Йелад заорал, чтобы тот сразу говорил суть, но бедняга настолько запутался, что пришлось, стиснув зубы, велеть ему начать рассказ снова, с начала и по порядку.
Двадцать второй район находился на острове, окруженном морем фабричных стоков. Для рабочих, то есть для ста процентов избирателей, существовало лишь два маршрута следования домой и на работу – через большие мосты, построенные на голом энтузиазме и принесшие огромные деньги в виде взяток лет двадцать тому назад.
– Да, да! Черт побери, мне это известно. Быстрее рожай из своей дерьмовой задницы!
– Ну, значит... – помощник запнулся на полуслове. – Один из них только что рухнул.
– Дьявол!.. – только и смог выдохнуть Йелад. Передвижение избирателей скоро приведет к тому, что по второму мосту нельзя будет протолкнуться. И, хотя обошлось без жертв, народ может испугаться и не выйти голосовать.
Йелад единым духом всосал в себя полкувшина подкрепительного.
День начинался не лучшим образом.

* * *

Пока Йелад пытался собрать свои извилины, Рашид проник в темную глубину подземелья большого здания, где находилась компьютерная система подсчета голосов всей планеты.
Подлиза-служащий проводил его бригаду из трех гуманоидов со специальным техническим образованием к бронированному помещению. Открылась тяжелая дверь. Взглядам пришедших предстала путаница приборных панелей, оплетенных старомодными оптоволоконными кабелями. Дело оказалось совсем легким. Но Рашид знал, что в политике все легко, надо лишь приложить силы в нужный момент.

* * *

В день выборов там, где раньше две тысячи женщин шагали в демонстрации в защиту чести невинной Ким, поднявшееся над городом солнце осветило пятнадцать тысяч разгневанных матерей – они двигались в марше, организованном от двух отделений. Перед ними полз целый гравифургон с полицейскими.
Три часа матери шли от одного отделения к другому, сзывая избирателей всех рас и полов под полотнища, на которых трепетал на ветру лик замученной выродками из полиции девочки-налетчицы.
Потом они все пошли отдавать свои голоса. Шестьдесят тысяч голосов. Некоторые особенно разгневанные дамы проголосовали раз по сто – до тех пор, пока избирательные участки не закрылись.

* * *

Солон Кенна на рассвете пробежался по докам и помещениям бюро трудоустройства ПДТ. Он сыпал деньгами так щедро, что, будь это стапельная смазка, можно было спустить на воду целую флотилию крейсеров. И, тряся каждому руку и наполняя ему карман кредитками, глядел собеседнику прямо в глаза и говорил напутственно:
– Идите голосовать. Задайте им перцу!
Рабочие массы длинными колбасами вылезали из проходов.
Накал избирательных страстей и уличных драк не стихал до глубокой ночи.

* * *

Солон Уолш обращался к толпам сидевших у телевизоров торжественно, с юной честностью. Но гнев его был так велик, что крепкая длань Уолша дрожала. Зажатый в руке, перед камерой трепетал обрывок бумаги с последними леденящими душу фактами.
– Еще одно предательство, дорогие мои сограждане. Тайный Совет в своей мудрости дошел до того, что приказал девальвировать наши деньги вполовину! Что скажет по этому поводу мой трусливый оппонент, тиран Йелад?
Стоявший поблизости мог видеть, что на бумажке нацарапано лишь несколько слов – напоминание, написанное рукой Рашида. Подчеркнутые жирно слова гласили: "Не улыбайтесь, когда будете это говорить".
Нахмуренные брови Уолша были верхом артистизма.

* * *

Чрезвычайную пресс-конференцию Йелада, на которой он собирался опровергнуть обвинения Уолша, назначенную на полдень, пришлось отменить. Пришли совсем дурные вести из 22-го отделения – оставшийся мост пошел крупными трещинами.
В итоге из 22-го проголосовать сумели лишь сотен семь избирателей. Это означало, что Йелад не сумеет подбавить слишком много голосов здешних мертвецов.

* * *

Первый из нескольких сотен гравифургонов с подставными избирателями проник в столицу только с наступлением темноты. Это свое подкрепление Йелад собирал по всей планете. Голосующих возили от участка к участку, где они подписывались за тирана и получали талончик за каждый акт волеизъявления. Потом талончики выкупались у них за наличные. Имелись искусные профессионалы, способные обежать от двух до трех сотен урн до полночи, когда избирательные участки закрывались. Весьма приличный приработок.
Рашидова команда дожидалась в подворотне, пока проедет первый гравиавтобус. Громилы, как туча, вылетали из темноты, размахивая дубинками и бутылками с горючей смесью. Пассажиров вытащили наружу и побили; кузов машины был сброшен с гравишасси и повален на бок, а затем подожжен. Пылающий остов его преграждал дорогу другим машинам.
Нельзя сказать, чтобы баррикада оказалась действительно нужна – остальные машины были либо так же быстро разгромлены, либо показали хвост и исчезли за городской чертой.
Кто-то размолотил сейф на борту одной из машин и вытащил оттуда фальшивые бюллетени. Еще одна строка к списку черных дел Йелада.
Джиллия – закаленный, с двадцатилетним стажем ветеран кампаний крепких рукопожатий и грязных трюков. Но в последнее время он что-то стал уставать и подумывал об уходе. Он решил прекратить изъявлять лояльность Йеладу, вот только проведет эту последнюю кампанию. Тем более, что специалисты предрекали самые простые выборы из всех, что были.
Кенна не имел шансов, так что все обязанности, выпадающие на долю Джиллии, можно будет выполнять намного менее тщательно, чем обычно. Если обделывать дело с умом, он вернется с выборов едва ли не богаче самого тирана.
Когда Джиллия приказал передней машине свернуть к 103-му отделению, он уже знал, что был дурачком с розовой попкой, размечтавшись о легких денежках. По слухам выходило, что повсюду на Дьюсабле Йелад терпит неслыханную утечку голосов. Отряды наведения порядка, выходившие выдать немножко тумаков кому следует, сами их получали. Некоторые схватки перерастали в настоящие сражения. Джиллия собственными глазами видел пылающий в огне пожара офис Йелада в отделении. А шел лишь первый час ночных предвыборных гонок... Горящие баррикады и орущие толпы преградили ему путь в восемь отделений.
Тем временем высшие приближенные Йелада, видимо, решили, что самое великое дело – орать на своих. Никогда раньше начальство окружной комиссии не встречало Джиллию такими истерическими воплями. Команды вольных избирательных скакунов-наездников подвергались неслыханному нажиму. Заходы с участка на участок показывали, что доверие к Уолшу огромно и растет неуклонно. Этот процесс следовало поворачивать вспять, и, дьявол побери, побыстрее!
Работой Джиллии было обеспечивать, чтобы сторонники оппонента не смогли добраться до избирательных участков.
Как и повсюду, престарелые и немощные на Дьюсабле более других склонны к совершению актов гражданской воли. К сожалению, таким общественно-активным существам зачастую трудно даже доползти до урны.
Существовал традиционный механизм для решения этой проблемы. Капитан отделения составлял списки тех, кто стар и немощен, а затем передавал их команде поддержки того или иного кандидата, соответственно принадлежности. Вечером в день выборов по отделениям проезжали машины, на которых были написаны имена кандидатов, забирали стариков и калек, доставляли в участок для совершения гражданского долга, а затем привозили домой.
Джиллия, как и его соратники, не сомневался, что все будет в порядке, как всегда. Ближе к вечеру он взял двадцать машин под свое задание. На машинах уже было накрашено: "Солон Уолш". Игру собирались вести по традиционным правилам. Лазутчики добыли во вражеском стане списки и график поездок. Теперь Джиллии надо поскорее разослать своих ребят на этих машинах по отделениям. Они объедут все улицы, будут стучать во все двери, если понадобится, и понапихают полные гравифургоны старичья. А потом выкинут их на обочину где-нибудь километрах в пятидесяти от дома и, понятное дело, от места голосования.
Подъезжая с ребятами к деловому центру 103-го отделения, Джиллия провел инструктаж. Кавалькада машин рассыпалась; все разъехались по указанным Джиллией квадратам. Сам он со своими двумя мальчиками на побегушках занялся тем же делом.
Пожилая особь, явно с избирательскими склонностями, приветствовала их, когда они подъехали к первому ряду домов, у своей двери со смущенной улыбкой:
– Почему... Что вы здесь делаете, юноши? Я уже отправила свои общественные надобности...
Джиллия решил, что его "надевают". Он вздохнул. Всегда найдутся отдельные граждане, которые под любым предлогом уклоняются от голосования. Ну да ладно. Теперь следует ее слегка пришибить – как честному работнику избиркома. А не то заподозрят... Джиллия занес было руку для удара – дряхлое существо отпрянуло назад с прытью, весьма для его возраста удивительной. Вот ведь дерьмовая старуха! Теперь придется вылезать, гнаться за ней...
– Не надо! – вопила престарелая сволочь. – Это ошибка!
– Никакой ошибки, леди, – проворчал Джиллия, загнав ее в угол и устанавливая в позу для порки. И тут он остолбенел – старуха сунула ему под нос карточку избирателя, где было проштемпелевано имя Уолша, время и дата голосования. О, черт! Старая перечница действительно справила свою нужду...
Все-таки Джиллия врезал ей. Он был слишком встревожен происшедшим, поэтому коронный удар не получился – лишь свалил старушку на землю с тем, чтобы она могла получить заслуженный пинок под ребра.
Но вдруг, когда ботинок Джиллии уже шел на сближение со старушечьим боком, жесткая рука сгребла его за воротник, и он узнал, что ощущает цеп, когда им молотят.
Джиллия шмякнулся на землю и попытался откатиться в сторону, чтобы ускользнуть от следующего тумака, но опоздал, и вместо "кувырк" у него вышло "шлеп". По животу заехали дубинкой, и воздух у Джиллии неожиданно весь кончился.
Бедняга, корчась, силился вздохнуть; красные пятна застилали взор. Но сквозь туман он сумел разглядеть стоящую над ним с ухмылкой молодую женщину с крутыми плечами, крепкой шеей и рельефной лепки мускулистыми руками. Откуда-то сбоку раздавалось злорадное квохтанье старой гусыни. В этот момент молодуха перехватила дубинку поудобнее и врезала... Перед тем, как тело ощутило удар, боль пронзила его и наступила тьма, Джиллия услыхал перепуганные вопли своих мальчиков-побегайчиков.
Часом позже бесчувственное тело Джиллии валялось в дальнем лесу, примерно в полусотне километров от избирательного участка. Поблизости вылеживалась вся братва из его команды.
А тем временем трофейные машины уже разъехались по вотчинам Йелада, перекрашенные в его цвета и под его именем. Мастера нечистых дел Рашида работали быстро. И четко.
– Не могу допустить, чтобы хорошую идею выбрасывали на свалку, – говорил Рашид, глядя на Эври.
Пэйви с удовольствием включила в работу свою рать.

* * *

Йеладовцы атаковали за час до закрытия участков. Три сотни молодцов налетели на штаб-квартиру Уолша, получив приказ оторвать все головы, разгромить все кабинеты, а также унести все документы, которые сумеют найти.
Малочисленная охрана на улице перед зданием оказала лишь символическое сопротивление, быстро была рассеяна и улетучилась. Костровые занялись разведением огня, куда следовало пошвырять мебель, документы и все остальное, что горит. Налетчики спешно соорудили железный таран и разнесли им двойные двери. Еще мгновение – и "бойцы" Йелада проникли внутрь.
Отряд спешил вверх по лестнице, и Рашид смеялся, смотря на это. Не успела первая волна атакующих докатиться до того места, где он стоял, как был подан сигнал. Из укрытий повыскакивала группа шоковой терапии и устремилась в контратаку. Их было пятьсот, и все такие же, как у Йелада, – крупные, смышленые и любящие делать другим больно.
Рашид поймал своего первого "подопечного" прямо за его дубинку. Раздался сухой хруст – дубинка переломилась в руках повара. Второго он схватил, метнувшись в сторону, за ухо, которое использовал в качестве управляющего рычага для выполнения команды "ложись". Ухо осталось в руке Рашида, а его бывший владелец застрял головой в ступеньках. Рашид швырнул оторванное ухо прямо в лицо остолбеневшего третьего хулигана, только-только успел дать ему ногой в пах и потянулся было к четвертой кандидатуре, как увидел, что силы Йелада захлебнулись в волне контратакующих.
Дело шло хорошо. Ничего на свете Рашид так не любил, как старое доброе голосование ручным способом.

* * *

Лейтенант Скиннер появилась на последнем избирательном участке Уолша буквально за несколько минут до закрытия. Несмотря на поздний час, она совсем не спешила.
Ночь во время выборов была одним из любимых времен года Скиннер. Для нее всегда находилась масса приятнейших делишек, а уж "выжимки" кучами валились.
Но сегодня она была полисменом без определенных занятий. Все кончилось, "соус" иссяк. Скиннер чувствовала себя ограбленной и нищей; да и ее капитан хныкал, что ему не лучше. Ну и черт с ним! Она была уверена, что тот жалуется просто из осторожности. Коллеги в отделениях рыдали над своими собственными несчастьями – а они были такими же.
По причине вышесказанного лейтенант патрулировала малой скоростью в совершенно безнадежном расположении духа. То, что она видела, нисколько не улучшало скверное настроение. Мало того, что взяток никто не давал, так еще каждый норовил если не напасть, так плюнуть ей в глаз.
Главной задачей Скиннер было принимать "левых" голосовальщиков Йелада, когда они прибывают на участок. Ей и шестерым вспомогательным существам надлежало быстро опорожнить грузовик с прибывшими, обеспечить незамедлительную и правильную процедуру голосования и снова загрузить машину, чтобы возможно скорее отправить на следующий участок.
Но – почти никто не показывался. Скиннер позвонила узнать, что стряслось. Пронзительный голос на той стороне прокричал, что просто небольшая путаница произошла, задержка в некотором роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45