Я прикрылся наваждением и бежал. И не видел никого из них с тех самых пор. Может быть, все они там убили друг друга. Но почему-то я в этом сомневаюсь.
Молчание волшебников действовало на него, словно чары, побуждающие продолжать монолог.
– Высший, – сказал Моргон, – убил своего арфиста. – Он слегка покачал головой, отстраняясь от их молчания, неспособный дать им больше ничего, огляделся по сторонам и услышал, как вздохнул Ифф, – вместе с этим вздохом ощутил успокаивающее прикосновение волшебника.
– А где все это время был Ирт? – внезапно спросил Талиес.
Моргон отвел глаза от осколков кости на полу.
– Ирт? – переспросил он.
– Он же был с тобой на Торговой дороге.
– Да никого... – начал Моргон и осекся. Порыв ночного ветерка смог проникнуть сквозь наваждение и пронесся по склепу; огни затрепетали, словно пойманные в силки птицы. – С нами никого не было.
И тогда он вспомнил Великий Крик из ниоткуда и то, как некто таинственный и неподвижный наблюдал за ними в ночи.
– Ирт? – прошептал он недоверчиво. Они поглядели друг на друга.
– Он оставил Лунголд, – объяснила Нун, – чтобы найти тебя и помочь, если будет надо. Ты вообще его не видел?
– Однажды... Может быть. Как раз тогда, когда я больше всего нуждался в помощи. Наверняка это был Ирт. Он мне так и не показался. Возможно, он потерял меня, когда мы бежали.
Моргон помолчал немного, вспоминая, затем продолжил:
– Был один миг после того, как меня лягнул конь, когда я едва мог удерживать мое наваждение. Оборотни вполне могли убить меня в это время, просто должны были убить. Я уже распрощался с жизнью, но – пронесло... Возможно, Ирт был там и спас меня в этот роковой миг. Но остался ли он после того, как я удрал...
– Разумеется, он бы дал нам об этом знать, – заявила Нун. – Если бы нуждался в помощи. – Она озабоченно провела тыльной стороной ладони по лбу. – Но хотела бы я знать, где он теперь. Старик небось рыскает туда-сюда по Торговой дороге, ищет тебя, а тут еще этот Основатель и Меняющие Обличья...
– Он обязан был мне сказать. Если бы ему понадобилась помощь, я бы мог биться за него; для этого я и пришел.
– Ты бы вполне мог расстаться с жизнью ради него. Нет уж. – Казалось, что Нун отвечает собственным сомнениям. – Он явится в свое время. Возможно, он задержался, чтобы похоронить арфиста. Ирт когда-то учил его игре на арфе – здесь, в этой школе.
Она снова умолкла, а Моргон между тем наблюдал, как два разбитых мертвых лица у дальней стены двигаются к ней, – все ближе и ближе подплывали они к Нун. Он закрыл глаза прежде, чем они слились, и услышал крик вороны, и тут же кто-то сильно, до боли, сжал его плечо, удержав от падения. Он открыл глаза, встретил соколиный взгляд и почувствовал, как внезапный холодный пот выступает на его лице.
– Я устал, – сказал он.
– Не без причин. – Ифф ослабил хватку. Лицо его избороздила сеть тонких, как волоски, морщинок. – У нас есть оленина на вертеле. В кухне. В единственном помещении, где сохранились четыре стены и крыша. Мы спали здесь, внизу, но у очага постелены тюфяки. А снаружи будет стоять часовой.
– Что за часовой?
– Одна из стражей Моргол. Они заботятся о нас, ибо Моргол к нам благосклонна.
– Моргол все еще здесь?
– Нет. Сначала она опровергла все доводы, которые мы приводили в пользу ее возвращения домой, а потом внезапно около двух недель назад без объяснений отправилась обратно в Херун. – Он поднял руку, которая извлекла из воздуха и тьмы горящий факел. – Идем. Я покажу дорогу.
Моргон молча последовал за ним обратно через мнимую дверь и полуразрушенные залы, затем они спустились по винтовой лестнице вниз, на кухню.
Запах мяса, остывающего над угольями, вызвал у него щекотание даже в костях. Моргон сел к длинному полуобгорелому столу, а Ифф меж тем нашел нож и щербатые кубки.
– Вот вино, хлеб, сыр, фрукты – стражи неплохо нас снабжают. – Он помедлил, затем пригладил перышко на вороньем крыле. – Моргон, – мягко заметил он, – я понятия не имею, что принесет нам рассвет. Но если бы ты не решился явиться сюда, наша смерть была бы неминуема. Какая слепая надежда ни поддерживала бы нас семь столетий, она, безусловно, связана с тобой. Возможно, ты и боишься надеяться, но я – нет. – Рука его на краткий миг замерла на полузажившем шраме на щеке Моргона. – Спасибо тебе за то, что ты пришел. – Он выпрямился. – Я оставлю тебя здесь; мы работаем всю ночь и редко спим. Если понадобится – зови.
Он метнул свой факел в очаг и вышел. Моргон воззрился на стол и на неподвижную тень вороны на деревянной столешнице. Наконец он пошевелился и назвал свою любимую по имени. Кажется, она готова была уже обернуться человеком – крылья приподнялись, чтобы упасть с плеч. Тут вдруг отворилась дверь, ведущая во двор. В кухню вступил страж – молодая темноволосая женщина, одновременно знакомая и незнакомая. Увидев ее, Моргон не мог уже произнести ни слова. Она застыла посреди кухни, как вкопанная, и не мигая смотрела прямо Моргону в лицо.
– Моргон?
Он встал.
– Лира...
Лира выросла, стала высокой и гибкой, короткая темная рубаха не скрывала достоинств ее сложения. Затененное лицо молодой женщины было одновременно и тем, детским, которое он отчетливо помнил, и в то же время – как у Моргол. Казалось, она не в силах двинуться с места. И тогда Моргон сам направился к ней. Когда он приблизился, рука ее сдвинулась на древке копья; он задержался, не дойдя до нее полшага, и сказал:
– Это я.
– Вижу. – Глаза ее по-прежнему были вопрошающими и изумленными. И темными-темными. – Как ты... Как ты прошел в город? Тебя никто не видел.
– У вас расставлена охрана на стенах?
Она кивнула.
– У города нет никакой другой защиты. Моргол послала за нами.
– Ты... Ты ее земленаследник.
Ее подбородок чуть вздернулся, и Моргон вспомнил это движение.
– Мне нужно кое-что сделать, поэтому я здесь.
Затем она медленно подошла к нему, и взгляд ее изменил выражение в отсветах очага. Она обвила его руками, прижалась к нему. Моргон услышал, как тупой конец копья постукивает об пол за его спиной, и тоже обнял девушку – из гордого, ясного ума словно бы вылетел свежий ветер, прошелестевший сквозь его сознание. Наконец она отпустила его и отступила на два шага, чтобы лучше рассмотреть ночного гостя. При виде его шрамов темные брови Лиры нахмурились.
– Тебе нужна была охрана на Торговой дороге. Минувшей весной мы с Рэдерле отправились искать тебя, но ты все время опережал нас на шаг.
– Да. Я знаю.
– Неудивительно, что стражи тебя не узнали. Ты похож... Ты прямо как... – Тут она, казалось, впервые заметила ворону, неподвижно наблюдавшую за ней. – А это... Это Мэтом?
– Он здесь?
– Некоторое время был. Хар тоже... но волшебники отослали обоих домой.
Руки его крепче сжали ее плечи.
– Хар? – Он удивленно посмотрел на Лиру. – Он-то зачем сюда явился?
– Чтобы помочь тебе. Он жил в лагере Моргол у стен Лунголда до тех пор, пока волшебники не убедили его уйти.
– И они уверены, что его здесь больше нет? Они что, заглянули в душу каждого голубоглазого волка в окрестностях Лунголда?
– Не знаю.
– Лира, сюда идут Меняющие Обличья. Они знают, что меня можно здесь найти.
Она хранила молчание; он видел: она что-то прикидывает.
– Моргол поручила нам привезти оружие для торговцев – в городе его было очень мало. Но торговцы... Моргон, они не бойцы. Стена раскрошится, точно краюшка хлеба, – раскрошится при первом же приступе. У нас двести человек стражи... – Брови ее снова озабоченно сдвинулись, и внезапно лицо Лиры стало совсем юным. – Ты знаешь, что они такое? Меняющие Обличья?
– Нет.
Что-то непривычное вырастало из глубины ее глаз; первый намек на страх, какой он когда-либо видел в глазах этой удивительной девушки. Он спросил резче, нежели намеревался:
– А почему ты спросила?
– Ты слышал новости из Имриса?
– Нет.
Лира вздохнула.
– Хьюриу Имрис потерял Равнину Ветров. В один день. Несколько месяцев он удерживал мятежное войско на краю равнины. Владетели Умбера и Марчера собрали войска, чтобы сбросить мятежников в море. Еще два дня – и они добрались бы до Равнины Ветров. Но внезапно воинство, столь огромное, что никто себе такого и представить не мог, хлынуло на равнину из Меремонта и Тора. Те, кому удалось спастись, говорили, им пришлось... что они бьются... Что они бьются с теми, кого, как они клялись, уже убили. Королевское войско было разгромлено. Случайно там оказался один торговец лошадьми. Он бежал с уцелевшими в Рун, а оттуда – в Лунголд. Он сказал... Сказал, что вся равнина была усеяна непогребенными трупами. А Хьюриу с того дня нигде в Имрисе не видели.
Моргон беззвучно пошевелил губами.
– Он погиб?
– Астрин говорит, что нет. Но даже он не может отыскать короля. Моргон, если мне придется биться против Меняющих Обличья с двумя сотнями стражей, я приму бой. Но не мог бы ты сказать мне, против кого мы воюем?
– Не знаю. Мы вынесем этот бой за пределы города. Я пришел сюда не для того, чтобы во второй раз разрушить Лунголд. Я не дам им повода биться здесь.
– Куда ты пойдешь?
– В лес, в горы. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Я с тобой, – заявила Лира.
– Нет. Никаких...
– Стражи могут остаться здесь, в городе, на случай, если понадобятся. Но я иду с тобой. Это дело чести.
Он молча смотрел на нее, глаза его сузились. Лира спокойно встретила этот взгляд.
– В чем дело? – спросил он. – Ты дала обет?
– Нет. Я не даю обетов. Я принимаю решения. А это я приняла в Кэруэддине, когда узнала, что ты утратил землеправление на Хеде и что ты все еще жив. Я помнила, как много значило для тебя землеправление, когда ты говорил о Хеде в Херуне. На этот раз у тебя будет охрана.
– Лира, у меня есть охрана. Пять волшебников.
– И я.
– Нет. Ты – земленаследница Херуна. У меня нет намерения везти тебя хоронить в Город Короны, нам с Моргол это вовсе ни к чему.
Лира подобрала упавшее копье, направила острием вверх и приставила сбоку, приняв стойку “вольно”.
– Моргон, – тихо произнесла она, – я все решила. Ты будешь биться волшебством. Я – моим копьем. Это – единственное, что я умею делать хорошо. И либо я стану сражаться здесь, либо однажды буду вынуждена принять бой в самом Херуне.
Она повернулась, но тут же вспомнила, зачем пришла. Вынув из кольца старый факел, она окунула его в пламя.
– Я сделаю обход участка, – сказала Лира, сжимая факел в руке. – Затем вернусь и буду охранять тебя до зари.
– Лира, – вяло попросил Моргон, – прошу тебя, возвращайся домой.
– Нет, я просто выполняю то, чему меня учили. Да и ты тоже, – добавила она безо всякого ехидства, и взгляд ее переместился на ворону. – А птица тоже под моей охраной?
Моргон колебался, думая, что ему ответить. Ворона, как черная мысль, оставалась все это время совершенно неподвижной.
– Нет, – ответил он наконец. – Ей ничто не угрожает. Клянусь моей жизнью.
Лира вновь взглянула на ворону, ее темные глаза изумленно расширились, и миг спустя она заметила озадаченным голосом:
– А ведь когда-то мы были друзьями.
Сказав это, Лира ушла. Моргон направился к очагу, но мысли его тугим узлом свернулись в желудке, и кусок не лез в горло. Он погасил огонь, оставив в очаге одни угли. Затем улегся на один из тюфяков, подпер локтем голову и, обернувшись, посмотрел на ворону. Она пристроилась рядышком на каменном полу. Моргон протянул свободную руку и принялся поглаживать ее перья.
– Я не стану учить тебя оборачиваться ничем другим, – прошептал он. – Рэдерле, то, что случилось на Равнине Ветров, не имеет к тебе никакого отношения. Никакого.
Он гладил ее, говорил с ней, спорил, умолял и не получал отклика, пока глаза его не закрылись и он не растворился наконец в безмолвии сна.
Рассвет ворвался в его сознание в тот миг, когда распахнулась настежь и тут же с громким хлопком закрылась дверь. Моргон резко сел, сердце его бешено колотилось, но он увидел только юное личико незнакомого стража. Девушка учтиво склонила голову.
– Прошу прощения, господин. – Она поставила на стол ведерко воды и глиняный кувшин со свежим молоком. – Я не хотела тебя напугать.
– Где Лира?
– На северной стене, выходящей к озеру. Какой-то небольшой отряд идет сюда с Задворок Мира. Гох выехала на разведку.
Моргон вскочил на ноги. Стражница добавила:
– Лира велела мне спросить тебя, можешь ли ты прийти?
– Приду.
В уголке его глаза возникло облачко табачного дыма, а посреди него – Нун, и Моргон опять вздрогнул. Волшебница успокаивающе положила руку ему на плечо.
– Куда ты собрался?
– Подходит какой-то отряд. Может быть, подмога, а может, и нет. – Он зачерпнул из ведерка воды и плеснул себе на лицо, налил молока в потрескавшуюся чашу и осушил ее в несколько больших глотков. – А где?..
Он шагнул от стола, лихорадочно обшаривая глазами чугунные и медные горшки у стены, затем – закопченные стропила.
– Во имя Хела, а...
Моргон рухнул на колени, осмотрел козлы под столешницей, ящик с дровами и даже пепел в очаге. Не вставая с колен, он выпрямился и, побледнев, уставился на волшебницу.
– Она покинула меня.
– Рэдерле?
– Она исчезла. И даже ничего мне не сказала. Улетела и бросила меня. – Он поднялся на ноги и бросился на каменный колпак над очагом. – А все эти вести из Имриса о Меняющих Обличья.
– Меняющие Обличья... – Голос Нун звучал ровно. – Так вот что ее беспокоило? Ее собственное могущество?
Моргон кивнул.
– Она боится... – Рука его упала на камни. – Мне нужно ее разыскать. Она нарушила свою клятву, и дух Илона уже тревожит ее.
Нун обложила мертвого короля с бойкостью свинарки, затем сказала Моргону:
– Нет, я найду ее. Возможно, со мной она согласится разговаривать. Она всегда любила со мной поболтать. А ты посмотри, что там за отряд. Хоть бы Ирт объявился, я о нем очень беспокоюсь. Но я не смею звать ни его, ни Рэдерле. Мой призыв может долететь прямо до мозга самого Основателя. Так... Дай подумать. Будь я дочерью анского короля с могуществом Меняющих Обличья, летающая здесь и там в образе вороны, куда бы я подалась?..
– Я знаю, куда подался бы сам, – буркнул Моргон, – но она терпеть не может пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35