корабль. Капитану нужны деньги. Если вы хорошо заплатите ему и пообещаете провести через твердь, он охотно возьмет вас с собой.
– Бежать? – Иридаль в отчаянии оглядела стены темницы и закрыла лицо руками. Она видела не темницу Хуго, но свою собственную.
«Значит, и ее тоже держат в заточении. Я открыл дверь ее тюрьмы, дал ей увидеть свет и свободу… А теперь эта дверь снова захлопнулась».
– Иридаль, я убийца. Я убивал людей за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55