Всякий раз, как я видела, я боялась глянуть ему в лицо – вдруг это мой отчим. Но в Лондоне он не появился, хотя я и знала от мамы, что Томми воюет в американской армии.
Что же до моего мужа, я не знала, что с ним случилось. Он продал ферму в Сомерсете, развелся со мной и, по настоянию Бронах, прислал мне в 1940 году все документы. Больше о нем я не слышала.
У меня было много поклонников, и с некоторыми из них я встречалась. Но я всегда была осторожна, всегда начеку, решив, что никогда больше не допущу, чтобы мужчина причинил мне вред.
Но в 1943 году я познакомилась с одним английским офицером. Это был Хэрри Робсон, армейский капитан, сын английского лорда. Его отец был женат трижды, и последняя жена, мать Хэрри, была американкой, наследницей состояния, сделанного на железных дорогах. После ее смерти в 1940 году все унаследовал Хэрри.
Мне был двадцать один год, когда мы с Хэрри стали встречаться. Ему – двадцать восемь. С первой же нашей встречи Хэрри был захвачен мною, а я увлеклась им. У него была располагающая внешность и манеры. Это был первый добрый мужчина, которого я встретила, если не считать Джонатана Сен-Джеймса.
С одобрения Бронах и Джонатана я приняла предложение Хэрри. В 1944 году мы поженились. Он настаивал, чтобы я ушла со сцены, и я с удовольствием сделала это. Я привыкла, что мужчины заигрывают со мной. Но, честно говоря, где-то внутри у меня появился страх, когда я чувствовала, что привлекаю внимание человека, которым трудно управлять. Забавно, что я никогда не скучала по сцене, хотя очень любила ее.
Так началась моя третья жизнь, Вивьен. Нам с Хэрри было отпущенно пять лет. Это были славные годы. Я была предана ему. Я знала, что со мной он счастлив: он даже дал мне безопасность, защиту и много любви.
Хэрри переходил Оксфордскую улицу, когда его сбил двухэтажный лондонский автобус. Спустя неделю ое умер от тяжелых внутренних травм. Я была сражена горем. На свой лад я любила его и знала, что мне будет не хватать этого благородного, щедрого человека, который был так добр ко мне.
После похорон я надела траур, уединилась и задумалась: что же мне делать с моей жизнью. Мне двадцать семь лет, Хэрри сделал меня богатой. Я была его единственной наследницей.
Никакого желания возвращаться в Америку у мены не было. Меня там никто не ждал. Моя мать умерла вскоре после того, как я вышла замуж за Хэрри. Через год после смерти мужа я решила съездить в Париж. Почти сразу же я поняла, что поселюсь здесь. Так я и сделала и навсегда исчезла с лондонских подмостков.
Выйдя замуж за Эдуарда, я начала свою четвертую жизнь, но об этой жизни вы уже много знаете, и знаете, что случилось со мной в эти годы. Как я уже рассказала, Сэм Лоринг появился в Париже в 1983 года и получил от меня сто тысяч долларов, поскольку знал о моем романе с Джо Энтони, точнее, с Себастьяном Локом. Я заплатила ему потому, что хотела защитить свою семью, хотя и знала, что это рискованно – Лоринг мог в любой момент вернуться и потребовать еще денег.
После того, как я расплатилась с Лорингом, меня встревожило другое обстоятельство, которое могло повлечь за собой гораздо более серьезные осложнения, чем шантаж. Я решила поехать в Америку, кое-что проверить. Я сказала Эдуарду, что должна побывать там по семейным делам, и он предложил мне ехать без него. В восемьдесят шесть лет ое уже не был склонен к путешествиям.
Прилетев в Нью-Йорк, я прямиком направилась в отель «Пьер», где и заняла номер. На следующий день я наняла частного детектива, чтобы он выполнил мое поручение. Ему не потребовалось много времени. Через сорок восемь часов он доставил мне сведения, которые меня интересовали.
Все, чего я боялась, оказалось правдой. Несколько дней я пребывала в шоке и никак не могла привести свои мысли в порядок. Но когда потрясение несколько улеглось, я пришла в страшную ярость. впервые в жизни мне захотелось убить человека…
Я больше не могла говорить. Чувства нахлынули на меня, и опять меня охватила та страшная ярость, которую я испытывала двенадцать лет назад. Во мне все задрожало.
– Эта ненависть, эта ярость все еще живет во мне, – сказала я наконец, глядя на Вивьен, впившуюся в меня взглядом, – и желание убить этого человека тоже не исчезло.
– Какого человека? Кого вы имеете в виду, графиня?
– Сиреса Лока.
– Сиреса! Но почему? Из-за Лоринга? Из-за того, что Сирес послал Лоринга следить за Себастьяном тогда, много лет назад, когда вы встретились с ним в Каннах?
– Нет, вивьен, Лоринг здесь ни при чем, В каком-то смысле мне повезло, что он задумал меня шантажировать. Он помог мне, сам того не подозревая, помог предотвратить страшную трагедию.
Вивьен посмотрела на меня в замешательстве.
– Простите, графиня Зоэ, но, боюсь, я ничего не понимаю.
– Ничего не понимаете, – повторила я и замолчала. Горло у меня вдруг сдавило, на глаза навернулись слезы, я задрожала.
Потом, глубоко вздохнув, я стиснула руки, чтобы успокоиться, но голос у меня все же дрожал, когда я проговорила:
– Сирес Люк – владелец той фермы в Нью-Джерси. Это тот человек, который унижал меня, который изнасиловал меня, пятнадцатилетнюю, сделал мне ребенка, женился на мне, а потом выбросил, как ненужную тряпку. И украл у меня ребенка. Он сказал мне, что ребенок умер, но это неправда. Мой сын был жив. Мой сын Себастьян.
Как только я произнесла это имя, слезы хлынули у меня из глаз. Я поднесла дрожащие руки к лицу, а слезы текли и текли, и я не могла сдержать их.
Вивьен подошла и села рядом со мной. Она обняла меня, привлекла к себе, пытаясь успокоить.
А я рыдала, как рыдала в ту ночь, когда узнала правду. Мне казалось, что сердце у меня опять разбивается, как разбилось оно в ту ночь.
35
Наконец я отодвинулась от Вивьен, нащупала в кармане носовой платок и высморкалась.
Потом посмотрела на нее.
Лицо ее побелело, в глазах была боль. Я коснулась ее руки.
– Благодарю вас, – сказала я и продолжила, прежде чем она успела что-либо спросить: – Мне бы хотелось закончить свой рассказ, Вивьен.
– Вы должны это сделать, – отозвалась она.
– Когда у меня появились сведения, принесенные Сэмом Лорингом, я обратила внимание на возраст Джо Энтони, и у меня зародились кое-какие подозрения… – я перебила самое себя, – я привыкла думать о нем как о Джо, а не о Себастьяне. ему было двадцать два, а мне тридцать восемь, когда мы познакомились в Каннах. Шестнадцать лет разницы. Мысли мои помчались галопом. Мой ребенок родился 3 июня 1938 года. Он умер в тот же день, если верить Сиресу Локу и акушерке, принимавшей роды. Если бы мой ребенок остался жив, ему тоже было бы в 1950 – двадцать два.
Вряд ли Сирес Лок мог стать отцом двоих законных сыновей в 1938 году? Нет, только моего сына, решила я. Особенно, если учесть, что официально он женился во второй раз только через несколько лет.
Мне представилось нечто невообразимое. Возможно ли, что мое дитя живо? Возможно ли, что Себастьян – сын не Хильдегард Лок, а мой? А если так, значит, я родила от собственного сына. Свою дочь Ариэль.
Ужас охватил меня. И какое-то время я не хотела признавать, что это так и есть. Но в конце концов рассудок одержал верх над эмоциями, и я убедилась, что Сирес Лок солгал мне тогда. Меня преследовала мысль, что мы с Себастьяном совершили кровосмешение, хотя сделали это по незнанию. Я жила как в кошмарном сне. Отец Ариэль – мой собственный сын! Когда я думала об этом, мой рассудок отказывал мне.
После долгих размышлений я поняла: единственное, что я могу сделать, – отправиться в Нью-Йорк и отыскать все факты. Я должна узнать правду, чтобы не сойти с ума. Как я уже сказала, я наняла частного детектива и попросила раздобыть кое-какие документы. Я также попросила снабдить меня информацией о Сиресе Локе. Я слышала, что после развода со мной он женился снова и имел детей. Иногда я встречала сообщения о нем в газетах, но не обращала на них внимания, потому что мне хотелось забыть о том мучительном периоде моей жизни.
Через два дня детектив явился ко мне в отель. Он принес различные документы и подробный отчет о жизни Сиреса Лока.
Самый важный документ – копия с метрики Себастьяна. Там черным по белому была написана его дата рождения: 3 июня 1938 года. Отец – Сирес Лайон Лок. Мать – Мэри Эллен Рафферти Лок. Я! Место рождения – ферма Реддингтон, округ Сомерсет, Нью-Джерси. Как я и просила детектива, он достал и копию моего брачного свидетельства.
Отчет о Сиресе Локе объяснил мне еще кое-что. Продав ферму, он переехал в Мен и жил в своем доме, который приобрел в 1937 году. Очевидно, он купил его сразу, как только женился на мне. Я не сомневаюсь, что он увез ребенка с нянькой в Мен, поселил их в этом доме и растил сына сам, пока опять не женился.
Я полагаю, что он обдумал все это загодя. Когда он меня изнасиловал, ему было тридцать три года, он был холост и бездетен. Обнаружив, что я жду ребенка, он женился на мне, чтобы получить ребенка. Я была ему не нужна. То есть пользы от меня ему не было никакой. Он хотел одного: иметь наследника. Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что это – единственное объяснение. Иначе зачем ему было красть моего ребенка?
В ту ночь в отеле «Пьер» мой мир рухнул. Почти неделю я не могла прийти в себя, так я была опустошена. Наконец, я собралась с силами и вернулась во Францию. Моя жизнь была там, там были мой муж и дети, обожавшие меня.
Нелегко мне было жить так, как прежде, и несколько месяцев я тяжко болела. Врачи не понимали, в чем дело. Эдуард тоже. Я-то понимала. Я знала, что со мной. В своем сердце я хранила чудовищную тайну. Тайну, которую я не могла доверить никому на свете. Бремени тяжелее этого я еще не испытывала, и меня очень беспокоила Ариэль. В двадцать два года моя дочь была красавицей и блестящей студенткой. Все говорило о том, что она сделает прекрасную научную карьеру. Никаких генетических отклонений у нее нет, и все же я за нее беспокоюсь.
Эдуард помог мне оправиться. Он был уже немолод, но крепок и деятелен, и все свое время посвящал мне. Он все время был рядом, все время ободрял меня. И был преисполнен любви.
Постепенно мне становилось лучше. Я перестала обвинять во всем себя. Я пришла к выводу, что сделанного не изменишь, и я должна с этим жить.
Став на ноги, я все свою энергию сосредоточила на любви к Эдуарду, Шарлю и Ариэль. В 1985 году я получила письмо с чикагским штемпелем. Сердце у меня замерло, когда я увидела имя Сэма Лоринга в обратном адресе. Письмо было от дочери Лоринга Саманты. Она написала, что отец ее умер. Одной из его последних просьб было сообщить мне, что он ушел. Он благодарил меня за помощь, которую я оказала ему в трудное время. Итак, мой вымогатель мертв.
Когда в 1986 году умер мой дорогой Эдуард, я ощутила, что и моя собственная жизнь тоже подходит к концу. В последние двадцать с лишним лет нашей совместной жизни мы с мужем были очень близки. Он был моей любовью и другом, о котором я нежно заботилась; он был всей моей жизнью. Без него она потеряла смысл. Но я жила. Меня радовали Ариэль и Шарль, моя невестка Маргарита, внук Жерар. Шли годы, и мне как-то удалось изгнать Джо Энтони из моих мыслей, я оставила прошлое в прошлом.
И вот в один сентябрьский вечер прошлого года оно вернулось и хлестнуло меня по лицу. Из Заира приехала Ариэль и привезла своего жениха, что познакомить его со мной. Это был Себастьян Лок.
Никогда не забуду этого вечера, Вивьен. Не знаю, как я выдержала. Мысли мои путались, чувства пришли в расстройство. Я видела, какой это удивительный человек; сердце мое ныло – это был мой сын, которого у меня так жестоко отняли.
Здесь я откинулась на подушки, чувствуя, что силы мои кончаются, и закончила:
– Вот история моей жизни. Теперь вы все знаете…
Придвинувшись ко мне, Вивьен взяла меня за руку:
– Вы растрогали меня, графиня, невероятно. Душа моя болит, когда я думаю, сколько мы выстрадали. Не знаю, как вы смогли все это пережить.
– Мало кто живет в этом мире легко, Вивьен. Важно, что мы, несмотря ни на что, выживаем.
Вивьен с минуту молчала, а потом спросила так тихо, что я едва услышала:
– Вы рассказали Себастьяну, да?
– Да. Что же мне еще оставалось?
– Вот почему он покончил с собой.
– Да, Вивьен, думаю, что поэтому.
– Вы, по-видимому, открылись ему после того, как мы с ним встретились за ленчем?
– Да. Я увиделась с ним в среду.
– Вы прилетели в Нью-Йорк?
Я кивнула.
– Ариэль уехала в Заир. Себастьян – в Нью-Йорк. Я последовала за ним. Я позвонила в «Фонд Лока», сказала, что я в Нью-Йорке и срочно должна с ним увидеться. Он согласился. Почему бы и нет? Ведь я – мать женщины, на которой он хотел жениться.
– Где вы встретились?
– В его городском доме. Я была крайне измучена, в голове у меня был хаос. Но мне удалось скрыть это. Я сразу же приступила к своему рассказу. Что когда-то была женой Сиреса Лока, что он – мой сын, украденный у меня отцом. А потом я сказала ему, что я – Женевьева Брюно. Он был ошеломлен, он покачнулся, как от удара. И, наконец, он не поверил ни одному слову. С самого начала.
Но у меня были документы. Его метрика. И моя собственная. Мое свидетельство о браке. Метрика Ариэль. Фотография Джо Энтони и Женевьевы Брюно. Его сбило то, что женщина, которая сидит перед ним и рассказывает чудовищную историю, так не похожа на хорошенькую молодую даму, которую он знал в Каннах. Я убедила его, что я и она – одно лицо. Сказала, что солгала ему о своем возрасте, убавив его на десять лет, потому что он был так молод. Я описала ему множество подробностей о наших четырех днях в Каннах. Он не мог не поверить. Я показала ему несколько других снимков, сделанных в тот же год. Они убедили его, что я – действительно Женевьева Брюно. Когда он спросил, откуда я все это узнала, я объяснила, как Сэм Лоринг нашел меня в Париже, шантажировал и открыл настоящее имя Джо Энтони. И я не смогла удержаться, я рассказала ему кое-что из того, что уже известно вам. Вивьен, о том, как обошелся со мной Сирес Лок… – Я запнулась, потом медленно сказала. – Я, несомненно, я убила Себастьяна. Я это знаю. Но я должна была предотвратить страшную трагедию. Я потребовала от него, чтобы он никогда не виделся с Ариэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36