Йен взял сторону Севера, зная, что станет изгоем в собственной семье. Впрочем, ему симпатизировал их отец, Джаррет Маккензи, остававшийся сторонником единого государства. Джулиан и Тиа воевали на стороне Юга.
Все Маккензи регулярно переходили линию фронта, чтобы встретиться или передать весточки друг о друге. Это было опасно, но опасности их не останавливали. Все-таки родство оказывалось сильнее политических пристрастий. Джулиан довольно часто виделся с Джеромом, тот поставлял ему лекарства и препараты. С родным же братом он встречался гораздо реже.
Они были враги.
— Как Алана, Риса? Дети? — спросил Джулиан.
Йен ответил после секундной паузы:
— Все прекрасно и вполне благополучно. Давно видел мать и отца?
— Давно, но Тиа ездила домой пару недель назад и сказала, что там все нормально.
— Мне недостает стариков… — вдруг признался Йен. Он снял шляпу и утер ладонью испарину со лба. — Мне недостает дома и всего, что с ним связано. Помнишь старые времена, братишка, наши разговоры, споры?
— Думаешь, эта бойня когда-нибудь закончится? — вместо ответа спросил Джулиан.
Йен устремил на него суровый взгляд.
— Закончится. Со временем наше преимущество в живой силе и военной мощи скажется, и мы придушим Конфедерацию.
— Возможно… — столь же сухо сказал Джулиан. — Но есть и другой вариант. В наши дела вмешается сильная Европа, вынудит федеральные власти признать Конфедерацию и заставит их отпустить южные штаты на все четыре стороны подобру-поздорову. Кроме того, грядут выборы. Возможно, на них победит кандидат, который будет выступать против войны. Она уже всем надоела.
Йен прислонился плечом к дереву и усмехнулся.
— Жаль, я не могу доказать тебе мою правоту как в детстве.
— Хочешь подраться? А с чего ты взял, что одолеешь меня?
— Я старше.
— А я выше.
— Я крепче.
— Еще вопрос!
— Во мне сейчас килограммов на десять больше.
— Смотри, янки, не разжирей!
Йен рассмеялся и вновь нахлобучил шляпу на голову.
— Ты-то хоть поел у миссис Тремейн? По-моему, у нее вполне можно было подкрепиться и тебе, и всей твоей банде доходяг.
— О да. Она оказала нам истинно северное гостеприимство. Приютила, согрела, отправила спать… и донесла вам. — Джулиан нахмурился. — Кстати, как вышло, что сюда прибыл именно ты?
— Рассчитывал увидеть тебя. Я знал, что ты бродишь по этим местам. Если бы поехал другой командир и поймал твоих ребят, он скорее всего приравнял бы вас к шпионам и развесил на этих деревьях. Мне было бы обидно.
— Спасибо, братишка. Прости, что огорчили тебя и не попались в руки твоим головорезам.
— Я почти не сомневался, что вы успеете сбежать. Ополченцы из числа южан всегда вызывали у меня уважение. Вы очень мобильны, и у вас неплохая дисциплина. Идеальный контингент для ведения партизанской войны, организации диверсий и засад.
Джулиан кивнул.
— Тут ты прав. Мы воюем изо всех сил. Ты служишь Северу, а они служат своей земле.
— Ладно-ладно, не делай из своих разбойников сказочных героев. Ты не найдешь во мне благодарного слушателя. К тому же я приехал сюда не только для того, чтобы повидаться с тобой.
— А зачем еще?
— У меня было письмо к миссис Тремейн. Его нашли в личных вещах ее погибшего мужа. При Антиетаме он служил под началом полковника Игана. Иган — мой друг и просил меня передать его послание лично в руки здешней хозяйки. Я с радостью согласился, тем более что и раньше очень хотел познакомиться с этой дамой.
— В самом деле? — удивленно переспросил Джулиан. Йен пожал плечами и усмехнулся:
— Ее многие считают колдуньей.
— Я в это уже верю.
Теперь пришла очередь Йена удивляться.
— Но не подумай, Джулиан, не в плохом смысле. Наоборот. Она нечто вроде доброй волшебницы. Ходят слухи, что она готовит какие-то невероятные снадобья, которые залечивают любые раны, предсказывает погоду и может отыскать потерявшегося ребенка.
— Воистину добрая… — пробормотал Джулиан, опуская глаза.
— Так ты не веришь в эти слухи?
Он неопределенно махнул рукой.
— Я слишком недолго с ней общался, мне трудно судить.
— Но ты врач, а она знахарка. Как наша тетя Тила, помнишь старушку? Она колдовала над нашими ссадинами и царапинами. Рианнон вроде такая же.
— Медицину она знает, это точно, — подтвердил Джулиан.
— Как я слышал, она помогла тебе с одним из твоих раненых?
— Мы представились ей северянами.
— Так она вам и поверила. Посмотри на себя. Таких северян не бывает. — Йен усмехнулся. — Говорят, она видит каждого человека на два фута вглубь, но для того чтобы разоблачить вашу шайку лжецов, вовсе не надо обладать сверхъестественными способностями. Она вас раскусила и послала за нами в форт…
— Да, она нас раскусила. Да, она послала за вами в форт. Ну и что?
Джулиана стало уже раздражать, что его брат так интересуется молодой вдовой и говорит о ней с таким восторгом.
— А она необычная женщина, не так ли, братишка? Неужели Рианнон не произвела на тебя никакого впечатления?
— Не забывай, что ты женат, Йен.
— Я-то — да, а ты — нет.
— Да, она необычна и произвела на меня самое сильное впечатление. Но при всей своей необычности и красоте она еще и полная дура!
Йен удивленно взглянул на него.
— Почему дура?
— Она готовит лекарства и ставит опыты на самой себе. В частности, вчера я застал ее с опием в руках.
Йен задумчиво хмыкнул и помрачнел.
— Ну что ж, можно понять. Она носит траур по мужу. Когда я увидел ее, то решил, что письмо не облегчит ей душу, а лишь причинит новую боль. Но не мог же я его не отдать?.. А теперь она небось рыдает в подушку…
— Многие женщины лишились на этой войне мужей и сыновей, но не каждая из них переживает эту потерю, употребляя опий и спиртное. Возьми хоть Дженнифер.
— Не забывай, что горе довело Дженнифер до отчаяния и она стала шпионкой, а вскоре едва не лишилась головы за все свои подвиги, — напомнил Йен. — Мы редко задумываемся над этим, но война — удел не только мужчин. Женщины тоже поневоле вовлечены в нее. Возможно, им даже приходится тяжелее. Пока мы бегаем по лесам и убиваем друг друга, они живут в состоянии постоянного ожидания и вечной неопределенности. Это невеселое занятие. А потом им вдруг приносят весть о том, что любимый пал смертью храбрых… И тогда жизнь окончательно теряет для них всякий смысл.
— А ты неплохой оратор.
— Это мне Алана все уши прожужжала, — с улыбкой ответил Йен, пожав плечами. — Впрочем, я часто бываю в Вашингтоне и не раз видел, как туда доставляли очередные списки с фамилиями павших. Джулиан, я на всю жизнь запомню эти сцены и глаза тех женщин. Сначала ожидание, страх, тревога, потом опустошенность, горе и слезы. Так и Рианнон сейчас. Ничего, будем надеяться, что время залечит ее рану. Хотя как сказать. Многие вдовы будут носить траур до самой смерти.
— Если Рианнон не прекратит принимать наркотик, ей недолго придется ждать.
— Жалко. Она так прелестна.
— Твоя жена прелестна! — вновь напомнил ему Джулиан. Йен усмехнулся.
— Я и без тебя это знаю, мятежник! По-моему, мне стоит попытаться уговорить миссис Тремейн перебраться в Святой Августин. По крайней мере там она будет в безопасности. Кроме того… у нас есть такие, кто считает, что ее можно использовать.
— Ты прав, Йен, уговори ее уехать. Употреби все свое красноречие. Ей не стоит оставаться в этом доме.
— Сделаю все, что в моих силах. — Йен вдруг погрустнел и покачал головой. — Счастливо, братишка, надо спешить. Скоро меня хватятся, а если узнают, что я разговариваю тут с мятежником, могут быть неприятности. Не дай Бог и Рианнон догадается. Я сказал ей, что мы вас упустили, но она, похоже, убеждена, что я нарочно запоздал с прибытием из форта, чтобы дать своему брату время на отступление.
— А это правда?
— Нет, это не правда, — покачал головой Йен.
Джулиан улыбнулся:
— Все равно спасибо тебе.
— Не за что. В любом случае… я думаю, ты спас больше жизней, чем загубил.
— В отличие от тебя, кстати. Ты слишком рискуешь своей башкой. Не стоит, право.
— Я допускаю лишь разумный риск и делаю только то, что считаю нужным. Я хотел с тобой повидаться и не хотел, чтобы мы стреляли друг в друга. Мне удалось и то и другое. Кстати, о миссис Тремейн… Она довольно странно меня встретила.
— В каком смысле?
— В прямом. Как только увидела, сразу упала в обморок.
— В обморок?
— Да-да, в обморок. Она, очевидно, подумала, что это вернулся ты.
— Значит, она заметила, что ты на меня похож?
Йен хмыкнул.
— Как бы то ни было, она лишилась чувств. Поэтому любопытно узнать, что такого ужасного ты там совершил?
— Я просто не позволил ей убить себя.
— Неужели? Она не производит впечатления человека, который задумал самоубийство.
— Я же говорю — у нее был наркотик. Я его отнял.
— Отнял?
Джулиан на несколько мгновений заколебался с ответом.
— Да, силой. Мы повздорили по этому поводу. Должен сказать, что она уже приняла порядком опия.
— И ты ее поколотил?! Боже, братишка, когда-то ты был таким миролюбивым!
— Я повидал на этой войне слишком много человеческих страданий. На моих руках от болевого шока погибали молодые солдаты, почти дети. Я не мог облегчить их муки. А тут я увидел вполне благополучную даму, которая от нечего делать забавлялась двойными, если не тройными дозами настойки опия. И потом…
— Что?
— Она взбесила меня своим высокомерием. Пусть она хоть трижды колдунья и знахарка, но…
— Рианнон просто нужно заняться делом. Думаю, из нее вышла бы отличная сестра милосердия.
— Не сомневаюсь.
— Я предложу ей эту работу.
— Попробуй.
Джулиан вдруг подумал, что Йен может предложить ей не только это, и ему стало не по себе. И вес же старший брат прав. Рианнон необходимо вернуться к людям. Ее нужно увлечь идеей спасения чужих жизней, тогда у нее просто не останется времени на то, чтобы играть со своей собственной. Джулиан почему-то был уверен, что вся дурь мгновенно вылетит у нее из головы, если она поймет, как много вокруг людей, которым еще хуже, чем ей, и которые нуждаются в ее помощи.
— Мне уже пора, Джулиан. Но главного я еще не сказал. Я хотел повидаться с тобой, ибо у меня есть кое-какие новости. Очень важные.
— Я же спрашивал тебя в самом начале: что-то случилось? — воскликнул Джулиан. — Плохое?
— Идет война, и мы с тобой находимся по разные стороны фронта, что само по себе нехорошо, ты не находишь?
— Этого уже не поправишь. Говори, какие новости?
— Их две. Первая… — Во взгляде Йена читалась искренняя озабоченность. — Джером напоролся на наши канонерские лодки, и его ранили. Ему удалось избежать плена, и янки полагают, что он укрывается где-то к югу отсюда. Поблизости. Если его рана действительно серьезна, его доставят к тебе.
Джулиан чертыхнулся про себя. Джером был настоящий сорвиголова. Такого человека генерал Ли хотел бы иметь в армии северной Виргинии. Он умел рисковать, мгновенно принимал решения и был практически неуловим.
— Ты сам не уверен, сильно ли ему досталось?
— Янки не могут сказать точно, они только знают, что не убили его. Рисе я пока ничего не говорил.
— Джером меня найдет. Его люди знают, где я.
— Думаю, уже завтра он будет в вашем лагере. Хотя как сказать… Янки тоже его ищут, а если он ранен, то отряд утратил мобильность…
— Я буду ждать его. Не беспокойся, Йен. Ты знаешь, что для Джерома я сделаю все, что в моих силах.
— Да, я это знаю. Думаю, все обойдется. Ты в здешних местах лучший врач, а Джером силен, как буйвол. Только бы он не задержался в дороге, только бы его рана не нагноилась! Очень надеюсь, что ты ему поможешь. Если успеешь…
— Что ты имеешь в виду?
— А это как раз вторая новость, которой я хотел с тобой поделиться. До меня дошли слухи, что Конфедерация будет перебрасывать ополченцев отсюда на Север, где ей не хватает живой силы. Генерал Маги, ногу которого ты когда-то спас, очень интересуется твоей персоной. Именно от него я узнал, что тебя тоже хотят превратить из партизана в офицера действующей армии.
Джулиан изумленно уставился на него.
Они забирают отсюда ополчение и перебрасывают на Север? А кто же тогда останется здесь?
— Я подумал, что тебе будет нелишне об этом знать, — добавил Йен.
Джулиан кивнул и тут же поморщился.
— Забавно, не находишь? Янки рассказывает мне о планах южного командования в отношении меня.
— У нас неплохо работает разведка. Я же говорил тебе — мы вас сомнем.
Джулиан вздохнул. Ему хотелось, чтобы эта война поскорее закончилась. Он знал, что Йену хочется того же.
— Торопись, братишка. Твои ребята из Мичигана и Огайо ждут тебя. Скажи, они хоть по-английски разговаривают? Или вы выгрузили очередную толпу иммигрантов из Европы?
Йен рассмеялся и направился к своему коню.
— Разговаривают, успокойся.
— Хорошо, если так. — Джулиан проводил его. — Скажи, какого черта вы гоните иностранцев во Флориду? И бросаете в пекло? Они погибают еще прежде, чем успевают полюбить свою новую родину.
Йен вскочил в седло.
— Спроси наших командиров, а я мелкая сошка. Не я веду эту войну, мне лишь приходится в ней участвовать. Как и тебе.
— Да, ты прав.
Джулиан похлопал его коня по крепкой шее. Лошадь была красивая, упитанная и сильная. На ее фоне его собственная кляча выглядела жалко. В этом и состояло все преимущество северян. У них действительно имелось почти все, а у южан — почти ничего. Он протянул Йену руку.
— Еще раз спасибо, братишка. Я был рад повидаться.
Береги себя.
— Ты тоже не лезь куда не надо, Джулиан. Когда Джером доберется до тебя, дай знать Рисе.
— Сделаю. Поменьше подвигов, Йен. Я не хочу, чтобы тебе свернули шею.
Йен кивнул и, махнув на прощание рукой, стал удаляться по лесной тропинке. Джулиан, привалившись плечом к дереву, провожал его глазами. Может, и правда стоит уговорить Рианнон поехать с ним? Пусть лучше помогает северянам, чем морит себя опием.
А если она не поедет? Скажет Йену, что останется в своем доме во что бы то ни стало и попросит больше насчет нее не беспокоиться. Интересно, насколько правы те, кто утверждает, что она исцеляет даже безнадежных?
Может быть, ей лучше поехать не с Йеном… Да!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43