– Срочно известить капитана, мне необходимо видеть его на мостике, – отдал приказ вестовому вахтенный офицер, сейчас им был Адамc. Однако Хоугтон уже поднимался на шканцы, лицо его было суровым и мрачным.
– Буду вам благодарен, мистер Кидд, если вы поднимитесь на марс и доложите о том, что вы там увидите.
Кидд взял у Адамса подзорную трубу и пошел к вантам, чувствуя на себе взгляды всех, кто стоял на палубе. Когда он перелезал через футокс на ванты, его треуголка свалилась на палубу. Ничего, в следующий раз, если он полезет наверх, он не забудет снять ее. Кидд взбирался все выше и выше, пока не добрался до грот-марса, дозорный чуть подвинулся, уступая ему место.
– В какой стороне? – спросил Кидд, переведя дух. Прямо по их курсу на самой линии горизонта виднелось крошечное пятнышко на фоне серого моря. Он поднес к глазу трубу, но на такой высоте даже при спокойном море трудно было удерживать трубу так, чтобы разглядеть что-либо на горизонте. Он прислонился спиной к брам-стеньге, ногами уперся в поперечный салинг и наконец увидел бледное пятно, похожее на пирамиду парусов. Сердце у Кидда подпрыгнуло. Окуляр трубы ушел в сторону, расплывчатое пирамидальное пятнышко на минуту исчезло.
– Что вы видите? – низким голосом рыкнул снизу Хоугтон.
Кидд опять поводил трубой, ничего. Напрягая зрение, он заметил короткие отблески на пятнышке, они становились резче и больше, но из-за качки ему все никак не удавалось разглядеть их. Он уже приготовился спуститься вниз, как вдруг заметил бледный свет солнца, скользнувший вдоль горизонта. Он сделал еще одну попытку.
Им навстречу двигалось нечто яркое и блестящее. Кидд всмотрелся и увидел ледяную пирамиду, сверкающую в солнечных лучах.
– Эй, на палубе! Впереди айсберг!

Неожиданная встреча с айсбергом закончилась для судов конвоя благополучно. К счастью, айсберг вовремя заметили с высоких мачт «Крепкого». Теперь можно было спокойно любоваться его сказочным блеском. Вблизи айсберг не выглядел абсолютно белым, на его поверхности переливались оттенки разных цветов, – бледно-голубые, бледно-зеленые и даже темные пятна. Но более всего поражала его величина. Когда люди выходили наверх, чтобы рассмотреть ледяного гиганта, гостя с далекого севера, всюду на палубах воцарялась благоговейная тишина.
Ветер совсем стих, и среди полусонного бормотания морской зыби было слышно, как тяжело и жалобно скрипел корабль. Пока Хоугтон нервно ходил взад и вперед по юту, Кидд заметил, что одно из самых больших судов конвоя слишком удалилось в подветренную сторону. Как и у других судов, его паруса бессильно повисли на реях, но почему-то не был поднят ни один парус ни на фок-мачте, ни на бушприте.
– Странно, – поделился он со штурманом.
Вдруг на фале, прикрепленном к нок-рее бизань-мачты, взвились сигнальные флаги и, не раздуваемые ветром, безжизненно поникли. На «Крепком» никак не могли разобрать, что означал поднятый сигнал, хотя на палубе судна отмечалось какое-то движение.
– Черт побери того растяпу! – выругался Хоугтон.
На самом фрегате, который еле-еле двигался, ничего не могли сделать для того, чтобы подойти ближе и выяснить, что там происходит.
– Согласен с вами, – ответил штурман, поглядывая на подкрадывавшийся густой и плотный туман.
Он вздымался и клубился над морской гладью, пока в конце концов его молочная пелена не поглотила удаленное судно.
Из-за белой стены вдруг послышались глухие звуки двух пушечных выстрелов. Сигнальные флаги и выстрелы – все вместе, несомненно, представляло собой сигнал бедствия.
Хоугтон застыл на месте, все взоры невольно были устремлены на него. Никто на «Крепком» не оставался равнодушным к беде, постигшей торговое судно.
– Баркас на воду, распорядитесь, мистер Пирс, – отдал приказ капитан, на мгновение задумался, потом произнес: – Десять человек под началом боцманмата, прибавить к ним еще двух помощников плотника. Да, и не забудьте также хирурга. – Капитан оглядел палубу и поймал взгляд Кидда.– Отправляйтесь туда, мистер Кидд, и выясните, что там случилось. Если есть опасность, что судно тонет, и наши люди смогут спасти его, то действуйте. В противном случае скажите его владельцу в самых крепких выражениях, что с королевским фрегатом нельзя забавляться подобным образом.
Кидд очень хорошо понимал, почему выбор пал именно на него. Если он потеряется в тумане, то, как самый младший офицер, он представляет наименее чувствительную потерю.
Когда баркас повис на нокталях, Хоугтон вдруг добавил:
– Возьмите с собой оружие, мистер Кидд.
На некоторых судах перевозились каторжники для строительства укреплений в Сент-Джоне, и встреча с ними могла быть опасной.
Кидд зашел к себе в каюту, достал шпагу – необходимую принадлежность морского офицера, символ его власти в том случае, когда офицер поднимался на борт чужого корабля. Коул помог застегнуть перевязь и крючок с темляком и ножнами.
– Ничего страшного. Торговец заблудился, – пошутил Том, видя серьезное выражение лица Коула.
Выйдя на палубу, Кидд велел Роусону взять лодочный компас. Матросы спускались в баркас, потом сообща спустили туда ящик с оружием. Ставить мачту и паруса в безветренную погоду было бессмысленно. Вскоре вернулся Роусон с маленьким деревянным ящичком, в котором на шарнирной подвеске покоился четырехдюймовый компас. Кидд определил пеленг – угол между направлением, в котором виднелось незадачливое судно, и направлением, указываемым компасом, – потом осторожно передал ящичек вниз. Затем в лодку спустился Роусон с висящим на боку мичманским кортиком, а следом за ним и сам Кидд.
– Держите румпель, – сказал Роусону Кидд, усаживаясь на сложенные на корме паруса. Напротив него примостился хирург.
– Мистер Пибис почему вы не захватили с собой никаких лекарств?
– Да? А вам известно, что я должен буду лечить? Я попытался уговорить наших бравых служак погрузить всю мою аптеку целиком, однако…
– Прошу вас, мистер Кидд, не теряйте время попусту, – донесся с борта фрегата голос Хоугтона.
– Есть, сэр, – отчеканил Кидд. – Отчаливаем! – бросил он Роусону.
– Оттолкнись, – скомандовал Роусон. – Весла готовь. Вместе взялись.
Кидд спрятал компас в угол на корме баркаса, предварительно удостоверившись, что поблизости нет никакого железа. Возможно, от этого зависела их жизнь.
Люди согнулись над веслами. Грести надо было добрых три мили, однако погода им явно благоприятствовала: море было тихим, а воздух сухим и холодным, хотя в тумане все могло измениться. Кидд видел, как хорошо греб сильными, длинными и плавными взмахами загребной Торн. Его крепкие руки так же хорошо управлялись и с парусами. Сзади него сидел Поулден, Кидд поклялся себе, что сделает из него корабельного старшину.
Роусон стоял, держась за румпель, и глядел вперед.
– Мистер Роусон, – спокойно произнес Кидд, – вы не проверили наш обратный пеленг за последние четверть мили.
Юноша недоуменно обернулся на оставленный позади фрегат и с озадаченным видом снова уставился вперед.
Кидд продолжал тихим голосом:
– Пока мы плывем в выбранном направлении, нам надо регулярно проверять его для того, чтобы, двигаясь назад, мы следовали точно по обратному пеленгу. Если же нет, то…
Услышав в ответ что-то невнятное, Кидд закончил:
– …значит, нас относит в сторону течение с траверза. Тогда, если мы хотим вернуться назад, нам нужно сделать поправку, – и он украдкой бросил взгляд на компас, проверяя их курс.
Белая пелена приближалась, вот она надвинулась, и они внезапно перенеслись из мира с неярким солнцем и бескрайним морем с черными точками кораблей в непроницаемый для глаз белый мир, где почти не было видно солнечного света, который рассеивался в тумане. Людские голоса зазвучали приглушенно, все вокруг стало влажным и скользким. Они медленно двигались сквозь густой клубящийся туман. Кидд то и дело сверял курс, понимая, что только знание обратного пеленга приведет их назад к фрегату. Томас слышал тяжелое дыхание гребцов, на слух оно воспринималось довольно необычно – одновременно и близко, и далеко. Воздух был настолько пропитан парами влаги, что она оседала на его одежде и на рукавах и стекала струйками с полей его шляпы за шиворот.
– Сэр! – Поулден склонил голову набок. – Впереди, кажется, лодка!
– Суши весла! – скомандовал Кидд, и люди сразу перестали грести. – Тихо! Соблюдать тишину!
Матросы замерли на своих местах в напряженном ожидании. Все прислушивались, вокруг лодки отчетливо раздавалось журчанье и плеск воды. Однако впереди действительно что-то двигалось. Раздался глухой стук, по-видимому, дерево ударилось о дерево, послышалось равномерное поскрипывание, причем совсем близко, так могли скрипеть только весла в уключинах. Для уха моряка скрип весел звучал совсем по-будничному, но, с другой стороны, кто и с какими намерениями решился плавать в лодке в такую погоду? Вдруг шум стих, но едва Кидд открыл рот, как шум снова возобновился, став более слабым и осторожным. Но откуда он шел? Белые клубы густого тумана поглощали, искажали, рассеивали звуки, мешали установить их направление.
Томаса охватило предчувствие надвигающейся опасности.
– Разобрать оружие. Я держу румпель. Быстро! – прошипел он.
Деревянный ящик с оружием опустел за минуту. Абордажные сабли, один или два томагавка, заряженные шесть больших пистолетов мгновенно разошлись по рукам. Кидд заметил, что пистолеты заряжены, и возблагодарил в душе оружейников, положивших им все это в лодку. Он вынул шпагу из ножен. Остро отточенная, доныне казавшаяся такой элегантной, шпага теперь представлялась ему хрупкой и ненадежной по сравнению с хорошо знакомым ему широким лезвием абордажной сабли.
Он положил шпагу на колени и взялся за румпель. Роусон нервно сжимал рукоять кортика в ладони, тогда как хирург с безучастным видом откинулся назад. У него не было никакого оружия, на удивленно вскинутые брови Кидда он лишь презрительно улыбнулся.
Чуть подождав, пока его люди не положили оружие возле себя, Кидд рукой сделал знак соблюдать тишину. В полном безмолвии было слышно, как капала с весел вода, плескались волны, но доносившийся раньше до них скрип стих. Кидд весь превратился в слух. Ничего. Он подождал еще немного, машинально отметил, что они двигаются в верном направлении, и тихо приказал:
– Весла, все вместе, опустить.
Весла погрузились в воду, и тупоносый баркас устремился вперед. Но едва матросы сделали один гребок, как увидели прямо перед собой плывущую им навстречу лодку. В тот же самый миг Кидд понял, что это вражеская многовесельная французская лодка типа шлюпа, на носу которой виднелась небольшая пушечка на вертлюге.
– Пригнись! – повинуясь инстинкту, крикнул Кидд и круто повернул румпель.
Пушечка полыхнула огнем, он услышал чьи-то пронзительные крики, затем свист пролетевшего совсем рядом ядра, и в ту же минуту нос вражеской лодки с зловещим стуком ударился о подставленный под углом нос баркаса. Французские матросы с искаженными от злобы лицами и с оружием в руках поднялись, готовясь перескочить на неприятельскую лодку. Баркас раскачивался под ногами английских моряков, также схватившихся за оружие, с обеих сторон неслись яростные крики и вопли, борта лодок почти соприкасались. Англичане и французы обменялись пистолетными выстрелами, в воздухе повисли клубы порохового дыма. Один из французов свалился навзничь с окровавленным и серым от пороха лицом, другой вскрикнул и, согнувшись, выронил пистолет. Наступила страшная пауза, предвещавшая самую беспощадную и жестокую схватку на море.
– Ну, подходите, сволочи! – прорычал Кидд, взмахивая своей шпагой.
Лодки сошлись вплотную, раздался треск ломающихся весел. Повсюду сверкали и с лязгом ударялись друг о друга обнаженные лезвия абордажных сабель и топориков. К ид д схватился с краснолицым галлом, который размахивал кривым ятаганом североафриканских пиратов. При соприкосновении ятаган скользнул вдоль шпаги и задел кисть Томаса. С торжествующим криком враг взмахнул своим оружием, чтобы нанести завершающий удар. Но Кидд оказался проворнее и первым нанес колющий удар своим более легким клинком. Его противник упал со звериным стоном. Но тут же его место занял здоровенный француз с массивной выступающей челюстью и с не менее массивной абордажной саблей. Яростно крича, он напал на Кидда. С искаженным от злобы лицом он сделал коварный выпад, целясь в глаза. Кидд парировал его удар, однако тяжелая сабля, отбив шпагу, плашмя ударила Тома по голове.
Француз отпрянул. По его стойке и хватке было видно, как он мастерски владеет своим оружием. Не открываясь для противника, он нанес второй удар, и снова неуклюжая защита Кидда оказалась неудачной, сабля рассекла ему бок. Липкий страх охватил Томаса, он чувствовал, что следующий удар может стать для него смертельным.
Противник наступил ногой на планшир, сделал обманный выпад вниз, затем взмахнул саблей, собираясь нанести удар в голову. Кидд, защищаясь, поднял шпагу вверх, но сабля его противника, подобная молоту, с жестокой и неумолимой силой обрушилась на его оружие, что-то звонко хрустнуло, и Томас увидел, что в руке у него остался обломок шпаги длиной в несколько дюймов. С победным воплем француз прыгнул в английский баркас. Кидд отскочил назад, бросив бесполезный обрубок шпаги в противника. Француз, готовясь нанести свой последний удар, случайно столкнулся с другой сражающейся парой и оступился. Кидд в отчаянии огляделся вокруг, как вдруг заметил валяющуюся на дне баркаса окровавленную абордажную саблю. Схватив ее, он чудом отразил удар, нацеленный ему в голову. Теперь в руках Томаса оказалось надежное и хорошо знакомое ему оружие, кроме того, он занимал прочную позицию на дне лодки. Разозленный, он обрушил на врага ответный удар, француз отступил, озадаченный внезапным яростным отпором.
Кидд продолжал теснить противника. Он не только уверенно парировал его выпады, но и наносил не менее опасные и жестокие удары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46