Во-первых, Саша был ей по-прежнему дорог, и терять его навсегда она не хотела. Зная крутой характер мужа, Оля вполне резонно опасалась, что стоит ей громко хлопнуть дверью — и Белов запросто может закрыть для нее эту дверь навсегда. А во-вторых, к своему удивлению и даже некоторому стыду, Оля поняла, что ей совсем не хочется жить прежней жизнью — в крохотной бабушкиной квартирке или на старой даче, без охраны, без прислуги, но зато с постоянной заботой о хлебе насущном. Оказалось, что она настолько от этого отвыкла, что сама мысль о ежедневной работе (где? кем?) оказалась пугающе недопустимой.
После мучительных колебаний Оля поделилась своей бедой с бабушкой. Совершенно неожиданно для Оли бабушка не возмутилась, не стала призывать на голову изменника все кары небесные. Ее реакция на слова внучки оказалась куда более спокойной и взвешенной. Тихим, бесцветным голосом бабушка выложила серию избитых советов, смысл которых сводился к одному: «Терпи, Оленька, перебесится — снова твой будет».
И Оля решила терпеть. Она старалась гнать прочь мрачные мысли, но проходили день за днем, а настроение у нее оставалось неизменно плохим. Вот и сегодня с утра она ходила как в воду опущенная — до той минуты, когда окатило ее с ног до головы светом не по-зимнему яркое, щедрое и праздничное солнце.
Мгновенно вспомнилось пушкинское «мороз и солнце — день чудесный!», невесть откуда на ее губах появилась чистая, радостная улыбка, и Оле с кристальной ясностью стало понятно, что все ее беды преходящи, и в конце концов все непременно будет хорошо.
— Ванечка! — обернувшись назад, позвала она сына. — Иди скорей, посмотри, какая прелесть!
Мальчик колобком выкатился на крыльцо и, тоже зажмурившись, спросил:
— Где плелесть?
Оля рассмеялась:
— Да вот же, везде…
Ваня разлепил глаза, сбежал по ступенькам и начал прыгать по квадратам плитки, которой был вымощен внутренний двор их усадьбы.
— Тили-тили, тлали-вали… — восторженно горланил он.
Оле тоже было и радостно и легко, и она тихонько подтянула сыну:
— Это мы не проходили, это нам не задавали! Парам-пам-пам!
Они весело пропели припев раза три (других слов песни не знали ни мать, ни сын), не обращая внимания на искоса поглядывавшего на них громилу-охранника. Вдруг створки ворот, погромыхивая, поползли в стороны, и во двор с неторопливой грацией гиппопотама въехал черный «Мерседес» Фила.
Он выскочил из машины и, раскинув руки в стороны, вразвалочку направился к ним навстречу.
— Здравствуй, Валерочка! — Оля с улыбкой чмокнула Фила в щеку. — А Макса где потерял?
— Привет, Оль. У него дела там какие-то. Я вас до больницы подкину, а он уже заберет, хорошо? — Фил присел на корточки перед мальчиком и сделал ему козу. — Привет, Вано, как делищи?
— Во! — Ваня с лукавой улыбкой показал большой палец.
— Молоток, пацан! — Фил с хохотом подхватил парнишку на руки, подбросил высоко вверх и, подхватив подмышку, потащил к машине.
Они быстро расселись по местам, «Мерседес» так же неторопливо вырулил на улицу. До шоссе дорога шла сосновым лесом, и Ольга невольно залюбовалась величественной красотой наряженных в снежные шапки деревьев. Ваня, встав на коленки, рассматривал, как вьется, закручиваясь в бурунчики, снежок вслед за автомобилем.
Тишину нарушил Фил:
— Как, Оль, после Америки проклятой, трудно здесь?
— Да ты знаешь, я как будто и не уезжала, — улыбнулась Ольга. — Первую неделю, правда, чудила — проснусь и никак не въеду: где я, что я…
А потом ничего, привыкла…
— А мы после выборов вроде спокойно зажили, так пацаны меж собой перегрызлись, — пожаловался Фил. — Ты, наверное, в курсе?
— Ну я так, больше догадываюсь, Сашка же не говорит ничего… — пожала плечами Оля. — Это Витя с Космосом, да?
— Не только. Они ж упрямые все, как ослы египетские! — Фил расстроенно махнул рукой. — Все основными быть хотят…
«Мерседес» вылетел на Рублевское шоссе и, резво набирая скорость, полетел к столице.
Снежные круговерти за машиной исчезли, и Ваня стал искать себе новое занятие. Передергав все ручки на двери машины, он полез в лежащую рядом с ним сумку Фила. Ольга привычным жестом одернула сына:
— Ваня, нельзя! Это чужая сумка, ясно? Ваня! Я что сказала?! Ну-у, папочка родимый!
— Папоська лодимый… — заулыбался мальчик. — Папоська Сяся…
Фил с улыбкой следил в зеркало заднего вида за маленьким непоседой.
— И на фига ему, Оль, в больницу? Он же здоровее всех нас вместе взятых. Правильно, Вано?
— Сплюнь, — махнула на него рукой Оля. — А прививки?
Фил послушно поплевал через левое плечо и легонько постучал по иконке у лобового стекла.
А маленький Ваня, воспользовавшись, что о нем на минутку забыли, снова полез в сумку Фила. Он откинул незастегнутый клапан баула и запустил руку вовнутрь.
— Ваня! — снова одернула его мать. — Нельзя, ты же слышал! Это что за безобразие, а?!
Она потянула сумку из рук сына, клапан откинулся, и глазам Оли открылось содержимое Фи-ловой сумы. Она вскрикнула и рывком пересадила Ваню к себе на колени.
— Валера! — в ужасе прошептала Ольга. — Там голова!
Фил глянул на перепуганную Олю в зеркало и прыснул:
— Да это муляж, для кино. Я ж со съемок еду.
Глянув на дорогу, он быстро дотянулся до сумки и за волосы выдернул из сумки резиновую голову, один в один повторяющую его черты.
— Похож красавчик? — не без гордости спросил он. — А ты чего подумала?
Ваня потянул ручки к муляжу, но его одернула еще не отделавшаяся от шока Оля.
— Ой, Валер, убери эту гадость! — ее передернуло от отвращения.
Еще раз хохотнув, Фил сунул голову обратно в баул и переставил его вперед. Оля, наконец, пришла в себя и с улыбкой покачала головой:
— Ну, ребята, с вами не соскучишься!
Мальчик, похныкивая, все еще тянулся к сумке, и Фил тут же пришел Ольге на помощь:
— Вано, хочешь поглядеть, как дядя Валера в кино снимается? Оль, на задней полке камера, там бой на мечах — как раз сегодня снимали. Покажи Ваньке, только перемотай назад.
Оля занялась камерой, а Фил принялся рассказывать о фильме.
— Картина будет типа «Горца». Видела? Ну, с Ламбертом…
— Французы говорят — Ламбёр, — заметила Оля.
— Да какая разница! — отмахнулся Фил. — Так вот, там типа бессмертные пацаны действуют, а убить их можно, только если башку отрубишь…
Едва удерживая ерзавшего сына на коленях, Оля умело управилась с камерой: откинула портативный монитор и включила воспроизведение. На маленьком цветном экранчике появилась картинка.
— Вот, а действие на Урале происходит, на военных заводах, прикинь? — продолжал свой рассказ Фил. — В общем, ерунда полная! Но трюки — класс! А в красном плаще — я…
Ваня, словно завороженный, следил, как на мониторе сражались средневековые рыцари. Бой близился к концу, и вот уже отрубленная голова Фила полетела в котлован. Муляж упал на расстеленный мат и подкатился к ногам оператора видеокамеры. За кадром кто-то громко крикнул «Стоп!».
Вдруг Ольга напряглась — голову Фила подобрала хохочущая Анна, любовница Саши. С отвратительной смесью стыда и гадливости Оля смотрела, как артистка небрежно подбросила резиновую голову, ловко поймала ее и впилась в губы муляжа наигранно-чувственным поцелуем. За кадром послышался голос оператора: «Аня, твоя камера? Забирай, материальчик дикий…» Анна, протянув руку к оператору, двинулась к камере. Она кокетливо улыбалась, и эта улыбка показалась Ольге издевательской.
Сдвинув брови и закусив губу, Оля остановила камеру и отвернулась к окну. В висках тут же отдалось тяжелой и тупой болью. От превосходного настроения не осталось и следа.
— Ну как? Сила? — спросил ничего не замечавший Фил. — Ты перемотай дальше назад, там еще круче есть!
Тут у него зазвонил мобильник.
— Алле, кто это? Да, я… Камера? Со мной. А при чем здесь Кордон и камера? — Фил нахмурился. — Слушай, а сразу нельзя было сказать, что это его камера? Я бы тогда и брать не стал! Ну давай тогда минут через пятнадцать. Я сейчас еду на Пресню, как раз на Кутузовском пересечемся… Все, давай…
Оля догадалась, с кем разговаривал Фил. И оттого, что соперница опять напомнила о себе, влезла и сюда, к ним в машину, ей стало и вовсе паршиво. Она перевела камеру на перемотку и невидящим взглядом следила за мельтешащими на экране лицами и событиями.
Отчего-то Ольге ярко и отчетливо вспомнилась первая и пока единственная ее встреча с пассией мужа — в модном боулинг-клубе неделю назад…
* * * * *
О том, что Саша будет днем в боулинге, она узнала совершенно случайно — из услышанного краем уха телефонного разговора Макса с мужем. По некоторым репликам охранника — и, главным образом, по его двусмысленному и несколько игривому тону она догадалась, что Белов, по всей видимости, будет там не один.
Ольге давно уже не терпелось взглянуть на свою соперницу. Вдобавок ее вдруг охватило мстительное желание поставить в неловкое положение мужа и посмотреть, как он станет из него выкручиваться.
С Максом, понятное дело, своими намерениями она делиться не стала. Просто попросила отвезти ее в косметический салон по соседству с боулинг-клубом, а когда машина проезжала мимо него, приказала остановиться. Для Макса это оказалось полной неожиданностью, он растерялся, замешкался, и Ольга, воспользовавшись этим, первой устремилась к дверям клуба.
Влетев в игровой зал, она остановилась и быстро окинула его цепким, внимательным взглядом. За ее спиной Макс предупреждающе сигналил Белову, но Ольге все-таки удалось увидеть Сашу раньше, чем муж заметил ее.
Белов сидел за столиком с высокой крашеной блондинкой, лица ее видно не было — она сидела к входу спиной. Ольга двинулась к ним. Саша, наконец, увидел жену, легкомысленная улыбочка сползла с его лица. Он что-то коротко сказал своей спутнице, та недоуменно оглянулась и удивленно округлила губы.
Взгляды женщин скрестились. Мрачный и решительный — Ольги и вызывающий, нагловатый — Анны. Подчеркнуто неторопливо артистка поднялась с кресла и, послав напоследок Ольге снисходительно-торжествующую улыбку победительницы, направилась к стойке бара.
От игровой дорожки к Белову метнулся Пчела. Он склонился к нему и зашептал что-то — горячо и торопливо.
Ольга шла как на дуэль, как на главный в жизни поединок — собранная, решительная, напряженная, как натянутая струна. Все ее чувства были обострены до предела, и поэтому она сумела расслышать, как прошипел мужу сердитый Витя Пчелкин:
— Развяжись с этой сукой, Саша! Что ты делаешь? Жена вернулась!
А уже через секунду он проворно развернулся ей навстречу и с преувеличенной радостью воскликнул:
— Привет, Оль! Какими судьбами?!
Белов с некоторым удивлением посмотрел на друга.
— Здравствуй, Витя, — улыбнулась ему — и только ему — Ольга и мельком чмокнула его в щеку. — Так, ехала мимо…
Она опустилась в кресло, где только что сидела Анна. Кожа спинки еще хранила тепло ее тела. Пчела, помявшись у столика, виновато развел руками:
— Пойду поиграю…
Белов проводил его долгим взглядом и нехотя повернулся к жене.
— Что случилось? — хмуро спросил он.
— Ничего, — покачала головой Ольга. — Пока меня не было, у тебя появились новые увлечения… Боулинг, что еще?
Белый поморщился словно от зубной боли и снова отвернулся к дорожкам боулинга.
— Оль, ты знаешь поговорку: «Не буди спящую собаку»? Ну на черта обострять?
— Не говори мне о собаках.
— Ты же понимаешь, о чем я. — Белов коротко, исподлобья взглянул на жену.
— Понимаю… — с горечью кивнула Ольга.
Она взяла со стола бокал с недопитым шампанским — его края были испачканы яркой губной помадой. Повертев бокал в руках, Оля поставила его на место.
— Странно жизнь оборачивается, правда? — задумчиво и печально сказала она. — Я ведь так по тебе скучала! И Ванька год без отца прожил… Если не считать твоего единственного приезда.
Белов ничего не отвечал. А Ольга словно ждала чего-то от него, каких-то простых и ясных слов, которые разрядили бы эту тягостную тишину, не дали бы разразиться грозе и вернули бы спокойствие в их маленький мир.
Но Саша, свесив голову, упрямо молчал. Все, что слышала Оля — это бешеный галоп своего загнанного сердца и дробный перестук сбитых шарами кеглей.
Она подавила рвущийся из груди тяжкий вздох и постаралась улыбнуться:
— Ладно, Саш, не бери в голову. Я действительно просто ехала мимо…
Белов и на этот раз ничего не ответил. Оля встала.
— Ты будешь сегодня? — тихо спросила она. В последнее время Белов ночевал дома нечасто, и этот странноватый вопрос вовсе не был риторическим.
По-прежнему не поднимая глаз, Саша утвердительно кивнул. Помедлив у столика еще секунду, Оля развернулась и быстро направилась к выходу.
— Макс! — крикнула она на ходу. — Поехали! Но раньше Макса к ней подскочил Пчела.
— Оль, подожди!
Он поднял на нее виноватые глаза и замялся. Вите было больно за ее унижение — это Оля видела ясно. Он осторожно коснулся ее плеча ладонью.
— Ты это… не парься, — наконец, выдавил он и постарался улыбнуться, — все будет нормально!
— Угу… — кивнула Оля. — Пока…
— Пока.
Поверх плеча Пчелы Оля бросила последний взгляд на свою соперницу. Рядом с артисткой, положив руку ей на талию, отирался Фил. Он приветственно помахал Ольге, всем своим видом демонстрируя ей, что девушка рядом — его. Даже на секунду прижался щекой к ее крашеным волосам. Анна вызывающе улыбалась, держа в руке тяжелый шар для боулинга.
Оля постаралась взглянуть на нее беспристрастно — нет, не получалось, артистка напоминала ей отвратительную скользкую ящерицу, ощерившую в наглой ухмылке свой безгубый рот.
Ольге страшно захотелось поставить на место эту игуану: проходя мимо Анны, она мягким, но сильным движением выбила шар из руки соперницы. Маленькая, но бесполезная победа!
Переступая порог, она заметила, как Витя Пчелкин обернулся к Саше и в ярости постучал себя кулаком по лбу.
XXXXI
Доставив Ольгу с сыном до поликлиники, Фил встретился с Аней, вернул ей камеру и поехал в модный клуб в центре Москвы, принадлежавший их чеченским партнерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21