Это раз. Второе. Этот сегодняшний молодой человек просто стоял и рассматривал нас в упор, хотя, полагаю, несмотря на смену режима, бульвар вряд ли стал любимым местом прогулок праздных горожан.
— Это верно. Мне, откровенно говоря, показалось, что проспект вообще девственно пуст. Впрочем, тот, о ком вы говорите, мог оказаться совершенно не праздным горожанином. Понимаете, кого я имею в виду? В таком случае ему просто по должности полагается стоять и смотреть.
— Что же касается молодого человека — не спорьте, друзья мои. Секретаря доктора Брасова в любом случае разыскать придется. Тогда все и прояснится.
Машина тем временем остановилась.
Отель «Бухарест» внешне казался типичной гостиницей эпохи «победившего социализма» — высокая стеклянная башня, как две капли воды похожая на здание знаменитой московской гостиницы «Интурист».
Было некогда такое приметное заведение на бывшей улице Горького в Москве.
Тайны поенарской принцессы

Две прописные и в общем-то довольно тривиальные истины вертелись в голове Костаса.
Первая — преступник всегда возвращается на место преступления.
Вторая — преступник всегда оставляет следы.
С таким же успехом крутиться мог какой-нибудь примитивный мотивчик.
Ибо никаких выводов и последствий обе мыслишки за собой не влекли.
Костасу не было страшно.
Сосало противно под ложечкой — это так.
И никак нельзя было утверждать, что он направляется к поенарским развалинам с радостным нетерпением.
Разумеется, нет.
Лучше бы никогда больше не бродить в этих местах.
Но страха — парализующего, удушливого, знакомого, увы, по недавнему прошлому — не было.
Однако он понятия не имел, что именно станет искать.
Разумеется, кроме пропавшего черепа, находившегося уже очень далеко от развалин рокового замка.
В этом Костас Катакаподис отчего-то был совершенно уверен.
Делать в Поенари, таким образом, было совершенно нечего.
Но — шел.
Уверенно.
И довольно быстро.
Солнце палило вовсю, когда достиг он подножия холма.
И вообще все здесь было, как прежде, когда они, все семеро, не всегда, разумеется, весело и дружно, но вполне сносно обитали на пыльных развалинах.
Впрочем, так, надо полагать, здесь было всегда — лет как минимум триста.
Целую вечность.
Ноги еще не забыли знакомой узкой тропы, ведущей наверх, к развалинам замка.
Он поднимался быстро, легко перепрыгивая с уступа на уступ, и скоро достиг вершины, сразу же ощутив в знойной тишине дыхание прохлады, которую почему-то неизменно источают старинные каменные строения.
Груды камней — все, что осталось от неприступной некогда крепостной стены — местами были довольно высоки, и карабкаться по ним было не так-то просто, но Костас хорошо знал, где и как обойти завалы.
Несколько шагов в сторону, в заросли кустарника — и проникнуть на территорию крепости можно было почти беспрепятственно. Возможно, объяснил как-то покойный доктор Эрхард, это были именно те участки крепостной стены, которые приняли на себя первые удары турок.
«Теперь, однако, это уже не имеет никакого значения, — неожиданно подумал Костас. — Вряд ли кто-нибудь в ближайшее время займется историей Поенарского замка. А может, как раз наоборот…»
Мысль была случайной, он так и не завершил ее.
Оглядываясь по сторонам, думал о другом, более близком и волнующем.
Ничто внутри разрушенной крепости не напоминало о погибшей экспедиции.
Ничто.
Словно никто никогда не стоял здесь лагерем, не жег костров, не разбивал походных лабораторий, медицинских пунктов и станций связи.
И… не умирал страшной, необъяснимой смертью.
Все было убрано так аккуратно и одновременно незаметно, что казалось — нога человека не касалась этих камней с того дня, как лютые янычары, сделав свое черное дело, покидали пепелище.
«Местные власти наверняка постарались. — Поначалу Костас разозлился, но быстро остыл. — Все правильно. Зачем пугать народ? Какие-никакие, но все же забредают туристы. И вообще…»
Уборка была проведена столь тщательно, что он потратил немало времени на поиски лаза, ведущего в подземелье.
Того самого, что долго, с истинно немецкой аккуратностью — не приведи Бог повредить какой-нибудь ценный экспонат — разбирали два немногословных студента. Похожие, как братья, крепыши, воспитанники доктора Эрхарда, они неукоснительно следовали его инструкциям: едва ли не каждый камень выковыривали из завала руками, в кровь сдирая костяшки пальцев.
Позже выяснилось — не напрасно.
Или как раз наоборот — совершенно напрасно?
Но как бы там ни было, именно тот лаз привел их к тайнику с проклятым черепом.
Когда последний раз он спускался туда? Давно.
Он помнил: это было за пару дней до того, как обнаружился тайник с черепом.
Все были еще живы и надеялись.
Не слишком пламенной, правда, была эта надежда — как-никак три месяца кропотливой работы истрачены были впустую.
Особых сюрпризов, пожалуй, не ждал уже никто.
Разве что сам доктор Эрхард.
Размышляя, Костас без особых проблем, аккуратно сполз по узкому колодцу лаза.
Ощущение было не слишком приятным, густая пыль немедленно набилась в нос — дышать стало трудно. Глаза он зажмурил — и потому лишен был возможности видеть, но самым неприятным, пожалуй, было отсутствие какой-либо опоры под ногами.
Однако лаз был неглубоким, все кончилось довольно быстро.
Под ногами была теперь надежная твердь каменного настила, пыльное облако рассеялось, как по мановению волшебной палочки. А дышалось в подземелье, надо сказать, довольно легко — воздух был прохладным, но совершенно сухим, без примеси отвратительного запаха гнили, тем паче — тления, и даже болотного дыхания подземных вод. Ничего этого не было в подземелье замка — похоже, те, кто строил крепость, точно знали, в каком именно месте следует это делать.
Некоторое время он стоял, не двигаясь и стараясь даже не дышать — чутко, как зверь, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Глаза уже кое-что различали в темном пространстве.
Но ничто не предупреждало об опасности.
Ни звука.
Ни мимолетного движения.
Мертвое подземное царство. Напрочь лишенное обитателей.
Костас включил фонарик.
Каменные своды подземелья снова, как и в первый раз, поразили его своей основательной монументальностью. Массивные граненые колонны заметно расширялись кверху, напоминая вековые деревья с раскидистыми могучими кронами. Мощью своей они поддерживали свод огромного зала, продолженного анфиладой убегающих в разные стороны коридоров.
Сверху давно уже не было почти ничего — груды камней и фрагменты мощных стен, но здесь, глубоко под землей, все сохранилось почти в первозданном виде.
Надо полагать, путей, ведущих в подземелье крепости, было не так уж много, и уж тем более немного было людей, которым известно было про те потаенные лазы. К тому же, покидая крепость, защитники завалили их так ловко, что дотошной экспедиции доктора Эрхарда, вооруженной едва ли самой новомодной техникой, потребовалось несколько месяцев, чтобы обнаружить один лаз.
Только один.
Второй «рассекретил» явившийся в полночь журналист.
А ведь наверняка были и другие.
Однако каждый коридор, убегающий из подземного зала, был также завален, если не замурован.
Тайник с драгоценным черепом, однако, обнаружен был непосредственно в зале, в основании одной из колонн.
Впрочем, эту загадку доктор Эрхард разгадал почти сразу — крепость, со всеми своими тайными лазами и схоронами, строилась при жизни грозного Дракулы и, вероятнее всего, под его личным руководством. Злополучный череп от чужих злобных, жаждущих мести рук прятал совсем другой человек. Возможно, один, не имеющий помощников. Возможно к тому же — доктор Эрхард склонялся к этой гипотезе, — это была женщина. Что ж, в этом случае она сделала и так слишком много.
Значит, очень уж дорог был ей тот, чьи останки спасала она в подземелье.
Костас вспомнил о поенарской принцессе.
Но тут же отверг эту мысль — нет, не она.
Ибо к тому времени, как голова рыцаря Дракона была отсечена от его тела, она, невенчанная жена его, уже покинула этот мир.
Если только не призрак ее восстал из бурных вод Арджеша.
Луч фонарика метнулся по темным каменным сводам — рука Костаса дрогнула.
Однако еще одна мысль, мелькнувшая в сознании, вроде бы отогнала страх.
Портрет.
Если историю с портретом, конечно, не придумала бойкая трактирщица, он должен быть где-то здесь.
И подступиться к нему, по идее, можно, не прилагая больших усилий. Ведь удалось это Льяне, не хрупкой, правда, но все же женщине.
Стены центрального, как полагали ученые, зала и поверхность колонн за три месяца были исследованы более чем тщательно. Даже в ультракрасных лучах и с прочими хитростями.
И портрет? Вряд ли они пропустили бы такую находку.
Оставались коридоры.
Числом семь, разной ширины и протяженности, в том смысле, что некоторые были замурованы уже в самом начале. Другие тянулись несколько метров — и только потом на пути возникал мощный каменный завал.
С какого начать?
Не обладая достаточной информацией, Костас решил довериться собственной интуиции.
Для чистоты эксперимента он даже крутанулся вокруг себя, словно исполняя неведомый ритуальный танец, и замер в тот момент, когда почувствовал головокружение.
«Не хватало только растянуться на ровном месте. Разбить голову о какую-нибудь каменюку и остаться здесь навсегда. Хранителем сокровищ незабвенного графа Дракулы. Ох, простите, ваша светлость, герцога, конечно же, герцога…»
Интуиция подвела.
Он безуспешно обследовал уже третий коридор и подумывал о том, чтобы продолжить работу завтра.
И даже о том подумывал, зачем, собственно, дался ему этот таинственный портрет?
Череп требовал от него грозный работодатель.
Вкупе с теми, кто не побоялся пролить столько невинной крови ради древних костей.
И более — ничего.
Однако родилось и окрепло в душе какое-то странное, тупое упрямство.
Медленно шарил яркий луч фонарика по каменным сводам, пядь за пядью исследуя шероховатую поверхность, пока не натыкался на глухое препятствие завала.
Но и его осматривал с не меньшим упорством.
И только потом переходил в следующий коридор.
Этот был уже третьим.
Светящееся табло часов на запястье подсказывало Костасу, что близится вечер, а вернее — сумерки.
Однако они коротки в горах, лиловый туман ненадолго окутывает склоны, следом почти сразу же наступает непроглядная темень.
— Сорок минут. Может, чуть больше, — подытожил Костас, обращаясь то ли к себе самому, то ли к часам, то ли к неведомым духам, населяющим подземелье. — Сорок минут. И — баста.
Дескать, потерпите.
Осталось не так уж долго.
Возможно — и даже вероятно, — это было простым совпадением.
Возможно, впрочем, они, неведомые, услышали его и неожиданно решили вознаградить.
За долготерпение.
И вежливость.
Ровная, старательно сложенная из гладко отшлифованных камней стена коридора в одном месте была сработана явно небрежно.
Резкий, похожий на неровную, глубокую складку выступ уродливо рассекал гладкую поверхность стены.
К тому же небезопасно.
Наскочить на него впотьмах было довольно просто, а последствия могли быть самыми неприятными. Выступающий край странного каменного нароста был острым как бритва.
— Ах ты… — Костас резко остановился в нескольких сантиметрах от опасной преграды. — Интересная штука. И не простая. Ловушка? Очень похоже. Бежишь так, поспешая, по темному коридору, пусть и с факелом, или, как я теперь, с фонарем, но поглядываешь-то все больше вперед да под ноги, а не по сторонам. И с размаху нарываешься на такое вот… приспособление. Серьезное приспособление, надо сказать. Чем не орудие?
Он осторожно провел рукой по острому срезу.
И — замер, не поверив минутному ощущению.
Показалось — каменная твердь дрогнула от легкого прикосновения и вроде даже поддалась слабому нажиму осторожной руки.
— Так просто? Не может быть.
Сознание отказывалось верить.
Однако рука уже настойчивее упиралась в камень.
Недолго длилось противоборство.
Свершилось невозможное — стена отступила перед слабой плотью.
Нелепый нарост оказался отнюдь не случайной ошибкой нерадивого каменщика — похоже, в этом замке не было вообще ничего случайного.
А то, что наиболее походило на простое совпадение или чью-то небрежность, скрывало в себе гораздо больший смысл, нежели то, что, казалось, исполнено было скрытого смысла.
Впрочем, ни о чем подобном Костас подумать не успел, каменная глыба, оказавшаяся потайной дверью, медленно приоткрылась перед ним, приглашая — если хватит дерзости и сил — проследовать в неизвестность.
Не без колебаний Костас решился.
Помещение, в котором он оказался, протиснувшись в узкую щель, оказалось совсем небольшим и совсем не таким высоким, как центральный зал подземелья и сводчатые коридоры.
Более всего оно напоминало маленькую кладовку или тайник, в котором на глазах потрясенных преследователей легко мог исчезнуть уходящий по коридору обитатель замка.
Буквально раствориться в стене.
Похоже на Дракулу.
Очень похоже.
Костас снова вспомнил рассказы покойного доктора Эрхарда — тот, кто запомнился в веках как «сажающий на кол», был отнюдь не тупым садистом. Валашский господарь обожал всевозможные фантасмагории и розыгрыши, леденящие душу.
Этот, пожалуй, был из той самой серии.
Луч фонарика скользил по неровным, шероховатым стенам тайника и поначалу не находил ничего в сером каменном однообразии.
Потом…
Потом Костас испытал удушливый спазм ужаса.
Глаза неожиданно столкнулись с чьим-то пристальным взглядом.
Некто смотрел на него из темноты, в упор.
И был почти рядом.
Прямо напротив.
Рука с фонариком застыла на мгновение, и этот миг, показавшийся вечностью, Костас как завороженный смотрел в эти глаза.
Огромные, миндалевидные, неподвижные.
Неживые.
Последняя мысль забрезжила в сознании, возвращая способность думать и двигаться.
— Нет, черт возьми, это не человек. И не призрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50