Слева от Маркота за столиком на двоих вытянулся один из сторожевых псов Ди Монти, и казалось, его нарочно усадили за детский столик. Самого Ди Монти нигде не было видно.Ник поправил легкую куртку так, чтобы была заметна рукоятка «ругера» в наплечной кобуре, надел черные очки и пружинистой походкой завсегдатая подошел к столику. Донни заметил его, когда Ник был еще в десяти футах от них, и его лицо из пепельно-серого стало мертвенно-бледным.– Начал вечеринку без меня, умник? – Ник опустился на банкетку рядом с Бишоном.Донни дернулся в сторону, чуть не расплескав содержимое своего бокала.– Какого черта ты здесь делаешь, Фуркейд? – хриплым шепотом поинтересовался он.– Я просто хотел своими глазами увидеть, какой же ты лживый ублюдок, Донни. Я уже говорил, что ты меня разочаровал, но такого я не ожидал.Ник полез во внутренний карман за сигаретами, и глаза Донни чуть не вылезли из орбит, когда он увидел «ругер».– Здесь не курят, – глупо заметил Донни.Ник посмотрел ему прямо в глаза и закурил.Маркот невозмутимо наблюдал за ними. Он расслабился, его руки лежали на столе. Он выглядел завсегдатаем подобных заведений. В простой белой рубашке с галстуком консервативной расцветки, он не походил на воротилу бизнеса. И напротив, его телохранителя даже самый тупоголовый не принял бы за кого-нибудь другого. Бандит развернулся на своем стуле, чтобы лучше наблюдать за происходящим, демонстрируя публике сломанный нос, заклеенный пластырем. Брут. Ник улыбнулся ему и кивнул в знак приветствия.– Это личная встреча, Ник, – любезно заметил Маркот. Потом посмотрел на Донни. – Видите ли, Донни, Ник плохой ученик. Ему приходится дважды повторять один и тот же урок.Ник выпустил дым из ноздрей.– О нет. Я все понимаю с первого раза. Именно поэтому я пришел сюда сегодня вечером в качестве советника моего доброго друга Донни, совсем недавно заплатившего за меня залог и избавившего меня от тюрьмы.– Опрометчивый шаг, – заметил Маркот.– Видите ли, Донни не слишком умен для человека, окончившего колледж. Верно, дружок? Я все время говорил ему, что не следует приглашать дьявола поиграть на заднем дворе, но, по-моему, он меня не слушает. Наш Донни буквально балдеет от звона денег, который ему слышится.– Я плохо себя чувствую. – Донни приподнялся. На его побелевшем лбу выступили капли пота. Ник положил руку ему на плечо:– Сядь, Донни. В последний раз, когда я видел тебя рядом с унитазом, ты держал в нем голову. Нам не хочется, чтобы ты утонул… пока.– Теперь ты добавил к списку своих преступлений еще и принуждение, верно, Ник? – заметил Маркот с понимающим смешком.– Отнюдь нет. Я просто пытаюсь объяснить моему другу Донни, как невыгодно вести с вами дела. Тайная сделка – это неважная перспектива и для него самого, и для дела о расследовании безвременной кончины его супруги.– Я не убивал Памелу. – На глазах у Донни выступили слезы.Сидящие за соседними столиками пары обернулись на его слова.А Ник не сводил глаз с Маркота. Он стряхнул пепел со своей сигареты в бокал Донни и снова глубоко, с удовольствием затянулся.– Чтобы сломать себе жизнь, совершенно необязательно быть в чем-нибудь виноватым, друг мой. И не всегда виновные расплачиваются за свои преступления. Послушай меня хорошенько, Донни, – продолжал Ник, – ты пытаешься заключить сделку, но выглядит все не слишком красиво. Черт возьми, этот бизнес тебе еще и не принадлежит, если строго придерживаться фактов. Мои коллеги из офиса шерифа наверняка захотят приглядеться ко всему этому поближе. Они будут копать очень глубоко, проверят все твои телефонные разговоры, все бумаги. Кто знает, что может из всего этого выйти?Люди чуют такого рода махинации, они начинают думать, а не обманул ли ты их, затем у них появляется желание подать иск. А раз ты получил все денежки, что тебе заплатил Дюваль Маркот, то им наверняка захочется тебя немножко потрясти. А тем временем Дэвидсоны обсудят с юристами право да опеку над твоей дочерью.Ты видишь, куда это все ведет, Донни? – задал вопрос Ник, по-прежнему не спуская глаз с Маркота. – Донни, он у нас такой. Он не всегда представляет всю картину целиком. Он не успевает заметить признаки катастрофы.– А ты, Ник, мой мальчик, видишь приближающийся поезд и все равно не сходишь с рельсов. – Маркот с сожалением покачал головой. – Ты не в то время родился, Фуркейд. Рыцари давно вымерли.– Неужели? – Воплощенное отсутствие интереса, Ник выдохнул дым и загасил окурок в виски Донни. – Я не слишком слежу за модой.– Мне нужно в туалет, – прошептал Донни, щеки у него посерели.Ник выпустил его с банкетки.– Не торопись, умник. Посиди там, подумай.Фуркейд снова занял свое место и уставился на Маркота. Тот откинулся на спинку банкетки и скрестил руки на груди. Его карие глаза сверкали, как полированные камни.– Судя по всему, тебе удалось сорвать мою сделку, Ник.– Я искренне на это надеюсь. Это наименьшее, что я могу сделать, учитывая все обстоятельства.– Да, полагаю, что так. И наименьшее, чем я могу тебе ответить, это спокойно принять поражение. Пока.– Вы легко сдаетесь.Маркот пожал плечами, поджал губы.– Будь что будет, как говорят итальянцы. Ты меня развлек. Я бы никогда сюда даже не заглянул, если бы ты, Ник, не пробудил мой интерес. И знаешь еще что? Когда я сюда приехал, то вспомнил, как всегда любил эти места. Простая жизнь, простые развлечения. Я в любой момент могу сюда вернуться.Ник промолчал. Ему казалось, что он удалил Маркота из своей жизни, будто раковую опухоль. Но прежняя одержимость заставила его сделать неверный шаг, переступить черту, и вот теперь Дюваль Маркот станет бродить возле его убежища, словно голодный волк, подстерегающий добычу.У столика появилась официантка. Она подозрительно посмотрела на Ника.– Принести вам что-нибудь выпить, сэр?– Нет, благодарю. – Ник встал. – Я ухожу. От такой компании меня тошнит.Когда Фуркейд вошел в мужской туалет, Донни корчился над раковиной, заливаясь слезами и икая.– Ты сможешь доехать до дома, Донни?– Я разорен, ты, проклятый сукин сын! – прорыдал Бишон. – Я просто долбаный банкрот! Маркот дал бы мне аванс.– И ты все равно кончил бы банкротством. Я тебе перечислил все причины. Ты плохо слушаешь, Донни. – Ник вымыл руки. После каждой встречи с Маркотом у него появлялось ощущение, что он дотронулся до змеи. – Есть другие пути, чтобы выбраться из этой передряги. Не стоит продавать свою душу.– Ты не понимаешь. Я пока еще не получил страховку Памелы. Я потерял два больших заказа, а сейчас подходит срок выплаты займа. Мне нужны деньги.– Прекрати ныть и будь хоть раз мужчиной, – резко бросил Ник. – Пора повзрослеть, Донни. – Ник оторвал бумажное полотенце и тщательно вытер руки. – Ты еще этого не знаешь, но сегодня ты приобрел в моем лице лучшего друга, умник. Но слушай хорошенько. Если я узнаю, что ты меня подставил, что за моей спиной снова снюхался с Маркотом, что это ты стрелял в Анни Бруссар той ночью, тогда ты точно пожалеешь, что появился на свет.Ник услышал, как у него за спиной открылась дверь из коридора, и заметил в углу зеркала отражение Брута. Он встал поустойчивее, но не обернулся.– Все в порядке, мистер Бишон? – спросил бандит.– Все отлично, Брут, – вмешался Ник. – У мистера Бишона боли в желудке, вот и все.– А тебя, ублюдок, никто не спрашивал. – Брут полез в карман своего черного пиджака, достал кастет и надел его на руку. Ник наблюдал за ним в зеркале.Как только Брут сделал шаг к нему, Ник развернулся и ударил здоровяка в голову. Брут влетел головой в автомат с полотенцами. Грохот гулким эхом прокатился по выложенному кафелем помещению. Изо рта и носа хлынула кровь, и громила рухнул на пол, не подавая признаков жизни.Когда в туалет влетел администратор и с ужасом взглянул сначала на разбитый агрегат, а потом на распростертое на полу залитое кровью тело, Ник, направляясь к двери, с сожалением покачал головой:– Пол влажный. Бедный парень поскользнулся. ГЛАВА 44 Группа «Айота плейбой» врубила свои акустические гитары на полную мощность. С возгласами ликования толпа зашевелилась и начала двигаться в такт музыке. Танцевали все – молодые и старые, трезвые и пьяные, белые и черные, бедные и богатые.На улице Франции, закрытой для движения ради ежегодного праздника, собралось не меньше тысячи человек, и каждый двигал какой-нибудь частью тела в унисон зажигательной мелодии. Губы улыбались, лица раскраснелись от оживления и непривычно ранней жары. Рабочая неделя осталась позади, пятидневный праздник лишь начинался, а источник всеобщего страха только что исчез с лица земли.Атмосфера безудержного веселья показалась Анни неестественной. Раньше она всегда любила подобные гулянья – уличные танцы, лотки со сладостями, карнавальное шествие и парад. Это был весенний ритуал, и Анни хранила о нем воспоминания с самого детства. Она помнила, как веселилась со своими кузенами из клана Дусе, пока ее мать отчужденно стояла в стороне, никогда не принимая участия во всеобщем празднике.Этим вечером воспоминания принесли Анни только острую боль. Она чувствовала себя каким-то странным образом отгороженной от остальных. И не из-за формы помощника шерифа, которую ей пришлось надеть на дежурство, а из-за того, что она пережила за последние десять дней.Толстый бородатый мужчина, напяливший на себя розовое платье и нацепивший жемчуг, с сигарой, прилипшей к нижней губе, попытался вовлечь Анни в танец. Она едва вырвалась.– Вы меня не за ту приняли! – с улыбкой крикнула она.– И ты меня тоже, дорогая! – незнакомец игриво приподнял юбку и продемонстрировал трусы с узором из сердечек.Толпа вокруг захохотала и заулюлюкала. Анни тоже удалось выдавить из себя смешок. Она собралась было отойти, как ее остановил еще один участник маскарада, одетый негром, в маске с нарисованной белозубой улыбкой. Он протянул ей розу и чуть неуклюже поклонился, когда Анни приняла ее.– Спасибо. – Уходя, она засунула стебель цветка за форменный пояс рядом с дубинкой.На карнавале были задействованы сотрудники из офиса шерифа и из полицейского управления города. Им предписывалось пресекать драки, но арестовывать только тех, кто спьяну решался сопротивляться полиции. Любой человек с оружием отправлялся в «клетку» на всю ночь, и окружная прокуратура разбиралась с ним уже утром.В этот раз казалось, что все празднуют не столько Масленицу, сколько смерть Уилларда Роуча. Все так восхваляли поступок Ким Янг, что это встревожило Анни.По традиции преступление в Южной Луизиане всегда было делом сугубо личным, схваткой один на один. У местных жителей существовали свои понятия о справедливости и неплохой выбор огнестрельного оружия. Анни вспомнила о Маркусе Ренаре и о том, что в последние дни в него стреляли, а потом разбили камнем окно. А что, если это было делом рук тех, кто считал для себя возможным самостоятельно разобраться с Ренаром? И кому в офисе шерифа есть до этого дело, кроме нее?«Господи, может быть, я действительно и есть его ангел-хранитель», – подумала Анни.Эту мысль она не назвала бы приятной, но и отмахнуться от нее тоже не могла. Чем глубже Анни увязала в деле Памелы Бишон, тем более запутанным оно становилось.Анни подумала о том, что, если бы не Ким Янг и ее верный обрез, долгожданный праздник мог бы и не состояться. При одной только мысли, что среди веселящихся людей мог спокойно разгуливать Уиллард Роуч, у Анни кровь застыла в жилах. Насильник в маске среди моря масок… Вооруженные жители, боящиеся даже своей тени…Анни пошла дальше вдоль магазинов, приглядывая, как бы кто не запустил руку в свободно лежащие товары. Мимо нее пронеслась стайка мальчишек, стреляя на бегу из игрушечных револьверов. Она проталкивалась сквозь толпу, потом развернулась и очутилась лицом к лицу с маской смеющегося негра.Он стоял всего в нескольких шагах от нее, достаточно близко, чтобы Анни вздрогнула при его виде.– Я вас знаю? – спросила она.Человек в маскарадном костюме протянул ей воздушный шарик в виде сердечка. Он театрально прижал руки к груди, потом протянул их к Анни, словно даря ей свое сердце.Заинтригованная Анни постаралась вычислить своего обожателя, но вспыхнувшая догадка не доставила ей удовольствия.– Маркус?Он поднес палец к губам, призывая к молчанию, попятился и исчез в толпе. Анни поняла, что не ошиблась. Все логично. Маска дарила одновременно свободу и тайну. Многие месяцы Ренар не мог ходить по улицам города без того, чтобы не привлечь к себе нежелательное внимание. А теперь он шел незамеченным мимо людей, плюнувших бы ему в лицо или сделавших что-нибудь похуже, если бы они знали, кто прячется за улыбающейся маской.И что бы сказали жители Байу-Бро, если бы увидели, как она, Анни Бруссар, помощник шерифа, принимает романтические безделушки от Маркуса Ренара? Что бы сделали ее коллеги-полицейские? Ее бы высмеяли и наказали. Действительно, в этом они с Маркусом были похожи.Анни посмотрела на воздушный шарик. Он отдал ей свое сердце, и она приняла. Одному господу известно, какое значение этому символичному дару придает сам Маркус.Анни отдала шарик малышке с измазанной шоколадом мордашкой и пошла дальше по улице.Клоун с волосами всех цветов радуги нетвердой походкой двинулся ей навстречу в темном уголке аллеи. Нарисованная улыбка скалилась под резиновым красным носом. Анни сделала шаг вправо, клоун дернулся в ту же сторону. Она отступила влево, клоун последовал за ней. Наконец Анни отошла в сторону, чтобы пропустить его. Но клоун ткнул ее в плечо и пролил пиво ей на форму.– Эй, ты, поосторожнее! – рявкнула на него Анни.– Прошу прощения, офицер! – гаркнул тот, явно нисколько не раскаиваясь.Слева к ней подошел еще один пьяный, на этот раз в маске Рейгана с идиотской ухмылкой. Новая порция пива залила ей спину.– Черт! – крикнула Анни. – Смотри, куда идешь!– Прошу прощения, офицер! – пропел выпивоха с радостью в голосе. Они с клоуном переглянулись, и парочка затряслась от хохота.Анни присмотрелась к тощей фигуре, перевела взгляд на напоминающие жерди ноги в узких джинсах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58