Майор быстро защелкал тумблерами рации, надеясь, что капитан не сможет запомнить его манипуляции. Напрасно. Слава запомнил все.
— Мне нужен полковник Йорк.
— Кто его спрашивает? — Женский голос настолько приятен и мелодичен, что Слава невольно захотел умыться и побриться.
— Майор Хаггард говорит.
— Одну минуту.
Техника у американцев работает хорошо. Слышимость такая, будто разговаривают из соседней машины.
— Полковник Йорк. Слушаю, майор? Как у вас дела?
— Мы захвачены в плен сербским спецназом. Обращаются с нами, как с обезьянами. Вы это запомните?
Майор косо посмотрел на Славу, думая, что тот постарается прервать передачу. Но капитан только усмехнулся. Пусть жалуется, пусть страху нагоняет.
Пусть поймут, что война — это не благоустроенные туалеты, без которых американская армия даже бастует, как случилось во время операции «Буря в пустыне».
— Понятно, — печально сказал полковник. — Крепитесь. Как там Питер?
— Питер убит.
Полковник надолго замолчал. Слава тут только вспомнил, что часового тоже звали Йорком.
— Он был часовым, когда на нас напали. У нас в команде двое ранены. С нами объект. Тоже ранен.
— Тело с вами?
— Нет. Его оставили возле дома. Квадрат А 16.
Вы можете забрать. Это предлагает капитан сербского спецназа. Он рядом со мной. Я сожалею, полковник...
— Спасибо, что сообщили, майор. Желаю вам удачно выпутаться... Я позвоню сегодня же в Вашингтон. Может, удастся что-то для вас сделать.
Конец связи.
Рация запищала, и майор выключил ее.
— Сын? — спросил Слава.
— Это сын его покойного брата. Полковник хотел сделать из мальчишки мужчину. Не успел.
— Многие из вас больше ничего уже не успеют сделать в жизни. Это я вам обещаю... — жестко сказал Слава, которого разговор майора с полковником по-человечески тронул, и он за это сам на себя разозлился. — С вами по-хорошему разговаривать нельзя. Вас надо уничтожать. Только тогда оставшиеся что-то поймут. Может быть, поймут...
Хаггард на проповедь не отреагировал. Или сделал вид, что не реагирует.
— Кто тот человек? — кивком показал майор.
Солдаты гнали в лес пинками албанского офицера.
— Албанский сепаратист. Они захватили пост и отрезали головы трем солдатам.
По телу майора пробежала такая сильная дрожь, что Слава заметил это даже со стороны.
— С ним сделают то же самое?
— Нет. Это они могли бы сделать здесь, на дороге. Его просто повесят.
— Да... — в голосе Хаггарда появились философские нотки. — Хорошо, что мы американцы, а не албанцы. Иначе и нам болтаться бы на ветру.
Слава верно уловил момент и сориентировался правильно. Будущему допросу у полковника Ратковича он может помочь уже сейчас.
— Не обольщайтесь, майор. Лично я не вижу принципиальной разницы. Разве что албанцы воюют на своей земле. И их можно за это уважать. Вы же пришли на чужую землю. И уважать вас мне лично не хочется. Я бы обращался с вами хуже, чем с ними.
— Значит, нас тоже ждет веревка? — Майор нехорошо усмехнулся. — Хотя бы уж уважили, как солдат солдата, и расстреляли.
— Все зависит от того, как вы поведете себя на допросе. Но зарекаться от веревки я бы на вашем месте не стал. Итак, прошу перебраться в грузовик. Я передаю вас в распоряжение армейской части.
Когда «тени» забирались в «Хаммер», сербский офицер подошел к их машине.
— У нас четыре «иглы» есть. Могу половину уступить. Ради хорошего дела. Так сказать, в обмен на пленных. Ваши предполагаемые «гости» могут и с воздуха пожаловать, будет чем их встретить.
— Отлично. Берем! — сразу согласился Слава.
Ручной зенитный комплекс «игла» класса «земля — воздух» пришелся отряду очень кстати.
— И еще... — просительно поинтересовался офицер. — Вы не возражаете, если мы летчика для начала слегка побьем? А то потом с ним будут на высоких инстанциях общаться. Там почему-то бить не умеют.
А мы аккуратно, по почкам, чтобы ссался в штаны всю оставшуюся жизнь.
— Какому летчику?
— Вашему американцу...
Тут только Слава и сообразил, что за странный комбинезон на пленном американце, которого он принял за ценного специалиста. Это же просто летчик! Значит, сербы сбили американца, а спецназовцы — это команда по спасению. Американцы же заранее предупреждали, что будут вытаскивать своих сбитых пилотов.
— Какой самолет хоть сбили? Не знаешь? — поинтересовался расстроенный Слава.
— А ты что, не слышал еще? — Офицер чуть не подпрыгнул от радости. — «F-117». Увидели их «невидимку»...
Это было, конечно здорово. Гордость американской армии, неуязвимый и невидимый «Стеле» запросто сбивают югославские ракеты, которым в обед сто лет. Кто-то на этом наживется в Штатах. «Локхид», конечно, будет требовать новых денег на новый самолет, более совершенный. Ради такого события они будут готовы и всю эту войну профинансировать.
Потому что заработают на создании новой модели куда как больше.
— Делай как знаешь... — сказал Слава офицеру. — Делай, как ты привык здесь жить, потому что это твоя земля. Пусть они тоже это поймут и привыкнут.
Дум, вперед!
«Хаммер» развернулся с включенными фарами.
И в свет этих фар попал Хаггард, уже взявшийся за задний борт грузовика двумя связанными руками — сербы связали майора заново — и с трудом поднимающий простреленную ногу. И показалось Славе, что взгляд, которым майор провожал спецназовцев, был просто торжествующий и злорадный. Не понравился этот взгляд. Он грозил какими-то неприятностями, грозил ловушкой, и Слава решил быть осторожнее.
Глава 20
Управление.
Профессор Вениамин Самойлов.
Группа
Машина уже стояла у центрального входа.
Вениамин Вениаминович глянул на часы, торопливо спустился по лестнице и укоризненно качнул головой при виде часового у дверей, который тут же виновато закрыл журнал в яркой обложке и вытянулся по стойке «смирно». Перешагивая через две ступени, профессор уже миновал крыльцо и готовился взяться за ручку дверцы машины, когда какая-то женщина схватила его за локоть и остановила таким сильным движением, что с профессора чуть не слетели очки. Он, погруженный в свои мысли и возбужденный телефонным звонком, который и заставил его срочно вызвать машину, сначала растерялся и даже почти испугался, но быстро вспомнил ее. Женщина просто сильно располнела. До такой степени располнела, что и узнать сейчас трудно.
Тогда, полгода назад, она была сухой хворостиной из веника — в состоянии полного нервного истощения. Психосоматическая дистрофия, которую сейчас модно называть СПИДом-2, или еще синдромом хронической усталости. Человек с таким диагнозом не только не в состоянии жить, как все, как все ходить на работу, он не в состоянии даже питаться самостоятельно. Кормить его приходится с ложечки. Человек, когда его укладывают в постель, будет замерзать, но не найдет в себе силы натянуть одеяло на дрожащее тело.
Он поднял эту женщину на ноги. Сумел! А врачи бились с ней почти год, и все было бесполезно.
Вообще-то профессор Вениамин Вениаминович Самойлов не занимается врачебной практикой. Он вообще никогда не был врачом, хотя дополнительно к основному образованию получил еще и медицинское. Он — физик. Но тогда, в случае с этой женщиной, к нему обратились за помощью коллеги из Института судебной психиатрии имени Сербского. Женщина могла дать ценные свидетельские показания по нашумевшему делу о массовом зомбировании людей в одной из сект. И требовалось восстановить ее нервно-мыслительные процессы хотя бы до состояния возможности естественных рефлексов. Да, она была типичным зомби. Сколько их, этих зомби, расплодилось тогда по стране. Сколько их появляется сейчас, каждый день, каждый час...
— Вениамин Вениаминович! — Женщина, казалось, готова обнять и расцеловать его. — Дорогой вы мой, спаситель вы мой... — Она сунула ему в руки громадный букет цветов и пластиковый пакет, в котором легко угадывалась бутылка шампанского, еще какая-то бутылка и большая коробка конфет.
При всей своей занятости профессор вынужден был задержаться. И слова такие слышать, что уж греха таить, приятно, и дело своих рук наглядно лицезреть — тоже важный фактор для любого творческого человека.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, профессор, спасибо вам. У меня все хорошо. Вон, — она кивнула в сторону, — моя мама...
Мы с ней приехали. Она хочет вас поблагодарить.
Приблизилась пожилая женщина. Она тоже стала что-то говорить. Но слова, даже если это слова благодарности, и даже особенно, если это слова благодарности, всю информацию несут в первом предложении. Остальное уже ненужное.
— Я рад был вас увидеть в хорошей форме, — сказал Вениамин Вениаминович. — А сейчас, извините, у меня срочная и очень важная встреча. Я спешу. Извините. — Он отеческим движением потрепал женщину по плечу, улыбнулся ее матери и сел в машину.
— На Хорошевку, в управление, — сказал водителю и откинулся на спинку сиденья.
Встреча с пациенткой не отвлекла его мысли от сегодняшней встречи. Данные, что в Югославии американцы использовали психотронное оружие, принесли еще вчера. И, судя по результатам, а Вениамин Вениаминович мог судить, как специалист, был применен очень мощный генератор. Полковник Стариков, с которым профессор Самойлов сотрудничал, давно уже обещает выслать группу на место события, которое ожидали, по данным ГРУ, уже второй месяц.
Вениамин Вениаминович постоянно торопит полковника, но вот только сегодня позвонили и сказали, что группа собрана. С ней профессор и должен встретиться.
Постоянного пропуска в управление он не имел, хотя и числился официально начальником лаборатории психоэнергетики при ГРУ. И потому пришлось опять ждать, пока выпишут уже заказанный пропуск.
Ладно хоть не требуют сопровождающего, чтобы пройти через здание, как это было раньше. Такое отношение к себе профессора несколько обижало, но в целом он был выше мелочных недоразумений и понимал, что ему, заходящему в Службу один раз в два-три месяца, постоянный пропуск и не обязателен.
Тем более что сам он посещать это заведение никогда не стремился, приезжал только в случае необходимости.
Стариков встретил профессора в дверях отдела и сразу провел в кабинет к генералу Костомарову. С генералом Самойлов раньше не встречался, только недавно, перед обсуждением возможности совместной работы, познакомился. Тогда Владимир Андреевич произвел приятное впечатление своей вдумчивостью, стремлением уяснить мелкие детали, которые могут сыграть при каких-то обстоятельствах важную роль.
— Профессор Самойлов — наша основная голова, — генерал представил пришедшего.
Профессор поздоровался за руку и с самим генералом, и с тремя людьми, сидящими за длинным приставным столом. Двое из них были в десантной форме — смуглый старший лейтенант и очень хмурый чернявый капитан. Третий, с угрюмым взглядом и седым ежиком коротких волос, одет в гражданское, но офицерская выправка в нем чувствуется. Вениамин Вениаминович отметил это сразу и сразу выделил человека в гражданском среди других. Тот производил впечатление в первую очередь умным сосредоточенным взглядом.
Представилась и группа:
— Майор Тарханов.
— Капитан Иващенко.
— Старший лейтенант Яблочкин.
Сели на свои места.
— Приступим сразу к делу, профессор, — начал полковник Стариков, — потому что времени у нас мало.
Генерал кивнул. Кивнул и профессор.
— У меня тоже. С чего будем начинать? — Самойлов занял место у стены, чтобы видеть и оценить всех по внешнему впечатлению. Хотя он в делах разведки и дилетант, но, по сути дела, в данной операции является основным лицом, заказчиком программы, грубо говоря. И ему очень хотелось бы знать, насколько можно положиться на отправляемых с заданием офицеров. Он предполагал, что успех операции зависит не только от боевых качеств разведчиков, но и во многом от их интеллекта.
— С самого начала, если можно, — предложил полковник. — Товарищи офицеры почти не в курсе вопроса.
— С самого начала — это непозволительно долго.
Я только перескажу суть. — Вениамин Вениаминович сухо улыбнулся, положил на стол перед собой кожаную папку и похлопал по ней рукой, словно давал понять, что там у него содержится большое количество материалов по теме. На самом деле в папке не было и быть не могло документов, многие из которых носили гриф «особой важности», то есть более высокий, чем «совершенно секретно».
— Уже много лет во всех без исключения технологически развитых странах ведутся изыскания по созданию психотронного оружия. Могу вас успокоить — у нас в том числе. В последние годы, правда, появилось много препятствий, но работы тем не менее со скрипом движутся. Существует несколько направлений в этих изысканиях. Мы не будем касаться всех, остановимся только на том, по которому вам и предстоит работать. Это — инфразвуковые генераторы.
Но предварительно хотелось бы объяснить суть вопроса. Отдельные части человеческого тела — печень, почки, легкие, сердце, мозг — это, с точки зрения физики звука, не что иное, как обыкновенные резонаторы, восприимчивые к звуковым колебаниям различной частоты. Так, скажем, сердце настроено на частоту порядка 6 герц, глаза — от 40 до 100 герц, вестибулярный аппарат — от 0,5 до 1,3 герц и так далее. Солдат вражеской армии, оказавшись в зоне действия инфразвукового генератора, попадает под его воздействие. Отдельные части организма начинают активно резонировать, и солдат ощущает при этом различные неприятные или же болевые ощущения.
При определенной настройке генератора можно заставить вражескую армию бегом бежать не в атаку, а в туалет — всех схватит понос. Или же начнутся массовые сердечные приступы, или все потеряют зрение, или произойдет еще что-то подобное. Как люди военные, вы представляете последствия такого воздействия на армию.
За всех кивнул майор Тарханов.
— Поражение...
— Почти... — продолжил профессор. — Беда только в том, что трудно создать генераторы, которые смогли бы иметь достаточную мощность, чтобы охватить большую группу. Потому что воздействием на одного или нескольких солдат невозможно решить судьбу наступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53