И тем не менее душа у Славы болела. Вся «команда» на время полета ставится под угрозу уничтожения.
Он отправил два человека назад, к предполагаемому месту высадки отряда, обговорил варианты движения, а сам с остальными двинулся дальше.
К месту они вышли вовремя, чтобы все увидеть. Туристическая база располагалась на голом плато.
Раньше здесь стояли кварталы палаток, как в военном городке, сейчас только сиротливый двухэтажный домик смотрел на окружающее выбитыми окнами.
Машины сепаратисты оставили внизу, на подъезде, Сами поднялись выше. Времени не теряли. Разделились на три отряда. Первый, самый большой — в сто человек, широкой маршевой колонной двинулся туристской тропой в сторону границы с Македонией.
Теперь не было сомнения, какой объект их интересует. Только удивляло, что албанцы решились на такой рискованный шаг. Американская часть, пусть и малочисленная. А ведь они американцам в рот заглядывают. Надеются на поддержку, на поставки вооружений.
Или албанцы сами уже оценили силу психотронного оружия? И решились на риск, чтобы завладеть им?
Возможно. А возможно, что кто-то подтолкнул их к такому поступку. И действуют отряды, не согласовав операцию со своим командованием. Да, впрочем, они далеко не всегда согласовывают. Они ведут партизанскую войну. Каждый на свой страх и риск.
Оставшиеся на плато разделились на две части.
И выступили по другим тропам в разные стороны.
В каждую сторону по тридцать человек в боевое охранение вдоль границы. Очень, надо сказать, мощное охранение. Значит, весьма и весьма дорожат тем, что надеются добыть. Макаров поспорить готов был, что, подвернись сейчас здесь какая-то другая албанская группа, ее близко бы не подпустили. Своих бы перебили, но не подпустили.
Внизу, около машин, остались только водители.
Слава послал Юрьева с двумя тройками «успокоить» их и заминировать на всякий случай сами машины.
После выполнения занять прежнюю позицию и наблюдать, отсекая возможный заход противника в тыл. А сам с оставшимися двинулся вправо, ближе к Албании. Там группа сепаратистов должна быть менее насторожена — близость этнической родины расслабляет. И все-таки — тридцать человек против их четырнадцати оставшихся — это с большой натяжкой можно назвать паритетом.
Слава наблюдал в бинокль, как командир албанцев дает задание рассредоточиться в одну линию. По три человека. Они работают тройками, как и «тени».
В этом нет ничего удивительного. Опыт войны давно научил, что троим удобнее всего контролировать сектор продвижения. К тому же, если одного ранят, двое в состоянии его вытащить из-под огня достаточно быстро.
— Разделись по тройкам! — дал и Слава команду своим. — С двух сторон по направлению к центру.
Вперед.
Рядом с ним, как всегда, остался только Хаймлет.
Они молча наблюдали за передвижением «теней».
Бинокль с ПНВ был и у командира отряда албанцев. Чуть светящийся зеленым цветом ободок окуляра выдавал его. Слава знал, что и его самого такой же ободок выдает. Но смотреть все же надо было. И в первую очередь за командиром. Чтобы он раньше времени не заметил противника. Но тот, похоже, прекрасно уяснил свою задачу — контролировать правый фланг плато. И предположить не мог, что напасть могут сзади. Но все же, вдруг да решит в сторону глянуть. Командира следовало обезвредить. А заодно и еще двух человек, занявших позицию по соседству с ним. Прямо напротив Макарова и эфиопа.
— Хай, не спишь?
— Нет, командир.
— Тогда — вперед. На нас с тобой трое. Будем стараться. С биноклем — мой.
Когда подкрадываешься к врагу, всегда хочется побыстрее оказаться рядом. Чуть ли не побежать хочется, так нетерпение трясет желанием ударить. Так и тянет автоматически двигаться, без пауз. Как когда-то учили в армии. Но потом переучивали в спецназе. Эти паузы необходимы. Они не только дают возможность замереть вовремя, если это понадобится. Они еще и предельно концентрируют внимание.
Пора! Согнутая левая нога далеко вперед, разгибается правая рука, поднимая тело, превращая его в распрямляющуюся пружину. И — бросок.
Слава упал сразу на двоих — ножом на командира с биноклем и коленом на позвоночник второму. Тот только успел набрать в грудь воздух, когда Слава захватил его подбородок освободившейся от ножа левой рукой и, заметив движение Хаймлета, перевернулся на спину, подставляя противника под удар эфиопа. Все кончилось почти без звука. Если кто и услышал шелест камня под спиной переворачивающегося Славы, то едва ли обратит на него внимание, посчитав, что просто переступил с ноги на ногу сосед рядом.
Теперь командирский бинокль безопасен. Сепаратистов в отряде осталось только двадцать семь.
— Первый, я Правый. Первая тройка готова.
— Первый, я Левый. Вторая тройка готова.
Звук в пробковом подшлемнике наружу не выходит. А сами ребята докладывают шепотом:
— Первый, машины заминированы.
Вся операция заняла около пятнадцати минут.
Вышла лишь маленькая осечка, не повлиявшая на общий результат. В одной из троек албанец оказался в бронежилете скрытого ношения. Нож не пробил его, хотя, наверное, и сломал ребро. Но подготовка воспитанника Рембо оказалась не на высоте. Вместо того чтобы поднять тревогу и предупредить остальные, еще живые тройки, он решил проявить мужской характер — сразу видно, доброволец! — и еще лежа вытащил свой нож, желая драться. Но забыл, что его бронежилет не закрывает горло. А против него оказалось сразу трое опытных бойцов, для которых нож составляет продолжение руки.
Собравшись вместе, «тени» двинулись к следующему флангу, но не через плато, где их могли случайно заметить или оставшиеся тридцать слева, или кто-то из ушедших в Македонию, по какой-то причине пожелавший вернуться. Путь лег в обход, по склону.
Он был труден, но в выносливости «теней» Слава не сомневался. Поступило сообщение, что вертолеты летят.
— Сразу их провожайте сюда. Я жду на месте.
Юрьев, выходи вместо меня.
Слава занял наблюдательную позицию Юрьева, оставшись по привычке вдвоем с Хаймлетом. Остальных отправил с группой. И стал прикидывать, как ему лучше всего встретить на плато прибывших с той стороны сепаратистов.
Время шло быстро. Казалось, группа ушла на левый фланг всего несколько минут назад, а посмотрев в бинокль, Слава убедился, что они уже на подходе к противнику. Там тоже все началось гладко. И только, когда две трети албанского отряда без звука было уничтожено, раздалась автоматная очередь. Это было совершенно ни к чему. Но дистанция была уже такая, что стрелять в ответ и не пришлось. Два шага — и скоротечная рукопашная схватка.
Через пять минут группа вернулась.
— Двое ранены. Легко, — доложил Юрьев, встретив угрюмый взгляд капитана.
— Что случилось?
Юрьев протянул толстые очки с ПНВ.
— Один обернулся не вовремя. И успел дать очередь.
— Куда ранены?
— В руки. Один по касательной, второй — навылет. Мне в бронежилет попало. Обновил.
— Как бронежилет?
— Держит. Только синяк, чувствую, в ладонь будет.
— Я бы тебе еще пару поставил. Под оба глаза.
Чтобы впредь лучше видел и опережал.
— Первый. Как слышишь? Я Второй.
— Нормально слышу.
— Мы на подходе. Впереди была стрельба. Что случилось?
— Это у нас. Автомат тут у одного с предохранителя сорвался. Бывает. Где выходите?
— Вижу перед собой восемь грузовиков.
— Близко не подходите. Они заминированы.
Лучше двигайтесь справа, там подъем лучше. Новички прибыли?
— Прибыли.
— Почему молчат?
— У них шлемы на другую волну настроены.
— Гони их сразу ко мне.
«Команда теней» в полном составе поднялась на склон через пятнадцать минут. Друзья обнялись, но обстановка не располагала к разговорам. Единственно, все рассмеялись, когда Сохно, рассмотрев как следует Хаймлета, воскликнул:
— А это что за Гудрон-бабай?
— Гудрон-бабай, — повторил эфиоп и широко заулыбался.
Но надо было уже действовать. Макаров, привыкший командовать своими людьми, не знал, как себя вести с Согриным. Тот и по званию старше, и всегда был его командиром. Игорь сам разрешил вопрос.
— Давай сразу договоримся. Я в твои обязанности не вмешиваюсь. Только сбоку посмотрю. А уж потом, когда основное дело заварится, посмотрим. Если смогу, помогу советом.
— Основное? — переспросил Слава.
— Основное будет, если здесь получится пустышка. Долго рассказывать. Потом. Ставь пока задачу.
— В первую очередь настроить шлемы на одну волну.
Это заняло всего минуту. И сам Игорь, и Сохно с Кордебалетом впервые работали в кевларовых касках и в кевларовых жилетах. Нарадоваться не могли.
— Теперь я предполагаю сделать так...
* * *
Мин у Юрьева осталось немного, и они заминировали только выход с плато. Боевики, когда их встретят, естественно, попытаются прорваться к машинам. Соотношение сил примерно одинаковое — сотня боевиков и девяносто «теней». Смысла в большой рукопашной свалке Слава не видел. Тогда возможны потери, а это ни к чему. И потому расположил «команду» частями, чтобы никому не обидно было и все смогли принять участие в бою. Сначала заставил вырыть окопы по правую сторону от тропы в самом начале плато. Окопы были и не окопами вовсе, просто использовали начало склона, лишь слегка углубили его, а поверху каждый приготовил для себя удобный бруствер. Попав под огонь с позиций, которые сами плохо простреливаются, сепаратисты вынуждены будут отступать. У них три пути отхода — назад, где они что-то натворили и откуда возможна погоня, вперед, к машинам, и на противоположную сторону плато. Самое верное, пойдут они одновременно и вперед и сместятся к противоположной стороне. Там их должна ждать вторая группа. Первая имеет возможность стрелять в спину. И при этом ни первая, ни вторая не могут повредить огнем своих же, потому что располагаются на разных линиях. Начало спуска заминировано. Но если кто-то и пройдет дальше, его опять ждут. Третья, совсем небольшая группа под командованием Сохно страховала спуск к машинам.
Сохно сам вызвался на это, когда услышал, что эта группа получает две «газонокосилки» — гранатометы «РГ-6», потому что гранатомет ему пришелся очень по душе еще в Чечне.
Согрин план одобрил. Но основная задача была все же иная. Сепаратисты отправлялись в Македонию не ради развлечения. Они должны иметь при себе груз. Предполагалось, что груз объемный. И необходимо заставить их этот груз бросить. Отсечь огнем и не дать уничтожить. Именно поэтому Слава и не стал прибегать к самому простому и надежному способу — дать отряду погрузиться в машины, а там пусть себе взрываются на заложенных Юрьевым минах.
Как и предполагали, отряд АОК появился перед рассветом, когда начало сереть небо, но видимость была еще ограниченной. Двигались быстро. Груз несли, но Слава рассмотрел в бинокль, что это были тела восьми человек. Своих бросить там они не пожелали. Американцы, охраняющие базу, должно быть, драться умели. Другого груза у сепаратистов не было.
Но у «теней» от этого задача не менялась.
Отряд подошел ближе. Слава уже хорошо рассмотрел их в бинокль и сейчас предпочел рассматривать в прицел «винтореза». Шаг, еще шаг, еще несколько шагов. И они уже у условной черты, которую командир начертил в своем воображении. Черта, для многих отделяющая жизнь от смерти.
— Огонь!
Эти оказались лучше обучены, чем большинство бойцов АОК. Среагировали моментально, как только раздались сухие щелчки выстрелов и стали падать первые бойцы. Залегли и стали отвечать огнем. Но укрыться им было негде. Послышалась неразборчивая команда — Слава так и не понял, что было сказано, и, где перекатом, где перебегая, сепаратисты стали отступать в точности в соответствии с планом Макарова, словно выслушали его наставления. Они потеряли десять-двенадцать человек убитыми, наверняка многие были ранены, но спасали бронежилеты.
Боевики отходили без паники, организованно. Растерянность наступила, когда включился в дело второй отряд «теней». Здесь их уже накрыли несколькими выстрелами из гранатомета, и потери были большими. Но опять прозвучала команда — командир бой чувствовал, и продолжилось отступление. Не бегство, свойственное обычно сепаратистам в подобной обстановке, а именно отступление. Организованное, а главное — проходящее без паники. И обучены они были неплохо. Когда очередной боевик залегал, его подъема уже ждало несколько стволов. Но он поднимался в другом месте, сумев перекатиться незамеченным, перебегал и залегал снова.
До спуска добралась половина отряда. Гораздо больше, чем рассчитывал Макаров. Самому ему видно не было, что происходило за склоном, но там одна за другой взорвались две мины. Мины осколочные.
Следовательно, снова потери. А потом заговорили гранатометы группы Сохно.
— Вперед! — дал Слава команду.
Напрямую по плато они двинулись к выходной тропе. Сверху увидели, что человек двадцать боевиков прорвалось к машинам. Они выбрали две, быстро загрузились и... Мины сработали четко.
— Раненые! — скомандовал Слава.
Но его опередили. Согрин с Кордебалетом проявили удивительное отсутствие любопытства и даже не подошли к краю. Они искали раненых, которых можно было бы допросить.
— Капитан, — позвал Согрин. — Иди сюда, знакомиться будем с земляками.
Кордебалет перевязывал ноги раненому боевику.
Слава подошел. Боевик матерился по-русски. Не совсем чисто, но по-русски.
— Сколько здесь всего было чеченцев? — спросил, склонившись над пленником, Согрин.
Чеченец с нескрываемым наслаждением послал подполковника далеко-далеко.
— Ничего, дружок, не переживай, сейчас подойдет Сохно, он тебе поможет разговориться.
Сохно подошел. Но чеченец побледнел еще до его прихода только оттого, что услышал фамилию.
— Капитан, ты как здесь? — спросил он.
— Теперь я уже не капитан. Я майор, — Сохно улыбался так мило, что чеченец бледнел сильнее и сильнее. — И только сегодня сюда прибыл, чтобы со своими друзьями-чеченцами побеседовать. Говорить будем?
— Спрашивай...
Уже достаточно рассвело. Слава достал трофейную видеокамеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53