– Выйдите на улицу, сэр, пожалуйста!
В дверях дома появился Джейб Перротт и грузно заковылял к ним навстречу. Сначала он удивленно вытаращил глаза, затем открыл рот и громко произнес:
– Провалиться мне на месте! Да это же господин Кидд, он стал моряком!
Кидд открыл было рот, но тут Перротт схватил его за вышитый серебром обшлаг рукава и чертыхнулся от души. Затем низким, ничуть не ослабевшим за прошедшие годы голосом завопил:
– Свистать всех наверх! Строиться! Очистить нижнюю палубу, вы, салаги! Всем строиться!
Дети гурьбой выбежали из классов, крича от восторга над шуткой своего боцмана.
– Мистер Перротт! Мистер Перротт! Что вы делаете? Из здания вышла женщина, Кидд сразу узнал мать.
Слезы выступили у него на глазах, и он устремился к ней.
– Ох, Том! Это ты! Мой дорогой мальчик, это ты! И ты… – и, что-то невнятно бормоча дальше, она бросилась обнимать сына, от чего его треуголка сбилась набок.
– Мама! Так долго…
Навстречу Кидду неуверенно двигался пожилой джентльмен, вытянув руку. Кидд взял его за руку, затем обнял. Отец явно постарел, он стал сутулиться и почти ничего не видел. Тем не менее держал себя с достоинством, как и полагалось директору школы.
– Это ты, сынок?
– Это он, Уолтер, – подтвердила мать. – Томас уже офицер!
Мать взволнованно посмотрела на Кидда, как бы ища подтверждения своим слова, поскольку это казалось ей невероятным.
– Да, мама. Я лейтенант Королевского флота, – теперь так следует называть меня, или я вас всех посажу под арест! – он намеренно говорил громко, чтобы отец не усомнился в его словах.
– Продолжать, сэр? – обратился Перротт к Кидду, отдавая ему честь.
– Да, пожалуйста, – ответил Кидд.
– Эй, на палубе! Построиться в две линии перед старшим на судне! – рявкнул Перротт на детей.
Мальчики торопливо выстроились в два ряда.
– Приспустить флаг. К нам пожаловали два героя, которые вернулись из неслыханного сражения. Давайте покажем, как мы восхищаемся ими!
Лейтенанты Кидд и Ренци прослушали гимны «Боже, храни Короля» и «Правь, Британия», которые с воодушевлением распевали учащиеся. Зычный крик, вырвавшийся из боцманской глотки, пригвоздил всех к месту, флаг был торжественно приспущен. С важным и серьезным видом Перротт повернулся к Кидду и снял свою шляпу. Слегка озадаченный Кидд – свою треуголку, и в тот же миг флаг был опять поднят.
– Тихо! – загремел Перротт на выстроившихся детей. – Сейчас лейтенант Кидд объяснит вам ваши обязанности.
Кидд с усилием выдавил из себя несколько слов:
– Ваши обязанности… быть стойкими при любой погоде… мужественными под жерлами пушек… перед королем и родиной.
Этого было, по-видимому, достаточно. Один нетерпеливый ребенок выскочил из шеренги и поднял руку.
– Пожалуйста, сэр, я хочу быть матросом. Как мне им стать?
Вскоре раскрасневшегося Кидда уже окружала толпа спрашивающих и перебивающих друг друга мальчишек.
– А ну-ка замолчать, ни к черту не годная команда. Слушать, что будет говорить лейтенант, – проворчал добродушно Перротт.
Кидд взглянул на мать, которая не скрывала своей гордости, и сразу понял, что ему надлежит сказать. Он повернулся к отцу и отдал честь.
– Капитан, разрешите команде отдых на берегу сроком на две вахты!
– Ах, да, отдых, – замялся отец. – Хорошо-хорошо, лейтенант Кидд. Сегодня занятия сокращаются, для всех!
Ребятня завопила от восторга и бросилась вон из школы, на квадратном школьном дворике осталось лишь одно счастливое семейство Киддов.
– Пожалуй, мне пора, если вы не возражаете, – вежливо сказал Ренци.
– Нет-нет, мистер Ренци, – удержала его миссис Кидд. – Вы должны остаться и рассказать нам о том, в каких краях вы побывали. Вам обоим, наверное, есть чем поделиться. Уж в чем-чем, а в этом я не сомневаюсь! – Она повернулась Кидду: – Я попрошу мистера Парингтона освободить для тебя его комнату, он может пожить со своим приятелем Джонатаном. А вы, мистер Ренци… – она запнулась, затем твердым голосом продолжила: – Ну что ж, у Томаса уже есть положение в обществе, он, вероятно, захочет жить отдельно.
Материнские слова не могли скрыть суровой правды, у Кидда похолодело в душе, его прежней скромной жизни пришел конец. Он заметил, как расстроилась его мать, которая поняла, что ее сын больше не принадлежит ей. Теперь всяческие приглашения и светские развлечения будут отдалять Кидда от его родных.
– Мы остановимся в «Ангеле», – мягко заметил Ренци, – потом подыщем себе что-нибудь в городе.
Кидд что-то бормотал, явно соглашаясь с другом.
– Ладно, все, что ни делается, все к лучшему, – спокойно сказала его мать. – Заходите внутрь, выпейте поссет Поссет – напиток из горячего молока, вина, эля или других спиртных напитков, часто с пряностями и сахаром. – Здесь и далее прим. перев.

. Вы, должно быть, продрогли в дороге.
Держа в ладонях чашку с горячим напитком, Кидд слушал материнскую болтовню, наслаждался мягким спокойствием, исходившим от отца, и ловил на себе любопытные взгляды служанки. Сам же он то и дело опускал глаза на свой синий с золотом морской мундир. Кто мог предугадать, что на его долю выпадет такая участь? Томас невольно вздохнул.
Он услышал приближающийся стук каблучков. Мать улыбнулась:
– Должно быть, это Сесилия. Как она удивится, когда увидит тебя!
В последний раз он видел свою сестру в полуразбитой лодке в Карибском море. Он вспомнил ее смертельный ужас, когда среди акул они боролись за жизнь…
– Она близко познакомилась с лордом и леди Стэнхоуп. Сейчас она у них на положении леди-компаньонки, – гордо сказала миссис Кидд. – Будь так любезен, не затевай с ней ссору, ты ведь знаешь, как это огорчает твоего отца.
Скрипнула входная дверь, и в коридоре послышался голос Сесилии.
– Отец, что случилось? Я видела, как по улице бежит куча твоих учеников и… – Она осеклась, когда ей навстречу поднялись двое мужчин. Глаза Сесилии недоуменно перебегали с одного на другого.
Кидд неловко протянул к ней руки:
– Я слышал, ты неплохо устроилась. Мама говорит… Внезапно выражение ее лица смягчилось, став удивительно добрым и ласковым, она крепко обняла брата.
– О, Томас! Как мне не хватало тебя!
Сесилия дышала неровно и взволнованно, когда она снова взглянула на него, в ее глазах блестели слезы. У самого Кидда от волнения внезапно охрип голос.
– Сеси… ты помнишь… там в лодке…
Она остановила его, поднеся палец к его губам, и прошептала:
– Мама!
Она отпустила его, подошла к Ренци и крепко поцеловала его сначала в одну, потом в другую щеку.
– Дорогой Николас! Как твои дела? Ты такой же худой, как и прежде.
Выслушав приветствия Ренци, Сесилия опять повернулась к брату:
– Томас и Николас пойдут вместе со мной пить шоколад к Марчисону, где они расскажут мне о своих приключениях, а тем временем мама приготовит все, чтобы оказать достойный прием этой непоседливой парочке, – заявила Сесилия. – Если я не ошибаюсь, Томас, ты теперь…
– Лейтенант Кидд, Сес, – радостно признался он.
Устроенный вечером обед удался на славу. Кидд охрип от разговоров, а Ренци был глубоко тронут оказанным ему сердечным приемом. Сесилия с жадностью слушала рассказы Кидда о Венеции Казановы, даже его неловкие оправдания, что опасность, сопутствовавшая его заданию, едва ли не вынудила его ораторствовать о достоинствах республики.
Вдруг вдалеке раздались глухие хлопки и треск.
Сесилия всплеснула руками.
– Фейерверк! Я совсем забыла. Сегодня ночью у нас будет адмирал Онслоу. Он вот-вот станет баронетом, а сейчас он отдыхает в Клэндоне у своего брата. Говорят, он произнесет речь с балкона ратуши! Джентльмены, я хочу там присутствовать! Вы непременно пойдете со мной.
Она величественно удалилась, чтобы вскоре появиться в своей новой мантилье из желтого шелка с голубой подкладкой. Взглянув на обоих офицеров и слегка надув губки, она спросила:
– Кто из вас будет моим кавалером?
Кидд замешкался, тогда как Ренци быстро поклонился ей и предложил свою руку.
– Если мне позволят, то осмелюсь заметить, что сегодня вечером мадемуазель выглядит просто обворожительно, – сказал он с подчеркнутой любезностью.
Сесилия кивнула в ответ и взяла его под руку. Они вышли из дома и, даже не оглянувшись на Кидда, пошли по проулку. Сесилия звонко и весело смеялась над какими-то шутками Ренци. Кидд удрученно смотрел им вслед. Как переменилась его сестра. От былой детской пухлости и розовощекости не осталось и следа. Ее лицо приобрело неизъяснимую прелесть, она стала совершенной красавицей, полной томной грации и несколько смугловатой. Ее положение у леди Стэнхоуп придало ей налет самоуверенности и легкости в общении, чему Кидд, признаться, позавидовал. Он шел следом за ними, пытаясь выглядеть беззаботным.
На улицах толпились возбужденные люди, повсюду раздавались оживленные крики, а в воздухе висел запах пороха от фейерверка. Многие с уважением смотрели на них. Кидд не знал, чем было вызвано такое внимание: то ли их принимали за знатных людей, то ли из-за их морской формы. Толпа на подступах к ратуше, балкон которой освещался факелами, стала очень плотной, они вынуждены были остановиться на некотором удалении.
Сесилия держала Ренци под руку, одновременно подталкивая вперед Кидда, что вызывало завистливые взгляды у остальных леди.
– Я так горжусь вами! – воскликнула она, причем ее голос на мгновение перекрыл оживленный гул толпы. Она улыбнулась им обоим, и на душе у Кидда стало легче.
– Адмирал первым заметил и выделил меня, Сес. Это произошло в кают-компании «Монарха», – Кидд умолк, вспоминая ту сцену. – А потом меня постепенно выдвигал капитан Эссингтон.
Вдруг с другой стороны и по всей главной улице пронесся сильный нарастающий шум. Королевские приставы призвали всех исполнить свой долг на этом военно-морском празднестве. Пронзительные звуки дудки и трубы взлетали над гудящей толпой, они усиливались по мере приближения. После двух громких двойных ударов в барабан все стихло. Люди сгрудились под балконом и замерли в напряженном ожидании. Свет факелов освещал лица собравшихся, отсвечивал в глазах, блестел на золотых галунах. Толпа глухо волновалась, но едва по ней пробежала волна нетерпеливого ожидания, как на балконе возник городской глава в своем лучшем красном мундире, треуголке и со сверкающей цепью – символом власти.
– Милорды, леди и джентльмены! Прошу соблюдать тишину. Сейчас вы увидите славного победителя в сражении у Кэмпердауна – нашего адмирала Онслоу!
Вслед за этим на балконе появился сам адмирал, веселый и улыбающийся. Его встретили бурей рукоплесканий и патриотических выкриков. Онслоу, одетый в парадный адмиральский мундир, при шпаге и всех регалиях, склонил голову и раскланялся перед толпой, явно тронутый приемом.
Кидд заметил, как Онслоу внимательно оглядел толпу. В какой-то момент ему даже показалось, что взгляд адмирала задержался на нем, но у Кидда не было уверенности в том, что его узнали, поэтому он не решился помахать в ответ. Шум понемногу стих, и Онслоу встал возле балконной ограды. Из-за отворота мундира он вынул лист бумаги. Немного помедлив, сунул его назад и гордо выпрямился, как будто стоял на квартердеке.
– Милорд мэр и леди, а также жители Гилдфорда! – начал он свою речь. – Благодарю вас за ваш горячий прием и проявление патриотических чувств в связи с победой у Кэмпердауна. Однако я должен напомнить вам одну истину. Сражения выигрывает не адмирал, а матросы. Я не могу не признаться в этом! Эй, вы там, с левой стороны! Да, вы двое! Будьте так добры подняться ко мне, чтобы показаться перед всеми! Эти двое и есть настоящие победители у Кэмпердауна!
– Томас, это же о тебе! – закричала Сесилия, когда стало ясно, кого имел в виду адмирал. Толпа расступилась и слегка подалась назад.
Онслоу встретил офицеров рукопожатием.
– Приятно видеть вас обоих. – Его острый взгляд сразу заметил их новенькие мундиры. – Выйдите вперед, вы окажете мне честь, если встанете рядом со мной.
Под крики толпы Кидд и Ренци вышли к ограде балкона, Кидд неловко помахал рукой, тогда как Ренци непринужденно раскланялся. Кидд отыскал глазами Сесилию, она громко что-то кричала ему и махала рукой. Радость переполнила сердце Кидда.

– Лучшего варианта нам не найти, – сказал Ренци, снимая китель. – Кажется, до окончания ремонта «Крепкого» мы будем жить в весьма приличных условиях, – и он поудобнее уселся в кресле с высокой спинкой.
Кидд потер ладони над огнем. Только что от них ушел агент по найму жилья с заключенным договором, по которому за весьма умеренную плату им достался дом, почти особняк, рядом с городским замком. По всей видимости, домовладельца предупредили, воззвав к его патриотическим чувствам, что офицерам флота Его королевского величества следует снизить плату за наем жилья. И не только это – согласно договору, в распоряжение Кидда и Ренци поступала прислуга вместе со всеми надворными службами. Кроме них в доме проживала лишь одна пожилая леди, которая нисколько их не обременяла.
Кидд огляделся, он еще полностью не освоился, но ему нравилось здесь все больше и больше. Хотя комнаты были невелики, однако просторнее всех тех, в которых ему доводилось жить раньше. Он твердо знал, что сердцевиной дома была кухня, но здесь, по-видимому, вместо кухни центром служила изысканная гостиная. Стены были выдержаны в сером цвете, на высоких и широких окнах висели муслиновые с фестонами занавеси, под ногами лежали не замызганные тряпки, а шерстяные половики. Старинная мебель создавала впечатление прочности и покоя. Кидд вцрвь повернулся к горевшему камину, скромно, но со вкусом облицованному мрамором, и ощутил невыразимый словами прилив счастья.
– Два или три месяца, ты представляешь? – задумчиво сказал он, вспомнив серьезные повреждения «Крепкого».
– Я думаю примерно так же, – Ренци развалился в кресле, прикрыв глаза.
– Николас, пока солнце не взошло, у меня есть желание отпраздновать нашу удачу!
Ренци слегка приоткрыл глаза.
– Сделай одолжение. К чему стесняться, надо пользоваться удобным случаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46