и я тоже не разбираюсь ни в чем. Мне в конце концов осточертела ваша уверенность во всем, ваши убеждения, ваши мыслишки о живописи, литературе и всем прочем.
Ваши сборища у Рида, например, где все говорят одновременно. Мне кажется, будто я засовываю голову в улей. Я там теряюсь.
Л о р а н с. два месяца назад ты так не думал. Тогда для тебя Рид был все.
С е р ж (выходя из себя). Пойми меня, Лоранс, умоляю тебя. Пойми меня, я ничего не знаю. Ничего. Кроме того, что ты любишь меня, и я люблю тебя, и ты желаешь мне добра. Это первое. А когда ты сдашь свои экзамены, когда я буду достаточно зарабатывать, когда моя мать переедет с Валентиной на улицу Бак, мы поженимся. Это второе.
Л о р а н с, На улицу Бак?
С е р ж. да. Если с процессом выгорит. (Мечтательно.) Они будут носить шелковые платья мышиного цвета, бродить в полумраке из комнаты в комнату, а Валентина, накинув шаль на плечи, будет расставлять по вазам цветы. А мы, мы будем жить.
Л о р а н с. Что ты несешь?
С е р ж. Ничего. Иди ко мне. Ты нужна мне. (Хочет увлечь ее в соседнюю комнату).
Л о р а н с. Я тебе только для этого и нужна.
С е р ж. Неправда. А если бы и правда? Это уже очень много.
Л о р а н с. Не для меня, О, Серж, ты мечтаешь, ты живешь как во сне, ты ускользаешь из рук. Что тебя в жизни интересует?
С е р ж. Я — молодой эгоист. А ты не знала?
Л о р а н с. Неправда. Ты во что-то веришь. Я видела, как ты час стоял перед Боттичелли, видела, как ты ударил одного типа, обозвавшего негра черномазым, и знаю, как ты бываешь нежен со мной.
С е р ж. Ты видела, как я мечтаю, дерусь и ласкаю… И на этом основании ты мне доверяешь?
Л о р а н с. Я ухожу. Я приду в другой раз. (Уходит.)
Серж делает два-три шага по комнате. На цыпочках входит В а л е н т и н а.
С е р ж. Купили тюльпаны?
В а л е н т и н а (вздрагивает). Ах! Как вы меня испугали. Я думала, вы у себя.
С е р ж. Нет.
В а л е н т и н а. Со мной произошла странная история, которая, правда, случается со мной довольно часто. Как только я вышла на улицу, у меня закружилась голова, да… Серая улица и силуэты пешеходов, спешащих в разные стороны, машины, пронзительное ощущение того, будто все это однажды уже было… Мне надо пройти двадцать шагов и подождать такси, я беззащитна, одна, и при мысли, что эта улица меня втянет в себя, в свой климат, в свою геометрию, что я безоружна под ее цепким взглядом.., Я не смогла. Я сумасшедшая.
С е р ж. Нет. Мне сейчас тоже невыносима мысль, что нужно куда-то выходить.
В а л е н т и н а. Это — погода, может быть?
С е р ж. Нет. Это наваждение отеля «Акрополь». Из него не вырваться.
Только сильные духом — мама, Лоранс — еще могут свободно передвигаться.
Надеюсь, что у вас большой запас переводных картинок… Я шучу, Валентина.
В а л е н т и н а. Ваша приятельница уже ушла?
С е р ж. да. Я глупо себя вел с ней, был груб, непонятно за чем.
В а л е н т и н а. Словом, вы остались без приятельницы, а я — без тюльпанов.
С е р ж. Если еще и моя мать вернется без наследства… (Смеется.)
В а л е н т и н а. Что вы тогда будете делать?
С е р ж. Продолжать работать, дорогая тетя, но засучив рукава. Я обеспечу вам существование скромное, но безбедное.
В а л е н т и н а. А если все удастся?
С е р ж. Если получим наследство? Тогда два варианта. Или я займусь живописью в большой светлой комнате, правда освещенной неоном, на улице Бак.
Или куплю спортивную машину и займусь рекламой. Что вы на это скажете?
В а л е н т и н а. Боже мой, по-моему, все просто. Если у вас есть талант — пишите. Если нет — мечтайте о живописи. Мечтаю же я о том, что я пианистка.
С е р ж. Пианистка?
В а л е н т и н а. Да, да. У меня было прелестное туше.
С е р ж. И ваш брак сгубил вашу карьеру?
В а л е н т и н а. Да. Почему вы всегда иронизируете надо мной?
С е р ж. Потому что ваша простота, вернее, ваша манера все упрощать меня возмущает.
В а л е н т и н а. Потому что вы не знаете, что такое фривольность.
Настоящая.
Серж подходит к Валентине и внезапно целует ее.
С е р ж. Это — фривольность?
В а л е н т и н а. Нет. Вы не должны были этого делать. Вы мой племянник.
С е р ж. Вы только дальняя родственница моей матери. И мы живем уже две недели под одной крышей. (Пауза.) Вы на меня сердитесь?
В а л е н т и н а. Нет. Какие у вас жаркие губы, какое прекрасное лицо!.. (Берет его за подбородок.) Какая красивая линия подбородка! Нет, больше этого не делайте. Никогда. (Отходит от него.)
С е р ж. Переводные картинки лучше? Поэтичней? С ними вы больше в образе?
В а л е н т и н а. Я ненавижу, когда меня заставляют что-нибудь делать насильно. Я вас боюсь.
С е р ж. Меня?
В а л е н т и н а. да. Я чувствую, что у вас полно задних мыслей и теорий, вы все осложняете. Мне кажется, что у вас в голове весь день свистит кипящий чайник. Это утомительно.
С е р ж. А ваш муж тоже свистит?
В а л е н т и н а (смеясь). Слава богу, нет. Только когда спит.
Оба весело смеются.
С е р ж. Удивительно. Когда я вас сейчас поцеловал, у меня было впечатление… какое бывает, когда на кого-нибудь нечаянно натолкнешься.., и на мгновение я ощутил себя неловким, и неумелым, и невероятно юным, таким, каким я себя уже забыл, и вдруг мне показалось, что это и при знак, и необходимое условие счастья… ощущение, что идешь на невероятный риск.
В а л е н т и н а (мягко). Вы слишком много говорите.
Входит М а р и. Становится в театральную позу. Измеряет их взглядами и садится.
Мари… что случилось?
М а р и. Случилось то, что этот безумный нотариус сделал мне предложение. В моем возрасте… то есть, я хочу сказать, в его! Что происходит? Я нанимаю человека, получившего специальное образование, чтобы он выиграл мне процесс в пятьдесят миллионов. И он не находит лучшего сюжета для разговоров со мной, чем свое одиночество. Теплота моего присутствия. Моя энергия. Короче, мои прекрасные глаза. Ну что тебе об этом сказать: меня с души воротит.
В а л е н т и н а. Но это прелестно…
М а р и. Ну нет! Вовсе не прелестно и не мило. Все это пустая болтовня.
Я умоляю тебя, прекрати. А ты, Серж, принимаешь как должное, что твоя мать поставлена в такое положение?
С е р ж. Боже мой, мама, если он таким образом хочет иску пить…
М а р и (в ярости). Что искупить? Ты что же думаешь, я ходила на деловые свидания к нему в спальню?
С е р ж (серьезно). Я никогда бы не смог предположить…
М а р и. Нет, лучше замолчи. А суд — завтра. Знаешь, что он мне сказал:
«В худшем случае вы проиграете процесс, но выиграете семейный очаг».
Представляешь себе?! Я при ехала из Рошфора, чтобы выйти замуж за нотариуса?
Да еще нотариуса без денег…
С е р ж. Что хуже всего…
М а р и. Мой муж убегает из дому с балеринкой, как в плохих романах пишет смехотворное завещание, из-за которого я вынуждена ехать сюда, таскаться по конторам и юристам. И вы хотите, чтобы я снова вышла замуж?!..
Ну нет!
В а л е н т и н а. А каков он из себя?
М а р и. Это еще при чем?
В а л е н т и н а. Да не волнуйся так, никто тебя на заставляет сказать ему «да».
М а р и. Только этого не хватало! Нет, пойми, часами говоришь с человеком о важном деле, и вдруг он делает тебе предложение: человек, которому ты полностью доверяешь! Это выше моих сил. Дайте мне что-нибудь выпить. Джин в третьей коробке для шляп Валентины. Достань, Серж.
Серж достает.
В а л е н т и н а. Мари… Неужели ты будешь пить джин?
М а р и. А почему бы и нет?
В а л е н т и н а. Не знаю. Тогда положи ломтик лимона, не много сахару.
М а р и. И еще добавить настоя из ромашки. Спасибо, Серж. Мне уже лучше. (Пьет.)
Серж и Валентина смотрят на нее.
Несмотря на этот инцидент, я заказала ковры для гости ной. И шторы.
Надеюсь, они вам понравятся. А вы что делали?
С е р ж. Немного работал, а Валентина переснимала переводные картинки.
М а р и. Переводные картинки… Прекрасно! (Пьет.)
С е р ж. Приходила Лоранс.
М а р и. Да, правда, ты же тоже хочешь жениться. Странные люди мужчины.
От Жан Лу ничего не слышно?
В а л е н т и н а. Нет. Ты знаешь, он, наверно, ищет меня в Монте-Карло. Боюсь, как бы он не стал волноваться. Я хотела съездить за тюльпанами, помнишь, я тебе говорила, и…
М а р и. Какими еще тюльпанами?..
В а л е н т и н а. Голубыми.
М а р и. Ах голубыми. Прекрасно! (Пьет.) Ну и что? Они увяли?
В а л е н т и н а. Нет. Я уже объясняла Сержу, что как только вышла на улицу, меня охватило смятение, вроде анти клаустрофобии.
М а р и. Ну и что?
В а л е н т и н а. Я никуда не поехала.
Пауза. Мари бессмысленным взглядом обводит комнату и закрывает глаза.
М а р и. Вы меня сведете с ума.
В а л е н т и н а. Вот любопытно, как самые обычные дела, взять даже один день, кажутся со стороны нелепыми. Я читала, что на этом строится какая-то новая школа в литературе.
С е р ж. Не совсем. Если быть точным, цель ее в описании чисто физических сторон предметов и абсурдности…
М а р и. Будьте так добры. Ступайте со своими разговорами в комнату.
Сержа. Мне лучше пить в одиночестве.
С е р ж. Мне не нравится, что ты пьешь.
М а р и. И зря. Это прелестно, как сказала бы Валентина.
В а л е н т и н а. Однажды мы отмечали день рождения одного русского, друга Жан Лу. Он заставил меня произносить тосты. Боже, какая была ночь!
М а р и. И что же вы делали?
В а л е н т и н а. Да ничего. Утром он проводил меня домой.
М а р и. А Жан Лу?
В а л е н т и н а. Ты знаешь, он встает рано, уже в ресторане он наполовину спал. Так что к утру… (Смеется.)
М а р и. Пью за твоего русского. Пью за твою невесту, Серж, за твоего мужа, Валентина, и за моего нотариуса. Пью за всех тех, кто любезно соглашается плыть вместе с нами по житейскому морю. Выражаю им мое восхищение. И сочувствие. Который час? Около пяти. Мне нужно звонить адвокату. Серж, помоги мне встать.
С е р ж. Может быть, ты хочешь, чтобы я?..
М а р и. Проводил меня? Благодарю покорно. Что я, первый раз в жизни пью джин, мой мальчик? (С достоинством вы ходит.)
В а л е н т и н а. Давно она так пьет?
С е р ж. Лет десять. Но очень редко.
В а л е н т и н а. Какое безумие… чистый джин! Это очень вредно для печени.
С е р ж. Не вреднее водки, замечу вам.
В а л е н т и н а. Да, но водка… (Жестом выражает, какое это райское блаженство.)
С е р ж. В самом деле?
Валентина начинает смеяться и кладет ему руки на плечи.
В а л е н т и н а. Какой вы несчастный. Ваша мама любит джин, тетя водку, а невеста, наверно, виски. И на все это вы должны зарабатывать своими эскизами… Бедняга, бедняга… Он и не пьет, он и не пишет картин…
С е р ж (хватает ее за руку). Замолчите.
В а л е н т и н а. Почему? Потому что я вас обижаю? Но вы нагоняете на меня скуку, дорогой племянник. Никакого полета фантазии. Вы не можете дотянуться ни до живописи, ни до матери, ни до меня… Стараетесь, как из детских кубиков, сложить свой душевный мирок. Справа сверху — разбитые мечты об успехе. Слева — честный труд. В цент ре — девушка, которую, ему кажется, он любит, — это ваши слова. Внизу — мы целуем свою тетю — это мимолетные искушения. И там и сям — «все другие виноваты». Ах! Разве не скука?
С е р ж. А у вас самой — какие кубики? В центре — муж, выставляющий вас из дому по малейшему поводу. Вверху — нет детей. Слева и справа — дешевые причуды, джентльменский набор девочки, переросшей свой возраст, но не повзрослевшей. Прекрасный домик!
В а л е н т и н а. Есть одна разница. Уже очень давно я его развалила.
(Показывает, как она ударила по «домику» ногой.)
С е р ж. Воля ваша. А я за себя отвечаю.
В а л е н т и н а. Перед кем? Кто вам задает вопросы? Кроме этой девочки, которой, как и мне, нравится линия вашего подбородка, кому вы интересны?
С е р ж. Человек всегда одинок. Ну и что? А вы?
В а л е н т и н а. А я люблю быть одинокой. Отпустите мою руку, мне больно.
Серж отпускает ее руку и отворачивается.
С е р ж. Зачем вы так со мной говорили?
В а л е н т и н а. Сама не знаю. Может быть, виноват розовый отблеск на той крыше, проникший мне в душу, а может быть, ваш священный гнев по поводу Мари с ее джином.
С е р ж. Я был неправ?
В а л е н т и н а. Со всех точек зрения. Я люблю, когда люди наливаются, выбрасываются из окон, грызут ногти, срывают зло на детях, выглядят тупо и смешно. Я люблю, когда люди забывают о том, что всегда найдется кто-то, кто их одернет или осудит.
С е р ж. А вы сами — любите из себя что-то строить.
В а л е н т и н а. Еще как. И если вы не будете изображать из себя великого художника, вы никогда им не станете. (Театрально выходит, закрывал за собой дверь.)
Серж подходит к окну и опирается о подоконник.
В а л е н т и на (тут же входит обратно). Театральный эффект не состоялся. Я оказалась в коридоре гостиницы.
С е р ж. Вы в это правда верите? В то, что нужно из себя что-то строить? Вы думаете, что человек становится тем, кем он притворяется?
В а л е н т и н а. Во всяком случае, человек ощущает себя тем, кого он изображает. Это уже кое-что. Разве у меня не веселый вид?
С е р ж. Да. Разве я не великий художник? Валентина. Да.
Они улыбаются друг другу.
Занавес

СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Та же декорация. Входят Мари и нотариус мэтр Ф л е р.
М а р и. Входите, сюда. Ау, кто-нибудь есть? Странно, они постоянно здесь болтают с утра до вечера.
М э т р Ф л е р. С одной стороны, я глубоко огорчен, а с другой безмерно рад. Дорогая мадам, подумали вы над моим предложением? Долго ли мне еще терзаться?
М а р и. Каким предложением? Ах да! О вашем браке?
М э т р Ф л е р. Нашем браке.
М а р и. Нет, нет, нет. Боже мой, как я устала. Мэтр, будьте так любезны, пойдите за шампанским. Сразу внизу на против. Это нужно отпраздновать. Идите, идите… (Выталкивает его.)
Из правой двери появляется В а л е в т и н а.
Ты здесь? Что ты делала у Сержа?
В а л е н т и н а. Ничего. Смотрела его эскизы. Ну и что?
М а р и. А то, Валентиночка, что мы выиграли. Целуй меня. Завтра мы переезжаем. Конец «Акрополю»!
В а л е н т и н а. Боже мой, как я рада… Серж, Серж.
В дверях появляется С е р ж.
М а р и. Ты тоже там был?
С е р ж. А где же мне еще быть?
М а р и. Процесс выигран. Целуй меня.
Он целует.
Уф! В жизни не скажу ни слова больше ни с одной судейской крысой.
Кстати, это мне напомнило, что я послала его за шампанским. После вчерашнего джина у меня внутри все горит.
В а л е н т и н а. Кто — он? Какое шампанское?
М а р и. Прошу тебя, вслушивайся в то, что я говорю. Мэтр Флер пошел за шампанским в магазин напротив, чтобы отпраздновать нашу победу.
1 2 3 4 5 6 7 8