И наконец, нельзя не отметить еще одно прирожденное качество Всеволода Боброва, о котором уже слегка упоминалось выше. Бобров мгновенно, что называется на лету, «схватывал» и мог тут же повторить чужие финты и движения. «Это позволяло Всеволоду, – пишет Б. А. Аркадьев, – приобретать техническое мастерство игры в меньшие сроки, чем это делается обычным путем тысячекратных повторений необходимого движения… Это было возможно только при условии исключительной «прирожденной» координации движений, которая и давала Всеволоду возможность присваивать чужое умение методом имитации».
В канадском хоккее Всеволоду Боброву приходилось играть с разными партнерами. Но самым знаменитым, самым сильным бобровским звеном, которое вошло в спортивную историю и стало как бы эталоном сыгранности и взаимопонимания, несомненно следует признать тройку Всеволод Бобров – Виктор Шувалов – Евгений Бабич. Видимо, нет необходимости вновь напоминать, как эти выдающиеся хоккеисты забивали шайбы и какие виртуозные комбинации разыгрывали они – об этом уже писали неоднократно. Но небезынтересно проследить, как в этом незаурядном трио складывались отношения между партнерами. Тем более что в своей книге «Совершеннолетие» Анатолий Владимирович Тарасов взял за основу своих размышлений о солистах и статистах именно звено Боброва, противопоставив игре этой тройки свое кредо, которое Тарасов однажды образно сформулировал как принцип «колхозного хоккея».
Макар, как звали друзья Евгения Макаровича Бабича, был самым близким другом Всеволода. Бобров очень часто бывал в Самотечном переулке, где после войны жили братья Николай Выдающийся игрок в хоккей с мячом Николай Бабич в 1946 году трагически погиб от лекарственного отравления. Он лежал в больнице, врачи сделали ему инъекцию сильнодействующего препарата, прописав постельный режим. Вместо этого Николай Бабич тайком убежал из больницы и принял участие в очередном матче, не сказав тренеру и товарищам о предписании врачей. Сердце не выдержало такой невероятной нагрузки, и в тот же день Николай Бабич, которого в команде за широкий кругозор и начитанность уважительно называли «Коля-секретарь», скончался.

и Евгений Бабич, они вместе отдыхали, а главное, исповедовали единые взгляды на хоккей. Евгений Бабич боготворил Боброва и всеми силами стремился «играть» на него не только в хоккее, но и в жизни тоже. Нервный, впечатлительный, Макар отдавался игре без остатка, и бывали случаи, когда от перевозбуждения он даже плакал после окончания матчей, продолжая переживать перипетии ледовых сражений. В пылу хоккейных схваток, сгоряча Бобров иногда позволял себе даже прикрикнуть на Бабича, если тот случайно разрушал задуманную комбинацию. Однако это ни разу не омрачило трогательной дружбы двух замечательных спортсменов, между которыми сразу, с первого знакомства, установились ясные и простые отношения, известные в авиации – оба несколько лет выступали за клуб ВВС – как отношения между ведущим и ведомым.
Иначе обстояло дело с Шуваловым.
В годы войны токарь пятого разряда Виктор Шувалов работал на Челябинском тракторном заводе, выпускавшем танки. На универсальном карусельном Станке Шувалов вытачивал очень сложные детали для коробки скоростей тяжелых танков КВ. Он играл в футбол и в хоккей за команду ЧТЗ, которая первоначально называлась «Авангард», а позднее стала «Трактором». В зимнем сезоне 194849 года челябинцы добились большого успеха: перешли в класс «А». Но осенью Шувалова пригласили играть за команду ВВС – сперва в футбол, а затем и в хоккей.
Так он переехал в Москву.
Шувалов и по игре и по характеру был ярко выраженным лидером – в «Тракторе» он очень много забивал, выделялся среди других индивидуальным мастерством. Николай Эпштейн, впоследствии известный советский хоккейный тренер, выступавший одно время за челябинцев, говорил, что Шувалову будет трудно прижиться в столичных командах: слишком уж любил Виктор брать игру на себя, а этого столичные асы не любят.
Однако получилось иначе.
В одной тройке с Бобровым Шувалов оказался случайно – после катастрофы, в которую попала команда ВВС. Сначала вместе с ними играл Анатолий Архипов, с которым Виктор легче нашел общий язык, чем с маститым Бобровым, заставлявшим молодых партнеров снабжать его шайбами. Шувалов и Архипов очень часто слали ему пасы, Всеволод принимал шайбу на большой скорости, обводил одного-двух защитников и создавал опаснейшую ситуацию у чужих ворот, которая нередко закапчивалась голом. Черновую работу Бобров не любил – это Шувалов понял сразу, – в оборону, как правило, не откатывался. Поэтому тактика команды ВВС строилась таким образом, что защищались летчики обычно вчетвером.
Но, как ни странно, забивали им очень редко. Вчетвером вполне удавалось справляться с нападающими противника.
Виктору Шувалову, прирожденному лидеру, любителю смелых прорывов, создавшаяся ситуация была не очень-то по душе, и он тяготился великим авторитетом Боброва, которому трудно было перечить. Всеволод без конца требовательно кричал на площадке: «Дай! Дай!» или выкрикивал свое знаменитое: «А!.. А!..», которое означало, что он на полной скорости мчится к воротам соперников и ждет шайбу.
И однажды Шувалов не выдержал. В Ленинграде в матче с местным «Динамо» он вошел в зону, всем своим видом показал защитнику, что собирается, как обычно, отдать шайбу Боброву, кричавшему свое: «А!.. А!..», а сам легонько кинул ее Архипову, который и забил гол. Когда звено ехало к центральному кругу, Всеволод сосредоточенно молчал, излишне пристально рассматривая свои коньки. Архипов шепнул Виктору: «Хорошо, что забил! Если б не забил… У-у, было бы разговоров!» А спустя еще несколько минут ситуация повторилась. Снова Шувалов пошел на сближение с защитником Валентином Федоровым – да, да, с тем знаменитым, но уже погрузневшим, слегка отяжелевшим Валентином Федоровым, который еще в тридцатые годы «положил глаз» на братьев Бобровых, – и снова Всеволод кричал: «Дай! Дай шайбу!» Шувалов опять имитировал пас Боброву на край, а сам с ходу обвел Федорова, вышел на ворота по центру и сильно бросил шайбу.
Увы, она попала в верхнюю штангу.
В перерыве Всеволод Бобров снял коньки и сказал начальнику комапды Теплякову: – Играть больше не буду.
– Что такое? Почему? – взвился тот. Бобров кивнул в сторону Шувалова: – Или он пусть играет, или я. Шайбу он мне не отдает, что мне на льду делать?
Шувалов совсем упустил из виду, что матч проходит не где-нибудь, а в родном для Всеволода Ленинграде, и потому реакция Боброва была особенно обостренной: тысячи зрителей пришли именно «на него». Впрочем, случись такое в любой другой игре, возможно, Бобров повел бы себя точно так же.
Но кончилась размолвка благополучно: слегка поругались, а затем все-таки вместе вышли на лед и с блеском выиграли матч. Однако Шувалов в той игре старался больше не экспериментировать, скрывал свое недовольство.
Вот так шероховато, ершисто начиналось партнерство этих двух замечательных игроков.
Но в дальнейшем, когда в звено пришел Евгений Бабич, положение стало существенно меняться. Быстро взрослевший и набиравшийся опыта, Шувалов однажды сделал для себя любопытное открытие. Команда пропускала мало шайб и прекрасно справлялась в защите вчетвером, потому что… потому что Бобров постоянно дежурил у центрального круга и не играл в обороне.
Этот факт, казавшийся поначалу парадоксальным, объяснялся очень просто: в такой ситуации противник, нападавший на ворота команды ВВС впятером, подвергался колоссальному риску. Если кто-то из летчиков отбирал шайбу, то немедленно пасовал ее Всеволоду Боброву, и тут уж гол был неминуем. Поэтому соперники предпочитали не рисковать и отряжали для персональной опеки форварда одного из защитников. Однако Бобров свободно уходил от своего «трэйлора»..Надежно «прикрыть» Всеволода мог, пожалуй, лишь такой непревзойденный защитник, как армеец Николай Сологубов, в том случае, если у Боброва игра, как говорится, не шла, а Сологубов, наоборот, был в ударе.
Впрочем, Боброву достаточно было «убежать» от защитника всего лишь один-два раза за весь матч – и игра была «сделана». Так произошло, в частности, в одной из встреч между командами «Динамо» и ЦДКА, когда Всеволода персонально опекал «джигит на коньках», как в шутку окрестили товарищи Бориса Бочариикова. Быстрый, резкий и самоотверженный, Бочарников, казалось, очень плотно «прикрыл» лучшего армейского нападающего, и не случайно до 58-й минуты матча счет был 1:0 в пользу динамовцев. И все-таки в самом конце встречи Бобров сумел обхитрить своего сторожа и сквитал счет. Расстроенный Бочарников «бросил» Боброва, пошел на помощь своим нападающим, а Всеволоду только ото и нужно было. Армейцы перехватили шайбу, немедленно передали ее дежурившему у центрального круга Боброву – и матч закончился победой команды ЦДКА со счетом 2:1.
Если же речь шла о более слабых командах, то они вынуждены были держать поближе к Боброву и второго защитника, заметно уменьшая свою атакующую мощь. Иными словами, летчикам было гораздо легче играть в обороне, потому что один из защитников соперника наверняка был оттянут назад, да и второй постоянно оглядывался, нападая вполсилы.
Кстати говоря, в команде ЦДКА по русскому мячу, которую тренировал Павел Коротков, после появления в 1944 году Всеволода Боброва была принята на вооружение аналогичная тактика, хотя молодой форвард, естественно, не мог требовать от своих очень и очень маститых партнеров, чтобы они «играли на него». Товарищи по команде сами сразу же выдвинули Боброва на острие атаки, поручив ему дежурить в середине поля, – это создавало сильнейшую угрозу для противника. До Боброва армейцы применяли футбольную тактику, созданную «русачами» из московского «Динамо» – сильнейшей командой того времени в русском хоккее. Эту тактику можно было бы перевести на цифровой язык такой формулой: 1-2-3-5. Но Всеволоду было тесно играть при пяти форвардах, и было решено Анатолия Тарасова из нападения перевести в полузащиту, трансформировав схему расстановки игроков, которая приобрела такой вид: 1-3-3-4. Иными словами, как и в футболе, появление в линии атаки такого сильнейшего форварда, как Бобров, подтолкнуло тренерскую мысль к поискам в том направлении, которое впоследствии привело к созданию так называемой «бразильской системы».
Новая тактика армейских «русачей» безотказно действовала два года, пока Всеволод Бобров не перешел «в шайбу». ЦДКА в тот период не знал поражений, завладев всеми призами и кубками.
И здесь следует особо отметить, что Павел Коротков считался играющим тренером. Да и вообще в те времена футбольно-хоккейный тренер еще не обладал в команде такой абсолютной властью, как сейчас, решения принимались коллегиально, тренерский совет, в который входили ведущие игроки, был не совещательным, а законодательным органом. И команда «играла на Боброва» но по приказу, а сознательно, потому что это приносило победы команде.
Когда Виктор Шувалов полностью осознал этот «фактор Боброва», его отношение к тактике игры команды ВВС заметно изменилось. К тому же он видел, что Всеволод без конца требует паса не потому, что считает себя «премьером», «звездой», а из-за ненасытной страсти забивать, забивать и забивать. В своей любви к атаке Всеволод Бобров был не волен распоряжаться чувствами, он рвался к воротам противника наперекор любым препятствиям. Николай Сологубов, который блестяще с приседом ловил на корпус нападающих и, распрямляясь, подбрасывал их так, что ноги у форвардов оказывались выше головы, не раз останавливал и Боброва. Но Всеволод даже в падении стремился достать шайбу и во что бы то ни стало ударить по воротам, забить гол. В русском хоккее он отличался умением как гвоздь проходить сквозь «стенки» игроков, а в хоккее с шайбой всегда искал кратчайший путь к воротам, не любил забираться с шайбой в углы площадки, куда спокойно пропускают форвардов грамотные защитники. Но при таком стиле игры Бобров, естественно, зарабатывал немало синяков. Шувалов видел все это и сумел по достоинству оценить мужество лидера своего звена.
Из-за неуемного желания играть у Боброва не раз возникали и конфликты с тренерами.
Однажды еще в русском хоккее, когда армейцы в полуфинале Кубка СССР встречались с командой «Крылья Советов» и Бобров подряд обводил двух, трех, а то и четырех соперников, защитники «Крылышек» психологически этого не выдержали. Сперва Всеволода начали бить клюшками по лодыжкам, по голени. Но он перепрыгивал через клюшки и снова неудержимо рвался к воротам. Тогда защитники стали бить его по коленям. Играющий тренер Павел Коротков испугался, что Бобров получит травму и не сможет выступать в предстоящем финальном матче, где он был нужен позарез. И поскольку уже в первом тайме игра была сделана, Коротков решил поберечь Всеволода: в перерыве заменил его, снял с матча.
Какой после этого поднялся скандал! Дело дошло до политуправления, в команду приезжали разбираться генералы. Однако нравы спортивной среды того времени были такими, что тот инцидент отнюдь не испортил отношений между Бобровым и Коротковым, впоследствии они очень любили во время тренировочных сборов селиться в одном гостиничном номере.
И нечто похожее произошло однажды в футболе. В матче с ленинградским «Динамо» Всеволод на минутку вышел за бровку, чтобы получше зашнуровать бутсы. Борис Андреевич Аркадьев не понял, в чем дело, решил, что Бобров получил травму, и тут же заменил его. Заменил на матче в Ленинграде! От обиды и горя Всеволод чуть не заплакал, страшно обидевшись на тренера.
И еще Виктор Шувалов видел, как Бобров тренируется.
Зимой они жили на спортбазе ВВС, в небольшом финском домике, построенном в Тушине рядом с хоккейной «коробкой», неподалеку от конечного «кольца» трамвайного маршрута № 6. Времени для тренировок не считали, и спарринг-матчи длились порой до двух с половиной часов, потому что первая пятерка, куда входили Бобров, Бабич и Шувалов, обязательно должна была выиграть у второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44