Теперь я никто и ничто. Но зато счастливее меня не найти на свете человека!
Хотелось еще расспросить его, но интуиция подсказала мне, что делать этого не следует. Ночь возле костра резко перевернула всю мою жизнь. Раньше я был просто беглецом, теперь же у меня появилась перспектива обрести свое место в мире.
На следующий день, пройдя еще шесть миль, мы встретили цыгана.
Как его настоящее имя, я так и не узнал. Все звали его Кори, хотя он был выходец то ли из Венгрии, то ли из Румынии, словом, из тех краев.
Его фургон стоял обок дороги, а сам он сидел возле костра, на котором готовил пищу. Он не оглянулся на нас, пока старик не окликнул его. И только тогда поднялся одним гибким движением и поглядел на нас в упор.
Кори был самым смуглым цыганом, какого я когда-либо видел, но глаза у него были ярко-зеленые и удивительно блестящие. У него были впалые щеки и крутые скулы. На вид ему можно было дать лет тридцать, но, судя по тому, что он рассказывал у костра, на самом деле ему было лет шестьдесят, если не больше. Он двигался легко и непринужденно, как танцовщик. Увидев моего старика, он широко улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы.
— А, приятель! Как давно мы не виделись! — Он бросил быстрый оценивающий взгляд на меня. — Ты хочешь присоединиться ко мне?
— Да, мы для того и пришли. — Старик положил руку мне на плечо. — Кори, у меня нет сына, но если бы он у меня был, я хотел бы, чтобы он походил на этого юношу.
Улыбка исчезла с лица Кори. Он взглянул мне в глаза и кивнул:
— Ты пришел ко мне... Зачем? Чего ты хочешь?
— Он привел меня к тебе, — сказал я. — Я хочу научиться владеть клинком. Хочу стать лучшим фехтовальщиком в мире.
Услышав мои слова, он не засмеялся.
— Это хорошо, — сказал он, — нужно с самого начала стремиться стать мастером своего дела. — Затем выражение лица у него изменилось. — Чтобы стать лучшим фехтовальщиком в мире, ты должен превзойти меня.
— Этому научить меня можешь только ты. Только такой учитель, как ты, способен научить ученика большему, чем умеет сам.
— Да, это правда. — Он повернулся к старику: — Вы ели? Нет? Тогда садитесь. У меня еды достаточно, я как чувствовал, что у меня будут гости.
Он снова повернулся ко мне:
— Принеси-ка дров.
Я сразу же пошел за дровами, а он стоял, глядя мне вслед, и его цепкие глаза оценивали каждое мое движение.
Я подошел к изгороди и собирался перелезть через нее.
— Прыгай! — неожиданно крикнул он, и я перепрыгнул изгородь, а потом, сообразив, что это своего рода испытание, перепрыгнул обратно.
Набрав дров, я вернулся к костру. Кори со стариком разговаривали, перебирая события прошлых лет. Наконец, обратившись ко мне, спросил:
— Почему ты решил овладеть боевым искусством? Тебе надо кого-то убить?
— Нет. Но я видел, как умер мой отец, а он был неплохой фехтовальщик. Я хочу отлично владеть шпагой, чтобы, когда придут убивать меня, я смог дать отпор. Даже если они убьют меня, я хочу, чтобы они дорого за это заплатили. Среди убийц моего отца был один, который хорошо владел шпагой. Я хочу превзойти его в этом искусстве.
Помолчав немного, я продолжал:
— Пути Господни неисповедимы. Я не стану искать этого человека, но, боюсь, он сам найдет меня. И я не хочу разочаровывать его, я должен стать достойным противником.
— Ха, — сказал Кори, снова взглянув на меня. — Похоже, твой отец кое-чему научил тебя!
— Очень многому. Но он был мирным человеком. Он научил меня драться, как это принято у джентльменов, и с ними я так и буду драться. Но ведь встречаются люди иного склада.
— Да, и еще как часто, — отозвался старик.
— Ладно, — Кори взглянул на старика, — я беру его в ученики. — И, повернувшись ко мне, продолжил: — Это будет нелегко. Ты будешь работать, пока у тебя не заноют мышцы, и снова работать, пока они не перестанут болеть. Этого не добьешься за месяц, и даже за год, но, во всяком случае, я обучу тебя всему, что умею сам.
— А это больше, чем умеет кто-либо еще, — добавил старик. — Отлично, ты увидишь, он хороший парень.
— Да, — тихо сказал Кори. — Я знаю. Ему предстоит пройти кровавый путь, но он неизбежен. Ну, сейчас мы поедим, выспимся, а завтра с утра за работу!
Как стремительно неслись месяц за месяцем! Как быстро наступил конец года! Мы кочевали по лугам Англии, пересекали границу и оказывались в Шотландии. Мы разбивали лагерь возле Стены Адриана и на берегах озера Лох-Ломонд. Мы бродили по Йоркширу и останавливались в самых глухих местах. Мы точили ножи, ножницы и любые лезвия, лудили кастрюли, подковывали лошадей, торговали тканями, нитками, иголками. И все время занимались фехтованием.
При дневном свете и при свете костра, на лесных прогалинах и в вересковых пустошах, в пустынных дюнах — словом, всюду, где можно было найти подходящее место, мы дрались на шпагах. Но всегда старались делать это не на людях, потому что к цыганам, владевшим оружием, здесь относились с подозрением. Кори особенно приходилось соблюдать осторожность: если бы его схватили, ему грозила бы виселица.
Итак, мое обучение взял в свои руки мастер своего дела. Отец прекрасно фехтовал, но Кори был непревзойденным бойцом.
По ночам мы со стариком читали при свете костра или обсуждали книги, прочитанные раньше, или говорили о том, что произошло днем. Иногда в наших беседах участвовал и Кори, но обычно он молча слушал, изредка улыбаясь.
Старика звали Томас Бренсби. Его настоящего имени я не знаю, но за время нашего путешествия кое-что мне открылось. Он учился в самых престижных учебных заведениях, занимал важный государственный пост, но затем потерял его, при этом пострадала и вся его семья. Думаю, что он принадлежал — или его заподозрили в том, что он принадлежал — к одной из группировок, которые после смерти Генриха VIII выдвигали своего претендента на престол.
Иногда мы расставались с Кори на день и даже на несколько дней, но затем он вновь появлялся. По мере того как я совершенствовался в искусстве фехтования, он тоже восстанавливал забытое было мастерство.
— Нас неправильно называют цыганами, — сказал он мне однажды, — неправильно считают выходцами из Египта. В действительности это не так. Цыгане — одно из древних кочевых племен Индии. Наш язык похож на хинди, некоторые наши песни напоминают индийские, у нас одинаковые обычаи.
Кори был умный человек, и не было места, где бы он не побывал. На привалах, или когда я ехал в его фургоне, или же когда мы с ним, давая отдых лошадям, шли пешком, он рассказывал мне о своих странствиях по Европе и Азии. Он знался со многими важными людьми, служил у них или просто сопровождал в путешествиях. Племя, к которому он принадлежал, было почти целиком уничтожено войной и чумой, но его знали в других цыганских племенах и всюду встречали дружески.
По дороге мы собирали целебные травы. Они здесь росли во множестве, но по незнанию их обычно принимали за сорняки. Целебные травы мы увязывали в пучки и продавали их потом в аптеки или докторам, которые изготовляли из них лекарства.
Я набирался знаний и в других областях. Так, Кори рассказывал мне об уловках и трюках воров, карманников, мошенников и шулеров. Эти нравы царили на большой дороге, и тогда я не предполагал, что эти знания мне вскоре понадобятся.
Путники на больших дорогах постоянно подвергались нападениям местных бандитов, которые без зазрения совести грабили тех, кого считали бродягами и кто не был под защитой закона, даже если таковой существовал.
Странники, в свою очередь, объединялись для совместного отпора шайкам разбойников. Когда напали на нас, наш караван состоял из трех фургонов — Бренсби, Кори и двух братьев-цыган, которые часто выступали на состязаниях по боксу на местных ярмарках.
Братья были хорошие боксеры и искусные борцы. Они нередко состязались с местными парнями — иногда побеждали, иногда проигрывали, и последнее порой приносило даже большую выгоду.
В тот раз Бренсби ехал впереди, а мы с Кори шли поодаль рядом с его фургоном и должны были нагнать старика в ближайшей лощине.
Только Бренсби скрылся за поворотом, как мы услышали стук копыт, громкие голоса и возмущенные крики старика.
У меня всегда при себе была тяжелая дубинка, и сейчас, перехватив ее поудобнее, я бросился вперед. Добежав до поворота, я увидел, что человек шесть молодых парней и подростков, все верхами, окружили фургон старика и выбрасывают его содержимое на землю. Двое заломили ему руки и громогласно глумились над ним. Одни еще сидели в седле, а другие спешились и хватали кому что приглянулось.
Я сразу понял, что это не простые грабители: все были хорошо одеты и лошади у них были отличные. Я бросился вперед. Один из бандитов резко повернулся и поднял на меня свою палку. Драться на палках я научился еще в детстве в Ирландии. Получив от меня сильный удар под ложечку, он со стоном согнулся. Я отпрянул, чтобы избежать ответного удара, выбил у него из рук палку и следующий удар нанес по голени — парень вскрикнул от боли.
Ко мне кинулись двое других, но тут подоспел Кори, а из леса, куда они спрятали свою повозку, выбежали братья-боксеры.
Завязалась отчаянная драка — в воздухе мелькали кулаки, палки, дубинки. Я схватился с крепким круглолицым парнем с густыми черными кудрями и увесистыми кулаками. Он бросился на меня неожиданно и, застав врасплох, выбил из моих рук дубинку. Он занес свою дубинку, чтобы нанести мне еще один удар, но я успел нырнуть под нее и, схватив его за ноги, попытался свалить. Но это было все равно что пытаться сдвинуть стену — у него были мощные мускулы, и он твердо стоял на ногах. Он стиснул меня своими могучими ручищами и сильно ударил в лицо.
Я хотел увернуться от очередного удара, и мне это удалось, но его железная хватка не ослабевала. Я уже еле стоял на ногах, но все же исхитрился угодить ему носком по коленной чашечке — он вздрогнул от боли, ослабив хватку, и я вырвался.
Парень было снова бросился на меня, но подоспел Кори с топором в руках.
— Ну-ка сунься, и я размозжу тебе череп! — крикнул он бандиту.
Тот был силен как бык, но совсем не глуп. Он отступил и посмотрел на Кори.
— Ладно, — сказал он, — не стану с вами связываться, все равно вам место за решеткой.
— Но вы же первые напали! — возмутился я.
Он надменно усмехнулся.
— Я расскажу об этом иначе, — сказал он, — и поверят мне — власть в этих местах принадлежит моему отцу, уж я позабочусь, чтобы вас всех повесили. Здесь в лесу скрывается разбойник, и будь я проклят, — сказал он, ткнув пальцем в Кори, — если это не ты, а все прочие не твои сообщники. Вы все будете болтаться на виселице — то-то я посмеюсь вволю, — заключил он угрожающе.
Двое из его шайки поднялись. Один подросток, пожалуй, моего возраста, так и не сошел с лошади.
— По тому, как ты напал на нас, — сказал Бренсби, — видно, что ты и раньше разбойничал. Это в твоей природе. Мы найдем других пострадавших, и у нас будут свидетели.
Парень усмехнулся. Ему было, вероятно, лет восемнадцать, года на четыре больше, чем мне.
— Ни один человек не осмелится давать показания против меня, — сказал он надменно. — Здесь все либо ходят в моих друзьях, либо боятся меня. Будьте уверены, я добьюсь своего, и вас повесят, как миленьких. Я найду свидетелей, моей семье принадлежит здесь все. Вот увидите!
— Ну и свинья же ты, — сказал я спокойно. — Мерзавец, да к тому же наверняка трус.
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Мерзавец? Может быть. Мне нравится измываться над бродягами и подонками. Но трус? Не знаю и никогда не узнаю, здесь я сильнее всех и лучше всех владею шпагой. Я смогу справиться с любым. А что касается тебя, то, не помешай мне, я бы избил тебя до полусмерти, что я непременно и сделаю, дай срок. А там расправлюсь и со всеми прочими, если они доживут до этого.
Он повернулся, подобрал поводья и вскочил в седло.
— Поехали! — крикнул он своим дружкам. — Надо распорядиться, чтобы их всех задержали.
Он пустил коня вскачь, за ним последовали и другие. Задержался только паренек, который так и не слезал с лошади.
— Извините, — сказал он, — я поздно пришел домой и не знал про эту его затею. Бегите отсюда скорее, потому что он сделает все так, как сказал. Его отец здесь полный властелин и, конечно, не поверит ничему дурному о своем сыне. А он в самом деле отлично владеет шпагой и дерется злобно и беспощадно. Он может выполнить все, что сказал. — Он взглянул на меня: — А тебя он особенно возненавидел, я знаю. Поторопитесь, бегите отсюда поскорее!
Он пришпорил лошадь и ускакал.
Кори не стал медлить. Он повернулся к Портеру Биллу, одному из братьев.
— Бери свою повозку и следуй за мной — вот по той дороге!
Мы пустились в бегство. Но наши фургоны катились медленно, и я не сразу понял, что задумал Кори. Но у него, видно, был какой-то план — недаром он, как Портер Билл и Портер Боб, был цыганом.
Мы погоняли изо всех сил лошадей, потом Кори резко свернул с дороги и поехал по полю, закрыв позади повозок ворота и тщательно заметя следы в том месте, где мы свернули.
Мы проехали еще мили полторы и поравнялись со старыми скирдами. Он отгреб сено, и внутри открылось обширное пустое пространство, куда можно было поместить три, а в случае необходимости даже четыре больших фургона. Мы быстро поставили туда свои повозки, вышли и снова завалили вход сеном. Мои спутники сели на лошадей. Я стал прощаться.
— Поезжайте, — сказал я. — Встретимся позже. Мне не привыкать спасаться от преследований — похоже, я делал это всю свою жизнь. Постарайтесь и вы скрыться.
Они немного поколебались, затем Кори бросил мне одну из тростей, которые он носил с собой.
— Лови! Внутри трости клинок, он тебе пригодится.
И с тем они ускакали. А я снова остался один.
Я огляделся, следовало торопиться. С этим здоровяком шутки плохи — достаточно взглянуть ему в глаза. Жестокость — его вторая натура.
И я побежал с холма вниз.
Глава 10
Не было времени размышлять и обдумывать план дальнейших действий: необходимо было прежде всего уйти отсюда как можно дальше. Мои друзья, видимо, направятся на юг и постараются затеряться на дорогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36